Тяжесть короны (СИ)

9

Я не знаю, сколько спала. Помню только, что очень удивилась, когда, проснувшись, увидела над собой каменный свод с танцующим пятном света. Долго не могла понять, где нахожусь, и только вид мирно спящего Ромэра убедил меня в реальности происходящего.

Позавтракав или, скорее, пообедав, мы тронулись в путь. Выяснилось, я в тот раз не дошла до выхода совсем немного. Часа полтора от силы. Но тогда это было к лучшему, только добавилось бы поводов для волнений. Ведь дальше я бы сама не прошла, — ход почти полностью перекрывали толстые, переплетающиеся корни дерева и осыпавшиеся камни кладки. Сквозь узкие щели между корнями вдалеке виднелся дневной свет.

— Не переживайте, — успокоил Ромэр. — Это займет, конечно, некоторое время, но к вечеру точно выберемся.

С этими словами он стряхнул с плечей сумку и положил ее у стены хода. Помог мне снять мою и пристроил ее там же. А потом вытащил из ножен меч, с сожалением взвесил его в руке и шагнул к преграде, отделяющей нас от свободы.

— Погодите, Ромэр, — остановила я, как-то запоздало сообразив, что он собирается рубить корни мечом. Арданг удивленно глянул на меня, а я, развязывая его сумку, бросила: — Есть же топор!

Как он на меня смотрел, увидев топор…. Сказать, что он был поражен, — ничего не сказать. Конечно, не так, как когда я предложила ему выкупаться, но близко.

— Вы не перестаете меня удивлять, — пробормотал он, принимая из моих рук инструмент. — Есть что-нибудь, к чему Вы не подготовились, что-нибудь, способное застать Вас врасплох?

— Надеюсь, что нет, — весело улыбнулась я.

— Я тоже, — не сводя с меня восхищенного взгляда, ответил Ромэр. — Подумать только… топор!

Арданг рубил корни, сравнимые по толщине с мужской рукой, довольно долго. Но справлялся с задачей значительно быстрей, чем я предполагала. Он только один раз остановился передохнуть. Глядя на утирающего со лба испарину Ромэра, я предложила перекусить. Он кивнул и сел на пол, привалившись спиной к стене. Уставшим он не выглядел, даже казался довольным. Передав ему бутерброд с копченым мясом и флягу с водой, не удержалась от комплимента.

— Вы работаете с такой легкостью. Со стороны кажется, это не стоит Вам большого труда.

Он как-то хитро улыбнулся:

— Неужели Вы думали, что все это время я ничего не делал? Ведь тогда я бы далеко не ушел.

Я смутилась, — сама должна была догадаться, что он тренировался в камере. Замечала же, что руки у него сильные, да и на крышу забрался без усилий.

— Наверное, это прозвучит наивно, — он горько усмехнулся, словно заранее извиняясь за сказанную глупость. — Но я никогда не переставал надеяться, что… когда-нибудь выйду оттуда…

Я не знала, что сказать, но Ромэр и не ждал моих слов. Просто весело добавил:

— А уж если дать мне топор…

Это было уже пятое упоминание топора с момента его появления, и я не выдержала:

— Чем Вас так поразил этот несчастный топор?

— Знаете, — улыбаясь, ответил арданг. — Мало кто из мужчин вспоминал про этот предмет, собираясь в дорогу. Пожалуйста, воспринимайте мое удивление, как комплимент своей практичности.

Проход, такой, чтобы можно было протиснуться сквозь сплетение корней, арданг вырубил за пару часов и прошел вперед, проверить, в каком состоянии ход и куда выводит. Оказалось, что туннель заканчивался маленькой естественной пещерой, вход в которую снаружи маскировал плющ, сквозь молодую листву которого пробивался солнечный свет. Конечно, такое удобное жилище не пустовало, и я радовалась тому, что обитали в пещеры лисы, а не, скажем, волки. Взрослых животных дома не было, а у самых корней испуганно попискивали трое лисят. Ромэр, сказавший мне о детенышах, проводил меня недоуменным взглядом, когда я, стараясь не приближаться к лисятам, отошла к самому входу в пещеру. Его вопрос меня удивил.

— Вы боитесь, что они укусят?

— Нет, конечно.

— Но не хотите их погладить, — полу утвердительно, полу вопросительно уточнил арданг. А я поняла, что он опять ожидал увидеть типично женскую реакцию. Представив на своем месте баронессу Лирон и других фрейлин, поняла, что Ромэр был по-своему прав. Дамы лисят затискали бы до полусмерти.

— Стоит мне их коснуться, от них будет пахнуть человеком. Их родители могут из-за этого отказаться кормить детенышей, — объяснила я прописную истину и свое поведение. — А я не хочу, чтобы из-за моих прихотей и мимолетного удовольствия кто-нибудь пострадал.

— Понимаю, — все еще удивленно глядя на меня, кивнул Ромэр. Что ж, хочется надеяться.

Выставив арданга из пещеры, я переоделась в платье из костюма для верховой езды, осторожно отгоняя от себя осмелевших и очень любопытных лисят.

Секретный ход вывел нас за городскую стену, к подножию холма на берегу реки Ольфенбах. Когда я вышла из пещеры, увидела Ромэра, сидящего у входа на земле и разминающего в пальцах какую-то пряно пахнущую травинку. Он глянул на меня, улыбнулся:

— Вы знаете, где мы находимся?

Я осмотрелась. Над нами, сплетаясь в небесах кронами, а под землей корнями, росли дуб и ольха, почти у самого выхода из тоннеля искрилась на солнце река. Широкая серая, будто стальная лента Ольфенбаха подковой огибала город с запада, устремляясь на юго-восток. Казалось, что из окон астрономической башни, самой высокой башни замка, я видела именно эту часть реки.

— По-моему, чуть выше по течению есть мост, — махнув рукой на север, ответила я.

— Замечательно, — откликнулся Ромэр, вставая.

Пробираясь вслед за ардангом по какой-то звериной тропе вдоль берега, убедилась в том, что не ошиблась с направлением. Северо-запад. Что ж, для начала это было очень неплохо, особенно учитывая, что отчим уехал на юг.

По этой части страны я путешествовала последний раз очень давно, еще до маминого второго замужества. Здесь было мало деревень и крупных городов, следовательно, мало поводов для официальных визитов. А разнообразные просители приезжали в Ольфенбах сами. Насколько я знала, ближайшая деревня была даже дальше, чем в дне пути от столицы. Меня это радовало. Необходимость ночевать в лесу пугала в то время меньше, чем возможность быть узнанной. Я в последние месяцы очень часто бывала в городе и, разумеется, привлекала к себе внимание одним своим появлением. Самых разных зевак, желающих поглазеть на принцессу, всегда находилось в избытке.

Мост действительно обнаружился недалеко. Перебравшись на другой берег, я обернулась на столицу, чтобы последний раз полюбоваться красивым родным городом, который покидала навсегда. Обернувшись, заметила, что и Ромэр смотрит на Ольфенбах. Лицо арданга словно окаменело, лишившись эмоций, а в серо-голубых глазах блеснул металл. Но, заметив мой взгляд, Ромэр улыбнулся и правдоподобно сделал вид, что все в порядке.

Вечерело. До захода солнца было еще много времени, но, оказавшись на другом берегу, мы решили устроиться в небольшой рощице на ночлег. Суетливое дело, как оказалось. Ромэр выбрал полянку, огражденную высокими кустами, а потом, выжидающе приподняв бровь, с любопытством наблюдал за тем, как я вытаскивала из сумки одеяла, пару овальных вставленных друг в друга котелков, огниво, миски с ложками, оловянные кружки. Под пристальным взглядом Ромэра чувствовала себя фокусником, секреты волшебства которого арданг хотел разгадать. Потом занимались костром, дровами, обустраивали постели, я ходила к реке за водой… Поужинали, первый раз в жизни ела приготовленную на костре еду. Удивило, что Ромэр довольно часто помешивал кашу, которая неожиданно вышла совсем другой, не такой, как дома.

Это покажется странным, но мы весь день почти не разговаривали. Только изредка обменивались короткими фразами. Мне не хотелось говорить с практически незнакомым человеком, не видя его лица, не ощущая эмоционального отклика на свои слова. Кажется, Ромэру тоже. Но мы оба так радовались свободе, что неловкость не бросалась в глаза. До самого вечера, пока не село солнце, и мы не остались наедине в относительной тишине засыпающего леса.

Я сидела на одеяле, облокотившись на ствол поваленного дерева, и украдкой рассматривала Ромэра. Странно, всегда думала, что он некрасивый. Хотя, если честно, не представляю, из чего сделала такой вывод. Единственное, что я раньше помнила из его облика, — глаза, так поразившие меня в ту ночь в подземелье. Все остальные черты удивительным образом смазались, думаю, потому что под слоем грязи и в полумраке камеры мне так и не удалось его разглядеть. Теперь вид этого человека, сидящего напротив, по ту сторону костра, меня приятно удивил. Оказалось, что волосы у арданга не серые, а русые. Высокий лоб, красиво изогнутые брови, аккуратный, не тяжелый подбородок. Его вполне приятное лицо несколько портил крупный, на мой взгляд, нос. Но в анфас этот недостаток был даже незаметен.

— Нэйла, — окликнул меня арданг. — Нам нужно многое обговорить, а я не знаю, как начать.

Я улыбнулась:

— Вот Вы и начали.

Он глянул на меня с укоризной, а я спросила:

— Вам как будет удобней, самому спрашивать, или чтобы я рассказывала и задавала вопросы?

— Я бы предпочел вначале ответить на Ваши, — вежливо сказал он.

— Хорошо, — выдохнула я. — Только давайте договоримся. Пообещаем друг другу не обижаться, если будет спрошено или сказано что-нибудь не то.

— Обещаю, — он кивнул.

— И я обещаю.

Задумалась, поглядывая на ожидающего моих слов арданга.

— Вопросы… У меня их не так много, и все они могут подождать. Кроме одного. Вы мне поможете?

— Конечно, — мгновенно откликнулся Ромэр.

— Я просто спросила, — поспешно сказала я. — На всякий случай.

— Нэйла, — по голосу поняла, что он все-таки обиделся. — Я обязан Вам всем. Вы вернули мне жизнь. Я сделаю все, что ни попросите.

Вот же дернул меня черт задать такой вопрос… Правда, ни в какое сравнение с моей следующей репликой этот вопрос не шел. Все-таки я… поразительно бестактная идиотка, которая не в состоянии следить за своим языком!

— Понимаете, Ромэр, если я смогла Вам помочь, это не значит, что Вы теперь попали ко мне в рабство.

Он только нахмурился, стиснул зубы и ничего не сказал. А я не знала, куда себя деть, и только чтобы не молчать, продолжала:

— Вы ничего мне не должны, Вы свободный человек и вольны поступать, как посчитаете нужным.

На этом слова закончились, я в полной растерянности смотрела на арданга, кляня себя за безмозглость. Это же надо было умудриться так вовремя напомнить ему о клейме!

— Это благородная позиция, — тихо сказал Ромэр. — Но я считаю нужным помочь Вам.

Кажется, он решил делать вид, что я ничего такого не сказала. Вот и хорошо. Буду притворяться, что о клейме не догадываюсь.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

Он кивнул, мол, иначе и быть не могло.

— Ваша очередь спрашивать, — поймала себя на том, что заискивающе улыбаюсь. Да, главное — заставить меня чувствовать вину, сразу можно веревки вить.

— Ну, у меня будет больше вопросов, — сухо начал арданг, окинув меня серьезным взглядом. — И я очень надеюсь на правдивые ответы.

Я согласно кивнула. Он посмотрел мне в глаза и спросил:

— Кто Вы, Нэйла?

Так не хотелось говорить «принцесса», в этой ситуации прозвучало бы до невозможности глупо. Врать тоже было бессмысленно.

— Дор-Марвэн мой отчим, — честно призналась я и замерла, ожидая реакции на эти слова. Она последовала незамедлительно. Как я и опасалась — священный ужас и неверие…

— Что? — он подался вперед. — Вы серьезно или это такая неудачная шутка?

— Это правда, — тихо сказала я.

— Вы — принцесса Нэйла, первенец, но не наследница Орисна? — уточнил Ромэр.

— Да.

Он сложил руки на груди и надолго замолчал, качая головой.

— Это какой-то бред… — сказал он, наконец.

— Не верите? — осторожно спросила я.

— Отчего же? Верю… Вы прежде меня не обманывали… — вздохнул Ромэр. — Почему Вы раньше не сказали?

Я потупилась. Знаю, давно должна была.

— Вы не спрашивали.

— Тоже верно… Учту на будущее, — он иронично усмехнулся. — Откровенно говоря, версию о том, что Вы принцесса, я отмел, как невозможную. Все-таки «Нэйла» — это распространенное в Шаролезе имя… Теперь Вы мне расскажете, почему убежали?

— Конечно, это не секрет, — я пожала плечами. — Не хочу позволять Дор-Марвэну распоряжаться моей судьбой. Он решил выдать меня за муожского князя.

Арданг хмыкнул.

— А благородного юноши, влюбленного в Вас без памяти, не нашлось, или он отказался?

— Ромэр, — чуть заносчиво сказала я. — Напомню, Вы не обязаны мне помогать. Это исключительно добровольное дело.

— Не сердитесь, — мягко попросил он. — Просто не понимаю, как я оказался впутан в историю со сбежавшей принцессой. Нелепость какая-то… Объясните, наконец, зачем я Вам понадобился?

— Я уже отвечала на этот вопрос, — твердо сказала я.

Он вздохнул:

— Помню… Но надеялся получить развернутый вариант ответа.

Я промолчала. Рассказывать обо всех причинах не было ни малейшего желания.

— Надеюсь, Вы когда-нибудь поясните мне логику своего решения. Почему, отбросив всех возможных спутников, которых не будут искать, в мести которым не заинтересован Дор-Марвэн лично, Вы выбрали меня, — тихо, словно рассуждал вслух, сказал Ромэр, задумчиво глядя на меня. — У Вас, красивой девушки, к тому же, принцессы, наверняка множество поклонников, воздыхателей. А Вы предпочли сами спасать помощника… Да еще и совершенно Вам чужого…

Я только вежливо улыбнулась в ответ. Знакомые попытки вызвать на откровенность, так иногда делала кормилица. Она думала, что я не выдержу ее гаданий и нарочитого непонимания и расскажу все сама. Но меня уже давно нельзя было разговорить таким образом. Давно, лет с десяти. Арданг снова покачал головой и спросил:

— Вы же понимаете, что Вас будут искать? Как только побег обнаружится, о Вас будет знать вся стража королевства.

— А сколько стражников знает меня в лицо? — вкрадчиво поинтересовалась я. Он посмотрел на меня с недоумением. Я развила мысль. — Они получат в распоряжение словесный портрет. И многие ли заподозрят, что скромная темноволосая селянка, стоящая перед ними, и есть пропавшая принцесса Нэйла?

Не знаю, что такого я сказала, но он рассмеялся. В этот раз его низкий теплый смех мне показался очень красивым. Были в нем какие-то сверкающие нотки, искорки чистого веселья. Если его речи на военных советах были хоть вполовину столь заразительны, как смех, то не удивительно, что его слушались, что избрали королем.

— Неужели Вы действительно считали, что Вас могут принять за селянку? — отсмеявшись, спросил Ромэр.

— А почему нет? — осторожно поинтересовалась я.

— Вы не выглядите как простолюдинка, — заявил он.

Я с сомнением глянула на свой наряд. Светлая, застегнутая до верха блузка с высоким воротником выглядывала из выреза и коротких рукавов скромного коричневого платья. Сапоги для верховой езды я оставила, не стала придумывать ботинки. Все равно под юбкой не видно, а мне удобно. Такие платья носили в городе многие женщины, причем разного достатка. Разница была только в материале и украшениях. Моя одежда, как и вещи Ромэра были вполне средние.

— Что-то не так с одеждой? — на всякий случай я решила уточнить.

— Нет, — качнул головой арданг. — Думаю, к одежде Вы присмотрелись до того и подобрали с умом. Дело в Вас.

Я молча смотрела на собеседника, ожидая продолжения.

— Нэйла, никто в здравом уме не сочтет Вас селянкой. И, боюсь, Вы не в силах это изменить, — мягко сказал Ромэр. — Ваше благородное происхождение чувствуется во всем. Впервые увидев Вас, я решил, что передо мной, по меньшей мере, графиня.

Он был совершенно прав, ведь я тоже видела в нем дворянина. Задумалась, глядя на костер.

— Не расстраивайтесь так, — тихо сказал Ромэр, когда молчание затянулось.

— Я просто думаю… — пробормотала я. — Вы правы. Нам обоим нужно изменить поведение. Играть роль… Иначе мы не справимся, — посмотрела на спутника. — Вас тоже многое выдает.

Арданг чуть нахмурился.

— Что, например?

— Да все, — выдохнула я. — Манера разговаривать, то, как Вы держите голову, как двигаетесь. Одним словом все. Простые люди себя так не ведут. Понимаю, сойти за крестьян у нас не получится, но это и не нужно. Горожане среднего достатка, это нам тоже подойдет.

Он не перебивал, а я рассуждала вслух, стараясь на Ромэра не смотреть.

— Вы привыкли командовать, привыкли, что Вам подчиняются. Вы привыкли быть вольным в своих решениях. Вы очень гордый, это чувствуется во всем. Но у простого человека нет права на такую гордость. Обычный человек посмотрит на стражника снизу вверх, ответит вежливостью на грубость, предпочтет откупиться, но не связываться. Смирение и покорность чужды Вам, но без них мы далеко не уйдем.

— Я понял Вашу мысль, — спокойно ответил он. — Но и Вы привыкайте к бесправию. Сейчас, вне дворца, Вы всего лишь женщина. А за женщину все решает мужчина. Да Вы даже в трактире ничего сами заказывать не можете, потому что женщина. Глаза долу, в разговоры не вмешиваться, не помешает некоторая пугливость. Справитесь с ролью беззащитной овечки под опекой старшего брата? — спросил арданг с усмешкой.

Я посмотрела на собеседника, глаза его смеялись. Кажется, он отнесся к задаче с долей юмора, что не могло не радовать.

— Под опекой мужа, Ромэр, — поправила я.

— Почему мужа? — удивился он, глядя на меня распахнутыми глазами.

— Ну, причин две. Во-первых, у нас ни одной общей черты. Мы совершенно не похожи.

Он задумчиво кивнул.

— А во-вторых, я бы хотела, чтобы Вы… Чтобы ни у кого не возникло даже мысли заигрывать со мной…

Он долго молчал, рассматривая меня, пытаясь осознать, что же я такое сказала.

— Нэйла, Вы понимаете, что в таком случае мы будем ночевать в одной комнате? — медленно спросил он, не сводя с меня удивленного взгляда. Я кивнула. В его глазах снова появилась улыбка, но говорил Ромэр все еще серьезно: — Вот это целеустремленность, дорогая. Я восхищаюсь тобой.

Я смущенно хихикнула:

— И я тобой, милый.

Он покачал головой и рассмеялся. Я смеялась вместе с ним, с удовольствием поддавшись чарам его красивого смеха.

— Шутки шутками, — через пару минут куда серьезней начал арданг. — Но нам нужно придумать хорошую легенду. Кто мы, куда идем.

— Любые предложения принимаются, — я развела руками.

— Я вот думаю представляться торговцем оружием, — задумчиво сказал Ромэр. — Это объяснит то, что у меня есть хороший меч, которым умею владеть. Дело прибыльное, толковое. Идем к Ва… к твоей тетке.

— По-моему, правдоподобно, — признала я. Он довольно улыбнулся. — А давно мы женаты?

— Полгода, — ответил Ромэр. — Знакомы чуть дольше. Познакомились случайно в толчее на рынке.

— Очень романтично, — я не сдержала смешок.

— Зато возможно, — парировал новоявленный муж.

— Тоже верно, — согласилась я. — А зачем мы идем к моей тетке?

— Медовый месяц, дорогая, — пояснил прописную истину арданг. — Тетушка Беттина живет на юге, у моря. Зимой там не так романтично. Временно поручив лавку заботам моего брата, Дина, я решил побаловать жену, как это делают богатые господа.

— Понимаю. Жена, думается мне, в восторге. Неплохая история, — похвалила я.

— Рад, что нравится, — легко поклонился он. Когда Ромэр снова глянул на меня, в глазах не было и намека на веселье. — А теперь серьезно. Куда мы идем? Почему именно на юг? Что Вы будете делать дальше, когда там окажетесь?

— В Пелиоке живет сестра моей кормилицы. И мой молочный брат. Они хорошие люди, у них можно будет остановиться на некоторое время. А потом уехать.

— Куда?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Не знаю. Главное, из страны. Потому что в любом другом случае отчим найдет меня и вернет.

— Дор-Марвэн наверняка знает о них, — покачал головой Ромэр. Он хмурился и, казалось, сомневался. — Я бы не рискнул туда идти. Только если В… ты уверена в них.

— Я уверена в Вейле. Он не предаст.

Арданг горько усмехнулся, но ничего не сказал, только снова прикрыл рукой грудь. Его собственная жизнь сломалась из-за предательства, подлости. И следующая холодная, колкая фраза меня не удивила.

— Я не думаю, что стоит это делать. Наметь другую цель.

— Они единственные, кто может помочь.

— А тебе разве так нужна помощь? — удивленно приподняв брови, спросил он.

— Не помешала бы, — призналась я.

Он только покачал головой, задумался. Пауза не была неприятной, но, судя по лицу арданга, его мысли радужными не были. Мне хотелось хоть как-то отвлечь его.

— Может, давайте поближе познакомимся? Ведь я о Вас практически ничего не знаю, — смущаясь, предложила я.

— Что ты хочешь знать? — вежливо спросил он.

— Например, сколько тебе лет? — нужно было с чего-то начинать.

— Все зависит от того, какой сейчас год, — хладнокровно ответил Ромэр.

Я покраснела, мысленно обругала себя за недогадливость и назвала дату. Он кивнул:

— Двадцать шесть. А тебе?

— Неполные двадцать.

Он снова задумался, подбросил дров в костер. Разговор не ладился, и это меня огорчало. Я не страдала от недостатка общения, нет. Беспокоило настроение спутника. Он был мрачен, а должен был радоваться. Должен был улыбаться, а мне казалось, он злился. Думала, будет задавать вопросы, а на деле замкнулся. Я понимала, что вызвать его на разговор будет непросто, но молчать больше не могла и спросила прямо.

— Ромэр, о чем ты думаешь? — как же трудно обращаться к нему на «ты».

Он не ответил.

— Ромэр!

Он поднял голову, посмотрел на меня с удивлением, словно только сейчас вспомнил о моем существовании, но промолчал.

— Я же вижу, тебя что-то мучает, — мягко сказала я.

Он тряхнул головой, будто говоря «не мешай», и снова отвернулся. Это разозлило, и я не выдержала:

— Так, к черту политесы. Ромэр, знаю, молчать Вы умеете как никто другой. Но. Не. Со. Мной!

Он окинул меня тяжелым взглядом, но, наконец, заговорил.

— У меня есть важное незаконченное дело.

— И? — подстегнула я, когда он снова замолк.

— И просьба…, - тихо и глухо сказал Ромэр.

— Какая? — подтолкнула я.

— Я не вправе просить Вас.

— О чем? — спросила я, осознавая тщетность простого ожидания разъяснений.

Спутник молчал, и это начинало бесить. Тут меня осенила догадка:

— Только не говорите, что поклялись отомстить Дор-Марвэну.

— Я невысокого мнения о клятвах, — хмыкнул арданг. И по тому, как он попытался отшутиться, поняла, что угадала.

— Умоляю, не нужно, — торопливо и со всей силой убеждения говорила я. — Ни сейчас, ни потом. Но если не послушаетесь, то, пожалуйста, прошу, пообещайте, что никогда не причините вреда Ариму. Он не только его сын, он мой брат.

Ромэр удивленно поднял брови:

— Не волнуйтесь. Я не собираюсь мстить Стратегу.

Я не скрывала облегчения.

— Меня куда больше заботит предатель. Ир-Карай. Вот ему я хочу отплатить за годы…, - он осекся. — Но, разумеется, не буду впутывать Вас в это.

— Почему же? Я бы с радостью помогла Вам отомстить ему, — честно призналась я.

Ромэр только бросил на меня недоверчивый взгляд и качнул головой. Мы снова надолго замолчали.

— Вы переживаете за Стратега? — тихо спросил арданг, наконец.

— Я беспокоюсь за братьев, — пояснила я. — Отчим хороший регент. При другом они вряд ли будут в безопасности.

— Регент? — удивился Ромэр, чуть нахмурившись. — Я думал, что регент при несовершеннолетнем Брэме — королева.

— Так и было. Она умерла чуть больше года назад, — как смогла, бесстрастно сказала я.

— Простите, я не знал, — смутился Ромэр. — Мне очень жаль.

Он действительно искренне сопереживал. Редкость, обычно так сочувствуют те, кому знакома боль утраты.

— А Ваши родители… — робко начала я.

— Я тоже сирота, — просто ответил он. — Мать я не помню, а отец умер восемь лет назад. Из родственников остался только брат матери, Клод. Если жив. Собственно, — арданг замялся, — в этом и заключается моя просьба.

— Вы хотите с ним повидаться? — уточнила я.

Он кивнул.

— А Вы не станете сразу поднимать восстание? — наиграно-серьезно спросила я.

Ромэр понял шутку и улыбнулся в ответ.

— Нет, конечно. Не думаю, что восстание вообще когда-нибудь будет возможно зажечь. И если кому и суждено сделать это, то не мне.

— Почему?

— Я уже сыграл свою роль, — грустно усмехнулся арданг. — Я себя не смог вызволить. Не мне распоряжаться судьбами других людей.

Я не знала, что сказать, понимая, что Ромэр отчасти прав. Но лишь отчасти. Никто бы не выбрался сам из той камеры. Он продолжал, не ожидая моих слов.

— Так что народ будоражить я не стану. Вначале помогу Вам, а потом буду решать, как жить дальше.

— Тогда давайте зайдем к Вашему дяде, — согласилась я. — Когда обнаружат мое, а затем и Ва… твое исчезновение, никому и в голову не придет, что мы могли убежать в Арданг. Мне там точно делать нечего. А для тебя родная земля настолько притягательна, что сразу ясно, — туда ты не побежишь.

— Спасибо, — он улыбнулся. Тепло и искренне. — Спасибо. Это не займет много времени. И в любом случае, больше чем на день мы там не задержимся.

Я не стала ему говорить, что у нас достаточно времени на все. Потому что Дор-Марвэн уехал на юг, как раз в окрестности Пелиока, потому что нас еще не хватились. И, самое главное, потому что я боялась делать последний шаг и уезжать из страны. Конечно, это была нелогичная слабость, но себе-то можно признаться. Я с трудом представляла себе дальнейшую жизнь, как буду обеспечивать свое существование, а потому была рада возможности отсрочить день отъезда.

Мне так и не удалось разговорить Ромэра. Я болтала о братьях, о жизни во дворце, о том, как разогнала всех фрейлин, он лишь задавал вопросы, а сам ничего не рассказывал. Но все же нам обоим удалось отказаться от обращения на «Вы», а «ты» в нашем исполнении зазвучали естественно.