Убийство на пляже любви

Глава 35

Тадеу довольно долго просидел в полицейском участке под любопытным взглядом Кабесона, но так и не дождался Шику. Наконец с невольным вздохом облегчения он встал, попрощался и вышел. Сама судьба уберегла его от второго недостойного поступка, который впоследствии он бы себе, конечно, не простил — так решил про себя Тадеу. Быть доносчиком ничуть не лучше, чем быть вором. Не важно, из каких побуждений ты решаешься на донос или воровство. А уж доносить на собственного отца! Не важно, что ты ненавидишь его и презираешь. Донеси он на Эзекиела, чем бы он отличался от него? Тот тоже ради новых друзей предавал старых, а потом наоборот.

Тадеу легко зашагал, торопясь побыстрее добраться до концертного зала. У него было еще столько дел перед представлением, до которого осталось всего несколько дней!

Жуди, увидев его, кинулась ему на шею, и он крепко обнял ее. Как хорошо было в этом ясном, солнечном мире, полном забот и суеты!

Откуда было знать Тадеу, что он не дождался Шику, потому что тот работал с присланными из Кампу-Линду полицейскими?

В связи с предстоящим в Маримбе празднеством было решено устроить облаву — прочесать все окраины и летние домики, чтобы, наконец, отыскать Эзекиела. Сам того не подозревая, занимаясь подготовкой представления, Тадеу все-таки служил делу правосудия. Шику показывал вновь прибывшим карту окраинных кварталов Маримбы, намечал главные точки, на которые нужно было обратить особое внимание, — именно в этих укромных домиках и мог затаиться опасный преступник, — но мыслями он возвращался к Селене.

После того как они, наконец, выяснили свои отношения — Селена уверилась, что Шику не подозревает ее в убийстве, а Шику убедился, что она не ставит ему в вину исполнение его профессионального долга, — между ними вновь воцарились мир и покой. Как это ни странно прозвучит, но они были счастливы. Да и как могло быть иначе, если они почти что не разлучались. Каждую свободную минуту Шику проводил возле Селены. Могла ли она представить себе такое, когда только мечтала о нем? Когда он казался ей дальше горней звезды? А теперь он был с ней, сидел рядом, не сводил с нее влюбленных глаз...

Могла ли она представить себе, что тюрьма ей покажется раем? А так оно и было. Рай для нее был там, где был Шику.

И когда Артурзинью сообщил, что едет хлопотать за нее к судье с тем, чтобы суда она дожидалась на свободе, так как за ней не числилось никаких нарушений, она и обрадовалась, и огорчилась. Часы, проведенные с Шику, были ей так дороги. И что ей была свобода без возлюбленного?

Селена так светилась все последнее время, что Камила подозрительно спрашивала:

— Уж не сесть ли и мне в тюрьму, дочка, чтобы наблюдать за вами?

— Ты лучше улыбнись, мамочка! — отвечала ей Селена. — Порадуйся за свою дочку.

Но Камила не могла радоваться тому, что Селена несправедливо посажена за решетку. И что еще там делается за этой решеткой?..

Шику, наконец, вернулся и пришел к Селене рассказать, как они готовятся к облаве. Но вместо этого прижал ее к себе, приник страстным поцелуем — ведь он так истосковался по ней за день!

— Как же я люблю тебя, — проговорил он, глядя ей в глаза.

— Голубки милуются, — раздался резкий женский голос. — Давно я не видела милующихся голубков!

Селена отпрянула от Шику.

Из своей инвалидной коляски на них смотрела Аманда. За ее спиной возвышался Адербал.

В полицейском участке Аманда по старой памяти чувствовала себя хозяйкой. Когда-то и она миловалась в камере с Шику. Разве не в ней она испытывала от любви самое острое, самое безумное наслаждение? Но сейчас она дрожала не от любви, а от ненависти. Хотя и упрекала в ней соперницу.

— Я знаю, что ты ненавидишь меня, Селена, — говорила она. — И как только выйдешь на свободу, вновь постараешься меня убить...

— Мне самому выкатить коляску или ты справишься? — грозно спросил Шику, надвигаясь на Аманду и заслоняя собой Селену. — Как ты посмела войти сюда?

— Ты не можешь мне запретить навещать сестру, — прошипела Аманда.

— Она имеет на это право. Я как адвокат подтверждаю это, — вступил в разговор Адербал.

— Пошли отсюда вон оба! — рявкнул Шику. — Чтобы я вас тут больше не видел!

Адербал струхнул, увидев разгневанного Шику, но тут же приосанился и заявил:

— Я подам на вас в суд, комиссар.

— В суд?! — вконец разъярился Шику и готов уже был посчитаться кулаками с непрошеным гостем, но Аманда поехала к выходу, и за ней заторопился Адербал. У порога она обернулась и сказала:

— Я не дам тебе развода, Шику. Ты навсегда останешься моим мужем. А убийца сгниет в тюрьме! Да, сгниет в тюрьме!

С этими словами она выехала на улицу.

Сказать, что она была вне себя, значило ничего не сказать.

— Мама! Мы с тобой уезжаем отсюда! — такой была ее первая фраза по возвращении домой. — Здесь я не вылечусь. Едем куда угодно! Только побыстрее.

— Хоть завтра, детка! — сразу же согласилась Илда. — Я готова ради тебя на все. Лижии очень помог санаторий. А тебе, вполне возможно, поможет путешествие. Давай собирать вещи. Ты скажешь, куда взять билет.

— Разумеется, скажу, — ответила Аманда и направилась к себе в комнату.

Но прежде чем собирать вещи, она позвонила Силвейре.

— Не хотела бы уехать, не простившись, — сказала она. — Мы с мамой уезжаем.

— Куда? Почему так поспешно? Для меня это настоящий удар. Аманда! — Голос Силвейры говорил сам за себя, он был всерьез удручен.

— Сама не знаю куда, — грустно сказала Аманда. — Но в моем отъезде повинны и вы тоже.

— Каким образом? — недоуменно спросил он. — Если что-то зависит от меня, то я готов на все, лишь бы ты не уезжала. Жизнь без тебя станет для меня адом!

— Не на все! — резко заявила Аманда. — Если бы вы хотели, вы бы выполнили мою просьбу.

Силвейре не нужно было объяснять, какую просьбу он должен выполнить, он понимал Аманду с полуслова.

— Умоляю, проси о чем угодно, только не об этом! — проговорил с мукой в голосе Силвейра. — Устранять Селену неразумно. Твой муж будет считать ее мученицей. Он...

— Тогда не говорите, что я могу просить у вас что угодно, потому что это ложь, ложь и еще раз ложь! Прощайте! Я полагаю, что мое путешествие затянется надолго.

Аманда в задумчивости положила трубку и на вопрос вошедшей Илды, куда же они направятся, ответила:

— Мы поедем с тобой очень далеко. Куда-нибудь в Европу.

Но не только Аманда преподносила в этот день неприятные сюрпризы окружающим. Неприятную новость привез Селене и Артурзинью. Его хлопоты не увенчались успехом. Ходатайство было отклонено.

— Я не криминалист, — оправдывался он. — Ты же знаешь: лучший криминалист Бразилии займется твоим делом через неделю. Я уже созвонился с ним, он дал свое согласие. И вот тогда...

Селена кивала головой. Она со всем соглашалась, но, честно говоря, после посещения Аманды и ее отказа от развода новость Артурзинью огорчила ее куда меньше, чем могла бы раньше. Похоже, им так и не соединиться с Шику, а здесь, в тюрьме, они были хотя бы вместе...

Артурзинью еще не успел уйти, как на пороге показалась Алисинья с Жоржинью. В первую минуту она слегка опешила, увидев свою старую любовь, но очень быстро пришла в себя, расцеловала Селену, сообщила, что очень скоро тоже станет фермершей, и принялась рассказывать о приготовлениях к свадьбе.

— Как мне жаль, что тебя не будет, — говорила она Селене. — Поверишь? Это будет праздник века, я не сомневаюсь! Чего на нем только не будет — и танцы, и шоу!

Жоржинью слушал свою невесту с приоткрытым от восхищения ртом. Он до сих пор в себя не мог прийти от изумления, что его женой согласилась быть такая необыкновенная женщина.

— Но я припасу тебе кусочек свадебного торта, пирожных и фотографии, потому что все-все мы будем фотографировать, правда ведь, Жоржинью?

Жоржинью подтвердил справедливость слов своей невесты важным кивком головы.

Селена порадовалась за них обоих, но у нее самой на сердце кошки скребли — им с Шику никогда не дожить до самой простенькой, самой обыкновенной свадьбы...

Наговорив с три короба про свадебное платье, вуаль, новые туфли, спальню и прочее, прочее, Алисинья со своим женихом, наконец, ушла.

Но и у нее на сердце скребли кошки. Едва поглядев на Артурзинью, она поняла, что старая любовь по-прежнему жива у нее в сердце. До сих пор этот молодой человек был ей небезразличен. Сердце ее учащенно билось, ее бросало в жар и в холод. Но... Она стала старше, трезвее, разумнее. Что бы она ни чувствовала, она знала, что не изменит своего решения и выйдет замуж за Жоржинью, который искренне любит ее, восхищается ею и будет ей хорошим и надежным мужем. Даже если бы Артурзинью сделал сейчас шаг к ней навстречу, она отказала бы ему, не желая подвергать испытанию свое прочное добротное благополучие. Жоржинью не мог не почувствовать ее волнения и по дороге домой все порывался ее спросить о нем, но никак не мог найти подходящих слов.

Алисинья ответила сама на все его вопросы.

— Артурзинью — это мое прошлое, — сказала она. — Ты это знаешь. Но мы расстались, и хотя по временам я еще чувствую боль, но я выбрала тебя и буду тебе хорошей и верной женой.

И Жоржинью знал, что так оно и будет, недаром же он так любил свою Алисинью, она была такой хорошей девушкой!

А Артурзинью пошел искать утешение в бар Лианы. Он чувствовал себя последним неудачником. Даже глупышка Алисинья нашла свое счастье, и только ему ни в чем не везло. Его предал друг. Он не смог помочь возлюбленной. Артурзинью сидел у стойки и заказывал одну рюмку за другой. Лиана уже знала о всех событиях сегодняшнего дня. Азеведу, который был к ней неравнодушен, успел рассказать о посещении Аманды, о том, что она не дает развода Шику. О том, что Аманда с доной Илдой уезжает, ей рассказала Лижия. Девушка была в растерянности от столь скоропалительных сборов. Лиана постаралась ее утешить, пообещав позаботиться о ней.

— Ты не останешься одна, мы все тут с тобой, а мама, конечно же, будет тебе часто писать.

Лижию она могла хоть чем-то утешить, а вот Артурзинью...

К стойке бара подошли Ноэми и Арлета, ее подруга, с которой они вместе учились в колледже. Потом Ноэми стала врачом, а Арлета — журналисткой, но дружили они по-прежнему. Арлета приехала только что, соблазнившись приглашением подруги, которая описала ей все здешние красоты.

— Ну, как, Маримба тебя не разочаровала? — спросила девушку Лиана.

— Очаровала! — воскликнула весело Арлета. — Но мы устали и проголодались.

—— Позволь тебе представить моего друга адвоката Артурзинью, — подтолкнула Лиана своего опечаленного завсегдатая к очаровательной Арлете, — он поможет тебе выбрать самое вкусное блюдо в нашем меню, а я на несколько минут украду у тебя Ноэми.

И она, не сомневаясь, что нашла великолепное средство от тоски для Артурзинью, у которого и впрямь мгновенно заблестели глаза, отвела Ноэми в сторону. Ей хотелось сообщить о скоропалительном отъезде Аманды, как-никак она лечила эту своенравную капризницу.

Ноэми не слишком огорчилась тем, что теряет пациентку.

— Доктор Орланду предупреждал меня о психологических сложностях, но поначалу дело у нас пошло так хорошо, что я подумала, что он преувеличил. Но потом убедилась в его правоте, — говорила Ноэми. — Что ж, я думаю, если дона Аманда подлечит себе нервы, то и физиотерапия пойдет у нее успешнее. Билли, который сидел неподалеку от беседующих Лианы и Ноэми, услышал их разговор и насторожился. Аманда ничего не делала просто так. Если она внезапно собралась в путешествие, значит, за этим что-то стоит.

Он продолжал прислушиваться и узнал еще и то, что она отказала Шику в разводе.

Теперь ему стала ясна вся картина — можно считать, что дни Селены сочтены, раз Аманда обеспечивает себе алиби. Нужно было что-то срочно предпринимать — в запасе оставалось всего несколько дней. Его блуждающий взгляд невольно задержался на толстяке Кабесоне, который шествовал с судками к стойке, привычно здороваясь направо и налево.

«А что касается пищи Налду, то ею занимался только Кабесон. Не будем же мы подозревать Кабесона», — всплыла в натренированном мозгу Билли фраза Шику из его первого разговора с Азеведу, который они вели в этом же самом кафе за соседним столиком.

«Почему же не будем?» — сказал сам себе Билли, продолжая следить за толстяком.

И он был недалек от истины, хотя Кабесон не получил еще никаких инструкций, но разговор, за которым они должны были последовать, состоялся.

Силвейра, поговорив с Амандой, отправился к Эзекиелу. Подручный встретил его в образе благообразного пастора.

— Что это еще за маскарад? — недоуменно осведомился Силвейра.

— Из надежного источника стало известно, что на завтра намечена полицейская облава. Если эти ребятки попросят, я могу дать им даже благословение, — сказал Эзекиел и засмеялся своим скрипучим смехом. — Но вы, я думаю, ко мне не за благословением.

— Нет, не за благословением. Помнится, вы мне говорили, что уничтожили сидящего в тюрьме убийцу Зе Паулу.

— Да. И что же? — Эзекиел выжидательно смотрел на своего шефа, который явно нервничал. Но не в его привычках было торопить события, шеф должен был сам сказать, что ему нужно.

— Он сидел в камере, и вы его устранили? — продолжал расспрашивать Силвейра.

— Именно так оно и было, хотя далось мне это нелегко. — Эзекиел произнес это почти что с гордостью.

— Как вы считаете, Эзекиел, вы могли бы сделать это еще раз? — Голос Силвейры звучал резко, отрывисто, мало походя на его обычную тягучую манеру говорить.

— Вы что же, хотите убить Селену? — издав свой скрипучий смешок, уточнил Эзекиел. — Аманда и этого от вас добилась? Ну и женщина!..

— Она больше чем женщина, — так же отрывисто произнес Силвейра. — Ну, так как же? Вы не ответили на мой вопрос.

— Было бы желание, — развязно ответил помощник, — девчонку уберем в одну секунду. Эка невидаль, деревенская девчонка!

— Я еще ничего не приказал, — произнес Силвейра. — Я должен убедиться, что это единственное средство вернуть Аманду. Только тогда...

— Убедишься, убедишься, — проворчал про себя Эзекиел. — Она — упорная, я уже убедился.