Ученик бури

ГЛАВА 1

— Мааам, я уезжаю, Дима уже у подъезда, где моя джинсовая куртка? — чтобы не спугнуть вдохновение, негромко спросила я, заглядывая в мастерскую. Точнее в бывшую родительскую спальню, но с каких-то пор все в нашей семье звали её именно так. Я уже и не помню, с каких пор просторная комната перестала быть жилой. Книжный шкаф заняли художественные принадлежности — кисти, грунт и самые разнообразнее краски, на полу расположились картины, а холсты были аккуратно свёрнуты в трубочки и задвинуты в дальний угол. Кирилл уж точно не застал время, в которое здесь всё выглядело иначе.

Мама моя — Елизавета Викторовна Бесовская являлась человеком тонкой душевной организации и увлекалась живописью. К счастью, не я одна считала родительницу очень талантливой художницей, так что картины продавались весьма неплохо. Рисовала она часто и вдохновенно, так что я не удивилась, найдя её ранним утром сидящей перед мольбертом с загадочным видом и деревянной палитрой в руках.

Пшеничные волосы её были забраны в небрежный хвост, на щеке красовалось масляное красное пятно, а пальцы крутили тонкую кисточку. Она казалось, даже не заметила моего появления, но впечатление было обманчивым.

Я проскользнула мимо полотен, чтобы заглянуть за мамино плечо. Картина пестрила красками — сияюще-золотым, бордовым и алым, оттенками аквамарина, охры, меди. Она была насквозь пропитана жизнью, и казалось, вот-вот придёт в движение. Сюжет, изображающий сказочный восточный рынок, бережно передан во всех подробностях, поражая количеством деталей. Продавцы в тюрбанах и разноцветных традиционных халатах расхваливали товар на прилавках заваленных заморскими диковинками и дивными тканями. Меж людей шустро сновали чумазые мальчишки-попрошайки, и один из них как раз был занят срезанием кошеля у зазевавшегося мужчины. Маневр не остался незамеченным, и парень с минуты на минуту рисковал быть пойманным за руку.

Я нахмурилась, работа будила во мне смутное чувство тревоги, но понять, чем это вызвано было уже невозможно.

— Сашка… Ну как тебе?

Чудесно? Волшебно? Потрясающе? Это всё она уже слышала, да и сама знает, что я восхищаюсь её картинами.

— Хм… Прослеживаются мотивы Сезанна, верно? — Протянула я с видом профессионального художественного критика, на что мама лишь усмехнулась, поспешно вытирая кисточки и снимая фартук.

— Нет, не прослеживаются, ты совсем не разбираешься в живописи. А куртку твою я постирала, она у нас на балконе весит, должна уже высохнуть.

Наваждение, навеянное картиной, слетело с меня подобно сухой луковой шелухе, и я торопливо поцеловав маму в щёку, помчалась за любимой курткой, стараясь не думать о том, как катастрофически опаздываю.

В сердце давно уже поселилось шальное воодушевление, ведь Димка — друг детства ещё с начальных классов, пригласил меня съездить на две недели в Абхазию на свадьбу двоюродной сестры. Он решил сделать поездку своеобразным подарком на моё девятнадцатилетние, а если учесть то, как я люблю путешествовать, лучшего сюрприза и придумать было нельзя.

Признаться, ехать к незнакомым людям на их праздник — ситуация довольно неудобная. Меня всё ещё смущала предстоящая реакция Димкиных родственников на наш приезд. Ведь они присылали приглашения на семью друга, а в конечном итоге к ним должна была заявиться чужая я. Однако друг клятвенно уверял, что всё пройдет гладко. Родители у него людьми являлись весьма занятыми и прерывать работу, чтобы поехать в чужую страну не собирались, решив взвалить миссию по налаживанию родственных связей на сына, а он в свою очередь воспользовался положением и позвал меня. Я же, посомневавшись, всё же пришла к выводу, что дарёному коню в зубы не смотрят.

Моя мама эту поездку изначально не одобряла, опасаясь впервые отпускать своего ребёнка так далеко, но в конечном итоге поддалась на уговоры, смирившись с тем, что дочь выросла неугомонной дикаркой не способной смирно просидеть на одном месте дольше минуты. С раннего детства творческая натура Ма пробовала вырастить из своего чада маленькую леди — привить любовь к музыке, танцам и естественно, рисованию, но все попытки заканчивались провалом. До двенадцати лет меня упорно наряжали в симпатичные платья и юбки, водили в секции по вокалу и музыкальную школу, стараясь не замечать на сколько меня всё это утомляет. Разучивание нот, и скучные домашние задания в художке вгоняли в тоску, а черно-белую палитру клавиш пианино я и вовсе скоро стала люто ненавидеть. Вернее нет, инструмент конечно же, был ни в чем не виноват и музыку я любила, но лишь когда её следовало было слушать её, а не создавать.

Неусидчивая, нетерпеливая, садясь за пианино, я ощущала себя инородным предметом в отлаженном часовом механизме, замедляющем ход движения стрелок. Я не ладила с инструментом, не была его частью, понимая, что и в дальнейшем не смогу найти с ним общий язык. Как только осознание простого факта стало ясным, я настойчиво попросила маму не мучить меня понапрасну, и она нехотя отступила.

Единственное чем маленькая Саша увлекалась достаточно долго были танцы — уроки на которых я ненадолго могла пустить в ход свою необузданную энергию. Но даже они не помогли маме вылепить из меня принцессу.

Платья постепенно вытеснили удобные брюки, длинные черные кудри были беспощадно отрезаны, уступив место короткой стрижке, а туфли на каблуках, которые старались мне подсунуть, ни разу не надевались, год за годом продолжая пылиться в шкафу.

Попытка уговорить меня учиться на спокойном педагогическом тоже провалилась с треском, и я выбрала для себя профессию репортера, окончательно разрушив родительские планы на моё счастливое будущее.

Ко всему прочему, даже выходных и каникулах я никогда не сидела дома, скитаясь с друзьями по походам и квестам, прихватив с собой фотопират, который стал в последнее время моим неразлучным спутником. И уж теперь я точно не могла упустить поездку в этот солнечный край, предвкушая тысячу новых кадров.

Однако, нельзя отрицать, что и у мамы на счёт поездки были скрытые мотивы. Подозреваю, что моя хитрая родительница-сводница, так просто отпустила меня вместе с другом, лишь из-за того, что страстно желала нас женить. И как это частенько бывает у мам, тихонько вздыхала, изредка выдавая изречения в духе: «Уж когда я на вашей свадебке-то погуляю?» или «Эх, Сашка, так вот и не дождусь я от тебя внуков…» Но я на подобные провокации вестись не собиралась, упорно отрицая то, что Савельев для меня мог быть кем-то большем, чем закадычным товарищем.

— Рота, подъем! — крикнула я, промчавшись мимо спящего брата, который являлся счастливым обладателем комнаты с выходом на балкон. Лабрадор по имени Карлсон, которого Кирилл выпросил себе в подарок на десять лет, подорвался с постели вместе с долговязым мальчишкой. Красавец, даже лохматый и помятый, Кир всё же выглядел очень трогательно. Вот кто взял от обоих родителей самое лучшее — папины правильные черты лица и высокий рост, мамины густые волосы и пронзительно-голубые глаза. Даже бледная россыпь веснушек его не портила.

— Саш, ну зачем? — простонал он, сонно потирая глаза, пока я снимала куртку с верёвки.

— Хочу попрощаться с несносным братцем, меня же две недели не будет

Такая вот я вредная, разбудила ребёнка только для того лишь, чтобы его потискать на прощанье. Хотя, от него сильно не убудет, каникулы же, да при том воскресенье. Я стиснула Кира в тёплых объятьях, всё же он хоть и бывал порой надоедливым, я его очень любила.

— Всё, ушла, можешь дальше спать, — наконец смилостивилась я.

— Пока, — буркнул он и печально простонал, — тебя же здесь и на день рожденья не будет, а я так рассчитывал на праздничный торт…

— Что?! Ах ты прохиндей, я с тебя даже подарка не спросила.

— Какого ещё подарка? — настала чужая очередь удивляться.

— Значит так, пока меня нет, будешь сам каждое утро выгуливать своего щенка. Это станет лучшим подарком на мой день рожденья. А то завёл пса, а выгуливать его всё чаще мне и маме приходится. Честное слово, лучше бы это был настоящий Карлсон, Малыш.

— Ладно, — опустил голову братец. Видно на Малыша обиделся, но знает что виноват. А ведь совсем недавно клятвенно уверял, что уже взрослый и способен самостоятельно ухаживать за собакой.

Щёнок проникся настроением своего хозяина и теперь тоже жалобно взирал на меня тоскливыми карими глазами. Я не выдержала и потрепала его за мягкими плющевыми ушами.

— Прослежу. Если сдержишь слово, обязательно будет тебе торт, как только приеду. Вот тогда вместе и отпразднуем. Хочешь, какой-нибудь сувенир тебе на память из Абхазии привезу?

Братец заулыбался и отчаянно закивал головой.

В коридоре я подхватила приготовленную сумку, ещё раз обняла маму, сказав, что вернусь совсем скоро и хлопнула дверью. Мне бы знать тогда, что домой я не вернусь ни через неделю, ни через месяц, и уж тем более не привезу Кириллу обещанного подарка.

Два дня трястись в душном плацкартном вагоне — испытание не из лёгких, особенно для холерика. Димка первое время пытался меня как-то развлекать и, выудив из кармана рюкзака упаковку с картами, предложил сыграть в «дурака». Вскоре к нашей компании присоединилась пара разговорчивых соседок, решивших между делом построить другу глазки. Такой шанс грех было упускать, и я предложила поиграть на что-то существенное. Конкретно обирать девушек было жаль, так что мы решили не вовлекать игру деньги, сделав ставки на еду. «Дурак» должен был купить последнему выбывшему игроку мороженое или бутылку минералки. Димка как истинный джентльмен, а как по мне — то просто чудак, попутчицам поддавался, отыгрываясь потом на мне, так что в конечном итоге все ушли в ничью.

Однако и это занятие быстро наскучило, так что второй день я провела, отлёживаясь на верхней полке за прочтением электронных книг, периодически выскакивая на остановках, чтобы хоть как-то развеяться. За окном проносились однообразные равнинные пейзажи, паутина из переплетений железных путей и каменные высотки городов, так что я оживилась только ближе к ночи, когда на горизонте всё ближе начали появляться очертания гор. Последние часы поездки я просидела рядом с Димкой как на иголках, лелея в сердце ощущение щенячьего восторга.

— Хочу туда! — Я прилипла к окну, за которым только рассветал новый день.

— Ничего, скоро дождешься. Для Милы город родной, она проведёт нам экскурсию.

Можно организовать конную прогулку.

Димка следил за моей реакцией с привычной улыбкой, пока наши соседки моё желание прыгать по горам, аки козочка, не разделяли. Сёстры — обе высокие блондинки с ногами от ушей и гладкой оливковой кожей, были похожи друг на друга как две капли воды, и уже успели выведать у друга кто мы и куда направляемся, хотя я даже имён их толком не запомнила.

Наивные, вынюхав, что для них я как девушка угрозы не представляю, они похоже вознамерились поделить моего Савельева пополам.

— А вот я хочу на пляж, — многозначительно протянула одна из них. Ага, сказала бы ещё, что хочет новый купальник опробовать — было бы совсем непрозрачно, — Дима, вы единственные знакомые у нас здесь, надеюсь, у вас надеется время как-нибудь к нам присоединиться?

Я естественно, должна была быть скромным приложением на празднике жизни, где главным блюдом подавали шикарные формы этих полуголых красоток. Воображение шустро нарисовало богато украшенный праздничный стол, на котором, приняв соблазнительные позы, возлежали сестрички в полупрозрачном соблазнительном белье. Димка стоял рядом с ними, предвкушающе облизываясь, а я в форме официанта — скромном платье при белом передничке, с бесстрастным лицом подавала ему бокал вина на вычурном серебряном подносе. От такой перспективы меня передёрнуло.

Димка вывернулся, сообщив, что вряд ли у нас найдется на это время, но номерами телефонов со стервами всё же обменялся. Тут же отругала за то, что злюсь на девушек лишь потому, что они положили глаз на моего друга, хотя сама не имею на него никаких прав. Однако, это не помешало мне вздохнуть с облегчением, когда поезд наконец прибыл, а попутчицы, тепло распрощавшись(не со мной, естественно), отчалили на такси.

Нас же с перрона вызвалась встретить сама Милена, и я зря опасалась, что девушка отнесётся ко мне неприязненно. Димкина сестра оказалась самым милым человеком, которого только можно себе представить. Такого же маленького роста так я, только слегка полноватая, с каскадом кокетливых каштановых завитушек, она распространяла вокруг себя лёгкую ауру доброжелательности и веселья, заставляя улыбаться уже с первых минут общения.

Кинувшись на шею брату, а потом, обняв и меня, она неустанно щебетала о том, как рада нас видеть. Родители её, принимавшие иногородних гостей у себя, тоже выглядели очень благодушно и выдали нам с Димкой в распоряжение одну комнату. Квартира у них была просторная, но из-за свадебного переполоха пришлось потесниться, и друг ничего не говоря, отдал в моё распоряжение кровать, а себе разложил односпальное кресло-трансформер.

Оставшийся вечер мы отдыхали от утомительной поездки, а на следующий день решили запланировать экскурсию в горы. К сожалению, Димка зря надеялся, что его сестра сможет составить нам компанию. Перед свадьбой Мила носилась по городу, разрываемая на части организационными хлопотами и на утро у неё было назначено посещение в салон красоты, где мастера обещали за один день сделать из неё сказочную нимфу. Так что, принеся нам свои извинения, она рассказала где можно найти красивые места, в частности небольшой водопад и горную реку, где я незамедлительно загорелась побывать, и упорхнула на косметические процедуры, оставив после себя лишь шлейф из лёгкого цветочного аромата.

Впрочем, мы с другом не единожды уже бывали на подобных вылазках, так что, быстро собравшись, наметили маршрут, и уже через пару часов я с наслаждением вдыхала чистый чуть влажный воздух Абхазии в окружении природы.

Нам провезло, жара отступила, по небу стремительно пробегали белоснежные облака — воздушные как сахарная вата. На расщелье от этого то и дело падали широкие тени, полосами сменявшиеся яркими солнечными участками. Дул освежающий прозрачный ветер и я, не обращая внимания на усталость, то и дело стремилась, закружиться в безумном танце.

Каменистая дорожка под ногами сменялась сочной изумрудной травой, а я летела ввысь по склону как одержимая, мечтая оглядеть раскинувшийся пейзаж с самой вершины горы. Конечно, добраться на заснеженный горный хребет нам с Димкой пока не по силам, но мечтать не вредно. Мы успели пройти по узкому серпантину дороги, с одной стороны заканчивающейся обрывам и теперь хотели забраться ещё выше, где среди скал должен был располагаться великолепный водопад.

Димка отвлёкся, сейчас он от чего-то выглядел как нельзя серьёзно. Ему это было не свойственно, обычно на наших совместных вылазках он шутил и вел себя как отпетый хулиган. Мы с детства с ним были сообщниками, задирами и мошенниками. Не удержавшись, я щёлкнула затвором фотоаппарата, запечатлев его в профиль. Получилось неплохо. Да такому профилю как у него, могут позавидовать греческие боги.

— Ты чего застыл, мыслитель? Вперёд, мы недавно отдыхали.

Друг отмер, смерив меня задумчивым взглядом.

— А ты планируешь таким темпом до Эвереста дойти и на него взобраться?

— Неплохая идея. Вот когда-нибудь дойду и заберусь. Вместе с тобой заберёмся. Пойдем, давай, кажется, я слышу горную реку.

Друг вздохнул и подал руку, чтобы мне удобнее было перепрыгнуть через небольшой ручей.

— Послушай, Бес, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

Я насторожилась. По моему опыту подобные фразы не заканчивались ничем хорошим. Так, например, ещё в младшей школе, папа мягко пытался выведать, не я ли разбила окно классной комнаты, кинув в него ранцем. Саша-партизан ни в чем не призналась, будучи свято уверенной, что её вины в том нет. Пусть лучше отвечает одноклассник, который решил, что может меня задирать. А то, что я в результате запустила в него портфелем, попав при этом в окно — то не моя вина, а побочный эффект его плохого поведения.

— Саш, понимаешь, — впервые вижу, чтобы мой друг так мялся, не зная с чего начать, — я был не очень рад этой поездке, когда думал, что придется ехать с родителями, но когда они отказались, решил что это будет отличным шансом. И я пригласил тебя сюда, сказав Миле, что ты моя невеста.

Мои брови взлетели вверх, и до меня дошло, наконец, чему виной было её приветливое поведение.

— Ага, вот почему нам выдали одну комнату! — я чуть не рассмеялась, расслабившись — Ничего, Дим, всё в порядке. Должен же ты был как-то оправдать моё появление.

По-моему моя реакция ему чем-то не понравилась. Он нахмурился и хотел сказать ещё что-то, но я перевила своим восторженным криком, увидев впереди высокий берег реки.

— Потрясающе! — Я сбросила ранец на землю и помчалась вперед.

Вот теперь можно и остановиться. Брызги холодной воды попадали прямо на лицо, заставляя блаженно жмуриться. Неудержимый поток мчался вниз по склону, омывая скользкие камни. Стоит лишь оступиться — утонишь в пучине водного перламутра. Но сейчас, стоя на краю, зная, что позади надёжный друг, я чувствовала себя в центре вселенной. И это чувство опьяняло не хуже алкоголя, и я неслась за подобным, кажется, всю свою жизнь.

— Это ты потрясающая… — вдруг прошептал Дима за моей спиной.

Я обернулась. На его лице сияла улыбка. Солнце, вновь выглянувшее из-за облаков, делало глаза друга ещё более насыщенно-синими, а тени от черных ресниц ложились на щёки. И он сам, казалось, светился как полупрозрачный солнечный зайчик.

— Спасибо за это, — на одном дыхании выдохнула я, всё ещё находилось под воздействием адреналина, — я тебя обожаю.

Димка шагнул ближе, зрачки его расширились, и я осознала это совсем четко, потому что его лицо вдруг оказалось совсем близко от моего.

— А вот я тебя, кажется, люблю, Бесёнок…. Вот что хотел сказать.

Я, наверное совсем простой человек — как валенок, можно сказать. Ведь будь во мне больше чуткости или хотя бы умишка, я смогла бы заподозрить о Димкиных чувствах раньше, перед тем как признание бросили мне в лицо. Или хотя бы, догадалась выслушать его полностью, не став перебивать в самом начале. Не будь я такой бестолковой в плане человеческих отношений, смогла бы ответить что-то стоящее в данной ситуации. Но я стояла, молча, как фарфоровая кукла — не более, только и способная, что закрыть глаза, когда её потрясут. Ведь ответить другу, который только что признался тебе в любви, это не то же самое, что спросить дорогу у незнакомого человека, или осадить зарвавшегося обидчика. Передо мной в одно мгновение открылось несколько перспектив, и я не знала, которую из них боюсь больше.

Димка не стал щадить мои чувства, притянув к себе куклу, что стояла сейчас на моем месте.

Я и поцелуй его почувствовала как-то отстраненно, будто прикосновение к губам произошло через ткань. Только запах его ощущался от чего-то до крайности остро — словно смесь перца и мятной жвачки. Чувствуя, что я не отвечаю, Димка просто отстранился от моих губ, и прижался ко мне щекой к щеке. Для этого ему всё ещё приходилось стоять, согнувшись, дожидаясь пока я смогу что-то вымолвить. А я в это время подметила, что подбородок у него чуть колкий, хоть и был утром гладко выбрит, и что волосы ещё больше выгорели на солнце, приобретя медово-медный оттенок, и что шрам, полученный им прошлый летом на соревнованиях, так и остался белым росчерком, переходящим через ключицу. И ещё сотню таких мелких деталей, которые я раньше не замечала или не задумывалась над ними.

Руки мои вмиг оказались на его плечах. Я была слишком ошарашена, и мне срочно требовался глоток свежего воздуха. Голова кружилась. Я мягко оттолкнула Диму от себя и сама отшатнулась назад.

— Подожди, мне нужно… — На самом деле я и представить не могла, что мне на самом деле было нужно, но договорить не успела. Просто забыла, что сзади находится пропасть и холодные объятья горной реки.

Твердь под ногами пошатнулась, вниз посыпался песок и камни, увлекая меня за собой. Как сквозь слой войлока послышалось паническое: «Сашка, хватайся!». Друг успел перехватить моё запястье, но наткнулся на кожаный браслет, который расстегнулся, оставшись в его руках.

Меня же потащило вниз со страшной силой, как героев классических ужасов затаскивает под землю стая изголодавшихся мертвецов. Или мне просто казалось, ибо падать в пропасть всегда до поседения страшно. Пальцы уцепились за камни, но они были до того острыми, что я не смогла за них долго держаться, только кожу с ладоней содрала.

В глазах зарябило небо, край обрыва и такой невероятно далёкий Димка, а я падала спиной прямо в пасть жестокой водной стихии.