Ученик бури

ГЛАВА 11

Рахиль разорвала связь как и обещала, но лицо Димки — ошарашенного, растрепанного, знакомого Димки, все ещё стояло перед глазами. Горло сжал спазм, и я схватилась за шею, в бесполезной попытке задушить рвущиеся наружу слёзы. Не получилось, мутная пелена начала застилать глаза, и я подскочила с места, повернувшись к Рахиль спиной. Она не должна видеть как я плачу, ведь им нужен сильный видящий, а не жалкая слезливая девчонка, которая взвалила на свои плечи непосильную ношу.

Нужно выпрямиться, сказать ей, что все в порядке, но я не могла. Только что сломалась одна из опор, на которых держалась хлипкая надежда на нормальное будущее. С грохотом рушились стены воздушного замка, мост, ведший к нему, горел. Трещали балки, полыхали знамена и флаги — все это только в моей голове. Пожар пожирал изнутри, жег сердце, выворачивал наизнанку, не давал дышать.

Это все из-за меня. Я утянула его за собой…

— Где он? — Охрипший голос, будто слетевший с губ умирающего, показался мне чужим.

Я не слышала, как Рахиль поднялась, но теперь четко чувствовала её присутствие за своей спиной. Она дотронулась кончиками пальцев до моего плеча, и ей прикосновение даже сквозь ткань рубашки показалось мне нестерпимо-горячим. Я дернулась, отдаляясь от женщины ещё на шаг, будто это могло оградить меня от того, что уже произошло.

— Не прикасайтесь ко мне. — Прошипела я, все ещё не решаясь повернуться к ней лицом.

— Он погиб. Мне жаль…

Рахиль произнесла всего четыре слова, и в них было столько сочувствия, сколько не смогла бы вместить в себя самая длинная речь. Простое: «мне жаль». Словно она знала, о чем говорила! Слезы высохли под действием выжигающей рассудок злобы. Её жалось — пустое место, которое не в силах вернуть мне друга. Её жалость вонзила мне нож под ребра и пару раз провернула для верности. Мне стало ясно, что с Димкой не может быть все в порядке, как только я увидела его её глазами, но жалость, эта жалость способна меня убить.

— Я вам не верю.

Она не может знать наверняка, она видела только, как его уводили! Она сама мне сказала, что отличная лгунья. Только зачем ей лгать сейчас? Надежда, истончившаяся до состояния паутины, все ещё липла ко мне своими полупрозрачными сетями, но они тлели, зажигаясь перед глазами красными искрами. Я и сама знала, что будь Димка рядом, Кайрин бы не пришел в гарем, чтобы узнать о произошедшем от этой женщины.

«Он погиб» — вот где скрывается настоящая лож. Погибают только в честных схватках, погибают только по воле роковой случайности. Мой друг не погиб, его безжалостно убили, потому что хотели скрыть факт того, что защита дворца не безупречна. Его убили, потому что он оказался не там и не в то время. Его убили просто так.

— Бес…

Голову сдавило. Я не сразу обратила внимание, что вцепилась в волосы окаменевшими пальцами.

— Где он?

— Бес, очнись.

— Где он?

Я наконец повернулась к Рахиль лицом. Бедная, она не знала куда деть руки, и теперь они весели по бокам как плети. Кисти женщина прятала в складках своего восхитительного платья, изредка теребя тяжелую ткань подола. Она хотела дотронуться до меня, обнять, но не могла, потом что именно её касание причинило мне боль.

— Я уже сказала, милая. Он погиб, и мне жаль, что я не догадалась о вас раньше. Я такая глупая. Глупая женщина.

— Где тело?

— Я не знаю, я правда не знаю, — она говорила размеренно, спокойно, словно каждый день сталкивалась с истериками, — пожалуйста, посмотри мне в глаза. Я смогу помочь.

— Чем?! Может, вы умеете воскрешать мертвых?! — Я вскинула на женщину взгляд полный ненависти и замолчала, хотя пару секунд назад была готова выплеснуть на неё полную яда речь.

У Рахиль были расширенные зрачки. Они заполняли почти всю радужку, которая обрамляла их светло-золотым ореолом.

«Мертв» — слово отдавало привкусом тлена и горечи. Я ощущала его на языке, пока пожар в груди медленно утихал, сменяясь холодной отчужденностью. Все это время мои внутренние баррикады держались лишь на том, что я знала — там, на Земле, с родными все в порядке. Мама, брат, Димка — они переживут моё исчезновение и начнут жизнь заново, даже если у меня не получится вернуться. Со временем друг забудет меня, найдет себе девушку, заведёт семью, которая поможет ему справиться с трагедией. Память притупится, счастливые воспоминания перекроют свежие раны, и они будут напоминать о себе лишь изредка, как шрам, который остается на теле, но уже не тревожит.

Теперь же у моего друга не было будущего. Даже такого.

Пожар догорел, оставив после себя дымящиеся руины — черные, как глаза Рахиль.

— Вот видишь, ты успокоилась. Прости, я должна была сразу догадаться обо всем. Этот парень — он искал девушку, когда попал сюда, но ты выглядишь так необычно, что я ничего не заподозрила. Только после того как увидела твою реакцию поняла, что вы знакомы. Он был твоим любимым?

Сейчас, когда сердце уже не рвалось из груди в готовности выломать рёбра, я осознала, что Рахиль раскрыла меня целиком и полностью, но это от чего-то не доставляло былого беспокойства. Пустота разрасталась, и данная мелочь тонула в ней, переставая казаться существенной.

Это было ужасно неправильно.

— Другом, — поправила я, практически по слогам выталкивая слова из глотки, — что вы со мной сделали?

— Это мой дар, — прошептала Рахиль со снисходительной улыбкой, и её тонкие ладони прошлись по воздуху вдоль моего лица. Она погладила меня, не касаясь при этом кожи, — я умею успокаивать, умею убеждать. Тебе нужно было прийти в себя, перед тем как вернется Кайрин. Он не выносит такие сцены.

— Рахиль, вы все расскажете ему обо мне?

Женщина помотала головой, её губы сжались в тонкую линию, выражая сдержанное недовольство.

— Нет. Мне не нравится, что ты обманываешь его, но лучше тебе самой рассказать правду. Пусть это останется на твоей совести.

Бездонно-черные глаза женщины внимательно всматривались в моё лицо, и я нашла в себе силы кивнуть, показывая, что поняла её, но прислушиваться к словам не намерена. И пусть земля пошатнется, открыв врата в огненную пучину, если моя совесть от этого пострадает.

Мы ещё сверлили друг друга холодными взглядами, когда на балкон быстрым шагом вошел Кайрин. Тугие путы отчужденности, которыми оплела меня Рахиль, моментально ослабли с его появлением. Дышать стало легче, и к счастью, истерика уже не бурлила во мне точно лава, грозящая вырваться наружу извержением, уничтожающим все на своем пути.

Хмурый, как октябрьский вечер, Карающий сразу понял, что со мной что-то не так.

Уголки его губ были поджаты, лоб нахмурен, а тонкие белые пряди, выбиваясь из хвоста, стянутого ремешком на затылке, падали на глаза.

— Рахиль, что ты с ним сделала? — Обманчиво ласковый голос Кайрина заставил меня окончательно очнуться.

— Ничего, со мной все хорошо, — поспешила заверить я, но он ожидаемо не поверил.

— Рахиль? Я чувствую твои попытки подчинения.

Женщина снисходительно улыбнулась, и все тепло, которым вело от неё в начале нашего знакомства, испарилось.

— Я всего лишь его успокоила, Кайрин. Остальное он расскажет тебе сам. И если ты уладил проблемы с гаремом, уходите, вам нельзя здесь больше задерживаться.

— Мои проблемы только начинаются, Рахиль. Больше не смей применять свои чары на Бесе. Мне нужен ученик, а не овощ.

Я кивнула Рахиль на прощание, и подошла к Кайрину, который тут же ухватил меня за плечо и поволок к выходу. Стальные пальцы впились в кожу, и я непроизвольно скривилась. Стоило спуститься со второго этажа, как стража, занимавшаяся досмотром, обступила нас плотным кольцом. Женщины, столпившиеся у стен зала, наблюдали за происходящим со смирено опущенными головами, и только несколько из них смотрели на процессию прямо, с вызовом и неприкрытой ненавистью в глазах. Впрочем, глаза, было единственным, что я успела в них рассмотреть. Большую часть лиц скрывал хиджаб, по которому можно было понять, что они только-только вернулись с прогулки. Вне пределов гарема все женщины были обязаны носить одежду, скрывающую фигуру и волосы, а замужние — ещё и часть лица. Кайрин же серьёзно нарушил правила, когда заявился сюда со своим отрядом, и я понятия не имела чего ему это стоило.

— Это жены императора? Они устроили скандал? — Я думала, что Карающий может не различить мой шепот, но ошиблась.

— Да. Фаиза — первая, мать наследников. Сумая — вторая, Дилия — третья. И Эллиаль — принцесса, которая готовится стать частью этого гадюшника. Уверен, что ей не понадобится много времени на адаптацию.

Я обернулась на женщин, которые уже остались позади, и безошибочно угадала стоявшую с ними принцессу. И хоть её лицо тоже скрывала полупрозрачная ткань небесно-голубого платка, внешность все равно выдавала в ней чужестранку. Её молочно-белая кожа практически светилась, а твердая, но скованная осанка говорило о том, как некомфортно она чувствует себя в новом образе.

— Не пялься на них, это могут счесть за оскорбление, — презрительно выплюнул Кайрин.

— Они уже сочли за оскорбление наш визит, — заметила я, но все же отвернулась.

— Это и было оскорблением, — усмехнулся Кайрин, — но только с моей стороны, а до меня не так просто добраться.

Фыркнув от самонадеянности в его голосе, я уставилась в пол, мысленно отсчитывая шаги, с каждый из которых удалялась все дальше из опостылевшего гарема.

Наконец двери закрылись за спиной, и я позволила себе расслабиться. Не на долго. Передышки хватило ровно на пару минут, после чего Кайрин кинул своим подчиненным лаконичное: «Вы свободны», и дождавшись их полного исчезновения на горизонте, переключил внимание на ученика. Повисшее между нами напряжение стало практически осязаемым, насыщенным как запах озона, что разливается в воздухе после грозы, и столь тяжелым, что казалось — ещё немного и его можно будет черпать в ладони и пить, будто воду из родника.

— А теперь говори. — Сложив руки на груди, Карающий ждал от меня полного подчинения. — Когда я оставил вас с Рахиль, твое настроение было нестабильным — расстройство, бешенство, следом спокойствие. Что она тебе показала?

У меня не было ни единого шанса солгать.

— В своем мире я был вместе с другом, когда попал сюда. — Голос болезненно дрогнул, не смотря на все попытки его выровнять. — Мы находились на отдыхе, устроили поход к горной реке. Я подошел слишком близко к обрыву, оступился, упал в воду, а очнулся уже здесь — один, мокрый как мышь, но живой. И только сегодня, увидев воспоминания Рахиль, понял, что Димку тоже зацепило. Он стоял рядом тогда, возможно попытался меня спасти…

Наверняка он пытался меня спасти. Разве могло быть иначе? Друг ни за что не стал бы топтаться на месте и смотреть, как моё тело поглощает толща воды. Он бы рискнул, даже зная, что сам может разбиться… Глупый болван! Лучше бы не было в нем этого проклятого геройства!

В итоге помощь требовалась ему, может быть, в то самое время, когда я сидела на кухне борделя и безмятежно чистила картошку тупым ножом, сетуя на свою безрадостную участь.

— Своим бессвязным рассказом, ты хочешь сказать мне, что второй Шиа — твой друг?

Сомнительный повод для гордости, но на этот раз слёзы не брызнули из глаз. Возможно, в этом стоило благодарить женщину, влияние которой подействовало на меня подобно местной анестезии. Ты в сознании, но боли уже не чувствуешь.

— Да! — Огрызнулась я. — И теперь хочу знать, что случилось, после того как его схватили!

К счастью, лицо Кайрина не выражало жалости или участия, которые могли подтолкнуть меня к новой истерике. Он просто хотел получить четкий ответ на вопрос. Ему было плевать на Димку.

— Для всех нарушителей проводится стандартная процедура. Бес. Его отвели в подземелья и допросили. Отчет гласит, что он умер, после того как сознался, что решил пробраться в гарем, ради одной из наложниц.

— Но это враньё… — Кайрин кивнул, уже зная, что отчетам брата верить нельзя. — Его похоронили?

Я никогда не придавала большого значения похоронам на земле. Казалось бы — безжизненное тело кладут в сырую землю, и в нем не остаётся ничего от той личности, которую ты знал раньше. Венки, ленты, кресты — все это было ненужной шелухой, для человека, которому, по сути, не приходилось никого хоронить в сознательном возрасте.

А сейчас я, наконец, пришла к мысли, что у меня даже вещей его не осталось. Просто был человек и исчез, не дав возможности с ним попрощаться. Останься после него хоть небольшой холм песка где-то на окраине Империи, я хотела его видеть.

Кайрин посмотрел на меня так, будто я сморозила величайшую глупость.

— Тело скормили зверью, Бес. У нас не принято хоронить преступников.

— Что?

Мне не стоило переспрашивать. Это выглядело глупо и неуместно, но мозг будто выключился, превратившись в сломанный ретранслятор. Кайрин же не любил повторять дважды, он просто развернулся и махнул рукой, приказывая пошевеливаться. И я последовала за ним безвольно, как корова на привязи. Ноги двигались с трудом, будто принадлежали деревянной марионетке, а не живой девушке.

Я ничего не видела перед глазами.

— Стой, так дело не пойдет.

Заметив, что я готова вот-вот рухнуть на колени, Кайрин остановился. Стены дворца прислушивались к моему тяжелому дыханию. Казалось, что они живы и кровожадны и будут рады пойти друг другу навстречу, чтобы меня раздавить. Кости и плоть — все смешать и размазать до состояния грязи, чтобы в конечном итоге от меня вообще ничего не осталось.

— Посмотри на меня, Бес.

Ладонь Кайрина холодная, твердая, легла мне на подбородок, запрокидывая лицо вверх. Его касание — единственное от чего мне не становилось физически плохо. Почему до меня спокойно может дотрагиваться только человек, чьи слова только что беспощадно ранили? Удивительный парадокс.

— Отпусти. Ты как и прежде получишь от меня все что захочешь, если позволишь прийти в себя.

Я думала, что мой резкий тон вновь подействует на Карающего как раздражитель. Приготовилась даже принять очередной подзатыльник или пощёчину, если мужчина решит привести меня в чувства уже привычным методом, но он лишь поджал губы и досадливо покачал головой. «Я надеялся, что ты сильнее» — эту фразу можно прочесть у него на лбу.

— У нас нет на это времени, — было произнесено вслух, — и ты можешь либо помочь мне найти организаторов и отомстить за смерть своего друга, либо остаться здесь и упиваться своим трауром дальше. Даю слово, в этом случае я уйду и больше никогда о тебе не вспомню. Что выбираешь?

Я сглотнула, в глубине души понимая, что Кайрин блефует, что без меня ему будет сложнее справиться, а значит, он не посмеет аннулировать нашу сделку в первый же день её существования, но решительность в его взгляде могла поколебать любую уверенность.

К тому же он прав. Я смогу отомстить, или, по крайней мере, попытаюсь добраться до виновных. И пусть первым в списке стоял сам принц, я не позволю, чтобы смерть Димки так просто сошла ему с рук. Ответ было очевиден.

— Когда мы начнем обучение?