Неделя прошла достаточно спокойно для меня, но в нервной беготне для остальных. Пока я получила возможность целыми днями не выходить из комнаты, придворные, и особенно слуги, активно готовились к предстоящему празднику. Представить себе не могла, что тут будет твориться перед самой свадьбой, если даже помолвка устроила такой хаос.
Можно было просто выглянуть на улицу, чтобы увидеть, как суетятся рабы, чистя фонтаны во внутреннем дворе, и надраивая каменные ступеньки перед входом. Некоторые перетаскивали во дворец тяжелые кадки с красными цветами, продукты в промышленных масштабах и ткани, расшитые сложной вышивкой.
Карающий опять был занят целыми днями, хотя все так же уделял мне пару часов по вечерам, натаскивая в чтении, истории и географии. В начале недели он даже заявился в обед, притащив с собой портного, который должен был снять с меня мерки для церемониального наряда.
Я была категорически против, но Кайрин в присутствии сухощавого сутулого мужчины, с тонкой оправой очков на носу, отрицательно покачал головой, приказывая не возмущаться. Сжав зубы, я сделала вид, что все в порядке, и позволила портному измерить себя с помощью длинной ленты с делениями, которые и близко не походили на сантиметры. Благо, процедура не заняла слишком много времени и раздевания не потребовала. Мужчина больше вздыхал, сетуя на мою худобу и тщедушность, которые будущему воину немедля следует исправлять, наращивая мышечную массу. В результате я получила уйму советов по правильному питанию и образу жизни от человека, который сам наверняка их не выполнял.
Карающий при этом подпирал собой стену, благополучно делая вид, что не замечает этой болтовни, но я была уверена, что в мыслях он потешается надо мной, потому что пару раз я все-таки успела поймать на его губах улыбку.
Когда портной сменил тему на обсуждение тканей, которые я бы хотела использовать для пошива накидки и шаровар, мне и вовсе стало дурно, но Кайрин все-таки соизволил включиться в беседу, самолично выбрав для меня цвета. Оказалось, что они играют довольно важную роль в правящей иерархии. В принципе, в будние дни знать имела право носить что угодно, но на праздниках надевать красное могли только члены императорской семьи, разбавляя цвет золотом.
— Бес будет в белом с золотым, — обронил Карающий, пресекая настойчивые убеждения портного, что мне подойдет насыщенно-синий или изумрудный.
— Но это же… — нахмурился портной.
— Все верно, мои цвета. Отправляйтесь, Залим джан, у вас ещё много работы.
Назойливый мужчина откланялся, и я наконец получила возможность спросить, что не так с белым.
— Не все ещё знают, что император принял тебя в семью, золотой — признак королевской крови, белый — верного стража империи. Ты имеешь право носить эти цвета как мой ученик, и, если я умру, станешь первым претендентом на мою должность, поздравляю.
Я успела подавиться воздухом, прежде чем поняла, что Кайрин пошутил. Он издевательски похлопал меня по спине.
— Эта честь не по моим заслугам, учитель, — прохрипела я, откашлявшись.
— Зато должна предостеречь от нападок здешних стервятников. Многие будут рады тебя задеть, но прежде увидят с кем связываются.
— Может я лучше свою форму надену? — Страдальческий стон вырвался сам собой.
— Нет, черный — цвет скорби, лучше не появляться в нем на помолвке.
Угрюмо кивнув, я смирилась с тем, что придется сыграть роль белой вороны. Карающий, наверняка к ней уже привык; он в любой одежде здесь выглядел как европеец среди коренных африканских народов, а мне не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.
Однако если бы Кайрин разрешил пропустить церемонию вовсе, я бы отказалась. Одна часть меня твердила, что нарываться на неприятности не стоит, но другая, хотела хотя бы одним глазком взглянуть на праздник.
Сид, приставленный ко мне в качестве надзирателя, тяжело вздохнул, когда я спросила о том, что там будет.
— Скука смертная. На официальной части одни расшаркивания. Знать не упустит возможности поплеваться ядом в окружающих, а я весь вечер буду наблюдать, как бы они друг друга не переубивали.
Я сцедила смешок в кулак.
— А есть и неофициальная часть?
— Естественно, но спорю, что Карающий загонит тебя обратно в комнату при первой возможности. И правильно сделает, мал ты ещё… — многозначительно протянул страж.
— Эй! — Я сделала вид, что обиделась, и пихнула парня в плечо.
Тот как раз сидел в одной из бойниц смотровой башни, и спустив ноги вниз, болтал ими как сущий подросток. Ещё воин называется! До земли было метров сорок, и я так делать опасалась, хотя Сид подавал дурной, но заразительный пример. Не находись рука в зафиксированном состоянии, непременно бы поддалась соблазну, но мне было проблематично даже одеваться, и о том, чтобы взобраться на бойницу речи не шло. Ниша доходила мне почти до груди, так что я только завистливо кривила губы и поправляла куртку, накинутую на плечи.
Сидеть взаперти и так было сложно, и я уговорила парня пройтись, в результате чего мы скоро обосновались на безлюдной крыше, наблюдая за происходящим внизу и разговаривая.
Ответить Сид не смог, пошатнувшись от моего шутливого удара, он соскользнул вниз, успев зацепиться за край отвесной стены одной рукой. Каменная пыль и мелкая галька посыпались следом, а кровь от расцарапанной ладони протянулась за его пальцами алой полосой.
Проклятье! Сердце замерло, а потом вновь забилось в груди с удвоенной силой.
С земли послышался женский вскрик, а я, обмирая от страха, мертвой хваткой вцепилась в рукав парня.
— Отпусти меня, — огрызнулся Сид, — иначе утащу за собой!
— Да ни за что! — В панике воскликнула я.
— Тогда сними перчатку, иначе не сможешь меня удержать!
— Но и сосредоточиться на твоем спасении тоже не смогу!
— Бросай, я сказал!
— Нет!
Плюнув на боль, я ухватилась за парня ещё и вывихнутой рукой.
— Ну ты и придурок, — обласкал меня Сид.
С легкостью кошки, он подтянулся и взобрался на место, оттолкнув меня подальше. Я с удивлением наблюдала, как он отряхивает свою форму от песка, ни секунды не жалея, что чуть не довел меня до инфаркта.
— Красавица, не расстраивайся, твоего покорного слугу не так просто убить! — Вновь подавшись вперед, крикнул он молодой служанке, которая, задрав голову, все это время наблюдала за нами с земли.
Платок с бедняжки практически сполз, но она не обращала на это внимания, прижав ко рту смуглые руки. Корзина свежевыстиранного белья, которую она несла до этого, валялась на вверх дном, свидетельствуя, что вся работа пошла насмарку. Быстро опомнившись, девушка подхватила её с земли, собрала испорченные вещи и метнулась прочь.
— Ну ты и свинья! — Пораженно выдохнула я.
— Кто это? — Заинтересованно спросил Сид.
— Грязное, беспринципное, уродливое животное! — Пояснила, выпуская наружу скопившееся негодование. С беспринципным это я погорячилась; наверное, у свинок совести будет побольше, чем у этого негодяя. — Что ты, свиней в жизни не видел?!
Парень отрицательно покачал головой, а я прикусила язык. Никогда не знаешь, на чем проколешься! Стараясь не употреблять в речи привычный слэнг и жаргонизмы, я упускала самые простые вещи. Лошади же у них водятся, кто мог знать, что свиней нет?!
— В общем, я тоже не видел. В книге про них вычитал недавно, и сразу подумал, что они у тебя в родственниках затесались! Я же решил, что ты сорвешься! — Насупилась, попытавшись ложью замаскировать свою ошибку.
— Вот поэтому я и сказал, что ты не дорос, — резюмировал Сид и выудил из кармана белый платок, чтобы перемотать поцарапанное запястье. — Бес, тебя же обмануть проще простого.
— Но ты поранился…
— Это пустяки. Многие пожертвуют и не таким, чтобы добиться убедительности.
— Я просто не ожидал от тебя такой подставы, — возразила я, — со смертью не шутят.
— Ошибаешься, — обернулся Сид, и одарил меня своей фирменной улыбкой во все тридцать два зуба, — Думаешь у смерти нет чувства юмора? Если ей понравится шутка, она отпустит тебя, чтобы при следующей встрече услышать новую.
— Чушь, смерть не делает различий, — холодно ответила я, желая закрыть эту тему, — слезай уже оттуда, ты пугаешь людей. А ещё мы теряем время, мне нужно заниматься.
Который день страж позволял мне копаться в своем сознании, чтобы развить привычку, которая позволит не падать в обморок при чужом прикосновении. Не знаю, нравилось ему это или нет, но виду парень не показывал. Однажды признался, что ему интереснее проводить время со мной, чем заниматься рутинной проверкой защиты дворца в преддверии свадьбы, но верилось в это слабо. Сложно было представить, каково это — доверить свою память практически незнакомому человеку, но Сид говорил, что скрывать ему нечего. Скорее, при каждом нашем уроке он старательно контролировал свои мысли, и показывал мне лишь то, что считал нужным, потому что ничего криминального из его жизни я на данный момент так и не узнала.
Изобразив на лице поддельное недовольство, парень спрыгнул со своего места.
— Иногда ты бываешь слишком нудным, Бес, — он бесшабашно встрепал мои волосы, так что я не успела увернуться, — в юности я был настоящим сорванцом.
— Да ты и сейчас такой! — Воскликнула я, сконфуженно приглаживая прическу.
Волосы начинали отрастать и лезть в глаза. Какая досада, что тут невозможно нормально подстричься. Если я задержусь в империи надолго, придется самой взяться за ножницы, чтобы их укоротить. Мало мне смазливого лица для полной схожести с девицей, только копны вьющихся кудрей не хватает.
Хотя, Карающий вон ходит с длинными волосами и ничего… Более того, ему это странным образом идет. Я вспомнила прямые, блестящие, снежно-белые пряди, казавшиеся невероятно мягкими на вид, и во мне вдруг родилась мысль, что неплохо было бы их потрогать… Ужас какой!
— О нет, Бес, раньше я вел себя куда хуже. Могу показать тебе некоторые проделки, когда закончишь прихорашиваться.
Я недовольно покосилась на Сида, который наблюдал за мной с затаенным интересом. Он тоже носил своеобразную прическу. Смоляные волосы доходили до плеч, обрамляя лицо непослушными прядями.
— Откажусь, пожалуй. Слушай, а тебе эти патлы драться не мешают? — Злорадно отфутболив подкол, я сладенько улыбнулась.
— Что ты, при должном уровне мастерства, подобные мелочи не доставляют проблем, — серьёзно ответил Сид и добавил: — к тому же, я не какой-то простолюдин или уличный наемник!
— Вот значит, как… Меня опекает важная птица.
В задумчивости я быстро зашагала к выходу с крыши, и страж тут же нагнал меня, поняв, что последнее высказывание могло быть неприятным.
— Бес, я вовсе не это хотел сказать. Просто длинные волосы почетны для воина! Это старая традиция, но при дворе ей ещё следуют. Тоже отрастишь потом, не волнуйся, а пока это не важно совсем, ты же ещё ученик!
— Не хочу ничего отращивать, — отрезала я, — расскажи, что будет на неофициальной части церемонии, и мы в расчете. А лучше покажи вместо своих детских проделок и схваток, за которыми я все время наблюдаю.
— Мои воспоминания о боях, между прочим, помогают тебе лучше разобраться в приемах, пока ты расслабляешься тут со своей вывихнутой рукой.
— Я расслабляюсь?! Попробовал бы ты одновременно удерживать в уме видение, и мило улыбаться, продолжая вести разговор!
Примерно так и проходили все наши уроки. Я должна была взять Сида за руку, и сконцентрировавшись, отодвинуть чужие воспоминания на второй план. В идеале они должны были восприниматься мной как собственные, пока в реальности я соблюдала невозмутимость. Сознание будто расслаивалось на две части; удержать каждую из них в равновесии было нестерпимо сложно и выматывало порой не хуже физической нагрузки.
В первое время у меня не получалось вовсе, а после, когда вышло не отключаться полностью, воин потребовал ещё и поддержания с ним непринужденной беседы. Пока перед глазами мелькали блеклые киноленты, повествующие о чужой жизни, я отвечала на вопросы Сида, и пыталась не утонуть в незнакомых образах с головой, ощущая его тело как собственное. Наверное, со стороны я выглядела уже не как эпилептик, а просто как больной, только что отошедший от анестезии — заторможенный, вялый, практически пускающий слюни на воротник рубашки.
Мы начали спускаться по винтовой лестнице, и парень обогнал меня, перегородив дорогу. Он встал на пару ступенек ниже, так что наши лица теперь были на одном уровне, загадочно прищурился и выдал:
— Хорошо, взрослый мальчик, ты получишь от меня все что пожелаешь, только если сам это найдешь. Я не стану блокировать от тебя часть воспоминаний, но и направлять в них тоже не собираюсь. Выиграешь, буду весь день называть тебя своим господином, проиграешь — согласишься посетить со мной одно место, начну делать из тебя настоящего мужчину! В любом случае ты в плюсе. Идет?
— Не идет! — Возмутилась я, — Во-первых, как можно что-то найти, даже приблизительно не представляя, что ищешь? Во-вторых, ты предложил слабую мотивацию, и, в-третьих, я ограничен в передвижении!
— О властители песков, я с тобой ничего не случится, если мы прогуляемся по городу! Никто даже знать не будет, я выведу тебя тайным путем.
Я прикусила щеку, размышляя над предложением. Не думаю, что Дисмаль будет рьяно выслеживать меня, да и Сид наверняка не предложил бы что-то опасное. Он, конечно, разгильдяй, но не до такой степени. К тому же, задание было довольно интересным…
— Нет, давай без ставок.
— Хочешь мой счастливый кортик?
— Сид, ты смеёшься что ли?
— Полностью серьёзен!
Парень вынул из-за пояса свой кинжал и играючи покрутил его перед моим носом. Тонкое лезвие из черного металла не отражало, а поглощало свет, аккуратная рукоятка лежала в ладони как влитая, балансировка идеальная. К нему ещё прилагались ножны, которые можно было незаметно прятать под одеждой.
Как-то я похвалила этот кортик, и Сид ответил, что он приносит ему удачу. Бредни, естественно.
— Кортик, и тридцать золотых в придачу! — Прищурившись, загнула новую цену.
— Ах, Бес, тобой должен двигать азарт, а не меркантильность, — упрекнул парень.
— Деньги никогда не помешают.
— Хорошо, я согласен! С меня кошель, на который ты можешь купить десяток рабов и любимый кинжал, а с тебя простая прогулка. Не думаешь, что ты перегнул палку?
— Неа, — я отрицатель помотала головой, — и ты забыл, что будешь называть меня своим господином
— А ты умеешь торговаться! — парень задорно расхохотался, — Ну, тогда попробуй выиграть. Найдешь прием, на котором Дисмаль праздновал свой двадцать пятый день рождения, и ты мой господин на целые сутки, не найдешь — мы идем развлекаться.
— Ты сумасшедший, Сид, но по рукам.
Я зубами стянула с пальцев перчатку, и протянула руку этому хитрецу. Вместо того, чтобы ударить по ней, он крепко ухватил меня за предплечье.
— У меня есть одно условие, — предостерег парень, — не погружайся слишком глубоко. Делай как тебя учили, иначе проиграешь.
— Хорошо-о-о, — на выдохе прошептала я, уже едва различая собственный голос. В начале всегда так — будто попадаешь в камеру сенсорной депривации, полностью изолированной от света и посторонних звуков. Неправильный путь, если так продолжится, то я провалюсь в первое попавшееся воспоминание, а этого допустить нельзя.
— Бес, ты меня слышишь? — Вопрос показался приглушенным, словно доносился сквозь толстый слой поролона.
— Слышу, даже не рассчитывай на легкую победу, Сид.
Я вцепилась в его запястье в ответ, со странным наслаждением наконец ощущая тепло кожи и трепет размеренного пульса под пальцами.
Он побудет моим якорем, пока я постараюсь настроиться.
Вскоре полную пустоту сменила круговерть из образов. Воспоминания мчались мимо, как поезд, идущий на полном ходу, а мне — человеку, стоящему на перроне, нужно было разглядеть в окошке одного из вагонов нечто важное.
Сид действительно очень старался меня запутать, рандомно вспоминая те или иные моменты своей жизни. Вот он ворует цветы из личного сада первой супруги императора, чтобы подарить их дочери министра финансов — скромнице Лиадиль. Вот он, сверкая от гордости как начищенная монета, возвышается над побежденным мальчишкой на два года старше его.
Не то, все не то!
Я перебирала образ за образом, отстраненно, ни на чем на долго не задерживаясь, перекатывая их как разноцветные бусины на шелковой нити.
Сид недовольно заворчал, и я поняла, что сжала его запястье слишком сильно, впившись в кожу короткими ногтями. Ничего, потерпит.
— Если тебе тяжело, можешь сдаться.
Да ни за что. Мне просто нужна ещё минута времени… Ощущение, что осталось совсем немного до нужного воспоминания, не покидало. Вот оно. Дисмаль… Его лицо я теперь узнаю, даже если остановлю на нем взгляд лишь на долю секунды.
Я зацепилась за воспоминание и сконцентрировалась на происходящем. Комната, погруженная в полумрак, была полна людьми и дымом…
Принц сидел на мягком диване в расслабленной позе и неспешно курил кальян. На его губах играла улыбка; рубашка была небрежно расстегнута, выставляя на обозрение загорелую грудь, а в ногах у наследника лежала обнаженная девушка… Сид стоял в дверях, и его взгляд сразу метнулся к телу, безвольно распростёртому на ковре. Лицо несчастной скрывал каскад темных кудрей, и рассмотреть его было невозможно, но ладная подтянутая фигура была создана для того, чтобы ей любовались. Единственное, что портило впечатление — свежие синяки, покрывающие матовую кожу. В приглушенном свете канделябров сложно было оценить в каком девушка состоянии, но я с облегчением обнаружила, что грудная клетка слабо вздымается.
Молодые люди, расположившиеся рядом с принцем не обращали на неё никакого внимания, тем более, они уже были заняты красотками, сидящими у некоторых на коленях.
Я сглотнула.
— Вылезай, это не то, что ты должен найти. — Голос Сида дрогнул, и он попытался высвободить свою руку, но я не пустила.
— А по моему, как раз то, что нужно…
— Нет, Бес, не стоит.
Но я уже потеряла связь с реальностью. То, что пытался донести до меня парень ушло на второй план, сменившись музыкой и смехом, не смотря на которые, у меня создавалось ощущение, что в комнате витает тяжелая, траурная атмосфера. Никогда не бывала в притонах, но сейчас казалось, что именно его я и посетила. Даже в борделе мне не было столь дурно наблюдать, как молодые девушки, день за днем выходят в зал или поднимаются на второй этаж, чтобы обслужить клиентов, нацепив на лица самые обворожительные, самые нежные улыбки, на которые были способны, а затем с рассветом возвращаются к себе — утомленные, потрепанные, без тени былого очарования во взгляде, а иногда ещё и слегка побитые.
Это воспринималось легче из-за того, что я видела только последствия от происходящего, которые всегда старалась забыть в тот же миг, отгораживаясь мыслью, что меня это не касается. Мне было опасно осуждать, опасно сопереживать, опасно помогать.
Чувства Сида, глазами которого я сейчас смотрела как томная рыжеволосая нимфа послушно выгибает спину, позволяя мужским рукам свободно скользить по линии позвоночника к ягодицам, практически невозможно было понять. Отвращение? Жалость?
Сама девушка, льнувшая к незнакомцу, тоже не проявляла никаких эмоций, спокойно перебирая музыкальными пальцами волосы на затылке своего господина. Мужчине такой подход не понравился, он прижал красавицу ближе к себе и что-то шепнул ей на ухо, после чего она быстро изобразила на лице радостную улыбку.
— Какая честь, что ты принял наше приглашение, Карающий, да ещё и своего пса притащил. А почему только одного? Мы с друзьями не жадные, женщин на всех хватит, посмотри, арфистка ещё свободна. Поделите на двоих? — Пьяно растягивая слова проговорил принц, а я ужаснулась. Он здесь?
Кто-то из собравшихся мужчин хохотнул, но его веселье быстро сошло на нет.
Я не знала, что все это время Кайрин стоял у Сида за спиной, но когда он вышел вперед, обратила внимание на его острый профиль и едва поджатые губы. Наверняка подобные развлечения братца ему приходилось видеть не впервой, и он давно потерял к ним всякий интерес.
— Вынужден отказаться. Зачем меня вызвали, Ваше высочество? Одна из рабынь пыталась совершить покушение, и вы всей толпой не справлялись без моей помощи? — Учитель брезгливо поморщился, но на принца это не произвело никакого впечатления. Дисмаль все ещё выглядел крайне довольным.
— Какой официоз, это всего лишь небольшая вечеринка, я решил, что тебе не повредит расслабиться. — Он плавно потянулся, взял с подлокотника бокал вина, и сделал большой глоток. — Подумал, нужно показать тебе как это происходит.
— Не утруждайте себя заботой о моем отдыхе, Ваше высочество, — Отчеканил Карающий, — если это все, то приятной ночи, не вижу смысла задерживаться.
— Стой, — приказал принц, — если так хочешь, я найду для тебя подходящее задание.
— Пока вам не угрожает смертельная опасность, работы для меня здесь не будет…
— Жаль, — едко прошипел принц, пока Кайрин ещё не ушел, — Кто же тогда проводит до гарема мою новую наложницу? Боюсь, ходить она пока не в состоянии.
— Пришлите эскорт из евнухов, — Карающий развернулся, — Сид?
— Ты уверен? — Дисмаль выпустил изо рта облако ароматного дыма, и толкнул босой ногой обнаженную девушку.
Та до этого лежала на боку, но сейчас перекатилась на спину. Шелк волос упал с лица, позволяя увидеть его юные четы. Сид с шумом втянул воздух в легкие, а Кайрин остолбенел, в его глазах мелькнуло узнавание. Мне и самой показалось, что я её уже видела, но память отказывалась говорить где.
— Она прекрасна, действительно? — Наследник провел ступней по впалому животу девушки, поднялся вверх по ребрам, остановился у выступающих ключиц, а затем надавил на хрупкое горло.
Карающий качнулся вперед, до хруста сжав кулаки, и Сид счел за благо встать к нему поближе, чтобы в худшем случае оттащить. Музыка давно оборвалась; невольные зрители с жадностью следили за происходящим.
— Даже не думай! — На грани слышимости прошептал Сид, — Он же для этого их сюда притащил!
Кайрин не ответил, что вызвало в принце новый приступ агрессии.
— Милая, просыпайся! Твой возлюбленный явился к нам на огонек. Не хочешь? Ах, простите её, притомилась бедняжка. Ничего, сейчас исправим. — Он вылил на лицо девушки остатки вина, схватился за намокшие волосы и дернул их вверх. Она застонала, с трудом приходя в себя.
— Дисмаль, Гелар служанка, а не рабыня, — сквозь зубы прорычал Карающий, — отпусти её.
И правда, я не сразу обратила внимание, но на запястьях девушки не было никаких татуировок, чем не могли похвастаться остальные.
— А я что делаю? — удивился Дисмаль, — Отпускаю. Вот, даже сопровождение организовал! Сам начальник безопасности до покоев доведет. Главное, чтобы не до своих, а то может случиться по привычке, знаете ли? Милая, нравится тебе сервис?
— Кайрин? — Губы у девушки потрескались, и она едва ими шевелила.
— Да. — Учитель наконец двинулся вперед, на ходу срывая покрывало с софы. На ней кто-то сидел, но как только увидел перед собой Карающего, поспешно вскочил с места.
Присутствующие оказались меж двух огней, в равной степени опасаясь как гнева принца, так и мести со стороны Карающего.
Кайрин молча поднял измученное тело с цветастого ковра, укутал и взял на руки. Голова девушки безвольно повисла, потому что сознание вновь её покинуло.
— А ты отличный конспиратор, — с нескрываемым удовольствием промурлыкал Дисмаль, — долго же скрывал от нас этот райский цветок. Даже знаю о чем ты сейчас думаешь, хочешь спрятать её, увести в провинцию, может и документы новые найдешь для всей семьи? Но я найду её, найду всех, кого ты когда-нибудь попробуешь назвать своими.
— Лучше выспитесь, Ваше высочество, — было сказано тоном, который можно было трактовать не иначе как: "Сдохни, тварь".
Наследник расхохотался. Истерически, до хрипоты.
Воспоминание померкло, я разжала ладонь и без сил осела на ступеньки.