Уголок рая

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Алекс подвел ее к бабушке и братьям. Бабушка сказала все, что полагается говорить в таких случаях. Немало искренних и теплых слов сказали и братья. Джина получила доказательства того, что Алекс не собирается встречаться с ней тайком, в темных углах.

Но смотреть на него она пока не станет.

– Миссис Кинг, пожалуйста, извините меня. Здесь мои родные…

Она поставила корзину с розами на стол. Они ей не нужны. И подошла она только потому, что нельзя было повести себя невежливо по отношению к миссис Кинг.

Алекса охватило неистовое желание обнять ее и утащить куда-нибудь, где бы они остались наедине…

– Ваши родные? – повторила Изабелла. – Я бы очень хотела с ними познакомиться. Алессандро, прошу тебя, пригласи их к нам в гости.

– Да, конечно.

Он мысленно поблагодарил Изабеллу за предложенный выход. Его бабушка – настоящий стратег. Если он сейчас представится ее близким, то она уже не сможет отрицать, что он с ней связан.

– Спасибо, – произнесла она, обращаясь к его бабушке, – но я не вполне уверена…

– Идем к ним, – произнес Алекс и взял Джину под руку.

Теперь у ее родных не будет возможности отказаться от приглашения. Повиновалась она отнюдь не сразу. Алексу казалось, что он читает ее мысли: «Что ж, посмотрим, как он будет выкручиваться». Сам же Алекс был решительно настроен на победу, какие бы препятствия она ему ни чинила.

Следующие несколько минут прошли в разговоре с семьей Сальватори. Родители Джины, Фрэнк и Елена, ее старший брат Джон и его супруга Тесса – все были польщены тем, что Алекс проявляет несомненный интерес к Джине и приглашает их отпраздновать ее успех в обществе своих родных. К его глубочайшему удовлетворению, они подтвердили, что рады принять приглашение Изабеллы Валери Кинг. А это означало, что у Джины нет предлога, чтобы уклониться от участия в торжественном ужине.

При этом он, однако, ощущал, что между ними по-прежнему стоят эмоциональные преграды – гордость, унижение, незажившие раны, требующие немедленного лечения.

Можно не сомневаться, что бабушка превосходно сыграет роль любезной хозяйки вечера и братья будут предельно внимательны к новым знакомым. Можно даже предположить, что Питер Оуэн, которого также придется пригласить, станет их развлекать. Элементарная воспитанность заставила Алекса выдержать церемонию представлений до конца, но терпеть дальше было свыше его сил. Он наклонился к Джине и тихо приказал ей, вложив в свою команду всю свою силу воли:

– Идем же.

Она не ответила. А он не стал дожидаться ответа.

– Прошу меня извинить, – сказал он, обращаясь к присутствующим. – Джина скоро вернется.

Его сердце едва не выпрыгнуло из груди от радости, когда она, не делая попыток к сопротивлению, пошла за ним к двери, отделяющей зал ресторана от открытой веранды.

Свежий морской ветер несколько остудил его разгоряченную голову. Чтобы вернуть расположение этой женщины, ему нужен трезвый разум, а не горячечная страсть. Но разум отступил перед настоятельной потребностью прижать ее к перилам и заключить в крепчайшие объятия.

– Бога ради, Джина, взгляни на меня! Я не знаю, что мне еще сделать, чтобы убедить тебя: Мишель тебе солгала!

И вот оно пришло, то мгновение, когда она подняла на него янтарные глаза, потемневшие от муки, которая терзала ее сердце.

– Какое это имеет значение, Алекс?

– Имеет.

– Потому что ты еще не насытился мной?

– Джина, я не отпущу тебя.

– Отпустишь… рано или поздно, – возразила она с горькой уверенностью. – Похоже, Питер был прав. Ты пойдешь на все, чтобы выиграть. Для меня нет места в твоем мире.

– Есть. Рядом со мной.

– С Сахарным королем? Который ворочает состоянием, равным обороту хорошего банка? Наследником имения?

– Я человек, который нуждается в том же, что и всякий другой.

– У тебя, Алекс, потребностей больше, чем у других. Может быть, ты не заметил, что мои родные боятся тебя. Как можно отказаться от приглашения Кинга? Твоя семья – сила. А ты только хочешь доказать мне, что не обманывал меня. Ты поставил их в безвыходное положение. Как я теперь им объясню, зачем ты их приглашал?

– Ситуация говорит сама за себя. Мне нужны серьезные отношения с тобой, Джина.

– Я дочка обыкновенного фермера.

– Ты – необыкновенная!

– Вдова простого рыбака. С маленьким ребенком. Я не гожусь для тебя.

– Я буду счастлив видеть в Марко своего сына. Он бесподобный ребенок.

– Да! Но он не твой! Ты захочешь иметь собственных детей. – Она сжала кулаки и стала осыпать его ударами. – Но мы не игрушки, которые можно бросить, когда подвернется что-нибудь более привлекательное.

– Я тоже не такой! – взорвался Алекс и перехватил ее запястья. – Джина, почему ты слушаешь не меня, а тех, кто на меня клевещет? Мишель хотела убрать тебя с дороги. Оуэн хочет тобой воспользоваться. А ты им позволяешь разлучать нас! А то, что ты чувствовала со мной? Это разве ничего не значит?

Она скривилась от боли, вглядываясь в его глаза.

– А ты, Алекс, что ты чувствовал со мной?

Алекс сделал глубокий вдох, призывая на помощь всю свою силу убеждения.

– Явление второе. Возлюбленные и отрицательный герой, – громко объявил Оуэн, выходя на веранду и прикрывая за собой дверь.

Джина вырвалась из объятий Алекса. Оуэн криво усмехнулся и подошел ближе.

– Я помню, что обещал не вмешиваться, но мне бы не хотелось, чтобы Алекс совершенно смешал меня с дерьмом. Джина, он сказал тебе, что это я был с Мишель в саду в тот вечер?

Алексу захотелось превратить его лицо в гнилой помидор, но он сдержался. Нельзя отпугнуть Джину!

– В любом случае это Алексу Кингу известно. И наверняка он думает, будто я вступил в сговор с Мишель, чтобы помешать развитию ваших отношений, и предложил тебе работу в каких-нибудь корыстных целях. Но это неправда. Я говорил серьезно, когда поклялся, что буду относиться к тебе как старший брат. Пусть я не отличаюсь примерной нравственностью, но все-таки отлично понимаю, в чем разница между Мишель и тобой. И поверь, я не подстрекал Мишель, когда она решила облить тебя грязью.

– Но вы догадывались, что она это сделает, – произнесла Джина без всякого выражения на лице.

Оуэн кивнул.

– Я был не в силах ее остановить. Мишель думает только о себе.

– Как и вы, Оуэн, – ядовито вставил Алекс.

– А вот тут все не так просто. Еще неделю назад я бы с вами согласился. И вот оказалось, что мне далеко не все равно, когда Джине плохо. И неважно, кто ее обижает: вы или кто-нибудь еще. У нее удивительный голос. Его должны услышать ценители прекрасного. И я могу ей в этом помочь. Так что не распространяйте ваше мнение обо мне лично на мои предложения. Поймите, Алекс: от этого пострадает будущая карьера Джины. А в пении открывается вся ее прекрасная душа. Лишите ее пения – и душа может увянуть.

Такого признания Алекс не ожидал от Оуэна, как не ожидал и той искренности, с которой оно было сделано. Может быть, Джина затронула какую-то струну в душе пианиста? Алекс был вынужден признать, что это вполне возможно.

– И еще одно, – продолжил Оуэн, обращаясь к Алексу. – Мое предложение Джине искренне. И оно принесет ей пользу. А вы можете сказать то же самое о том, что предлагаете ей вы?

Да, он не паясничает. Алекс с трудом свыкался с невероятным фактом: Оуэн играет честно. А тот шутливо отсалютовал Джине.

– Старший брат прощается с тобой. Я позвоню тебе в понедельник. Согласна?

Джина кивнула.

– Спасибо, Питер.

Оуэн вышел. Причем, сам того не зная, оставил в руках Алекса могущественный рычаг, который до сих пор был направлен против Алекса, но которым Алекс может теперь воспользоваться, чтобы открыть путь к сердцу и разуму Джины.

В пении открывается вся ее прекрасная душа.

Это правда.

– «Любовь все меняет» – так ты сегодня пела, – заговорил Алекс. – Ты должна верить в то, что поешь. Тебе придется поверить, что любовь способна все изменить.