Украденное счастье феи

Глава четырнадцатая. Муж не хочет лечиться!

Глава четырнадцатая. Муж не хочет лечиться!

– Неужели ты выберешь какого-то человека? – переглянулись феи.

– Не какого-то, – буркнула я. – Он – мой муж! И ему срочно нужна помощь! Поэтому… передайте бабушке, что я ее очень люблю… и… Я остаюсь здесь!

Феи переглянулись еще раз, а потом исчезли огоньками среди деревьев.

Я вздохнула, собирая траву и опасливо глядя на дом. Надеюсь, что муж не слышал! А то потом загордится! Скажет, что женился на принцессе фей! И станет принцем- консортом!

Вернувшись в дом, я бросила травы на стол.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила я, видя закрытые глаза.

– Отлично, просто … – муж поморщился и скривился. – Лежу тут, отдыхаю на долгую дорожку!

– Ты хочешь меня бросить? Да? – спросила я, видя кровь на его щеке. – Я тут тебе лекарство принесла! Хорошее! Бабушка говорила, что надежное!

Я помогла пленнику встать и затащила его на кровать.

– Дамочка, поосторожней, – слабым голосом усмехнулся муж, чуть-чуть приоткрывая глаза. – Нельзя мужчин тащить в кровать так усердно! Мужчины – существа ранимые. Их легко спугнуть… Ай!

– Лежи, лежи! – занервничала я, соскакивая с кровати и бросаясь к травам. – Знаешь, дедушка однажды тоже чуть не умер! Он поругался с бабушкой!

– Рисковый мужик, – слабо выдохнул муж, кусая губы. Он отодвинул руку от раны и скосил на нее глаза. А потом стиснул зубы.

– И бабушка его выходила! – гордо ответила я, растирая в руках душистые травы. – Вот, понюхай!

– Фу, – прошептал пленник, отвернувшись к стене лицом. – Можно я умру сам? А? Без посторонней помощи? Мне кажется, что у меня это отлично получится!

– Только не умирай, пожалуйста! – взмолилась я, растирая травы.

– Хочешь сама добить меня? – на губах мужа появилась слабая улыбка.

Он закрыл глаза. И стал дышать слабо- слабо.

Муж лежал такой бледный, словно действительно умирать собрался. У меня даже сердце защемило.

– Прощай, несносная фея, – прошептал муж, открывая глаза. Его слабая рука прошлась по моей. – Надеюсь, что со следующим мужем тебе повезет больше…

– Не говори так, – шмыгнула носом я, погладив его по голове.

– Прощай… – выдохнул муж, и замер.

Я ляпнула ему на бок лепешку из травы.

– Ааааааааа! – послышался жуткий крик. И муж тот час же зашевелился. У нас даже стекла задрожали. – Что это?

– Бабушка говорила, что это и мертвого подымет! – заметила я, убеждаясь, что бабушка была права. – Деда она за минуту на ноги поставила, когда его укусила ядовитая гадюка!

– Еще раз спрашиваю, – прокашлялся муж, глядя на мои зеленые руки. – Что это?

– Это … убивает всю заразу! – ответила я. – Так бабушка говорила!

– Ну правильно. Нет человека, нет заразы! Больно! – стонал муж.

– Бззз! – послышалось над головой.

– Видишь, тебя даже комарик наш прилетел утешить! – улыбнулась я.

– А я думал, что он посмертно поглумиться над трупом! – прокряхтел муж, пока я рвала листья и стебли.

– Ты вернулся! О, какое счастье! – обрадовалась я, глядя на комара. – Что? Ты вернулся не один? У тебя есть друзья? Это же здорово! Много друзей? О, это же чудесно! Представляешь! У нашего Гаремчика появились друзья! Ты рад?

– Конечно, всегда мечтал о групповом прелюбодеянии! – занервничал муж, поглядывая на окна. – Я и полсотни голодных комарих!

В дверь с размаха что-то ударилось, но не смогло пройти. Рядом с домом слышалось громкое «бзззз!».

– А! Ты представляешь! Он нашел свою маму! Настоящую маму! – обрадовалась я.

Быдышь! Кто-то таранил дверь. А потом зазвенели стекла! За окном мелькнуло что-то огромное и мохнатое. И послышалось «Бззззз!!!».

– А мы нашли смерть! – простонал муж, пока нечто мохнатое снова пролетело мимо окон.

– Давай и ее заведем? А? – попросила я, глядя на зеленую лепешку, покрывшую всю рану.

– Я готов завести ее в самое опасное место, оставить ее там на растерзание собственной совести! – простонал муж, кряхтя от боли. – Предлагаю назвать ее Смерть!

– А я хотела нежно! Одуваня! – улыбнулась я, проверяя компресс.

Ну все, можно снимать!

– О, я вижу свет в конце туннеля, – слабо прошептал муж, расслабляясь. – И только что нашел смысл жизни…

– А теперь мы еще разочек уберем всю заразу! – обрадовала я его, видя, как на меня смотрят круглые глаза.

– Что ты там говорила по поводу «феи умеют красиво украшать могилки»? – муж стал отползать.

– Ну я не хочу, чтобы ты умирал! – заметила я, прилепив новый компресс.

– А я очень хочу, – заметил муж. – Это что? Я только что видел ее хоботок? Она сколько человек за раз высасывает?

– Ну она же добрая! – удивилась я. Разве можно не любить таких милых комариков?

– Послушай, – меня поймали за руку, которая собралась оторвать компресс от раны. – Может, не надо? А?

– А теперь мы будем лечить рану! – радостно заметила я, пытаясь удержать его руку. – Я всегда мечтала попробовать кого-нибудь вылечить!

– Погоди, ты до меня уже лечила кого-то? – спросила муж, начиная отползать все дальше и дальше.

– Нет, – вздохнула я. – Но всегда мечтала!

– Давай я кого-нибудь раню, ты на нем потренируешься, а потом уже будешь лечить МЕНЯУУУУУ! – взвыл муж, пока я накладывала ему повязку из листьев.

– Стой, – прищурилась я, глядя на пушистые обратные стороны. – Ой! Это же не те листочки!

– А эти от чего? – подозрительно спросил муж.

– Эти … эти…. – растерялась я, понимая, что забыла. – Их феи в суп заваривают перед тем, как улететь куда-нибудь надолго! Чтобы муж был чем-то занят и далеко из дома не уходил!

– Та-а-ак! – напрягся муж, пытаясь сорвать их с себя.

– Да те, те, – вздохнула я. – Просто я проверила. Теперь вижу, что ты передумал умирать! Главное, не умирай! Видишь, за тебя даже Гаремчик и его мама переживают!

– Мама – особенно, я слышу, – простонал муж, пока я трогала его лоб. Горячий! Это плохо!

Через полчаса я принесла миску с отваром.

– Нет, – помотал головой муж, плотно сжав губы. – Я решил, что умру гордым, несломленным и … не надо! Я кому сказал!

– Ну открой ротик! – жалобно попросила я, суя ему деревянную ложку с дымящимся отваром. – Ложечку за Гаремчика! И ложечку за меня!

– Нет! – рявкнул муж. Он схватил одеяло, завернувшись в него и спрятавшись. Он напоминал огромную гусеницу. В голове промелькнули слова бабушки: «Мужчины умирают гордыми и несломленными! Иногда от диареи!».

– Я подую! – умоляла я, нося ложку за гордым и несломленным ртом.

– На мои останки! – сквозь зубы прошептал муж.

– Ну выпей, ну пожалуйста! – просила я, настойчиво раздвигая ложкой рот.

Бабушка всегда говорила, что мужчины постоянно болеют. То болеют за то, какой комар победит в схватке. То просто болеют! И лечить их – дело неблагодарное!

– За здоровьем нужно следить! – пояснила я, глядя на ложку.

– Оно мне пока не сильно изменяло! – отозвался муж. – Но чую, что скоро изменит!

– Эх, придется лечить тебя бабушкиным методом! – вздохнула я. Бабушка знает толк в лечении. У нее дедушка постоянно болеет сотрясением мозга. Чем бы не болел!

Я осмотрелась и подула на свою руку, смахивая остатки волшебной пыльцы прямо в лицо мужу.

– Ну все! Теперь можно лечить! – обрадовалась я, видя, как он крепко спит. Рана была перевязана, зелье было влито. Я сидела на кровати и думала про то, что сказали феи. Неужели люди снова пошли на нас войной? Неужели им мало того, что мы сидим на болотах?

Я осторожно соскользнула с кровати, осмотрелась и прислушалась. Спит? Спит! Скрипнув половицей, я подошла к старому зеркалу и осторожно сняла иллюзию.

«Бабушка, я – самая некрасивая фея!», – всхлипывала я, пряча щеку в руке.

«Я научу тебя накладывать иллюзию, и все будет хорошо!», – заметила бабушка. – «Смотри!».

Я снова стояла перед зеркалом, медленно убирая руку. На моей щеке красовался уродливый шрам.

«А теперь нет!», – слышала я голос бабушки на ухо. Она взмахнула рукой и кожа стала ровной и красивой. – «Видишь? Ничего страшного!».

Я потерла щеку о плечо, а потом снова провела по ней рукой.

«Мужчины любят красивых женщин! Так что тебе придется поддерживать эту иллюзию всю жизнь!», – поучала бабушка.

– Мужчины любят красивых, – повторила я, пряча шрам иллюзией.

«Бабушка, а это сделал тот злой человек? Да?», – спрашивала я, учась накладывать маску на лицо.

«Именно! Увы, мы тогда опоздали! Но самое главное, что ты – жива!», – слышался голос бабушки.

– Однажды я отомщу ему! – прошептала я, сузив глаза. – Однажды я отыщу его и отомщу!

Я обернулась, слыша, что муж вздрагивает.

– Тише, тише, – прошептала я, пытаясь согреть его руки. На смену жару пришел озноб.

– Ну чего ты? – прошептала я. – Тебе холодно?

Одеяло не спасало! Я лежала сверху, пытаясь согреть его. Сверху на нас присел Гаремчик. Он тоже очень хотел помочь!

***

Каждый выдох давался пленнику с трудом. Ему казалось, что смерть пришла к нему. И топчется на нем. Топчется и топчется…

Так и хотел сказать что-то вроде: «Уходи, костлявая!», но вместо этого мог лишь угрожающе стонал и сопел.

С трудом разлепив глаза, он как на нем гнездится тонконогий комар.

– Фея, убери комара с груди… , – простонал пленник. – А то он мне всю грудь истоптал!

– Он тебя греет, – послышался голосок из темноты.

Ей не спалось.

– Не знаю, что он там греет… – открыл один глаз пленник. – Но душу он мне точно не греет!

– Он же добра тебе желает! – послышался голос феи. Она согнала комара, который все никак не мог угнездиться, и прилегла сверху.

– Спасибо, вся семья в сборе, – простонал пленник, пытаясь сделать вдох. Но ему стало теплее.

В следующий раз он проснулся, когда за окном стояла глубокая ночь. Где-то кричали совы, скрипели цикады, а в лунном свете на его груди лежала фея. Она вцепилась маленькими кулачками в его одежду, словно не хотела отпускать. Комар спал на потолке. А спал ли?

– Ну вот что мне с тобой делать? – прошептал пленник. А его сердце защемило какой-то странной нежностью. Рана не болела, не ныла.

Рука пленника легла поверх золотистых волос феи и осторожно провела по ним.

– Я не могу вернуться домой, – прошептал он, боясь спугнуть это волшебство. Тонкое крыло, словно витраж бросало разноцветные тени на стену. – Нужно, а я не могу… Вот она какая, магия фей…

Фея спала, прижавшись щекой к его груди, словно вслушиваясь в биение сердца.

– Сначала вы кажетесь противными и глупыми, а потом… Скажи честно, это какая-то магия?

Голос в темноте звучал настолько тихо, что не мог разбудить даже комара.

– Колдовство, чары? – шептал пленник, снова проводя рукой по золотистым волосам. – Ты знаешь о лесе все, но ничего не знаешь о мире за его пределами. Я знаю все о мире, но не про лес…

В комнате было тихо. Казалось, даже столбики пыли, поднявшиеся невесть откуда, ждали продолжения.

– Фальшивые улыбки и настоящие бриллианты против искренней улыбки… – пленник посмотрел на фею, которая едва заметно улыбалась во сне. Но по ее щеке текла слеза, сверкая в лунном свете, как настоящий бриллиант. – И фальшивый бриллиант…

Он вспомнил ту маленькую фею с мушиными крыльями. У всех маленьких фей крылья полупрозрачные, почти бесцветные. Она сидела и смотрела на него огромными и зелеными глазами.

– Давай я смою кровь, и мы посмотрим твои раны? – слышал он свой тихий голос. – Не бойся… Я не причиню тебе зла… Покажи мне лицо…

Воспоминания вернули его на несколько часов раньше. Когда войско уже подошло к белоснежному замку. Его трудно было не найти. Его шпили возвышались над древним лесом.

– Пора бы тебе, сынок, проявить отвагу и мужество! – послышался голос отца. – Как будущему королю! Веди войско!

Он помнил, как ворвался во дворец вместе с войском. Это был не тот подвиг, которым хотелось гордиться!

Как вдруг он увидел маленькую девочку, которая металась по коридору. На ней было белое, рваное платье и маленькая капелька – диадемы. На ее щеке была кровь, заляпавшая шею и платье.

– Помогите! – шептала девочка, глядя огромными, наполненными слезами глазищами. – Мама! Папа!

Вырвавшись из пламени, он чувствовал, как под плащом тихо плачет ребенок.

– Дворец взят! Я догоню тех, кто позорно сбежал! – крикнул он. Конь мчался по лесу, хрустя ветками.

– Тише, тише, – шептал юный принц, прижимая к себе ребенка. – Так, нас здесь никто не найдет! Вылезай, малышка!

«Отец меня убьет!», – пронеслось тогда в голове юного принца. Он осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли кого?

– Ты как? – спросил принц, впервые в жизни видя настоящую фею. Ее губы дрожали, а глаза наполнились слезами.

– Бабушка, – всхлипнула она, трясясь и обнимая себя двумя руками.

– Я тебя пугаю? Забыл про шлем! – выдохнул принц, не снимая с себя шлем, украшенный короной.

– Как тебя зовут? Ты не ранена? Больно?

Десятки вопросов оставались без ответа.

– Ну чего ты так трясешься. Я ничего тебе плохого не сделаю! Самое страшное позади, – успокаивал принц, обнимая маленькую перепуганную девочку.

– Мама… – шептала она, когда он прижал ребенка к своему доспеху. Он держал ее осторожно, чтобы не повредить нежные тонкие стрекозиные крылышки.

– Папа, – эхом шептала девочка, продолжая дрожать.

Принц помнил, что его встретило войско. И это были не феи. Люди защищали фей. Мужчины с оружием и в доспехах вышли на защиту дворца. Они ничем не отличались от рыцарей.

– Они не сделали вам ничего плохого! – слышал он их голоса. – Убирайтесь из леса! Вы пройдете только через наши трупы!

– Мона, – послышался тихий голосок.

– Что?! – дернулся принц. – Тебя зовут Мона? Красивое имя. А я думал, что Камелия или… Роза!

– Камелия… Так звали маму, – глаза ребенка снова наполнились слезами.

Это был вечер. Темнота окутывала вековечный лес.

– Я не знаю, как тебя утешить, – прошептал принц. Ему были семнадцать, а ей всего лишь … лет шесть – семь. Знаешь, когда мама умерла, слуга вывел меня на балкон и показал на звезды… Смотри!

Маленькая фея задрала голову, все еще дрожа.

– Когда кто-то уходит, – принц был не мастер красивых слов. – Он превращается в звездочку…

– А бабушка говорила, что в цветок, – прошептала девочка, глядя на звезды.

– Нет, в звезду… – принц держал маленькую ручку в железной перчатке. – Чтобы всегда смотреть сверху! Следить за тобой… Присматривать… Люди считают, что когда человек умирает, он уходит куда-то, где ему хорошо. Но мне больше нравится про звезды…

– Мама будет смотреть на меня? – прошептала девочка, растирая слезы.

– Да, – ответил принц. – Честно, я не знаю, что с тобой делать… Ну давай хоть осмотрю! Покажи щеку? Я, конечно, не целитель… Но … сделаю, что смогу…

На щеке у феи была жуткая рана… Кое-как стянув ее, принц, посмотрел на свою руку. Фея рухнула ему на руки, как подкошенная.

– Магия смерти… – вздохнул принц, осторожно положив фею на траву. Он снял шлем и принес воды, стягивая с нее рваное окровавленное платье.

– Ах ты! – послышался голос, а его отмело в сторону.

– Внученька! Что ты с ней сделал?! – в голосе было столько злобы и ненависти. – Мерзкий человек!

– Я не… – не успел крикнуть принц, чувствуя жуткую и мучительную боль. Если бы не доспехи, которые ядовитые шипы пробили насквозь, но не до конца, он был бы мертв.

– Будешь истекать кровью и умирать от яда! – слышался голос. Какая-то немолодая женщина в белом платье схватила на руки ребенка.

– Бабушка, – очнулась девочка.

– Он не успел, моя хорошая, – шептала женщина. – Не успел… Зато бабушка успела… Все хорошо!

– Ваше величество! – послышался голос из-за деревьев. – Вам нужно поспешить!

– Я вырву тебе крылья! – задохнулся принц, мучаясь от нестерпимой боли. – Клянусь, я так просто это не оставлю…

Пленник очнулся от сна, похожего на бред, а потом осторожно приподнял золотистые волосы и убрал их с щеки. Щека была гладкой и чистой.

– Это не она, – с грустью подумал пленник.

– А что ты там смотришь?! – вспыхнула фея, вскочив прямо на нем. Она начесывала волосы на щеки, глядя сонным и перепуганным взглядом.

– Просто посмотрел на тебя, – выдохнул пленник, развалившись на соломенных подушках.