Укрощение огня

24

Пусть Аллах услышит твои слова, мальчик, чтобы они стали правдой! Пусть заглянет в душу мою, чтобы сбылись они не только о танцах…

Тяжело любить, но еще труднее любить именно своего избранника, а не свою любовь к нему и себя в ней, завязывая собственными руками свои глаза на истинную суть вещей и событий… Однако терпеливого ждет щедрая награда — видеть, как все больше распускается пламенный цветок, вновь поднимаясь после прошедших над ним бурь, как расправляются за его спиной, наливаясь крепостью, сильные легкие крылья. Хая» ти, твой смех бальзам, врачующий иссушенное жаждой близости сердце!

Сиянье глаз твоих живительный напиток, твои покой и счастье — воздух в моей груди… Прекрасный танцор потряс мужчину на роковом пиру, но тот юноша, что открывался ему с каждым днем уже с других сторон, все больше становился тем, без кого существование попросту потеряло бы всякий смысл. И это понимание надежнее всех клятв не давало переступить с ним запретную черту, оно остановило на шаткой грани в неловкий и опасный миг, наоборот дав им шанс, сделать несколько шагов друг к другу.

Извечную настороженность юноши наконец сменил боевой азарт, так что сомнений в том, что он все правильно рассчитал с новым подарком непредсказуемому строптивцу, у Амира не осталось уже на первых минутах «обучения».

— Думаю, у тебя легко все получится, — заключил мужчина, отведя стремительный бросок Амани, и останавливаясь, чтобы разобрать ошибки. — Твое тело хорошо развито, и главное, что ты не боишься…

Аман только несколько недоуменно пожал плечами: похвала была приятна, тем более, что он в какой-то мере действительно опасался предложенных занятий, и свободное время теперь проводил наблюдая за воинами, благо помимо совета князя имелся пристойный предлог в лице Тарика — медицина медициной, но каждый должен уметь постоять за себя, тем более если это полностью отвечает вековым традициям Мансуры. Даже странно, что его не взялись учить раньше. Мальчишка после нового «урока» смотрел на своего неожиданного покровителя, вовсе как на явление Пророка, зато сам Аман подчас тревожно хмурился.

Жизнь приучила его, что самая страшная катастрофа, которая может в ней случиться, это выглядеть неловко и нелепо. Он рисковал, на глазах у всех берясь за то, в чем имел самые мизерные навыки, особенно учитывая поставленную перед собой цель… и лестный отзыв успокоил, не просто опять потешив раскормленное самолюбие, но дав понять, что опасный момент пройден как всегда блестяще. А боятся… Чего? Князь опытен далеко не в тренировочных сражениях и не тот человек, кто мог бы допустить небрежность. Он всегда вовремя останавливал и точно сдерживал удары и выпады, а сам Амани еще долго не станет для него серьезным противником.

— Хорошо, что я быстро вернул форму, — довольный собой и миром юноша сдержано улыбнулся без всякой задней мысли, и что-то вновь дрогнуло в груди его господина.

— Это не удивительно, ты занимаешься каждый день… — мягко заметил Амир, приближаясь к нему.

— Как и вы! — дерзко парировал Амани, заметив маневр и ловко уклонившись от него. — Если валяться на диване и жрать сладости, то станцевать я смог бы разве что танец пьяного гиппопотама!

Амир не выдержал и рассмеялся сравнению, подавляя неистовое желание коснуться его щеки и заправить за ухо непослушную прядку, выбившуюся из заколки.

— Верно, конечно… — и продолжил, торопясь воспользоваться открытым настроением юноши. — Если дать мышцам застояться и оплыть, никакой талант не поможет. Ты танцуешь давно?…

— 14 лет, — Аман не видел повода уклоняться от ответа, и оттого, что князь выглядел потрясенным после него, уточнил как само собой разумеющееся, — первое, что я помню о себе это занятия.

Он едва не содрогнулся, хотя справедливо признать, что его наставники постарались на славу, ведь одной красоты мало и именно танец всегда был его беспроигрышной ставкой, так что стоило только спасибо сказать тому, кто разглядел эту склонность в ребенке и сподобился дать ей возможность развиться.

И потому совершенно не понял горчившую нотку в упавшем в ответ тихом «вот как…».

Однако сочувствие и грусть в тоне мужчины резанули как ножом. Юноша недовольно повел ресницами, скрывая взгляд в их тени, и, поспешил уйти, едва представилась возможность, разозлившись на себя. Болтливость никогда не входила в число его недостатков, тогда каким образом князю с завидной регулярностью удается заставлять его выдавать о себе те мелочи, значительные и не очень, которые не знал никто больше!

Просто потому, что это на самом деле мелочи, до сих пор никого не интересовавшие, — усмехнулся Аман, — так что теперь подобное внимание льстит до потери рассудка и элементарной осторожности, а князь Амир умеет не только спрашивать, но и слышать ответ… Еще одно неоспоримое достоинство ко всем прочим его совершенствам.

И как еще живым в Райские кущи не вознесся! — вволю поехидничав, юноша отдохнул, быстро приведя себя в порядок, умывшись и сменив одежду, и прихватив с собой довольную Баст, которую несмотря на обещание, все же приходилось держать на поводке за пределами его комнат, отправился бродить по громадной крепости.

В последнее время такие прогулки вошли у него в привычку, ведь, как говориться, в каждой шутке есть доля шутки, и чтобы на самом деле «завоевать» Мансуру — необходимо узнать ее досконально. И чтобы добиться совсем иного положения, чем то, что до поры было отведено ему судьбой, мало танцев под уд Кадера, хотя когда он поделился с музыкантом своей идеей, тот посмотрел на юношу как-то странно, но смолчал.

Аман насторожился, однако поскольку так и не вызнал о каком-нибудь запрете использовать оружие в танце, — тем более что он отныне свободный человек, — только пожал плечами.

Собственно, последнее и был призван подчеркнуть задуманный новый танец, и, подразумевая, что его увидит не только князь, юноша с особой тщательностью рассчитывал и оттачивал каждое движение и жест. Усилий и времени уходило много, так что Аленькому цветочку как-то незаметно оказалось не до полировки ногтей.

Правда, традиционно доводившие его до белого каления, заминки в воплощении раздиравшего душу великолепного замысла — объяснялись еще и тем, что Кадер разумеется не мог посвящать прихотям Амани все свои дни и ночи, забыв о прочих обязанностях. И какими бы законченными фанатиками не были оба, в последние дни юноше все чаще приходилось довольствоваться скромной помощью незаменимого Тарика… От чего Аман выбивался из сил пуще, чем если бы он без роздыху от заката до рассвета ублажал господина, а с рассвета до заката танцевал тануру!

Поэтому на сегодня Аман решил совместить приятное с полезным, — пощадить свои многострадальные нервы, а заодно и замученного его требованиями мальчишку, прогулявшись подольше в поисках кого-нибудь знакомого, с кем можно было бы завести пустяковый разговор, потихоньку наводя мосты к обитателям крепости.

Нужная жертва нашлась не сразу. Лениво следуя за неутомимо рыскающей в поисках приключений Бастет, Амани неожиданно наткнулся на пристроившегося в тенечке с письменным прибором молодого человека, чье лицо несколько раз мелькало около библиотекаря Сафира, и память осторожно подсказала мимоходом слышанное имя — Луджин, кажется… Определенное сходство наводило на размышления, Аман не позволил себе упускать удачу, цепко хватая ее за хвост и спокойно разжимая пальцы на поводке пантеры.