Глава 24 И…И…И…И…ИЗМЕНЕНИЯ

Бледно золотое сияние света.


Запах лимона и комфорта.


Потом боль, холод и тошнота.


Волны этого.


Боль, которая сжимала мой живот в лихорадке, так что мои щеки пылали, моя кожа настолько теплая, что слезы, которые скользили вниз по моему лицу, оставили холодные солевые следы.


Это было то, что я вряд ли помнила когда это происходило в первый раз.


Изменение.


Я проходила остальную часть этого.


Я рыдала от боли, которая мучила меня, захватывая мышцы, грызя мои кости.


И в какой-то момент посреди этого изменения, я открыл серебряные глаза, и искала питание, я знала в тот момент, что могла, убью за это.


И в этот момент, как будто он наблюдал, ожидая, запястье было помещено передо мной.


Моё тело дрожало от холода, и я услышала рычание, мое рычание, прежде, чем я попыталась уйти прочь.


Существовал шепот.


Мое имя.


Заклинание.


Мерит.


Будь-то утешая.


Запястье было помещено передо мной снова.


Запястье Этана.


Я посмотрела в его собственные серебряные глаза.


Он пристально глядел вниз на меня, блондинистый локон пересекал его лоб, голод в его глазах.


Он предлагает.


Охотно.


Я смотрела, уставившись на ярко-красные бусинки, что медленно, так медленно, оставляли двойные следы вниз по его предплечью, на его коже.


— Мерит.


Я захватила его левую руку, в свою правую руку.


Его пальцы свернувшись вокруг моего большого пальца.


Сжались.


Его ресницы опустились.


Я подняла его запястье, поместила свои губы на его кожу, и почувствовала его отзывающеюся эхом дрожь удовольствия.


Услышала грубоватый стон, который сопровождал это.


Я закрыла глаза.


Мерит.


Я пила.


Цепь замкнулась.


Когда я пришла в себя, я свернулась в клубок, лежала на боку в прохладной, мягкой темноте.


Я признал этот аромат — я был в доме Мэлори, в моей старой спальне.


Удаление из Кадоган был мой выбор.


Я моргнула, осторожно прикоснулась своей рукой к груди, боли в моих ребрах, теперь тупая боль.


Лишь темнота — и миллионы звуков и ароматов, которые наполнили ее — вдруг, удерживающее удушье.


Я запаниковала.


Я подавлял рыдание, и в беспросветной темноте вокруг меня услышал свой крик, что бы включили свет.


Золотое сияние осветило комнату.


Я моргнула, приспосабливаясь к свету, и увидела Этана в кресле напротив кровати, костюм аккуратно наглажен, положив ногу на ногу, его рука опускалась от лампы, которая стояла на столе около кресла.


— Лучше?

Моя голова поплыла, закружилась.


Я закрыла рот.


Голосом приглушенным, я предупредил его:

— Я думаю, что собираюсь чувствовать тошноту.


Он мгновенно поднялся, поместил серебряную мусорную корзину из одного угла комнаты в моих руках.


Мышцы живота сокращались, в рвотном позыве, но ничто не происходило.


После минутной рвоты, мой живот болел, я приподнялась, положив локоть на край серебряного сосуда, который был расположен, между моим скрещенных ног.


Я рискнула взглянуть на Этана.


Он стоял тихо в конце кровати, скрещенные руки, опираясь ногой, лицо совершенно пустое.


После, вытирая влажного края ударов от моего лица, я отважилась на разговор.


— Как долго меня не было?

— Сейчас почти рассвет.


Я кивнула.


Этан полез во внутренний карман пиджака, вытащил носовой платок, и предложил его мне.


Не встречая его глаз, я взял его, приложила к моим глазам, моей брови, затем сжала его в моей руке.


Когда комната прекратила вращаться, я поставила ведро на полу, подняла мои колени, я обхватила их руками, и опустила свой лоб.


Закрыв глаза, я услышала перемещение мусорного ведра, скрип кресла, и сверкающие звуки города вокруг меня.


Я предположила, что хищный слух наконец прибыл онлайн.


Я сконцентрировалась, чтобы приглушить фоновый шум, пыталась снизить его до уровня, который позволил бы мне функционировать.


Несколько минут спустя, когда крик смягчился к унылому шуму, я открыла глаза снова.


Когда ты успокоилась, мы принесли тебя сюда — на всякий случай.


Конечно, думала я.


Что еще они могли сделать? Мне повезло, что они не сообщил обо мне в Президиум, попросил их воткнуть в меня осину — как опасность для него, для Дома и город — утилизировать.


— Что случилось?

Слезы выступили из моих глазах в память о боли, и я покачал головой против этого.


— Селина.


Она была возле Дома.


Она хотела, проверить меня.


Я покачал головой.


— Один удар, Этан.


Один удар, и я упала.


Я запаниковала, не могла бороться с ней.


Слезы текли по моим щекам, которые были теплы от смущения.


Предупреждение, которое он дал мне в своем кабинете, не сработало.


Я потерпела неудачу.


— Я запаниковала.


— Она причинила тебе боль.


Его голоса были нежным.


— Снова.


— И снова нарочно.


Я думаю, что она хотела, чтобы я освободил ее.


Тишина, тогда:

— Освободила ее?

Я осмотрелась вокруг.


Он сидел в кресле, наклонившись вперед, локти на коленях, язык тела приглашал к откровению.


— Я не…


Я не нормальная — наконец призналась я, и почувствовала, что часть этого груза упала с моих плеч.


— Что-то пошло не так, когда ты меня превратил.


Он смотрел на меня, с минуту не моргая, потом сказал, со странной тяжестью:

— Объясните.


Я вздохнула, вытерла слезу упавшую на мою щеку, и сказал ему.


Я рассказала ему, что вампир так или иначе существовал отдельным от меня, имела, будь-то собственный ум, и пытался неоднократно высвободиться из меня.


То, как раз за разом я сопротивлялась ей, заталкивая ее обратно, пыталась удержать ее, подавлять.


И то, как, наконец, боль единственного удара Селины, ее тщательно продуманные слова, она посеяла сомнение в моем уме, и подтолкнула вампира к поверхности.


После минуты молчания, когда он ничего не ответил, я добавил:

— Я не знаю, что еще сказать.


Я услышала, сдавленный звук, подняла голову и увидела его с локтями на коленях, голова на руках, светлых волосах, рассыпались потоком вокруг них, его плечи дрожали.


— Ты смеешься?

— Нет.


Не смеюсь — уверил он меня, затем смеялся шумно.


Озадаченная, я уставился на него.


— Я не понимаю этого


Он сделал вдох, которое надул его щеки, затем провёл своими пальцами по его волосам.


— Ты напала на меня.


Ты напала на своего Мастера, того кто создал тебя, по крайней мере частично, потому что хищник в тебе был достаточно силен, чтобы существовать самостоятельно — потому что хищник был не в состоянии так или иначе слиться полностью с твоей человечностью.


Я даже не уверен, как это возможно — биологически, генетически, метафизически, магически.


Он посмотрел на меня, изумрудные глаза сияли, и его голос стал немного ниже.


— Мы знали, что ты будешь сильной, Мерит.


Это было полным и абсолютным удивлением.


Он смотрел рассеянно на стену рядом со мной, как будто смотря, воспроизводил там воспоминания.


— Ты говоришь, это случалось раньше? Когда вампир…


отделялся?

Я кивнула застенчиво, жалея что я не говорила с ним, ни с кем, об этом до сегодняшнего дня.


Когда борьбу, боль и унижение которое я испытывала с самого начала, вероятно можно было бы избежать.


— С самого начала — сказала я ему.


— Когда ты и я сражались в первый раз, когда поднялся Первый Голод, когда я встретила Селину, когда я противостояла Селине, когда я тренировалась с Кетчером, когда я боролась с Петером.


Но я никогда…


Реально не выпускала ее.


Сморщив брови, Этан кивнул.


— Это может сказать нам что-то — возможно она, вампир, устала от подавления, как это было.


Возможно, она хотела противостоять.


— У меня было такое чувство.


Он молчал, потом робко спросил

— Как это было?"

Я посмотрела на него снизу вверх, нашла выражение голого любопытства на лице.


— Это было похоже на…


Я поморщилась, выдернула нить из одеяла, пытаясь выразить это словами, потом снова подняла глаза.


— Это было как дыхание в первый раз.


Как…


вдыхание мира.


Этан смотрел на меня долгое время, долго был тих, потом тихо произнёс:

— Я вижу.


Он, казалось, рассматривал это в течение долгого времени.


— Ты сказала, что Селина затравила тебя, возможно что она пыталась, вытянуть эту реакцию из тебя.


Как бы она узнала?

Я предложила свою теорию.


— Когда я пошла в Красный, клуб Моргана, в первый раз, когда она предстала передо мной, я могла чувствовать, что она проверяет меня.


Те же самое, что ты сделал в своем офисе после того, как я рассказала тебе о противостоянии.


Возможно, она уловила некоторый смысл этого там? Некоторый смысл, того что моя химия была выключена?

— Хм.


Я обертывала свои руки вокруг себя.


— Я предполагаю, что уступила ее очарованию, на сей раз?

Она так легко поколебала меня, заставила меня искать Этана, заставил меня обвинить его в моей боли и растерянности.


Настолько, на сколько я бы хотела, чтобы моя вина за отчуждение от Моргана и Мэлори легла на Этана, я даже могу признать, что всё это не имело никакого отношения к нему.


Это было во мне.


— Более сильный ум — сказал Этан — менее восприимчивый человек к очарованию.


Ты противостояла этому прежде, от нее, от меня.


Но на сей раз, ты страдала от боли, и у тебя были некоторые неудачи в ваших отношениях с Мэлори.


Я также предполагаю, что ваши отношения с Морганом не…


самые крепкие.


Я кивнула.


— Очарование может поймать нас в слабый момент.


Чтобы не менять тему, Мерит, но в то время пока ты отсутствовала, выглядело так, как будто ты испытывала часть изменения снова — добавил он.


— Холод, лихарадка.


Боль.


Этан, конечно, знал то, как ощущаются подобные изменения.


Он также понял теперь ту вещь, которую я, наконец, выяснила.


Что, несмотря на эти три дня, что я потратила на совершение перехода от человека к вампиру, это не полностью работало.


И у меня было предположение, почему это было так.


— Я не проходил это снова — сказал я ему.


— Это было первым, полным завершением его, так или иначе.


Его пристальный взгляд, сфокусировался на мне, вопрос в его глазах.


И я ответила ему, предоставляя заключение, который я сделала.


— Я была на наркотиках в первый раз, когда я проходила изменение.


После того, как ты укусил меня, выпил меня, накормил меня, ты вводили мне наркотики.


На его лице читалось поражение, безмолвие, глаза как зелёный лес.


Я продолжила, мой пристальный взгляд на нем.


— Я знаю, что изменения других вампиров отличалось от моего.


Я не помню вещи, которые помнят они.


Я была слабой, когда ты отослал меня назад в дом Мэлори.


Это было, потому что я не полностью избавилась от того, что ты давал мне.


И что бы ни случилось сегодня, я помню больше, чем я помнила в первый раз.


Включая факт, что я взяла его кровь.


Что я, впервые, взял кровь прямо от другого.


Я взял кровь от Этана, захватывая его руку которая была балластом, который поставил бы меня на якорь к земле.


Я искала его посеребренные глаза, когда я пила, когда я кричала, когда я дрожала от неизбежного удовольствия этого теплого виски, сущности, которая все еще текла через меня, которая излечила нанесённые раны, и стерла затяжную боль от нападения Селины.


Стер боль, но не воспоминания.


— Ты вводил мне наркотики — повторилась я, не вопрос.


Он уважал нас обоих достаточно, чтобы кивнуть — только кивок, снова закрыл глаза в ответ — но это было достаточно.


И затем он уставился на меня в течении долгой, тихой минуты.


На сей раз это не был Мастер Дома, который оглядывался назад, но человек, вампир.


Не "Салливан", не Льежа, только Этан и Мерит.


— Я не хотел, чтобы ты чувствовала это, Мерит.


Его голосов были нежным.


— Ты подверглись нападению; ты не согласилась.


Я не хотел, чтобы ты должна была проходить это.


Я не хотел, чтобы ты должна была помнить это.


Я искала его глазами и обнаружили, то что эта была достаточная правда, если не веся она.


— Как бы то ни было — сказала я тихо — Ты взял что-то от меня.


Люк сказал мне однажды, что изменение, все его три дня, походило на издевательство.


Ужасно, но важно.


Своего рода соединение.


Что-то, что я могла разделить с остальной частью Послушничества.


У меня не было этого.


И это проложило расстояние между нами.


Его брови поднялись, но он не отрицал это.


— Я не похожа на них — продолжила я.


— И они знают это.


Я уже достаточно отделилась от них, Этан, вместе с силой, моими родителями, нашими странными отношениями.


Они не видят меня так же.


Я посмотрела вниз, потерла мои потные ладони об мои бедра.


— Они не делали этого прежде, и конечно они, не будут после сегодняшнего вечера.


Я больше не являюсь человеком, но я не похожа на них, также.


Не совсем.


И я предполагаю, что ты знаешь то, на что это похоже достаточно хорошо.


Он отвернулся.


Мы тихо сидели вместе, смотрит всюду, но не, друг на друга.


Прошло время, может быть минута, прежде чем я посмотрела на него, и он отвернулся снова, вина в его глазах.


Вина, я предположила, за его принуждение меня вновь переживать опыт, но для устранения, однако полный благих намерений, полное изменение в первый раз.


Тем не менее, независимо от причин, не было ничего, чтобы покончить с этим сейчас.


Независимо от его мотивации, это было сделано, и мы имели более насущные проблемы.


— Так, что мы делаем теперь?

Он посмотрел вверх, зеленые глаза, мгновенно расширились.


Удивление, возможно, потому что я не выдвинула претензии, что я просто позволила этому быть.


И что я могла сделать? Обвинить его в том, что он попытался ослабить переход? Ругать его за недостаток бездействия?

И наиболее важный вопрос, почему он сделал это?

— О, я понятия не имею — сказал он, наконец, его голос ровный, тон вампира Мастера, независимо от того что было между нами, ломалось снова.


— Если это действительно было связано с твоим неполным изменением, и процесс теперь полон, мы будем иметь дело с твоей силой, оценивать ее.


Что касается Селины, это было бы дополнительным бонусом в её игре Брекенриджа.


Начало войны между оборотнями и вампирами, поможет извлечь выгоду из того, что страж Дома Кадоган биологически.


.


.


непостоянен.


Он покачал головой.


— Вы не можете дать ей слишком много кредита на то, чтобы быть организованной, на организацию планов.


Женщина — основной манипулятор, композитор вампирской драмы.


Она знает, как готовить почву, организовать ее машину Голдберга, затем запустить спусковой механизм и позволить остальным из нас, управляли игрой от ее имени.


Он взглянул на меня.


— Она будет продолжать делать это.


Пока она не поставит нас на грань войны, с людьми или оборотнями.


Она будет продолжать делать это.


— Пока она здесь, пока мы не сможем убрать ее снова, она будет продолжать делать это — согласилась я.


— И мы не можем убрать ее, пока ГП не поймёт, кто она такая.


— Мерит, ты должна смириться с тем что, как и Гарольд, остальная часть их полностью понимает, кто и что она.


И что они принимают этот факт.


Я кивнул и потерла руки.


Этан вздохнул и вернулся в кресло.


Он снова сел, закинув ногу на ногу.


— И почему в этом особом сценарии она отправила тебя обратно ко мне?

— Чтобы покончить с тобой? Таким образом, ты или Люк прикончили бы со меной?

— Если бы ты убила меня, я был бы вне картины — Мастер вне ее пути.


Для нее было бы удобно, если бы меня не было.


Если бы ты не была достаточно сильна и лучше меня, она, возможно, предположила, что любое наказание, которое я предпринял бы, убрало бы тебя с ее пути.


Снова тишина, в то время как я избегала спрашивать о том, что он имел в виду относительно: наказания.


Этан нарушил молчание.


— Так, Страж, каков следующий вопрос?

— Выявление ее союзников — сказал я наконец.


— Она должна была где-то остановиться, возможно, имела финансовые или другие связи, которые вернули ее обратно в Чикаго.


Мы должны выяснить, через кого она работает, и почему они позволяют ей делать это.


Я посмотрела на него.


— Кровь? Слава? Какое положение в новом мировом порядке она имеет в виду? Или же это люди, которые всегда были ее союзниками?

— Ты думаешь Наварра.


Его тон был мягок, необычно нежен, и он был прав.


У меня были очень неутешительный мысли о действующем Мастере Наварры, но без дополнительных доказательств я не собираюсь предлагать его Этану в жертву.


— Я не знаю.


— Возможно, мы должны пересмотреть твое положение.


Я посмотрел на него снизу вверх.


— Как так?

— До настоящего времени ты охраняла Дом от Домов.


Патрулировала помещение, работала с охраной Дома, изучала Канон.


Мы дали тебе роли и обязанности, которые имел исторический Страж.


Они были привязаны к замку, это физическая охрана, но также и консультирование Мастера, Второго и Капитана Охраны, по проблемам, связанным с безопасностью, политикой и маневрами.


Он покачал головой.


— Мир — весьма различное место теперь.


Нами управляет группа, расположенная на другом континенте, и мы взаимодействуем с вампирами на расстоянии тысяч миль.


Мы просто больше не защищаем нашу собственную землю, но пытаемся утвердиться себя в целом мире.


Он посмотрел на меня.


— В этом проекте, мы расширим твою роль, по крайней мере, в социальном отношении, чтобы включать более широкий ряд города.


Неясно, что мы извлечём из этой стратегии.


Хотя мы, кажется, предотвратили непосредственный кризис Брекенриджа, Николас по прежнему вызывает беспокойством.


Его враждебность очевидна, и я не думаю, что мы можем считать, что предотвратили эту проблему, чтобы спать спокойно.


— Так, что ты предлагаешь?

— Я полагаю, что мы нуждаемся в тебе на улицах, а не в охране территории.


Наша главная надежда на противостояние мятежным планам Селины, может быть основой нашей собственной массовой тактики.


Он встал и пошел к двери


— Я должен поговорить с Люком, и мы определим некоторые стратегии.


О которых, я предположила, они сообщат мне немного позже.


— Этана, что мы будем делать с тем…


что я сделала?

— Ты будешь наказана.


Нет никакого ухода от этого.


Он ответил немного быстрее, и этим нарушил мой уют.


Мой живот сжался, но не в удивлении.


Заголовок ВАМПИР ПОСЛУШНИЧЕСТВА НАПАДАЕТ НА СВОЕГО МАСТЕРА не собирается читаться хорошо, если за ним последовало ПОЗЖЕ СТРОГО НАКАЗАН.


— Я знаю — сказала я ему.


— Я это заслуживаю и, я извиняюсь за это.


— Частично извиняю — сказал он.


— И частично доволен, что мы объяснились.


Возможно, это поможет…


очистить воздух.


Если он подразумевал, что это могло бы очистить воздух между нами, я сомневалась, но кивнула, так или иначе.


— Я выезжаю из Дома Кэдоган?

Этот вопрос занял больше времени у него, чтобы ответить.


Больше рассмотрения, возможно, или более политическая оценка.


Больше стратегии.


Он потирал рассеянно свою шею, когда он обдумывал это, но потом покачал головой.


Я не был уверена, был ли я освобожден или нет.


— Ты останешься в Кэдогане.


Оставайся день здесь, возвратитесь завтра ночью.


Загляни ко мне первым делом.


Но мы будем корректировать твои обязанности, и ты будешь обучаться — и не с Кетчером на сей раз.


Ты должна обучаться вампиром, кем-то, кто понимает тягу хищника, который может помочь тебе управлять твоим — давай назовем это твоим хищным инстинктом.


— Кто?

Он мигнул.


— Я, я полагаю — был его ответ, а затем дверь открылась и закрылась, и он ушел.


Я смотрела на закрытую дверь с минуту.


— Поимел — все, что я могла придумать, чтобы сказать.


Я знала, кто это был, прежде чем дверь открылась, прежде чем она даже постучала, из-за яркости сахарной ваты ее духов в прихожей.


Она заглянула в комнату, голубые волосы скользнули через щель между дверью и косяком.


— Твоя голова все еще кружиться?

— Ты все еще пытаешься бросить синее пылающее дерьмо в меня?

Она вздрогнула и открыла дверь, затем вошла в спальню, обнимая себя руками.


Она была в пижаме, коротковатая футболка и негабаритные хлопчатобумажные штаны, белые наманикюренные пальцы ног, выглядывали из-под них.


— Мне очень жаль.


Я только что возвратилась из Шаумбурга.


Я была фактически на полпути к Кэдогану, когда Люк позвонил меня, и сказал что ты в плохом состоянии.


— Почему ты ехала в Кэдоган?

Мэлори прислонялась к дверному косяку.


Было время — несколько дней назад — когда она бы шлепнулась на кровать рядом со мной.


Нас не было там больше, так просто потеряли ощущение комфорта.


— Кетчер должен был встретить меня, и мы собирались говорить с Этаном.


У Кетчера было некоторые…


беспокойство.


Было не трудно понять волнение в ее голосе.


— Обо мне.


У него было беспокойство по поводу меня.


Она подняла руку.


— Мы волновались по поводу тебя.


Кетчер думал, что ты сдерживалась, когда вы обучались, думал, что что-то произошло.


Она перевела дыхание, провела рукой по своим волосам.


— Мы понятия не имели, что ты была каким-то причудливым супер вампиром.


— Сказала девушка, которая может выпускать шаровые молнии из ее ладоней.


Она подняла глаза, смотрел на меня.


Я заметила что-то в них — боль или беспокойство — но это было умерено, ее собственным нежеланием быть искренней со мной.


От этой неловкости мой живот скрутило узлом.


— Это нелегко для меня также — сказала она.


Я кивнула, опустила свой взгляд, опустив мой подбородок на подушку, лежавшую на моих коленях.


— Я знаю.


И я знаю, что взял на поруки.


Мне очень жаль.


— Ты взята на поруки — согласилась она, и отошла от двери.


Кровать прогнулась, когда она садилась около меня, усаживаясь в позу со скрещенными ногами.


— И я оттолкнула тебя этой ситуацией с Морганом.


Именно это…

— Мэлори.


— Нет, Мерит — сказала она.


— Проклятье, только позволь мне заканчивать это, на этот раз.


Я желаю тебя только хорошего.


Я думала, что Морган был одной из таких.


Если он не такой, тогда пусть будет так.


Я только…


— Ты думаешь, что я люблю Этана.


— А ты?

Справедливый вопрос.


— Я…


Нет.


Не так как ты думаешь.


Не так как ты и Кетчера.


Это глупо, я знаю.


У меня есть что-то подобное, эдакая фантазия.


Это фигня "Мистера


Дарси" фантазия, о том, который передумает.


Который, вернётся ко мне.


И я буду искать однажды ночью, и он будет там передо мной.


И он уставится на меня и скажет: "Это были ты.


Это всегда были ты".


Она молчала, затем предположила, очень спокойно, очень мягко:

— Может быть, такой парень стоит твоего времени, такой парень, который с тобой с самого начала.


Кто, хочет тебя с самого начала.


— Я знаю.


Я имею в виду, интеллектуально, я понимаю это.


Это только…


Признай это, думала я про себя.


Признай это и получи его в этом отношении и, по крайней мере, так он не будет больше крутиться в моей голове.


— Я часто не соглашаюсь с ним, большую часть времени, и он сводит меня с ума, но я хочу его.


Я знаю, что свожу его с ума, и я чувствую тоже, но.


.


.


Он так же хочет меня, так или иначе.


Ценит что-то во мне.


Я отличаюсь, Мэлори.


Я не похожа на остальную часть их.


И я больше не похожа на вас.


Я посмотрела не неё и увидела печаль и понимание в ее глазах.


Я подумала о том, что сказала Линдси, и бессмысленно повторил ее слова.


— Этана не походит на остальную часть их, также.


При всей стратегии, разговорах о союзах, он держится в стороне от них.


— Он сдерживает себя от тебя.


Не каждый раз, думала я, и это был выигрыш, который помогал мне возвращаться снова и снова.


— И ты удерживаешь себя от меня и от Моргана.


— Я знаю — повторила я.


— Смотри, о Моргане, есть и другие соображения.


То, что ты знаешь, не является всей историей.


То что я знаю, также была вся не история, но я не была уверена, что была готова сказать остальную часть ей, сказать Мэлори о вялых отношениях между нынешним и бывшими Мастером Наварры.


— Это не имеет значения.


Это сделано так или иначе.


— Сделано?

— Ранее.


Прежде, чем она нашла меня.


Мы покончили с этим.


Не то чтобы это действительно имело значение.


Он не доверял мне, никогда не доверял мне.


Возможно его собственная ненадежность, возможно слухи, которые, казалось, преследовали меня, возможно осознание того, что я никогда не был действительно его.


Мэлори прервала мои размышления и была, как обычно, прямолинейна.


— Нет ничего, что мы хотим точно так же, как вещь, которую мы знаем, что не может иметь.


Я кивнула, хотя я не была уверена, кого она имела в виду, меня или Моргана.


— Я знаю.


В комнате было тихо в течение минуты.


— Ты выглядишь мертвой — сказала она.


Я взглянула на нее и увидела, что слезы подступают до краев ее ресниц.


И все же я не могла переступить этот барьер, который все еще был между нами.


— Я думала, что убила тебя.


Она шмыгнула носом и смахнула рассеянно слезы.


— Кетчеру пришлось выставить меня.


Вампиры взбесились; я думала, что они хотели схватить нас.


Этана проверил твой пульс, сказал, что ты жива, и он был все окровавлен.


Крови всюду.


Ты была также с порезами и царапинами на твоих руках, на твоих щеках.


Вы двое избили в дерьмо друг из друга.


Кетчер поднял тебя, и кто-то принес Этану рубашку, и все сели в машину.


Я принесла твой меч.


Она указала на угол, где он балансировал на его рукоятке возле стены спальни.


Он был уже в ножнах, очищенный, вероятно Кетчером, который проявил изящную заботу о лезвии, закалённом кровью.


— Он принёс тебя сюда.


— Кетчер?

Мэлори покачала головой, затем потёрла глаза и провела руками по ее волосам, казалось, избавляясь от эмоций.


— Этан.


Он ехал с нами.


Они — вампиры, твои вампиры — следовали за нами в другой машине.


Мои вампиры.


Я стала кем-то еще для неё.


Иной, своего рода, существо.


— Кетчер сказал, что ты должна была выспаться, чтобы ты смогла исцелиться и избавиться от всего этого.


Я посмотрел на мои руки еще раз, они были бледны и нетронуты.


Я исцелилась, так как он и предсказал.


— Поэтому, Этан принёс тебя сюда, а Кетчер заботился обо мне, я думаю, и Линдси и Люк — все мы ждали внизу.


Она посмотрела на меня.


— Ты была без сознания все время?

Я посмотрел на нее, мою лучший другу, и я не сказала ей, что я сделала.


То, что я прошла некоторую часть изменения снова, и в тумане этого, жаждала её крови, взяла кровь от кого-то еще.


Его кровь.


Этана.


И это походило на возвращение домой.


Я не мог даже начать бороться с этим, обдумать это.


— Я была в отключке — сказал я ей.


Мэлори посмотрела на меня, кивнула, возможно, не купилась на это полностью, но не оспаривала это.


Она вздохнула и наклонилась вперед, заключив меня в объятья.


— Есть резон в том, что они называют это безнадежно романтическим.


— И не рационально романтическим?

— Хорошо-развито-попечительски-романтические.


Я наполовину усмехнулась и смахнула свои собственных слезы.


— Это не имеет никакого смысла.


— Не дразни меня.


Она сжала, затем отпустила меня.


— Ты меня огненным шаром.


Вырубила меня им.


Он заставил меня, пить его, думала я, но не высказывала это громко, будучи плохо подготовленной для Фрейдистского анализа, который последует за признание.


— Я имею право на маленькое издевательство.


— Это не огонь.


Это способ передать магию.


Вид канала.


Мэллори вздохнула и поднялась.


Я и не заметила, как устало она выглядит.


Темные круги пролегли под глазами, уже распухшими от слез.


Как бы я хотел продолжать этот разговор, который честно говоря, не для всех, рассвет почти здесь.


Мы обе должны спать.


Она встала, подошла к двери и, положила руку на дверную ручку, остановилась там на минуту.


— Мы собираемся меняться.


Это изменит нас обоих.


Нет никакой гарантии, что мы в итоге выйдем из этого все еще с симпатией друг к другу.


Мой живот сжался, но я кивнула.


— Я знаю.


— Мы делаем все, что можем.


— Да.


— Спокойной ночи Мерит — сказала она, и выключила свет, а затем закрывала за собой дверь, когда она уходила.


Я легла на спину, одну руку под голову, одну на живот, глаза в потолок.


Это не была особенно хорошая ночь.

Загрузка...