Бледно золотое сияние света.
Запах лимона и комфорта.
Потом боль, холод и тошнота.
Волны этого.
Боль, которая сжимала мой живот в лихорадке, так что мои щеки пылали, моя кожа настолько теплая, что слезы, которые скользили вниз по моему лицу, оставили холодные солевые следы.
Это было то, что я вряд ли помнила когда это происходило в первый раз.
Изменение.
Я проходила остальную часть этого.
Я рыдала от боли, которая мучила меня, захватывая мышцы, грызя мои кости.
И в какой-то момент посреди этого изменения, я открыл серебряные глаза, и искала питание, я знала в тот момент, что могла, убью за это.
И в этот момент, как будто он наблюдал, ожидая, запястье было помещено передо мной.
Моё тело дрожало от холода, и я услышала рычание, мое рычание, прежде, чем я попыталась уйти прочь.
Существовал шепот.
Мое имя.
Заклинание.
Мерит.
Будь-то утешая.
Запястье было помещено передо мной снова.
Запястье Этана.
Я посмотрела в его собственные серебряные глаза.
Он пристально глядел вниз на меня, блондинистый локон пересекал его лоб, голод в его глазах.
Он предлагает.
Охотно.
Я смотрела, уставившись на ярко-красные бусинки, что медленно, так медленно, оставляли двойные следы вниз по его предплечью, на его коже.
— Мерит.
Я захватила его левую руку, в свою правую руку.
Его пальцы свернувшись вокруг моего большого пальца.
Сжались.
Его ресницы опустились.
Я подняла его запястье, поместила свои губы на его кожу, и почувствовала его отзывающеюся эхом дрожь удовольствия.
Услышала грубоватый стон, который сопровождал это.
Я закрыла глаза.
Мерит.
Я пила.
Цепь замкнулась.
Когда я пришла в себя, я свернулась в клубок, лежала на боку в прохладной, мягкой темноте.
Я признал этот аромат — я был в доме Мэлори, в моей старой спальне.
Удаление из Кадоган был мой выбор.
Я моргнула, осторожно прикоснулась своей рукой к груди, боли в моих ребрах, теперь тупая боль.
Лишь темнота — и миллионы звуков и ароматов, которые наполнили ее — вдруг, удерживающее удушье.
Я запаниковала.
Я подавлял рыдание, и в беспросветной темноте вокруг меня услышал свой крик, что бы включили свет.
Золотое сияние осветило комнату.
Я моргнула, приспосабливаясь к свету, и увидела Этана в кресле напротив кровати, костюм аккуратно наглажен, положив ногу на ногу, его рука опускалась от лампы, которая стояла на столе около кресла.
— Лучше?
Моя голова поплыла, закружилась.
Я закрыла рот.
Голосом приглушенным, я предупредил его:
— Я думаю, что собираюсь чувствовать тошноту.
Он мгновенно поднялся, поместил серебряную мусорную корзину из одного угла комнаты в моих руках.
Мышцы живота сокращались, в рвотном позыве, но ничто не происходило.
После минутной рвоты, мой живот болел, я приподнялась, положив локоть на край серебряного сосуда, который был расположен, между моим скрещенных ног.
Я рискнула взглянуть на Этана.
Он стоял тихо в конце кровати, скрещенные руки, опираясь ногой, лицо совершенно пустое.
После, вытирая влажного края ударов от моего лица, я отважилась на разговор.
— Как долго меня не было?
— Сейчас почти рассвет.
Я кивнула.
Этан полез во внутренний карман пиджака, вытащил носовой платок, и предложил его мне.
Не встречая его глаз, я взял его, приложила к моим глазам, моей брови, затем сжала его в моей руке.
Когда комната прекратила вращаться, я поставила ведро на полу, подняла мои колени, я обхватила их руками, и опустила свой лоб.
Закрыв глаза, я услышала перемещение мусорного ведра, скрип кресла, и сверкающие звуки города вокруг меня.
Я предположила, что хищный слух наконец прибыл онлайн.
Я сконцентрировалась, чтобы приглушить фоновый шум, пыталась снизить его до уровня, который позволил бы мне функционировать.
Несколько минут спустя, когда крик смягчился к унылому шуму, я открыла глаза снова.
Когда ты успокоилась, мы принесли тебя сюда — на всякий случай.
Конечно, думала я.
Что еще они могли сделать? Мне повезло, что они не сообщил обо мне в Президиум, попросил их воткнуть в меня осину — как опасность для него, для Дома и город — утилизировать.
— Что случилось?
Слезы выступили из моих глазах в память о боли, и я покачал головой против этого.
— Селина.
Она была возле Дома.
Она хотела, проверить меня.
Я покачал головой.
— Один удар, Этан.
Один удар, и я упала.
Я запаниковала, не могла бороться с ней.
Слезы текли по моим щекам, которые были теплы от смущения.
Предупреждение, которое он дал мне в своем кабинете, не сработало.
Я потерпела неудачу.
— Я запаниковала.
— Она причинила тебе боль.
Его голоса были нежным.
— Снова.
— И снова нарочно.
Я думаю, что она хотела, чтобы я освободил ее.
Тишина, тогда:
— Освободила ее?
Я осмотрелась вокруг.
Он сидел в кресле, наклонившись вперед, локти на коленях, язык тела приглашал к откровению.
— Я не…
Я не нормальная — наконец призналась я, и почувствовала, что часть этого груза упала с моих плеч.
— Что-то пошло не так, когда ты меня превратил.
Он смотрел на меня, с минуту не моргая, потом сказал, со странной тяжестью:
— Объясните.
Я вздохнула, вытерла слезу упавшую на мою щеку, и сказал ему.
Я рассказала ему, что вампир так или иначе существовал отдельным от меня, имела, будь-то собственный ум, и пытался неоднократно высвободиться из меня.
То, как раз за разом я сопротивлялась ей, заталкивая ее обратно, пыталась удержать ее, подавлять.
И то, как, наконец, боль единственного удара Селины, ее тщательно продуманные слова, она посеяла сомнение в моем уме, и подтолкнула вампира к поверхности.
После минуты молчания, когда он ничего не ответил, я добавил:
— Я не знаю, что еще сказать.
Я услышала, сдавленный звук, подняла голову и увидела его с локтями на коленях, голова на руках, светлых волосах, рассыпались потоком вокруг них, его плечи дрожали.
— Ты смеешься?
— Нет.
Не смеюсь — уверил он меня, затем смеялся шумно.
Озадаченная, я уставился на него.
— Я не понимаю этого
Он сделал вдох, которое надул его щеки, затем провёл своими пальцами по его волосам.
— Ты напала на меня.
Ты напала на своего Мастера, того кто создал тебя, по крайней мере частично, потому что хищник в тебе был достаточно силен, чтобы существовать самостоятельно — потому что хищник был не в состоянии так или иначе слиться полностью с твоей человечностью.
Я даже не уверен, как это возможно — биологически, генетически, метафизически, магически.
Он посмотрел на меня, изумрудные глаза сияли, и его голос стал немного ниже.
— Мы знали, что ты будешь сильной, Мерит.
Это было полным и абсолютным удивлением.
Он смотрел рассеянно на стену рядом со мной, как будто смотря, воспроизводил там воспоминания.
— Ты говоришь, это случалось раньше? Когда вампир…
отделялся?
Я кивнула застенчиво, жалея что я не говорила с ним, ни с кем, об этом до сегодняшнего дня.
Когда борьбу, боль и унижение которое я испытывала с самого начала, вероятно можно было бы избежать.
— С самого начала — сказала я ему.
— Когда ты и я сражались в первый раз, когда поднялся Первый Голод, когда я встретила Селину, когда я противостояла Селине, когда я тренировалась с Кетчером, когда я боролась с Петером.
Но я никогда…
Реально не выпускала ее.
Сморщив брови, Этан кивнул.
— Это может сказать нам что-то — возможно она, вампир, устала от подавления, как это было.
Возможно, она хотела противостоять.
— У меня было такое чувство.
Он молчал, потом робко спросил
— Как это было?"
Я посмотрела на него снизу вверх, нашла выражение голого любопытства на лице.
— Это было похоже на…
Я поморщилась, выдернула нить из одеяла, пытаясь выразить это словами, потом снова подняла глаза.
— Это было как дыхание в первый раз.
Как…
вдыхание мира.
Этан смотрел на меня долгое время, долго был тих, потом тихо произнёс:
— Я вижу.
Он, казалось, рассматривал это в течение долгого времени.
— Ты сказала, что Селина затравила тебя, возможно что она пыталась, вытянуть эту реакцию из тебя.
Как бы она узнала?
Я предложила свою теорию.
— Когда я пошла в Красный, клуб Моргана, в первый раз, когда она предстала передо мной, я могла чувствовать, что она проверяет меня.
Те же самое, что ты сделал в своем офисе после того, как я рассказала тебе о противостоянии.
Возможно, она уловила некоторый смысл этого там? Некоторый смысл, того что моя химия была выключена?
— Хм.
Я обертывала свои руки вокруг себя.
— Я предполагаю, что уступила ее очарованию, на сей раз?
Она так легко поколебала меня, заставила меня искать Этана, заставил меня обвинить его в моей боли и растерянности.
Настолько, на сколько я бы хотела, чтобы моя вина за отчуждение от Моргана и Мэлори легла на Этана, я даже могу признать, что всё это не имело никакого отношения к нему.
Это было во мне.
— Более сильный ум — сказал Этан — менее восприимчивый человек к очарованию.
Ты противостояла этому прежде, от нее, от меня.
Но на сей раз, ты страдала от боли, и у тебя были некоторые неудачи в ваших отношениях с Мэлори.
Я также предполагаю, что ваши отношения с Морганом не…
самые крепкие.
Я кивнула.
— Очарование может поймать нас в слабый момент.
Чтобы не менять тему, Мерит, но в то время пока ты отсутствовала, выглядело так, как будто ты испытывала часть изменения снова — добавил он.
— Холод, лихарадка.
Боль.
Этан, конечно, знал то, как ощущаются подобные изменения.
Он также понял теперь ту вещь, которую я, наконец, выяснила.
Что, несмотря на эти три дня, что я потратила на совершение перехода от человека к вампиру, это не полностью работало.
И у меня было предположение, почему это было так.
— Я не проходил это снова — сказал я ему.
— Это было первым, полным завершением его, так или иначе.
Его пристальный взгляд, сфокусировался на мне, вопрос в его глазах.
И я ответила ему, предоставляя заключение, который я сделала.
— Я была на наркотиках в первый раз, когда я проходила изменение.
После того, как ты укусил меня, выпил меня, накормил меня, ты вводили мне наркотики.
На его лице читалось поражение, безмолвие, глаза как зелёный лес.
Я продолжила, мой пристальный взгляд на нем.
— Я знаю, что изменения других вампиров отличалось от моего.
Я не помню вещи, которые помнят они.
Я была слабой, когда ты отослал меня назад в дом Мэлори.
Это было, потому что я не полностью избавилась от того, что ты давал мне.
И что бы ни случилось сегодня, я помню больше, чем я помнила в первый раз.
Включая факт, что я взяла его кровь.
Что я, впервые, взял кровь прямо от другого.
Я взял кровь от Этана, захватывая его руку которая была балластом, который поставил бы меня на якорь к земле.
Я искала его посеребренные глаза, когда я пила, когда я кричала, когда я дрожала от неизбежного удовольствия этого теплого виски, сущности, которая все еще текла через меня, которая излечила нанесённые раны, и стерла затяжную боль от нападения Селины.
Стер боль, но не воспоминания.
— Ты вводил мне наркотики — повторилась я, не вопрос.
Он уважал нас обоих достаточно, чтобы кивнуть — только кивок, снова закрыл глаза в ответ — но это было достаточно.
И затем он уставился на меня в течении долгой, тихой минуты.
На сей раз это не был Мастер Дома, который оглядывался назад, но человек, вампир.
Не "Салливан", не Льежа, только Этан и Мерит.
— Я не хотел, чтобы ты чувствовала это, Мерит.
Его голосов были нежным.
— Ты подверглись нападению; ты не согласилась.
Я не хотел, чтобы ты должна была проходить это.
Я не хотел, чтобы ты должна была помнить это.
Я искала его глазами и обнаружили, то что эта была достаточная правда, если не веся она.
— Как бы то ни было — сказала я тихо — Ты взял что-то от меня.
Люк сказал мне однажды, что изменение, все его три дня, походило на издевательство.
Ужасно, но важно.
Своего рода соединение.
Что-то, что я могла разделить с остальной частью Послушничества.
У меня не было этого.
И это проложило расстояние между нами.
Его брови поднялись, но он не отрицал это.
— Я не похожа на них — продолжила я.
— И они знают это.
Я уже достаточно отделилась от них, Этан, вместе с силой, моими родителями, нашими странными отношениями.
Они не видят меня так же.
Я посмотрела вниз, потерла мои потные ладони об мои бедра.
— Они не делали этого прежде, и конечно они, не будут после сегодняшнего вечера.
Я больше не являюсь человеком, но я не похожа на них, также.
Не совсем.
И я предполагаю, что ты знаешь то, на что это похоже достаточно хорошо.
Он отвернулся.
Мы тихо сидели вместе, смотрит всюду, но не, друг на друга.
Прошло время, может быть минута, прежде чем я посмотрела на него, и он отвернулся снова, вина в его глазах.
Вина, я предположила, за его принуждение меня вновь переживать опыт, но для устранения, однако полный благих намерений, полное изменение в первый раз.
Тем не менее, независимо от причин, не было ничего, чтобы покончить с этим сейчас.
Независимо от его мотивации, это было сделано, и мы имели более насущные проблемы.
— Так, что мы делаем теперь?
Он посмотрел вверх, зеленые глаза, мгновенно расширились.
Удивление, возможно, потому что я не выдвинула претензии, что я просто позволила этому быть.
И что я могла сделать? Обвинить его в том, что он попытался ослабить переход? Ругать его за недостаток бездействия?
И наиболее важный вопрос, почему он сделал это?
— О, я понятия не имею — сказал он, наконец, его голос ровный, тон вампира Мастера, независимо от того что было между нами, ломалось снова.
— Если это действительно было связано с твоим неполным изменением, и процесс теперь полон, мы будем иметь дело с твоей силой, оценивать ее.
Что касается Селины, это было бы дополнительным бонусом в её игре Брекенриджа.
Начало войны между оборотнями и вампирами, поможет извлечь выгоду из того, что страж Дома Кадоган биологически.
.
.
непостоянен.
Он покачал головой.
— Вы не можете дать ей слишком много кредита на то, чтобы быть организованной, на организацию планов.
Женщина — основной манипулятор, композитор вампирской драмы.
Она знает, как готовить почву, организовать ее машину Голдберга, затем запустить спусковой механизм и позволить остальным из нас, управляли игрой от ее имени.
Он взглянул на меня.
— Она будет продолжать делать это.
Пока она не поставит нас на грань войны, с людьми или оборотнями.
Она будет продолжать делать это.
— Пока она здесь, пока мы не сможем убрать ее снова, она будет продолжать делать это — согласилась я.
— И мы не можем убрать ее, пока ГП не поймёт, кто она такая.
— Мерит, ты должна смириться с тем что, как и Гарольд, остальная часть их полностью понимает, кто и что она.
И что они принимают этот факт.
Я кивнул и потерла руки.
Этан вздохнул и вернулся в кресло.
Он снова сел, закинув ногу на ногу.
— И почему в этом особом сценарии она отправила тебя обратно ко мне?
— Чтобы покончить с тобой? Таким образом, ты или Люк прикончили бы со меной?
— Если бы ты убила меня, я был бы вне картины — Мастер вне ее пути.
Для нее было бы удобно, если бы меня не было.
Если бы ты не была достаточно сильна и лучше меня, она, возможно, предположила, что любое наказание, которое я предпринял бы, убрало бы тебя с ее пути.
Снова тишина, в то время как я избегала спрашивать о том, что он имел в виду относительно: наказания.
Этан нарушил молчание.
— Так, Страж, каков следующий вопрос?
— Выявление ее союзников — сказал я наконец.
— Она должна была где-то остановиться, возможно, имела финансовые или другие связи, которые вернули ее обратно в Чикаго.
Мы должны выяснить, через кого она работает, и почему они позволяют ей делать это.
Я посмотрела на него.
— Кровь? Слава? Какое положение в новом мировом порядке она имеет в виду? Или же это люди, которые всегда были ее союзниками?
— Ты думаешь Наварра.
Его тон был мягок, необычно нежен, и он был прав.
У меня были очень неутешительный мысли о действующем Мастере Наварры, но без дополнительных доказательств я не собираюсь предлагать его Этану в жертву.
— Я не знаю.
— Возможно, мы должны пересмотреть твое положение.
Я посмотрел на него снизу вверх.
— Как так?
— До настоящего времени ты охраняла Дом от Домов.
Патрулировала помещение, работала с охраной Дома, изучала Канон.
Мы дали тебе роли и обязанности, которые имел исторический Страж.
Они были привязаны к замку, это физическая охрана, но также и консультирование Мастера, Второго и Капитана Охраны, по проблемам, связанным с безопасностью, политикой и маневрами.
Он покачал головой.
— Мир — весьма различное место теперь.
Нами управляет группа, расположенная на другом континенте, и мы взаимодействуем с вампирами на расстоянии тысяч миль.
Мы просто больше не защищаем нашу собственную землю, но пытаемся утвердиться себя в целом мире.
Он посмотрел на меня.
— В этом проекте, мы расширим твою роль, по крайней мере, в социальном отношении, чтобы включать более широкий ряд города.
Неясно, что мы извлечём из этой стратегии.
Хотя мы, кажется, предотвратили непосредственный кризис Брекенриджа, Николас по прежнему вызывает беспокойством.
Его враждебность очевидна, и я не думаю, что мы можем считать, что предотвратили эту проблему, чтобы спать спокойно.
— Так, что ты предлагаешь?
— Я полагаю, что мы нуждаемся в тебе на улицах, а не в охране территории.
Наша главная надежда на противостояние мятежным планам Селины, может быть основой нашей собственной массовой тактики.
Он встал и пошел к двери
— Я должен поговорить с Люком, и мы определим некоторые стратегии.
О которых, я предположила, они сообщат мне немного позже.
— Этана, что мы будем делать с тем…
что я сделала?
— Ты будешь наказана.
Нет никакого ухода от этого.
Он ответил немного быстрее, и этим нарушил мой уют.
Мой живот сжался, но не в удивлении.
Заголовок ВАМПИР ПОСЛУШНИЧЕСТВА НАПАДАЕТ НА СВОЕГО МАСТЕРА не собирается читаться хорошо, если за ним последовало ПОЗЖЕ СТРОГО НАКАЗАН.
— Я знаю — сказала я ему.
— Я это заслуживаю и, я извиняюсь за это.
— Частично извиняю — сказал он.
— И частично доволен, что мы объяснились.
Возможно, это поможет…
очистить воздух.
Если он подразумевал, что это могло бы очистить воздух между нами, я сомневалась, но кивнула, так или иначе.
— Я выезжаю из Дома Кэдоган?
Этот вопрос занял больше времени у него, чтобы ответить.
Больше рассмотрения, возможно, или более политическая оценка.
Больше стратегии.
Он потирал рассеянно свою шею, когда он обдумывал это, но потом покачал головой.
Я не был уверена, был ли я освобожден или нет.
— Ты останешься в Кэдогане.
Оставайся день здесь, возвратитесь завтра ночью.
Загляни ко мне первым делом.
Но мы будем корректировать твои обязанности, и ты будешь обучаться — и не с Кетчером на сей раз.
Ты должна обучаться вампиром, кем-то, кто понимает тягу хищника, который может помочь тебе управлять твоим — давай назовем это твоим хищным инстинктом.
— Кто?
Он мигнул.
— Я, я полагаю — был его ответ, а затем дверь открылась и закрылась, и он ушел.
Я смотрела на закрытую дверь с минуту.
— Поимел — все, что я могла придумать, чтобы сказать.
Я знала, кто это был, прежде чем дверь открылась, прежде чем она даже постучала, из-за яркости сахарной ваты ее духов в прихожей.
Она заглянула в комнату, голубые волосы скользнули через щель между дверью и косяком.
— Твоя голова все еще кружиться?
— Ты все еще пытаешься бросить синее пылающее дерьмо в меня?
Она вздрогнула и открыла дверь, затем вошла в спальню, обнимая себя руками.
Она была в пижаме, коротковатая футболка и негабаритные хлопчатобумажные штаны, белые наманикюренные пальцы ног, выглядывали из-под них.
— Мне очень жаль.
Я только что возвратилась из Шаумбурга.
Я была фактически на полпути к Кэдогану, когда Люк позвонил меня, и сказал что ты в плохом состоянии.
— Почему ты ехала в Кэдоган?
Мэлори прислонялась к дверному косяку.
Было время — несколько дней назад — когда она бы шлепнулась на кровать рядом со мной.
Нас не было там больше, так просто потеряли ощущение комфорта.
— Кетчер должен был встретить меня, и мы собирались говорить с Этаном.
У Кетчера было некоторые…
беспокойство.
Было не трудно понять волнение в ее голосе.
— Обо мне.
У него было беспокойство по поводу меня.
Она подняла руку.
— Мы волновались по поводу тебя.
Кетчер думал, что ты сдерживалась, когда вы обучались, думал, что что-то произошло.
Она перевела дыхание, провела рукой по своим волосам.
— Мы понятия не имели, что ты была каким-то причудливым супер вампиром.
— Сказала девушка, которая может выпускать шаровые молнии из ее ладоней.
Она подняла глаза, смотрел на меня.
Я заметила что-то в них — боль или беспокойство — но это было умерено, ее собственным нежеланием быть искренней со мной.
От этой неловкости мой живот скрутило узлом.
— Это нелегко для меня также — сказала она.
Я кивнула, опустила свой взгляд, опустив мой подбородок на подушку, лежавшую на моих коленях.
— Я знаю.
И я знаю, что взял на поруки.
Мне очень жаль.
— Ты взята на поруки — согласилась она, и отошла от двери.
Кровать прогнулась, когда она садилась около меня, усаживаясь в позу со скрещенными ногами.
— И я оттолкнула тебя этой ситуацией с Морганом.
Именно это…
— Мэлори.
— Нет, Мерит — сказала она.
— Проклятье, только позволь мне заканчивать это, на этот раз.
Я желаю тебя только хорошего.
Я думала, что Морган был одной из таких.
Если он не такой, тогда пусть будет так.
Я только…
— Ты думаешь, что я люблю Этана.
— А ты?
Справедливый вопрос.
— Я…
Нет.
Не так как ты думаешь.
Не так как ты и Кетчера.
Это глупо, я знаю.
У меня есть что-то подобное, эдакая фантазия.
Это фигня "Мистера
Дарси" фантазия, о том, который передумает.
Который, вернётся ко мне.
И я буду искать однажды ночью, и он будет там передо мной.
И он уставится на меня и скажет: "Это были ты.
Это всегда были ты".
Она молчала, затем предположила, очень спокойно, очень мягко:
— Может быть, такой парень стоит твоего времени, такой парень, который с тобой с самого начала.
Кто, хочет тебя с самого начала.
— Я знаю.
Я имею в виду, интеллектуально, я понимаю это.
Это только…
Признай это, думала я про себя.
Признай это и получи его в этом отношении и, по крайней мере, так он не будет больше крутиться в моей голове.
— Я часто не соглашаюсь с ним, большую часть времени, и он сводит меня с ума, но я хочу его.
Я знаю, что свожу его с ума, и я чувствую тоже, но.
.
.
Он так же хочет меня, так или иначе.
Ценит что-то во мне.
Я отличаюсь, Мэлори.
Я не похожа на остальную часть их.
И я больше не похожа на вас.
Я посмотрела не неё и увидела печаль и понимание в ее глазах.
Я подумала о том, что сказала Линдси, и бессмысленно повторил ее слова.
— Этана не походит на остальную часть их, также.
При всей стратегии, разговорах о союзах, он держится в стороне от них.
— Он сдерживает себя от тебя.
Не каждый раз, думала я, и это был выигрыш, который помогал мне возвращаться снова и снова.
— И ты удерживаешь себя от меня и от Моргана.
— Я знаю — повторила я.
— Смотри, о Моргане, есть и другие соображения.
То, что ты знаешь, не является всей историей.
То что я знаю, также была вся не история, но я не была уверена, что была готова сказать остальную часть ей, сказать Мэлори о вялых отношениях между нынешним и бывшими Мастером Наварры.
— Это не имеет значения.
Это сделано так или иначе.
— Сделано?
— Ранее.
Прежде, чем она нашла меня.
Мы покончили с этим.
Не то чтобы это действительно имело значение.
Он не доверял мне, никогда не доверял мне.
Возможно его собственная ненадежность, возможно слухи, которые, казалось, преследовали меня, возможно осознание того, что я никогда не был действительно его.
Мэлори прервала мои размышления и была, как обычно, прямолинейна.
— Нет ничего, что мы хотим точно так же, как вещь, которую мы знаем, что не может иметь.
Я кивнула, хотя я не была уверена, кого она имела в виду, меня или Моргана.
— Я знаю.
В комнате было тихо в течение минуты.
— Ты выглядишь мертвой — сказала она.
Я взглянула на нее и увидела, что слезы подступают до краев ее ресниц.
И все же я не могла переступить этот барьер, который все еще был между нами.
— Я думала, что убила тебя.
Она шмыгнула носом и смахнула рассеянно слезы.
— Кетчеру пришлось выставить меня.
Вампиры взбесились; я думала, что они хотели схватить нас.
Этана проверил твой пульс, сказал, что ты жива, и он был все окровавлен.
Крови всюду.
Ты была также с порезами и царапинами на твоих руках, на твоих щеках.
Вы двое избили в дерьмо друг из друга.
Кетчер поднял тебя, и кто-то принес Этану рубашку, и все сели в машину.
Я принесла твой меч.
Она указала на угол, где он балансировал на его рукоятке возле стены спальни.
Он был уже в ножнах, очищенный, вероятно Кетчером, который проявил изящную заботу о лезвии, закалённом кровью.
— Он принёс тебя сюда.
— Кетчер?
Мэлори покачала головой, затем потёрла глаза и провела руками по ее волосам, казалось, избавляясь от эмоций.
— Этан.
Он ехал с нами.
Они — вампиры, твои вампиры — следовали за нами в другой машине.
Мои вампиры.
Я стала кем-то еще для неё.
Иной, своего рода, существо.
— Кетчер сказал, что ты должна была выспаться, чтобы ты смогла исцелиться и избавиться от всего этого.
Я посмотрел на мои руки еще раз, они были бледны и нетронуты.
Я исцелилась, так как он и предсказал.
— Поэтому, Этан принёс тебя сюда, а Кетчер заботился обо мне, я думаю, и Линдси и Люк — все мы ждали внизу.
Она посмотрела на меня.
— Ты была без сознания все время?
Я посмотрел на нее, мою лучший другу, и я не сказала ей, что я сделала.
То, что я прошла некоторую часть изменения снова, и в тумане этого, жаждала её крови, взяла кровь от кого-то еще.
Его кровь.
Этана.
И это походило на возвращение домой.
Я не мог даже начать бороться с этим, обдумать это.
— Я была в отключке — сказал я ей.
Мэлори посмотрела на меня, кивнула, возможно, не купилась на это полностью, но не оспаривала это.
Она вздохнула и наклонилась вперед, заключив меня в объятья.
— Есть резон в том, что они называют это безнадежно романтическим.
— И не рационально романтическим?
— Хорошо-развито-попечительски-романтические.
Я наполовину усмехнулась и смахнула свои собственных слезы.
— Это не имеет никакого смысла.
— Не дразни меня.
Она сжала, затем отпустила меня.
— Ты меня огненным шаром.
Вырубила меня им.
Он заставил меня, пить его, думала я, но не высказывала это громко, будучи плохо подготовленной для Фрейдистского анализа, который последует за признание.
— Я имею право на маленькое издевательство.
— Это не огонь.
Это способ передать магию.
Вид канала.
Мэллори вздохнула и поднялась.
Я и не заметила, как устало она выглядит.
Темные круги пролегли под глазами, уже распухшими от слез.
Как бы я хотел продолжать этот разговор, который честно говоря, не для всех, рассвет почти здесь.
Мы обе должны спать.
Она встала, подошла к двери и, положила руку на дверную ручку, остановилась там на минуту.
— Мы собираемся меняться.
Это изменит нас обоих.
Нет никакой гарантии, что мы в итоге выйдем из этого все еще с симпатией друг к другу.
Мой живот сжался, но я кивнула.
— Я знаю.
— Мы делаем все, что можем.
— Да.
— Спокойной ночи Мерит — сказала она, и выключила свет, а затем закрывала за собой дверь, когда она уходила.
Я легла на спину, одну руку под голову, одну на живот, глаза в потолок.
Это не была особенно хорошая ночь.