Умереть от любви, или Пианино для господина Ш.

Глава 13 ЖЕСТЯНЩИК

– Ты не будешь против, если я зажгу свет?

– Нет. Я тоже хочу увидеть тебя, – отозвалась Наталия и не узнала своего голоса. Она изменилась. Она это ощущала каждой клеточкой своего тела. А еще она чувствовала его всем телом, спиной, затылком, бедром, прижатым к его бедру.

Она не помнила, сколько прошло времени. В квартире было тихо. Слышалось только их дыхание.

Вспыхнул свет. Наталия закрыла лицо руками. Потом постепенно, палец за пальцем, стала отпускать, пропуская свет и привыкая к своему новому состоянию. Наконец она разжала пальцы и увидела себя в небольшой комнате, лежащей на кровати с мужчиной. Его звали Сергеем.

– Тебе сколько лет? – спросила она, поворачиваясь к нему всем телом и всматриваясь в его глаза. – Скажи.

– Не знаю. Мне кажется, что я уже давно живу.

Она провела ладонью по его животу и скользнула по бедрам.

– Ты живешь один?

– Один.

– Поэтому такой худой?

– Наверное.

– А где ты работаешь?

– В гараже. Ремонтирую машины. Так что считай, что у тебя теперь есть свой личный мастер. Жестянщик.

– А можно я тебя так и буду звать?

– Жестянщиком?

– Да. Потому что ты жесткий. Ты мне нравишься, Жестянщик. Я еще вчера хотела тебе это сказать, но не имела права. Да и сейчас не имею права.

– Ты замужем? – Он провел рукой по ее голове и поцеловал в макушку. – Наташа, почему ты молчишь? Скажи, ты не свободна?

– Не знаю. Свободна, наверное… – Она представила себе, как сейчас в ее квартире занимаются любовью Валентина (почему-то непременно в черном платье) и Логинов в гостиной на диване…

– Ты была недавно с Логиновым. Он твой муж?

Она посмотрела на него снизу вверх и коснулась пальцем его верхней губы:

– Нет. Но он живет со мной. Я его кормлю. Мы вместе.

– Ты сейчас уедешь домой и ляжешь с ним в постель?

– Нет. Я же с тобой.

– У тебя много мужчин?

– Нет. Только он и ты.

– А ты не могла бы все оставить как есть?

– Как это?

– Раздвоиться. Мне от тебя ничего не нужно. Я привык быть один. Только чтобы ты иногда лежала вот так, рядом, чтобы я обнимал тебя за талию и гладил тебя по волосам. Что ты делала в ресторане?

– Рейн переводил мне одну пленку.

– Ты пианистка, я знаю.

– Откуда?

– Я вообще многое о тебе знаю. Ведь ты – подруга Сары Кауфман, так?

– Ты и с ней знаком?

– Нет, но знаю.

– Я не хочу говорить. – Она обвила руками его шею и поцеловала. – Я согласна.

– На что?

– На все. Чтобы раздвоиться. Хочешь, я буду любить тебя?

– Хочу.

– А теперь проводи меня, пожалуйста, домой.

Но она уехала от него только под утро. Они выпили по чашке кофе, и он довез ее до ресторана, возле которого стояла сиреневая машина.

– Я не хочу уезжать, но у меня завтра тяжелый день. Вернее, уже сегодня.

– Но ты же приедешь ко мне?

– Конечно. Завтра. Вернее, уже сегодня. И вообще: у меня же есть твой телефон.

– А у меня твой. Постой, не торопись… – Он прижал ее к себе. – Ты должна знать… у меня очень давно не было женщины. Это правда. И оказался в этом ресторане я не случайно. Ты должна это знать.

Она уже давно каталась по городу, а голос Сергея продолжал звучать у нее в голове. Счастье оранжевым апельсином сияло в душе. Она была влюблена в этого молчаливого человека. Ей нравилось целовать его в упругие горячие губы, смотреть в его внимательные серые глаза, гладить его тело…

Она открыла дверь своими ключами и стремительно вошла в гостиную. Валентина спала одна, поджав под себя ноги и свернувшись, как котенок, калачиком. Бледный утренний свет делал ее лицо необыкновенно нежным. Как мог Логинов не заметить это?

Но его нигде не было. Больше того, по тому количеству еды, которое Наталия нашла на кухне, она поняла, что его и не было вовсе.

«Неужели он видел, как я садилась в машину к Сергею?»

Она вошла в ванную, заперлась и пустила горячую воду. Влила в ванну полфлакона миндального масла и легла, постанывая от удовольствия. Разглядывая свое тело, она представляла себе, как до него дотрагивается Сергей. Логинов у нее почему-то ассоциировался с моргом и милицейскими погонами. «Смогу ли я раздвоиться? Смогу».

Лежа в постели и не в силах уснуть, она смотрела на голубоватый прямоугольник окна и думала о том, что предпримет утром, когда проснется. Во-первых, она должна узнать, кто живет по адресу: Театральный разъезд, 36, квартира 4. И кто такой Сергей Жуков?…

Она подскочила в постели. Звон ключей. Это ее пришли убить. Но за что?

Она вся сжалась в постели. Зажмурилась. Кто-то вошел в комнату. Сел на кровать. Взял ее за плечи.

– Ты прости меня, я задержался, – услышала она над самым ухом. – Я же знаю, что ты не спишь… что ты не можешь без меня заснуть. Но у меня были важные дела.

Она открыла глаза. Ее, как легкую куклу, держал в своих сильных руках Логинов. Он был в пальто, холодный и пахнувший морозом. Арбузами.

– Ложись, Игорь… Холодно… Поговорим завтра…

– Нет, скажи сначала, что ты меня простила, тогда я лягу.

– А разве ты не хочешь есть?

– Это не важно.

– Дело в том, что если мужчина, который сейчас сидит у меня на постели, не хочет есть, значит, это не Игорь Логинов, которого я хорошо знаю.

– А кто же?

– Другой мужчина.

– Неправда. Других мужчин, которые могли бы сидеть на твоей постели, быть просто не может.

– Тогда пойдем, я покормлю тебя. Тем более, как ты и сам говоришь, я не сплю. Ты узнал?

– Узнал. Фамилия директора института «Нефтегеофизика» – Фокин Илья Ильич. В 1981 году именно он подписывал все документы по выезду Родионова в Индию. Он же и отправил его в Москву.

– Мне нужны телефоны. Позволь, я сама к нему пойду?

– Ничего не получится. Его нет. Он в Москве, в командировке.

– Давно? Когда приедет?

– Знаешь, что в нашем деле плохо? То, что когда надо все быстро, то получается медленно. Если честно, то я еще пока не нащупал ни одной нити. И никто из наших ничего не понимает: как могут быть связаны эти убийства?

– Какие?

– Ну, Жуковы, Филимоновы…

– Постой, а при чем здесь Жуковы? Разве Жуковых убили?

– Разве я так сказал?

– Только что. Ты сказал «убийства».

– Значит, оговорился.

– Неправда, Логинов, не оговорился, а проговорился, а это далеко не одно и то же. Понятно?

– Что ты этим хочешь сказать?

– А то, что Жуковых действительно могли убить. И как же мне это раньше в голову не приходило?! Кстати, Оленина уверена, что в смерти Родионова виновата Валентина.

– Слышал. Мне Манджинян рассказывал. И вообще, она производит нехорошее впечатление.

– А ты не смог определить фамилию того парня, что на фотографии, которую я тебе утром показывала?

– Этим занимаются, завтра, может быть, будет что-нибудь известно.

– Между прочим, ты утром мне обещал, что Манджинян сможет сегодня представить доказательства существующей связи между убийством Филимоновой и Жуковыми? Где они?

– А нет.

– Тогда давай спать. Но только спать, ты меня понял?

– Но почему?

– Потому что поздно, это во-первых, а во-вторых, настала пора пересмотреть наши отношения. Думаю, что платонические – это высшая фаза любви. Ты так не считаешь?

Логинов сделал вид, что ничего не слышал: закрыл руками уши и тихонько расхохотался. Так закончился ужин.

Утром все встретились на кухне за завтраком.

– Логинов, ты ужинал два часа назад. Можешь отправляться на работу налегке…

Валентина, которая крепко спала и ничего не слышала, улыбалась, наблюдая за их перепалкой. Она казалась отдохнувшей, выспавшейся и умиротворенной.

– Знаете, я, наверное, вернусь домой. И так загостилась… Мне кажется, что теперь все будет по-другому.

– Интересно… – одновременно, не сговариваясь, выпалили Наталия и Логинов.

– Мне повысили ставку вдвое, это раз. Да и вообще, со мной теперь все в порядке. Сегодня ко мне в ресторан пришел Вадим, я вам про него, кажется, рассказывала. Словом, он переедет ко мне.

Наталия, услышав эти слова, устыдилась своих мыслей, касающихся возможных любовных отношений между Валентиной и Логиновым. С одной стороны, ей стало как будто спокойнее, но с другой – теперь у нее была тайна. Был мужчина, о котором она не прекращала думать ни на минуту. И она была счастлива при мысли, что увидит его сегодня вечером.