Ups & Downs

Глава 25

Я проснулась со стоном на губах и, к сожалению, там не было и капли страха. Страх пришел потом, когда я поняла суть этого звука, что осел мимолетным эхом в комнате. Звук полный сладострастия и желания.

Почему испугалась? Потому что я здесь была не одна. И Он смотрел на меня. И если ранее я была обязана рассказывать ему мои сны (он считал это удивительным и интересным, даже если мне снился всякий бред), то теперь я просто не могла произнести и слова.

Осознание быстро накатило на меня, заставляя закрыть лицо ладонями. К сожалению, я была не властна над своим подсознанием и тем, что оно выдает. И все же мне было стыдно. Даже перед самой собой.

Пусть моя душа и скривилась от отвращения, тело все еще испытывало ту сладкую истому, которые оставили после себя глупые мечты. Что ж, это не было открытием, мое тело было в восторге от поцелуев Блэквуда, конечно же, оно хотело узнать, что случиться, если мужчина зайдет дальше. К слову, мне снились подобные сны в прошлом. Но я не предавала им значения. Теперь я была не одна и, кажется, маленький Властелин все прекрасно знал.

— Мужчина, девочка Шерри?

Я медленно кивнула, так и не решаясь открыть глаза, держа ладони на лице.

— Что ты чувствуешь?

— Стыд. — Глухо ответила я.

— Почему же?

— Это был не ты.

Спустя пару секунд он тихо рассмеялся. Странная реакция. Он вообще-то должен был считать меня предательницей (в соответствии с их дикими законами).

— А кто? — Он пододвинулся ближе, убирая мои ладони с лица.

Я могла лишь покачать головой.

— Желаешь его?

— Убить. — Выплюнула я зло.

— Так почему же ты не попросила у меня его сердца, маленькая Шерри? — Его голос уже принадлежал не ребенку, а взрослому мужчине. Эти изменения… к ним мне еще предстояло привыкнуть. Я до сих пор вздрагивала от таких мгновенных преобразований его тела.

— Потому что я человек. — Звучало как оправдание.

— Что ж, малышка Шерри, если ты не идешь на поводу этих своих желаний, давай исполним то, что ты загадала вчера.

О, спасибо ему. Это упоминание даже подняло мне настроение. Хотя и не на много. Чертов Блэквуд и воспоминания о дурацком сне не покидали меня все утро. Я надеялась, что днем все измениться.

И не зря надеялась. От рабов я сразу отказалась (как от средства передвижения), а взамен… это было слабо похоже на лошадей. Только тем, что они были предназначены для перемещения, ты тоже садился на их спину, но… Эти клыки и когти…

Для меня — человека — приблизиться к ним было самоубийством.

Однако то как они присмирели, стоило Владыке просто оказаться рядом, заставило меня хотя бы попытаться сохранить самообладание. Я не хотела прямо показывать свой ужас, хотя тот рвался криками из моего горла. Но, кажется, эти животные были не так глупы, быстро расставляя приоритеты. Видимо, не только я чувствовала кожей уверенность и силу, идущие от этого мужчины.

И странное дело, но стоило ему оказаться вне стен своего дома, вне той комнаты, где я привыкла его наблюдать, и с его лица исчезли радушие и нежность, которые обычно смотрели из его глаз на меня. И столь резкое изменение его поведения вогнали меня в пучину паники, которую можно сравнить с той, в которую я провалилась в первый день. В тот самый день нашей официальной встречи. Тогда он выглядел так же.

Этот Владыка был мне незнаком. Властный, гордый, хладнокровный, безразличный к другими совершенно. В его взгляде была та самая жестокость, которую видит приговоренный перед смертью. Жестокость судьи, присяжных и исполнителя.

Не удивительно, что все, кто встретился на пути нашей небольшой процессии падали на колени и опускали головы. Они не смотрели на него. Им, наверняка, хватило и одного взгляда, чтобы вспоминать об этом моменте с содроганием в течение целого дня. А ведь они не были людьми, в отличие от меня.

Нервное напряжение против моей же воли сковало тело, у меня уже болели плечи, затекла шея, а я не могла заставить себя расслабиться. И уж точно я не решалась задавать какие-то вопросы.

Если говорить откровенно, я чувствовала нечто вроде восхищения и ужаса, которые засыпали в блендер моей души и хорошенько все перемешали. Не восхищаться им было невозможно, он был именно что восхитительным на свой ужасный манер, восседая на этом громадном хищнике, держа грубую цепь, что заменяла поводья. Гордое дикое в прошлом чудовище, что находилось под ним, беспрекословно признавало его власть, и потому даже не думало сопротивляться.

И пусть моим средством передвижения был подобный зверь, я постоянно ждала какого-нибудь подвоха. И вот уже полчаса в напряжении как минимум. А у меня ведь было столько вопросов.

— Тиа. — Позвала я тихо.

Служанка явно хотела меня проигнорировать, не решаясь отвечать мне в присутствии повелителя, считая это страшным преступлением. Но я позвала снова и на этот раз громче, заставляя низенькую женщину подъехать на своем скакуне, что больше напоминал ослика, ближе.

— Тихо, Маи-йя. — Зашипела она на меня. — Если не хочешь умереть — молчи, пока Он не разрешит говорить.

Я кинула взгляд на Райта, который нас точно слышал, но не предавал этому никакого значения, шествуя впереди всех, как ему и полагалось.

— Тиа. Я не вижу здесь детей. — Пробормотала я, оглядываясь. Мы ехали по его роскошной столице. Пусть и не по главной улице и не так чтобы очень торжественно, но все же нам попалось много горожан, которые спешили устлать мостовую своими склоненными телами, если убежать подальше не получилось. И меня действительно удивляло и нагоняло тоску то, что я не вижу здесь детей, не слышу их задорные голоса, окрики их матерей. Их общий смех.

— Я говорила Маи-йе. Дети — редкость. Дар Великой Матери. Потому истинная женщина так ценна для мужчины. Она — все. Они ждут ее веками, потому что только она одна подарит им настоящее счастье. Счастье отцовства. Детей почти нет в Столице Шадаона. Нет детей — нет счастья.

Вот и я о чем. Нет детей — нет счастья.

— И твой мужчина просто идиот, раз отпустил тебя. — Раздался голос совсем рядом. Я заметила, как глаза Тии округляются, прежде чем она опять ловко исчезает из поля зрения.

Я перевела свой взгляд на Райта. В нем все еще был этот налет отчужденности и жестокости, но я быстро преодолела свой очевидный страх. Потому что страх показаться невежливой и нерадивой был больше.

— А…я уже где-то это слышала.

— В этом я могу повториться, малышка Шерри. — Проговорил Райт, после чего (как у него это получилось с такой скоростью и ловкостью) пересадил меня в седло своего зверя. — Спрашивай, девочка. Мое слово должно быть сдержано. Я пугаю тебя?

— Немного. Но… ведь так и должно быть?

— Твой страх близок к восторгу. Это неплохо. — Проговорил тихо Владыка, выезжая с мощенной улицы на тракт. Я видела, как вдалеке расстилаются безграничные поля. И я — городской житель в прошлом — была в восторге от этого вида, от такого простора, от обилия зелени и синевы.

Я задрала голову вверх, из-за чего коснулась затылком мужской груди. И я слышала стук сердца. Мы были в этом похожи. Но на этом наша схожесть заканчивалась.

Я указала на солнце, а потом недоуменно обернулась, смотря за спину.

— Два… солнца?! — Выдохнула я пораженно, начиная крутиться туда-сюда. Потом кинула взгляд на тень… их было две. Действительно две!

— Солнца? — Недоумение в его голосе заставило меня пояснить.

— Звезды. Что освещают землю. — Я продолжала вертеться.

— Ах это… та звезда, что греет твою планету имеет такое имя. Это Дракон. — Он указал на светило, что лило свой свет на мое лицо. — А это его невеста. — Он указал назад, на звезду, что грела мой затылок. — Великая Мать разлучила их, за непокорность своего сына. И они никогда не смогут встретиться. Они только смотрят друг на друга. И то это происходит только пять раз за круг.

Естественно, этот ответ лишь вызвал новые вопросы.

— Расскажи. Прошу, ну? Расскажешь? Историю. — Я заглянула в его глаза.

— Историю. О, женщина, ты так любишь все эти нежности и романтику.

— Я же женщина. — Пожала плечами я.

— Я видел многих… страстных и требовательных. Тех, кто боится. Кто яростно желает. Но еще никто, девочка, никто не смотрел на меня с нежностью. — Проговорил тихо Райт.

И это звучало как признание. Как открытие тайны. Словно он дал ответ на все мои «почему». Его особое отношение ко мне объяснялось моим особым отношением к нему. И… что-то мне подсказывало, что его детство было напрочь лишено любви. Той искренней любви, материнской заботы и нежности, которая так необходима ребенку. Которая воспитает в нем душу, способную любить, сострадать и верить в справедливость. Вот и ответ. Он ищет во мне утраченное. То, что было отнято, а может потеряно века назад.

Во мне шевельнулась непозволительная жалость. Жалеть его было глупо, нелепо. Но опять же, женщинам это позволено.

— История. — Мягко напомнила я.

— Это — первый сын нашей Матери, малышка Шерри. — Указал он на светило, что жгло мои глаза. — Дракон, отцом которого является первородное ничто. То из чего все произошло. Фортуна укротила Хаос. И вещи обрели свою суть и порядок. Что позволило появиться мне. Появиться тебе. И всему вокруг, что подчиняется Закону Мироздания. И Мать дала нам жизнь, а ее Сын дал нам возможность ей воспользоваться. Облетая земли, он в итоге возвращается к отцу, и темнота скрывает его. Когда он просыпается, мы вновь видим его, непобедимого и ослепительного. — Он тихо рассмеялся сам с собой, очевидно. — Я хотел так же сиять, чтобы остальные не могли даже поднять взгляд на меня.

— Тебе это удалось.

— Не совсем. — Он поднял свой взгляд и уставился на солнце. Я видела как солнце плавит золото его взгляда и не понимала, как ему удается смотреть так долго, не моргая. — Теперь он не такой ослепительный, каким был ранее. — Продолжил медленно мужчина. — Закон Мироздания… ему подчиняются все. Дракон однажды увидел свою женщину. Внизу. Но он не мог спуститься, потому что тогда бы уничтожил в своем огне всех детей своей Матери. Но не ее… ведь она была предназначена ему. Она была отдана ему жестокой Судьбой. Он бы не смог нанести ей вред. И все же дотянуться до нее было выше его сил. А она не могла подняться к нему. И каждый раз он выходил и смотрел на нее сверху. А она смотрела на него. Через слезы и боль. И однажды желание быть рядом одержало верх над страхом гнева Матери. И земля погибла в огне. То был день гибели всех живых душ. Не осталось ничего, малышка Шерри. Даже пепла. Только он и она. И от их любви родился ребенок, который стал началом новой жизни. Великая Мать увидела плод их страсти… то, что родилось среди огня, боли и крови. Что родилось из смерти. — Он замолчал, явно о чём-то задумавшись. Словно думал об этом «чём-то» не раз и это «что-то» вновь захватило его мысли. И это «что-то» останется тайной. — Наказание ее было справедливым. Она навсегда разлучила их. — Райт грациозным жестом указал на небо. — Она забрала их дитя, воспитав его самостоятельно. И только пять раз за один круг она позволила им видеться. И это лишь продлевало их агонию. Невозможно забыть друг друга, не возможно дотянуться. И так будет вечно.

— А… если они все же встретятся?

— То мир исчезнет в огне. И этот раз мы точно не переживем.

Я задумалась. Надолго. Наверное, мы ехали молча верных десять минут.

— Это очень печально и… трогательно. И так интересно, я даже… поверила в то, что все это так и было.

Он непонятно усмехнулся.

— Было бы лучше, если бы я рассказал все с астрономической, научной точки зрения? С точки зрения людей?

— О нет. Что ты… все просто великолепно. Эта легенда — самая красивая из всех, что мне доводилось слышать. Честное слово. Получается… вы произошли от… сына Дракона и его невесты?

— Получается так. — Согласился он со слабой улыбкой, которая говорила о том, что я все же слишком близко к сердцу принимаю эту историю.

— И все же есть в этом доля несправедливого…

— О, малышка Шерри, не стоит упрекать Великую мать в несправедливости. Справедливость — предписание, установленное сильнейшими.

— Позволь не согласиться.

— Хм. — Я знала, что он улыбается.

— Мне кажется… каждый имеет право на счастье. Дракон… тоже, он же просто хотел быть рядом. Твоя Великая Мать могла бы подарить крылья его невесте. Было крайне жестоко со стороны Судьбы лишать их возможности быть вместе без жертв.

— О да, крайне жестоко. Но жизнь вообще жестока. Ты должна уже была это понять. Все же ты сейчас здесь. А не там, где тебе хочется быть.

Грубое напоминание с его стороны. И все же мне нечего было на это ответить.

— И все же… эта легенда не совсем честная.

— Возможно, я соглашусь с тобой. Но позже, Шерри. Когда мне будет, с чем сравнивать.

Я задумалась. И зря. Мне ненужно было даже думать над этим. Но проклятое любопытство, что сгубило некогда Еву, подвело и меня. Я действительно совершила этот дерзкий и необдуманный поступок. Сказала слова, о которых горько пожалею.

— А что с тобой, Повелитель? Я верю, нет, я точно знаю, что ты найдешь ту единственную, которая подарит тебе… счастье.

Дура, я, кажется, совершенно забыла, с кем имею дело. Кем является мой собеседник. Простая истина должна была быть всегда на первом месте в списке всех истин, которые я должна помнить.

После моих слов не прошло много времени в молчании. Я почувствовала через пару секунд как его широкая ладонь ложиться на мою шею, как его пальцы не сильно сжимаются. Он заставил меня выпрямиться, замереть от страха и напряжения. Его дыхание коснулось моего уха, а потом он четко произнес слова, этим невероятно холодным тоном, который заставил ледяной холод пробежать по позвоночнику.

— Не думаю, малышка Шерри. Потому что «свою единственную» я убил века назад. — Мои глаза расширились, но я не видела перед собой абсолютно ничего. — Тебе интересно и это? Ты знаешь меня еще очень мало, «моя единственная» знала меня чуть лучше. И это знание позволило ей убить нашего ребенка. К сожалению, она не успела покончить с собой. Но я ей охотно помог. — Он наиграно вздохнул, напоминая мне бесчувственного монстра все больше. С каждым словом больше. — Конечно, эта история не такая интересна и трогательная, но зато вполне реальная. Ты даже можешь сказать что-нибудь по поводу несправедливости.

Напротив. Я совершенно лишилась дара речи, прикусывая язык для того, чтобы не пустить наружу вопль.

Его слова должны были убить во мне маленькую наивную девочку окончательно.

— Можно… я пойду пешком? — Пролепетала я еле слышно. Казалось, мое сердце говорит отчетливее.

— Нет. — Холодно бросил мужчина. И все же он разжал свою ладонь, что была сомкнута все это время вокруг моей шеи, выпрямляясь позади меня.

Тишина убивала.

Задумавшись, я пришла к выводу, что то, что я сейчас слышала в его голосе — презрение.

Он презирал. Всех женщин. Меня. Мой страх. А еще те чувства, что заставили меня сказать необдуманную глупость. Я действительно верила, что он еще не встретил свою женщину. Кто ж знал, что у него даже был ребенок от нее.

Да, теперь все стало еще более очевидным. Смотря на него, я даже задумалась над тем, что этот мужчина проклят. Я была уверена в том, что не было женщины, которая бы воспитала его в материнской любви. Теперь я еще узнала (хотя и не хотела этого), что даже его женщина, та, что была предназначена ему судьбой, предала его.

Конечно, я точно не знала всю суть их жизни. Его жизни. Да и мне не очень то хотелось спрашивать об этом больше.

Среди тишины, этого напряженного молчания до меня медленно дошла одна вещь.

Я попросила его… Идиотка! Я попросила его дать мне уйти. Его четкое безликое «нет» было полно холодного гнева и резкости.

Я стремительно теряю его расположение. Вот что он презирал — женский страх и ненависть. И ненавидел в ответ сдержано, никому эту ненависть не показывая. И все же мои последние слова заставили его навесить на меня ярлык «такая же».

— Тогда… — Я чувствовала, как он напрягся, — обними меня?

Я ждала его ответа, резкого, как осколок льда. Может даже боли, которую он мне хотел причинить.

Однако все что он сделал — с бережностью, которая была немыслимой на фоне его гнева минутной давности, обвил мою талию одной рукой, прижимая к себе. Я ощущала спиной, как он расслабляется, как делает уже ровный вдох. И в этот момент я убедилась в своей теории окончательно.