Уроки любви

Глава 18

Утром Лора с сожалением констатировала, что, порадовавшие, хорошим отношениям с Йеном, она тем самым накликала беду, поскольку, когда они уезжали из Хирсара, муж снова стал мрачным. Но жизнь состоит из взлетов и падений, философски решила она, скоро настроение Йена опять улучшится. Однако ее иллюзии рассеялись тем же вечером.

Их попросили остановиться в доме преуспевающего землевладельца и отвели самую удобную комнату. Переодевшись в ночную рубашку, Лора устроилась под одеялом и стала с нетерпением ждать Йена.

— У меня опять проблемы со сном, — неожиданно сказал он. — Я постелю себе на полу.

— Я лягу с тобой. — Лора решительно сбросила с себя одеяло.

Какая разница, где спать, если муж будет рядом. Йен посмотрел на нее с довольно странным выражением лица.

— Оставайся там, где тебе более удобно. Я думаю, мне лучше спать одному. Спокойной ночи. — Укрывшись одеялом, Йен повернулся к ней спиной.

Лоре захотелось плакать. Лежа на спине, она пыталась убедить себя, что путь к окончательному выздоровлению мужа будет долгим. Видимо, он не может заснуть, так как она всю ночь не отпускает его от себя. Объяснение вполне логично, поэтому Лора не стала бросать в мужа подушкой, чего ей так хотелось вначале.

Богатый купец Мохан умирал, его слабеющее тело вынесли на открытый воздух, чтобы, когда пробьет час, душа Мохана отлетела прямо на небеса.

Когда старик наконец испустил дух, во дворе заголосила толпа женщин. К ним присоединилась Мира, вторая жена усопшего, которая больше оплакивала себя, ибо через несколько часов она, вероятно, тоже умрет.

Но не прошло и минуты, как ее взяла за руку жена сына умершего купца.

— Идем, пора готовиться к сати, — с фальшивым сочувствием сказала Пушпа.

— Я не пойду на погребальный костер вместе с мужем, — дрожащим голосом, но решительно сказала Мира.

— Ты обязана! Твоя жертва снимет оковы с души Мохана.

— Мой муж был хорошим человеком, мне не надо жертвовать собой, чтобы спасти его душу. Он уже на небесах и встретился с Руппой, матерью его сыновей.

— Ты хочешь всю жизнь просидеть за занавеской, с бритой головой и получать горсточку риса в день?

— Да. — Мира заплакала. — Так я хотя бы останусь живой!

Раздался неожиданный гул. Кто-то сказал, что она слишком ценит свою жизнь, а бедному Дхамо, мужу Пушпы, придется кормить бесполезную женщину.

— Муж является богом для своей жены, — начал убеждать брамин. — Твоя душа обязана слиться с душой мужа, и вы будете вечно жить в раю.

— Вдова должна идти на костер добровольно, иначе это не будет иметь никакого значения, — не отступала Мира. — Я не хочу, да и Мохан не ждет меня.

— Раз ты была женой Мохана, к тебе относились как к женщине из высшей касты. Но если ты откажешься выполнить свой долг, то даже пария станет избегать твоей тени, — убеждала ее Пушпа. — Не выполнив долга, ты окажешься изгоем, а взойдя на костер, возвеличишь себя.

— Возможно… — хрипло произнесла Мира, — я пойду на это… возможно…

Ее несвязные слова тут же были расценены как согласие, и Пушпа, опустив глаза, передала ей шкатулку.

— Скажи, кому ты хочешь завещать свои драгоценности, и я прослежу, чтобы твоя воля была выполнена. Миру охватила злость.

— Я надену это все на себя, когда пойду на костер. Окружавшие женщины в ужасе замахали руками.

— Как ты можешь! — воскликнула одна, а другая прибавила:

— Какое расточительство.

— Никто из вас со мной не дружил. — Мира надела на шею ожерелье тонкой работы, украсила руки тяжелыми серебряными браслетами, достала цепочку, сделанную в виде бутонов лотоса. — Если вам нужны золото и серебро, можете раскопать мои обгоревшие кости.

Женщины зашипели от ярости.

— Только попробуйте с меня снять хоть одну вещь, и я прокляну вас перед смертью.

Мира позволила надеть на себя красное шелковое сари, в котором выходила замуж, окунула руку в красную краску и приложила ладонь к двери рядом с другими уже поблекшими отпечатками. Те женщины шли на костер по доброй воле или их тоже принуждали к этому?

Как только солнце начало садиться, процессия двинулась к берегу. Миру окружили плотным кольцом на тот случай, если она вздумает обесчестить себя и семью, пытаясь убежать. Она бы и сбежала, если бы у нее была хоть малейшая надежда, но увы. Однажды Мира видела, как женщина пыталась выскочить из пламени, а родной сын толкнул ее обратно.

Дхамо грубо вытащил ее из толпы, поскольку она должна три раза обойти погребальный костер. Потом настало время подняться по лестнице наверх. К телу мужа. Украшенный Мохан выглядел на удивление приветливо, из всей семьи только он хорошо относился к ней, возможно, правильно, чтобы их души воссоединились.

Дрожа от страха, Мира легла рядом с ним и стала ждать огня.

Лоре хотелось побыстрее добраться до Манпура, столицы Дхарджистана, так как путешествие с безмолвным мужем становилось утомительным. Кроме того, у нее возникло тревожное ощущение, что с Йеном не все в порядке. Он был задумчивым, даже сердитым, однако старался проявлять нежность, как бы извиняясь за свое мрачное настроение.

— Мы остановимся на ночь в гостинице? — спросила она.

— Нет. Эта территория не контролируется британскими властями, поэтому здесь нет гостиниц. Если какой-нибудь местный сановник не попросит оказать ему честь и переночевать у него, то придется разбить лагерь.

Издалека доносилось монотонное пение, Йен прислушался и сказал:

— Похороны. Видимо, хоронят важного человека, несут тело к реке на погребальный костер.

— Пусть покоится с миром, — прошептала Лора.

— Кстати, знаешь ли ты, что Петр Андреевич принимал участие в поджоге Москвы?

— Не может быть!

— Уверен, ты знаешь, что жители покинули Москву, перед тем как отдать ее Наполеону.

— Об этом знает каждый русский школьник. Но я никогда не слышала, что это было сделано преднамеренно.

— Московский губернатор отдал распоряжение спалить величайшую столицу России, и Петр с горсткой офицеров спрятались в ожидании французов. Он рассказывал, что горящий город произвел на него страшное впечатление. Это все равно что присутствовать на похоронах целой нации. Ты принадлежишь к сильному народу, Лариса, — заметил Йен, глядя на нее с уважением.

— Ты знаешь дядю Петра гораздо лучше, чем я, мне немножко завидно.

— В тюрьме человек рассказывает самое сокровенное. Просто удивительно, сколько всего вспоминается, когда тебе нечем занять себя.

Йен снова замолчал, но разговор с ним поднял настроение Лоры. Да, впереди еще будут лучшие дни и лучшие ночи.

Дхамо поднес к сандаловым дровам факел, обходя место погребения, и вскоре к небу поднялся столб дыма.

Мира покорно лежала до тех пор, пока язычок пламени не опалил ее сари. Закричав от боли, она спрыгнула с костра, хотя понимала, что безжалостные руки снова бросят ее в ад.

Но море дыма обеспечило ей неожиданную защиту. Едва почувствовав под ногами землю, она побежала, наткнулась на мужчину, следившего за огнем, но сумела вырваться и бросилась к небольшой рощице. Девочкой она часто соревновалась с братьями и считалась хорошей бегуньей. Скоро окончательно стемнеет, и если она успеет спрятаться до темноты, то будет спасена.

Лора посмотрела в сторону реки, откуда поднимался столб дыма, услышала крики, однако не нашла в том ничего особенного, пока Йен не осадил коня.

— Слышишь? Там что-то случилось.

Зафир, ехавший позади, быстро догнал их, и они встали рядом плотной группой.

Неожиданно из кустов выскочила женщина в красном сари, а за ней разъяренные мужчины, которые явно преследовали ее.

— Пожалуйста, саиб! — закричала она. — Не позволяйте им сжечь меня!

Йен тронул лошадь и поставил ее между женщиной и преследователями.

— Что здесь происходит? — спросил он. Лора занервничала, увидев, как ее муж из путешественника мгновенно превратился в солдата, грозно смотрящего на окружавших его мужчин.

Зафир уже вытащил из чехла свое ружье, обычная улыбка исчезла с лица патхана, он моментально стал воином. Решив, что и ей нужно внести свою лепту, Лора положила на колени ружье. Благодаря постоянным тренировкам она тоже могла оказаться полезной в опасной ситуации.

От группы преследователей отделился мужчина и воинственно сказал:

— Поезжай своей дорогой, англичанин, тебя наши дела не касаются.

Йен оглянулся на женщину, стоявшую между Лорой и Зафиром.

— Почему они преследуют тебя? Ткань сари упала с ее головы, и все увидели, что она почти девочка.

— Семья моего мужа заставляет меня гореть вместе с ним, саиб.

— Это правда? — грозно спросил Йен, повернувшись к мужчинам.

— Эта потаскушка и святотатка поначалу согласилась, а потом изменила решение. Своей трусостью опозорила себя и семью и должна вернуться на погребальный костер, чтобы восстановить свою честь.

— Пожалуйста, саиб, не отдавайте меня, — взмолилась Мира. — Я навеки стану вашей рабыней.

— Вы нарушаете закон, — твердо заявил Йен. — Сиркар запретил самосожжение десять лет назад. Из толпы вышел брамин:

— Самосожжение — наш древнейший обычай, англичанин, никто не имеет права запрещать его.

— А согласно древнейшим английским обычаям вешают того, кто осмелится сжечь девушку на костре, — с угрожающей любезностью ответил Йен. — И мы будем действовать согласно нашей традиции.

— Раджпутана не подчиняется вашим законам. Женщина согласилась и должна сгореть. Если вы не отдадите ее, то мы возьмем сами.

— И не только ее, англичанин, — выкрикнул кто-то из толпы.

У Лоры мороз прошел по коже. Религиозный фанатизм и ненависть к англичанам делали толпу чрезвычайно опасной.

— Зафир, — сказала она, — возьми девушку к себе. Нам придется защищаться.

Переложив ружье в другую руку, Зафир щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание девушки. Увидев заросшего бородатого человека, та сначала испугалась, но его улыбка подбодрила ее.

— Иди ко мне, голубка. Сейчас ты в полной безопасности.

Девушка протянула руку, и Зафир усадил ее на лошадь позади себя.

— Английская свинья! — донеслось из толпы. Затем последовали еще менее приятные эпитеты.

Кто-то схватил с земли камень, занес над головой, чтобы бросить в Йена.

— Йен, справа!

Тот выхватил револьвер и, не целясь, выстрелил. Камень разлетелся на куски, градом обрушившиеся на толпу, что еще больше разъярило фанатиков. Йен выстрелил снова, под ноги их вожаку, человек отскочил, вся его воинственность сразу испарилась, но толпа глухо зарычала, — Если вам не дороги ваши жизни, то поберегите свои души. — Йен сдвинул черную повязку. — Кто осмелится хоть пальцем тронуть вдову, будет сожалеть об этом целую вечность.

Все как один с ужасом глядели на него, словно им явился сам дьявол. Задние начали отступать, лица у них были серее пепла.

— Пора и нам продолжить свой путь, — спокойно произнес Йен. — Лора, объезжай толпу слева.

За ней двинул Зафир с Мирой, всех прикрывал Йен, направив револьвер на толпу.

Когда всадники отъехали на безопасное расстояние, он сказал:

— Через несколько миль разобьем лагерь. И они пустили коней галопом.

— Ты перестала нервничать? — спросил Йен, поравнявшись с женой.

— Сейчас я чувствую себя прекрасно, — не слишком уверенно ответила Лора. — Они не попытаются нас преследовать?

— Вряд ли. Я всегда подозревал, что сати — это лишь способ отделаться от неугодных женщин, — цинично заметил Йен. — Раз семья отделалась от вдовы, им нет смысла возвращать ее, особенно теперь, когда они уверены, что их будут преследовать болезни.

— Ты ловко придумал. Неужели совсем не боялся? — У преследователей не было ружей, поэтому нам не грозила опасность.

В умирающем свете уходящего солнца волосы Йена горели пламенем, и вообще в этот момент он был удивительно красив. Если бы они не ехали верхом, Лора обязательно бы его поцеловала, хотел он того или нет.

— Теперь я понимаю, почему ты заставлял меня учиться стрелять.

— И оказался прав. Значит, моя жена будет меня слушаться во всем?

— Нет, — весело ответила Лора. — Я намерена совершенствовать мастерство.