Уроки любви

Глава 25

Устав от долгого военного парада и не досмотрев его до конца, магарани велела погонщику отвезти их во дворец.

Придя к себе в апартаменты, Лора долго лежала в ванне, потом расчесала волосы и надела свободный халат. Ей хотелось наконец провести вечер наедине с мужем.

В это время года темнело рано, и когда Йен вернулся, жена листала при свете лампы журнал.

— Ты пропылился даже больше, чем я, — заметила она.

— Мы пересели на лошадей и поехали осматривать полки. Расскажу тебе об этом позже.

Пока Йен мылся, Лора заказала обед. Во время еды оба молчали, лишь когда она налила чай, Йен сказал:

— Раджив Сингх предложил мне должность.

— Какую?

— Он хочет сделать меня главнокомандующим.

— Боже милостивый! Вот это предложение! Ты уже дал ему ответ?

— Я ему объяснил, что с меня достаточно службы в армии, но он не сдавался, предложил обсудить это с тобой. Ты бы хотела остаться в Дхарджистане и быть одной из самых важных леди?

Лора не торопилась с ответом, раздумывая, хочется ли этого самому Йену. Может, он сразу отверг предложение, решив, что она будет возражать? Тогда незачем терять попусту время, лучше высказать лишь то, что чувствует она сама.

— Камала — чудесная женщина, мы словно побывали в одной из сказок «Тысячи и одной ночи», но я бы не хотела здесь жить. Многих женщин раздражает ее отношение ко мне. Пока все не так страшно, ибо я гостья, однако если мы решим остаться, положение изменится к худшему. — Лора понизила голос до шепота:

— А вдруг Раджив Сингх что-то замышляет против Англии?

Опасаясь, что их могут подслушать, Йен сказал:

— День сегодня был долгим. Пора ложиться спать.

Лора с изумлением посмотрела на мужа, но тот лишь покачал головой, и она, допив чай, направилась в спальню.

Войдя следом. Йен обвел взглядом комнату, а затем подошел к жене, которая остановилась у стены, разделявшей обе спальни, где их труднее бы было подслушать.

Они уже давно не подходили друг к другу, и близость мужа волновала Лору. Разозлившись на свои низменные мысли, она тихо спросила:

— Ты уже достаточно знаешь Раджива Сингха, как тебе кажется, он лоялен?

— На параде он сильно обеспокоил меня. Я подозреваю, что при благополучном стечении обстоятельств он может повернуть свою армию против британцев, хотя явных свидетельств пока нет.

— Сегодня Камала проговорилась, что два года назад один генерал, кузен Раджива Сингха, попытался свергнуть его. Заговор был раскрыт, и все участники казнены. А тот генерал не относился к друзьям Британии.

— Видимо, твой дядя пытался ему помочь, а если так, его плану помешал магараджа.

— Другим свидетельством лояльности Раджива Сингха является его желание поставить тебя во главе своей армии. Он уверен, что ты никогда не будешь воевать против собственного народа.

— Это совершенно исключено, — согласился Йен. — Хотя магараджа составил не правильное представление обо мне и показал свою истинную преданность Англии, чего не сделал бы в другом случае.

— Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — вздохнула Лора. — Возможно, он настроен против Британии и вместе с Петром строил против нее тайные планы. А может, и нет.

— Мне нравится Раджив Сингх, и я не хочу, чтобы он стал моим врагом. — Йен замолчал.

Лора терпеливо ждала, когда он продолжит, глядя на темно-каштановые волосы в открытом вороте его рубашки. Она вспомнила, как гладила их, и ее обдало жаром.

— Но что Раджив Сингх может сделать против Англии? — спросила Лора, пытаясь отвлечься от воспоминаний.

Йен стоял так близко, она даже ощущала исходившее от него тепло. Невольно ее мысли перескочили с войны на любовь. Нет, она побыстрее должна отойти, иначе просто не выдержит.

— Магараджа слишком умен, чтобы повести свои войска в сражение без малейшего шанса на победу. Но все может измениться, если, к примеру, Афганистан восстанет против британских гарнизонов. Тогда Раджив Сингх уговорит пенджабцев присоединиться к нему, и они вместе могут нанести значительный урон.

— Ты думаешь, такое возможно?

— Просто я очень обеспокоен. Должно быть, твой дядя участвовал в попытке свергнуть Раджива Сингха, но, к счастью, все кончилось провалом. Однако я поговорю с властями в Бомбее и попрошу не спускать глаз с этой местности. А ты продолжай читать дневник Петра.

— Хорошо.

Не в силах больше сдерживаться, Лора положила руку на шею мужа, и они как завороженные смотрели друг на друга. Политика моментально уступила место иным чувствам. Йен привлек жену к себе и поцеловал. Тлеющее желание в обоих вспыхнуло, как сухое дерево. Подхватив Лору на руки, он донес ее до ближайшей кровати и стал осыпать поцелуями. Она чувствовала его твердую плоть, чувствовала, как Йен поднял ей юбку, коснулся самого интимного места, и вздрогнула от неимоверного желания получить однажды испытанное удовольствие. Причем немедленно.

Это нетерпение и вернуло ее к действительности. Господи, она снова на грани сумасшествия, снова приблизилась к точке, когда уже не в силах управлять собой.

— Нет! Я не должна!

Йен напрягся, его пальцы уже были внутри. Мысленно она умоляла мужа, чтобы он игнорировал ее протест и закончил то, что они начали.

Но уже было поздно.

— Проклятие! Проклятие!

Йен вскочил на ноги и закрыл лицо руками. Постепенно он взял себя в руки, и Лора услышала его ледяной голос:

— Лучше расскажи мне о своих проблемах, я больше такого не вынесу.

— Кажется, я не смогу объяснить, — прошептала она.

— Попытайся, черт возьми! Если такое случится еще раз, я либо возьму тебя силой, либо уйду навсегда. Может, ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали? Тогда подыщи для этой цели другого человека, я в такие игры не играю.

Его гнев отрезвил ее как ушат ледяной воды. Лору била дрожь. Она села, натянула халат на голые колени, кое-как собралась с духом и начала:

— В доме Хабибура я уже говорила тебе, что боюсь не страсти, а того, что ее во мне слишком много. Для одних людей она радость, для других обуза, но в основном поддается управлению. А вот для моих родителей страсть была сумасшествием. Она погубила их, и я уверена, что если поддамся страсти, то неизбежно погублю нас обоих. Вот почему я решилась на брак, в котором не будет страсти.

Злость Йена прошла, он застыл на месте, белый как мел.

— Подобные идеи не рождаются из пустоты. С чего ты взяла, что страсть опасна?

— Это началось, когда мне было лет пять или шесть. Родители уехали на бал, вернулись очень поздно, но я проснулась, когда открылась дверь, вылезла из постели, вышла в холл, чтобы посмотреть, в каком они настроении. Папа что-то сказал, и мама ударила его. Они дрались словно звери, издавая нечеловеческие звуки. Я была в ужасе. Сейчас я бы поняла, что они делали. Возможно, наслаждались своей игрой, хотя это было похоже на убийство.

— Тебе пора уже понимать, — сухо заметил Йен. — Несколько минут назад мы вели себя так же. Лора покраснела.

— Знаю, поэтому и испугалась. В ту ночь я с ужасом наблюдала, как двое людей, которых я любила больше всего на свете, убивают друг друга у меня на глазах. Отец повалил ее на пол, и они начали… совокупляться. Я убежала к себе в комнату, забралась под одеяло и заплакала. Утром я не могла поверить своим глазам: мать выглядела очень довольной, отец тоже был в прекрасном настроении.

— Конечно, ты испугалась, но одного случая все же недостаточно.

— Были и другие. Худшее случилось через семь лет, когда… когда умер отец. — Лора замолчала.

— Ты говорила, что он покончил жизнь самоубийством.

— Я сказала тебе правду, но не всю. В тот день они устроили дикий скандал в гостиной, а я сидела в библиотеке при открытой двери, поэтому слышала каждое слово, хотя родители не подозревали, что я рядом.

— Тебе везло на подслушивания.

— Если ты живешь в таком доме, то просто невозможно не знать, что там творится. Слуг в доме не было, и родители не считали нужным сдерживаться. Драка началась из-за того, что мать узнала об измене папы. Мне кажется, той женщине хотелось доставить маме неприятности, поэтому она сразу пришла к ней и покаялась в грехе. Мать обезумела от ревности, потребовала объяснений, угрожая кастрировать папу. Вместо того чтобы все отрицать или попросить у нее прощения, он повел себя грубо, сказал, что она ведет себя как дура, раз придает значение таким пустякам. В конце концов, любит он только ее. Мать закричала, что если для него измена пустяк, то она немедленно пойдет к графу Вятову, который уже несколько лет пытается ее соблазнить. Отец стал кричать, что мужчина имеет право на измену, а ни одна честная женщина не позволит себе такого. Мать засмеялась, тогда отец ударил ее, назвал шлюхой и пригрозил убить, но она посоветовала ему лучше взять ружье, потому что ее может остановить только смерть. — Голос Лоры сорвался.

— Наверное, они стали драться, твоя мать случайно застрелила его и вам пришлось скрывать правду? — спросил Йен.

— Нет, тогда это имело бы какой-то смысл, — прошептала Лора. — Папа сказал, что не сможет убить любимую женщину, но убьет себя, если она ему изменит. Мать холодно ответила, что она слишком низко ценит любовь, которую он уничтожил собственными руками, и поэтому должна винить только себя. С этими словами она уехала из дома. Я хотела побежать к отцу, но не осмелилась, незаметно выскочила из библиотеки и спряталась в своей комнате. Я почти убедила себя, что это обычная драка и на следующий день все будет чудесно, как и прежде. Затем… я услышала выстрел, сразу побежала вниз, и когда увидела тело отца, то подумала, что если бы я сделала это раньше, ничего бы не случилось.

— Ты не должна так думать! — прервал ее Йен. — Ребенок не отвечает за поступки родителей.

— Как я могла не думать? — с мукой закричала Лора. — Падая, отец смахнул на пол предсмертную записку, в которой писал, что не сможет выдержать измену Татьяны и убивает себя, чтобы доказать ей свою любовь. — Ты можешь понять такое? Он погубил нас во имя любви!

— У твоего отца было небольшое помешательство. Ведь он страдал меланхолией, и случившееся в тот день навело его на мысль о самоубийстве.

— Конечно, но мать-то была нормальным человеком, за исключением тех дней, когда на нее нападал приступ страсти и она становилась такой же неуравновешенной. И хотя она не застрелила его, однако была способна на это.

— Но ведь не сделала же, а ты больше похожа на мать, чем на отца.

— Увидев записку, я интуитивно решила спрятать ее, поэтому по официальному заключению отец случайно выстрелил в себя, когда чистил пистолет, и его похоронили на кладбище. Записку я отдала матери через несколько дней. Мне казалось, она должна узнать о ней. Думаю, она уже догадывалась, почему отец покончил с собой, начала плакать, обвиняя во всем себя. В тот день она не ходила к графу, а была у своей приятельницы и когда немного успокоилась, то вернулась домой, готовая простить отца. Мать объяснила мне, что во всем виновата страсть, это гадюка, разрушающая в человеке все хорошее, одна из форм сумасшествия.

— Ты не похожа на своих родителей, — твердо заявил Йен. — Твоя мать снова вышла замуж, и ничего подобного не повторилось.

— Она кое-чему научилась. К тому же отчим был человеком спокойным, здравомыслящим и никогда бы не допустил трагедии. — Лора зябко повела плечами. — Но в моих жилах течет кровь родителей, я унаследовала их склонность к неожиданным вспышкам ярости.

— Согласен, это тяжелая ноша. Однако почему ты думаешь, что страсть может превратить тебя в сумасшедшую? Я не замечал, чтобы ты представляла угрозу для себя и окружающих. Если ты столкнула меня в воду, это еще не означает, что ты намеревалась убить меня.

— Доказательством служат мои кошмары, — вымученно улыбнулась Лора. — Я никому никогда этого не рассказывала, но когда мне было семнадцать, я до безумия влюбилась в студента Хейлибурского колледжа. Эдвард сказал, что поскольку мой отчим его преподаватель, мы должны молчать о своих чувствах, пока он не закончит курс. По глупости я сочла это весьма романтичным. Эдвард был младшим сыном виконта, его, как я узнала позже, послали в индийский колледж, чтобы излечить от бурного нрава или хотя бы подальше от скандалов в Англии.

— Он пытался совратить тебя?

— Да, и ему это почти удалось. — Лора покраснела от стыда, вспомнив, как легко поддалась лживым речам и в ней проснулось желание. — С самонадеянностью шестнадцатилетней девчонки я вообразила, что отличаюсь от своих родителей, гораздо умнее их и у меня настоящая любовь. Я согласилась встретиться с Эдвардом в лесу, где и сделала открытие, насколько велика сила страсти и какая в ней таится опасность. Вся моя рассудительность испарилась, когда Эдвард поцеловал меня. Но к счастью, я все же высказала идиотское предположение, что нам лучше подождать, пока мы поженимся. От испуга он невольно сболтнул, что иностранные дурочки вроде меня существуют для развлечений, а не для брака. Не знаю, как я выглядела в тот момент, только он бросился прочь, словно увидел перед собой кобру. Через несколько дней он уехал из города, потом до меня дошли слухи, что его убили в уличной драке в Лондоне.

— Ублюдок получил чего заслуживал, — мрачно констатировал Йен. — Но твой юношеский опыт не дает тебе оснований считать, что страсть доведет тебя до безумия.

— Нет. Сначала я просто окаменела, но меня не покидала мысль о том, как он поступил со мной… как мне нравились его ласки… И вдруг кровавая пелена застлала мне глаза: не помня себя от гнева, я исполосовала ножницами обшивку кресла в спальне. Если бы Эдвард оказался рядом, я бы убила его. Тогда-то мне и стало ясно, что я дочь своих родителей. Я поклялась никогда больше не попадать в такую ситуацию. Потом я встретила тебя и решила, что у нас с тобой все будет по-другому. Но все вышло иначе. Однажды я думала позволить тебе искать физического удовлетворения на стороне, и от этой мысли чуть не сошла с ума. Я опять стала опасной.

— Каждый может прийти в ярость, — осторожно начал Йен, — и это не означает, что ты не способна к нормальной супружеской жизни. В юности я делал вещи и похуже, хотя никогда не повторю их. Нельзя строить будущее на основании прошлого.

— Возможно, с другим человеком у меня бы все получилось. Ты мне слишком нравишься, однако ты тоже человек небезопасный. Вспомни, в какое бешенство ты пришел, решив, что я не в меру флиртую на балу. Вечер закончился фарсом, а мог бы закончиться и трагедией.

— Женщина вроде тебя способна своим пылом растопить лед, — усмехнулся Йен. — Но простому раздражению очень далеко до настоящей ярости. В Камбее я вел себя как последний идиот, тем не менее никогда бы не смог тебя ударить.

— Ты не сможешь, а я, к сожалению, за себя не ручаюсь. Вдруг мы оба создадим такую обстановку, когда взаимное сумасшествие неизбежно, и оно погубит нас, как погубило моих родителей. Я не могу этого допустить.

Йен потер виски.

— Теперь мне хотя бы ясны причины.

— Прости, Йен, ты не заслуживаешь страданий из-за моего недостатка.

— Не надо извинений, такова ирония судьбы. Я был вне себя от радости, когда стал нормальным мужчиной, и решил, что мы привыкнем к этой перемене и наш брак станет нормальным. Похоже, я ошибся. А заслуживаю ли я страданий… наверное, да. Это наказание за мои грехи. Лучше бы мне оставаться евнухом.

— Возможно, я свыкнусь с мыслью, чтобы ты имел любовницу. Другие женщины научились жить в таких условиях, значит, научусь и я. Если не буду знать подробностей.

— Это еще хуже обета безбрачия, Лариса. Я смогу контролировать себя, но мне чертовски тяжело переносить смену твоего настроения.

— Я люблю тебя, Йен, и мне трудно быть сдержанной, но я тоже постараюсь.

Лора надеялась, что мужа обрадует ее признание, однако лицо у него стало еще более отчужденным.

— Если ты любишь меня, то постараешься, иначе мы не сможем жить вместе. Раджив Сингх попросил меня поехать с ним, чтобы посмотреть оборонительные сооружения. К тому времени как я вернусь, мы оба немного поостынем. — Йен отправился к себе и вдруг остановился. — Я знаю, надежда слабая, но не могло ли так случиться, что ты зачала тогда в доме Хабибура?

— Нет, — печально ответила Лора.

— Жаль. Ребенок… многое бы изменил в нашей жизни. Спокойной ночи.

Лора радовалась обретенному взаимопониманию и в то же время чувствовала себя несчастной, ее тело изнывало от неутоленной страсти. Но Йен прав, ей придется жить с этим, иначе у них ничего не получится.