Уроки обольщения

Глава 16

Уставившись остекленелым взглядом в окно кареты, увозившей их с Дамиеиом все дальше на север из Лондона, Ванесса вспоминала события минувшей бурной ночи, охваченная столь же пасмурным настроением, как и погода в этот серый дождливый полдень.

Она солгала барону, он действительно причинил ей боль. Но не физическую, напротив, соитие доставило ей огромное плотское удовлетворение. Пожалуй, такого блаженства она еще никогда не испытывала.

Но он ненароком ранил ее сердце, продемонстрировав своим нарочито-бесстрастным поведением в заведении мадам Фуше, что интересуется лишь ее телом, а не тем, что творится в ее душе. И, потрясенная его холодностью, она с пронзительной ясностью поняла, что мечтала о недостижимом, тогда как в действительности не имела права даже надеяться, что он полюбит ее.

Как ни странно, Дамиен тоже был не в восторге от посещения борделя. Во всяком случае, вид у него был очень сердитый, когда он провожал ее домой. А прощаясь, он огорошил Ванессу заявлением, что желает утром вернуться в Палисандровую Рощу.

— Как? Уже завтра? К чему такая спешка? — спросила она.

— Да, первоначально я намеревался пробыть в Лондоне несколько дольше, но сейчас вижу, что потребность в этом отпала: ты уже достаточно хорошо ознакомилась с нравами лондонского полусвета. Вряд ли я смогу научить тебя чему-то помимо того, что ты знаешь.

В этом он был прав: впечатлений, полученных ею за последнюю неделю, Ванессе хватило бы до конца жизни. Так что она совершенно не расстроилась, узнав о намерении барона вернуться в усадьбу. Дурно пахнущее дно Лондона и мирок вызывающей роскоши и разврата, которые показал ей Дамиен, не манили ее к себе, так как человек, в которого она была безнадежно влюблена, внезапно исчез. Вместо нежного любовника и душевного друга Ванесса видела теперь рядом с собой развращенного повесу по прозвищу Князь Порока. Такая поразительная метаморфоза произошла с Дамиеном Синклером всего за несколько дней.

Ванессе стало так грустно, что у нее разболелась голова. Ей было нестерпимо больно осознавать, что она сама выдумала образ ласкового и заботливого возлюбленного, убедив себя в том, что такова действительная сущность Дамиена, которую он скрывает за маской вертопраха и повесы.

Предмет ее раздумий в это время мрачно смотрел в другое окошко кареты, погруженный в собственные невеселые мысли.

Он корил себя за то, что поддался уговорам Ванессы и отвез ее в бордель мадам Фуше. Увиденное там настолько потрясло ее, что она не смогла скрыть своего огорчения и разочарования. Но не в борделе, а в нем, Дамиене, своем нынешнем покровителе и наставнике.

Естественно, Ванесса знала, какую жизнь он ведет, да он и не скрывал этого от нее. Но, увидев своими глазами гнусный разврат, в котором он тоже принимал раньше участие, она содрогнулась, поскольку ужасная реальность превзошла ее худшие ожидания. Отныне у нее сложилось стойкое представление о нем как о распутнике и дебошире, она окончательно убедилась, что он закоренелый извращенец и негодяй.

Об этом свидетельствовали и ее слезы, и плохо скрытая ложь. А ему, как это ни удивительно, хотелось бы добиться искренности в их отношениях.

Может быть, он чем-то напомнил Ванессе ее покойного супруга? Может быть, она внутренне содрогнулась, обнаружив, что он мало чем отличается от беспутного сэра Роджера, принесшего ей столько боли и позора? Или же горечь возникла в ее душе после неожиданной встречи с Элизой Суонн? Барон наморщил лоб, напрягая память. Да, конечно! Последний скандал в благородном обществе, связанный с именем сэра Роджера, был вызван его гибелью на дуэли из-за актрисы по имени… Элиза Суонн!

Вот, оказывается, где собака зарыта! Вот почему Ванесса побледнела» как мел, услышав это имя! Дамиен мысленно чертыхнулся, проклиная себя за то, что не придал этому значения, приняв болезненную реакцию Ванессы на слова и жесты Элизы за банальную ревность. Однако, как он лишь сейчас понял, причина ее потрясения заключалась не только в том, что актриса афиширует свою пошлую интрижку с ее беспутным муженьком. Сильнее всего Ванессу огорчил тот факт, что сэр Роджер погиб из-за той же куртизанки, с которой позже развлекался и барон Дамиен Синклер! Ожерелье и браслет, подаренные им, стали последней каплей, которая вывела ее из душевного равновесия и подтолкнула на сумасбродство. Ведь именно после той нелепой сцены в беседке, где они до этого мило беседовали и закусывали, Ванесса напилась пунша и, опьянев, потребовала, чтобы он отвез ее в бордель. Роль его подвыпивших приятелей во всей этой некрасивой истории казалась Дамиену незначительной, винил во всем он только себя самого.

И дернул же его черт повезти ее в заведение мадам Фуше, словно какую-нибудь прожженную куртизанку! С другой стороны, разве не к этому она сама стремилась? И разве не в многоопытную кокотку он вознамерился превратить ее?

От этой головоломки у Дамиена голова пошла кругом. Сам дьявол вряд ли решил бы эту шараду. Одно ему стало ясно: он не сможет продолжать притворяться, что его не волнует намерение Ванессы стать проституткой. Она, как и Оливия, не годилась для жизни в мире разврата и зла. Пора было покончить с этим фарсом и найти иной, менее пагубный для нее способ улучшить свое благосостояние и обрести финансовую независимость. Если он немедленно не положит конец сложившимся между ними фальшивым отношениям, от которых его уже тошнило, тогда ему уж точно никогда не обрести умиротворения. В окно кареты назойливо стучал мелкий дождик. Туман сгущался. На душе у Дамиена скребли кошки. Он презирал себя за то, что взялся обучать Ванессу искусству обольщения. Ведь в результате он не только растлил ее, но и подтолкнул в объятия великосветских развратников. Следовательно, теперь ему нужно было защитить ее прежде всего от себя самого. Он был обязан так поступить, если в нем осталась еще хоть капля благородства.

К тому времени, когда они достигли усадьбы Палисандровая Роща, дождь прекратился. В доме их встретил мрачный дворецкий Крофт. На вопрос Дамиена, где Оливия, он ответил, что она в саду, разговаривает со своим гостем.

Ванесса обмерла. Первой ее мыслью было, что к Оливии пришел Обри. С замирающим сердцем она последовала за бароном через гостиную в сад. Вдалеке громыхнул гром.

Спустя минуту они увидели Оливию, сидящую в своем инвалидном кресле под развесистой липой. Напротив нее на скамейке сидел Обри. Молодые люди о чем-то тихо беседовали, взявшись за руки.

Барон ускорил шаг, выражение его лица не предвещало для Обри ничего хорошего.

Завидев его, молодые люди оцепенели.

Дамиен остановился, охваченный яростью, и молча уставился на обидчика своей сестры.

Обри встал и, почтительно поклонившись, промолвил:

— Здравствуйте, милорд!

Лицо его оставалось спокойным, хотя он и видел, что барон готов задушить его. Первой нарушила тягостное молчание Оливия.

— Я не ждала тебя сегодня, Дамиен, — сказала она.

— Какого дьявола ему тут надо? — гневно спросил Дамиен. — Разве я не предупреждал, что не желаю его видеть?

— Он пришел, потому что я его пригласила, — сказала Оливия.

Дамиен вытаращил глаза, отказываясь этому верить. Шумно втянув ноздрями воздух, он сжал кулаки и обрушил весь спой гнев на юношу.

— Немедленно покиньте мою усадьбу! — вскричал он. — Иначе я прикажу выпроводить вас отсюда!

Ванесса сжала его локоть, опасаясь, что он бросится на нее и схватит его за горло, как сделал это на балконе дома Фоксмуров, когда подвыпивший сын сквайра попытался ее поцеловать. Сейчас дело могло закончиться трагедией, поскольку Дамиен явно не владел собой, а Обри не собирался отступать.

— Я пришел, чтобы просить Оливию стать моей женой, — сказал юноша. — Мы любим друг друга и просим вас, милорд, благословить наш брак.

— Это правда, Дамиен! — воскликнула Оливия. — Пожалуйста, не сердись!

— Молчи, сестра! Не вмешивайся! — крикнул Дамиен. — Я попрошу сейчас же отвезти тебя в дом.

— Ты не вправе разговаривать со мной как с ребенком! — вскричала девушка. — Я уже не маленькая.

— Уверяю вас, барон, что я раскаиваюсь в содеянном, — сказал Обри.

— Я простила его, Дамиен! — добавила Оливия.

— Не вмешивайся, Оливия! Я этого не потерплю! — прикрикнул на сестру Дамиен.

Ванесса болезненно поморщилась от его резкого тона, однако Оливия вскинула подбородок и с вызовом воскликнула:

— Я не позволю тебе так обращаться со мной! Ты не смеешь разрушать мое будущее.

Ванесса повисла у барона на руке, умоляя его успокоиться, но он проигнорировав ее просьбу и разгневанно крикнул:

— А я не допущу, чтобы ты окончательно его лишилась! Однажды ты уже поплатилась за свою доверчивость!

— Какое тебе до меня дело! — вскричала девушка. — Оставь меня в покое! Лучше возвращайся в Лондон и развлекайся, как раньше. — Она закусила губу и наморщила носик. Видя, что сестра готова разрыдаться, Дамиен смягчился, но не отказался от попытки ее урезонить.

— Послушай меня, Оливия, — сказал он. — Этот человек однажды уже разрушил твою жизнь. Разве не так?

— Да, раньше мне тоже так казалось. Но теперь я поняла, что заблуждалась. Я не осмелилась сразу сказать тебе об этом, Дамиен, но на прошлой неделе я почувствовала боль в ступне. А вчера она возобновилась. Ты понимаешь, что это значит? Мои конечности обрели чувствительность, следовательно, скоро я снова буду ходить! Я выздоравливаю!

— Ванесса, увези мою сестру в дом, мы с ней поговорим обо всем позже! — сказал барон.

— Прошу вас, милорд, выслушайте их! — взмолилась она, хотя и знала, что в минуту гнева с ним лучше не спорить.

Дамиен резко обернулся и, полоснув ее обжигающим взглядом, воскликнул:

— Это все ты подстроила! Как же я сразу не догадался! Ты знала, что они тайно встречаются, и потворствовала этому. Признавайся, Ванесса, это так?

— Она ни в чем не виновата! — поспешила встать на ее защиту Оливия. — Это я попросила ее присутствовать при наших с Обри встречах…

Ванесса не собиралась молча сносить оскорбительный тон барона, она в сердцах воскликнула:

— Оливия — взрослая девушка и отвечает за свои поступки! Они с Обри любят друг друга, это очевидно! Мне кажется, что они заслужили право самим решать, как им жить дальше. Обри сделал ей предложение, и вы не вправе мешать их счастью.

— Ванесса! Что ты говоришь? Ведь он вертопрах, ловелас и обманщик! — в ярости вскричал Дамиен.

— Все это в прошлом, барон! — невозмутимо парировал Обри. — Вы правы, я вел беспутную жизнь, но я поклялся стать другим. До встречи с вашей сестрой, милорд, я не задумывался над своим легкомысленным поведением. Впрочем, я понимаю, почему вы противитесь нашему браку… Вам трудно поверить в искренность моих слов.

— Как вы догадливы, юноша! — насмешливо воскликнул барон. — Я вижу вас насквозь! Вы хотите спасти свою шкуру и завладеть ее долей наследства. Что еще могло заставить вас сделать предложение калеке?

Оливия вздрогнула, услышав это обидное слово, и густо покраснела. На глазах у нее показались слезы.

Дамиен вздрогнул, сообразив, что выразился непозволительно резко, но извиняться не стал, будучи чересчур разгорячен. У Ванессы защемило сердце: похоже было, что он способен походя оскорбить любого, даже того, кто его искренне любил.

— Вы не правы, милорд, — помрачнев, промолвил Обри, начиная терять терпение, — я не разлюбил бы Оливию, даже если б она осталась калекой на всю жизнь.

— Я вам не верю! Вы охотник за приданым, виконт! Но вы просчитались: я вправе не дать ей ни гроша!

— Я знаю, милорд, но меня это не пугает. Я смогу обеспечить свою жену. Возможно, она не будет купаться в роскоши, но бедность ей не грозит.

— Одних ваших добрых намерений мало! Надеждами сыт не будешь, — саркастически заметил барон.

— Это так, однако я сделаю все, что в моих силах, чтобы Оливия была счастлива со мной! — пылко ответил Обри.

— По-моему, вы забыли, что не заплатили по карточным долгам, — холодно сказал Дамиен. — Пока вашим имуществом вправе распоряжаться только я.

— Нет, я этого не забыл, — ответил Обри, не потеряв самообладания.

— Тогда зарубите у себя на носу и кое-что еще: скорее я отправлю вас в преисподнюю, чем допущу, чтобы Оливия стала вашей женой.

Оливия стукнула кулачком по подлокотнику кресла и вскричала, едва не плача:

— Я люблю его, Дамиен! Я действительно его люблю!

— Он опять заморочил тебе голову, сестра! Этому проходимцу нельзя верить! — ответил Дамиен.

— Нет, Дамиен, он не лжет! Я сердцем чувствую, что он искренне меня любит. У меня было достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать. Поначалу я действительно хотела заставить его заплатить за все обиды, которые он мне нанес. Но потом я его простила. Прости и ты его, Дамиен!

— Никогда! — отрезал барон, с ненавистью глядя на юношу. — Вам лучше поскорее убраться отсюда, виконт, иначе я всажу в вас пулю.

Ванесса повисла у него на руке, испуганная таким поворотом разговора, и взмолилась:

— Прошу вас, барон, не трогайте его!

Дамиен вырвал руку и обжег ее гневным взглядом.

— Повторяю, — сказал Обри, пытаясь сохранить спокойствие, — мне не нужно богатство Оливии, лорд Синклер! Но я докажу, что достоин ее любви.

— Все это детский лепет! — воскликнул Дамиен. — Пока вы прячетесь за ее юбкой, как спрятались за юбкой своей сестры, чтобы не возвращать мне карточный долг!

Обри сжал кулаки и шагнул вперед. Оливия испуганно вскрикнула. Обри замер на месте, оглянулся и, взглянув на нее, сказал:

— Хорошо, я уйду ради тебя. Но не навсегда! — Он взял со скамьи свою шляпу и, поклонившись, удалился.

Ванесса не сомневалась, что брат не отступится от Оливии и однажды вернется, чтобы выяснить отношения с Дамиеном. Ей не хотелось даже думать, чем это может кончиться.

Проводив его взглядом, Оливия набросилась на Дамиена.

— Ты не имел права его прогонять! — закричала она. Дамиен подозвал лакея и приказал ему увезти ее в дом.

— Если Обри не вернется, я возненавижу тебя! — вскричала девушка.

Барон стиснул зубы и отвернулся, ничего не ответив.

Охваченная гневом и страстным желанием доказать ему, что он не прав, Ванесса молча ждала, что он скажет. Она давно предчувствовала, что рано или поздно такой разговор состоится, еще с того момента, как Обри впервые объявился в усадьбе Палисандровая Роща.

— Я жду, чтобы ты объяснила, почему позволила своему брату преследовать мою сестру, — наконец глухо промолвил Дамиен. — Мало ему того, что она стала из-за него калекой?

Ванесса судорожно вздохнула и твердо ответила:

— Оливии ровным счетом ничего не угрожало. Я всегда была с ней рядом. До тех пор, пока вы не увезли меня в Лондон.

— Как ты посмела втайне от меня потворствовать их встречам?

— Они хотели разобраться, насколько серьезны и глубоки их чувства! Я не могла запретить им встречаться.

— Как компаньонка моей сестры ты обязана заботиться о ее благополучии. Но ты пренебрегла своими обязанностями! — воскликнул Дамиен.

— Я прекрасно знаю, в чем состоят мои обязанности в отношении Оливии, — спокойно ответила Ванесса. — И я в первую очередь пеклась о ее пользе.

— Неужели? И ты думаешь, что я в это поверю? Выходит, бедственное положение собственного братца тебя не волнует? Да ты просто строила за моей спиной козни, чтобы помочь ему заполучить состояние Оливии, вот и все.

— Я не строила козней, у меня и в мыслях этого не было! Оливия тосковала по Обри и зачахнет с тоски, если вы не позволите ей выйти за него, — ответила Ванесса, смело глядя барону в глаза. Она способна решать сама, что для нее лучше, и вы не должны ей мешать.

Барон сжал от злости кулаки и, подойдя к дереву, взмахнул руками, словно бы собираясь стукнуть кулаком по стволу.

— Твой брат — пустой вертопрах и коварный охотник за чужим богатством. Он испортил моей сестре жизнь и репутацию. Я ему не верю! — вскричал он.

— Может быть, Обри прежде и был таким, каким вы его считаете, милорд, — ответила Ванесса, — но теперь он другой. В своих опрометчивых поступках он раскаялся, а перед Оливией извинился. Более того, он желает спасти ее доброе имя, женившись на ней. Препятствуя их браку, вы совершаете ошибку. Я уверена, что они будут счастливы вместе. Обри умен, образован, а его титул, виконта превосходит ваш, милорд. Недавно он поступил на службу секретаря к одному из ваших соседей и скоро поправит свое благосостояние. А главное — он любит Оливию, которая отвечает ему взаимностью.

— Да что может знать о любви сопливая девчонка! — вскричал Дамиен, позеленев от злости.

— Полагаю, что она знает о ней гораздо больше, чем вы, барон! Ведь она искренне любит Обри. Какое вы имеете право вставать у нее на пути?

Дамиен затрясся от ярости и закричал:

— Я ее старший брат и обязан оградить ее от негодяев, подобных твоему братцу! Я не позволю, чтобы Ратерфорд и дальше морочил ей голову.

— Тем самым вы погубите ее окончательно, милорд! Выйдя за Обри, Оливия станет виконтессой и обретет почет и уважение в свете. А как еще она может смыть пятно со своей репутации?

— Значит, единственный выход из сложившейся ситуации для нее — это стать супругой своего обидчика? Очень мило!

— А что еще вы можете ей предложить, барон? Вы полагаете, что она будет счастлива, выйдя за кого-то другого, пусть и более достойного ее? Она не сможет забыть Обри и будет страдать в браке с нелюбимым человеком, как страдала я. Такого я не пожелаю даже своему врагу. Оливия скорее предпочтет остаться старой девой! Либо найдет себе покровителя. Вы хотите, чтобы она, как и я, превратилась в кокотку?

Этот вопрос задел Дамиена за живое. Лицо его стало суровым, он недовольно пробурчал:

— Вы с ней находитесь в разных обстоятельствах, поэтому такое сравнение неуместно.

— Вы правы, милорд, — согласилась Ванесса. — Она богатая наследница и в отличие от меня может делать выбор. Так зачем же лишать ее этой счастливой возможности?

— Похоже, ты пытаешься сделать из меня главного злодея в этом фарсе! — недовольно воскликнул Дамиен.

— Нет, милорд! Я прошу вас быть благоразумным и взглянуть на ситуацию трезво! — сказала Ванесса.

— Два месяца тому назад Ратерфорд был известен мне как заядлый картежник и вертопрах, — саркастически произнес Дамиен. — Как же ты можешь быть уверена, что случившаяся с ним чудесная метаморфоза необратима?

— Да, в этом я не уверена, — ответила Ванесса. — Но я точно знаю, что у моего брата доброе сердце, и верю, что он уже никогда не огорчит Оливию.

Дамиен упрямо сжал зубы.

— Я не хочу подвергать ее риску, — процедил он. Ванесса в отчаянии топнула ножкой и срывающимся голосом воскликнула:

— Не кажется ли вам, милорд, что вы лицемерите, вешая на Обри эти позорные ярлыки? Да как вообще судить кого-либо, имея сомнительное прошлое и репутацию закоренелого развратника? Молчите? Тогда я задам вам еще один вопрос, Князь Порока! Считаете ли вы, что мой брат более испорчен и порочен, чем вы сами? Видимо, вы просто не хотите попытаться кого-то полюбить или же обделены такой потребностью и не заслуживаете, чтобы вас любили. Но есть мужчины, которые действительно стремятся стать лучше и чище!

Она замолчала, ожидая от Дамиена ответа, но он продолжал хранить молчание. Ванесса криво усмехнулась и добавила, тяжело вздохнув:

— Прошу меня извинить, милорд, но я намерена навестить Оливию. Сейчас она, как никогда, нуждается в сочувствии и поддержке.

С этими словами она повернулась к барону спиной и ушла в дом.

Кипя от ярости, Дамиен снова замахнулся кулаком на липу, но опомнился и, прислонившись к ее стволу спиной, задумался над словами Ванессы. Его не удивило то, что она встала на защиту своего брата, иного и не следовало от нее ожидать. По-видимому, рассуждал барон, она действительно не плела против него интриг, а руководствовалась лучшими побуждениями. И ее упрек ему был справедливым ведь до последнего времени он только и делал, что купался в удовольствиях и искал новых развлечений. Снискав репутацию закоренелого развратника, он не имел права осуждать других за их безнравственные поступки. С позиции Ванессы, Обри в сравнении с ним — невинный агнец!

Но так или иначе, подумал Дамиен, речь идет вовсе не о нравственности барона Синклера, а о судьбе виконта Ратерфорда. И на вопрос, достоин ли этот человек стать мужем Оливии или нет, мог быть лишь один ответ — нет, нет и нет!

Оливии придется с этим смириться, она просто ничего не понимает в силу своей молодости и наивности. А со временем рана в ее сердце заживет, и она поблагодарит своего старшего брата за то, что он уберег ее от происков этого негодяя.

Дамиен не сомневался, что именно так все и случится. Ведь сумел же он сам преодолеть свое увлечение Ванессой!

Стоит только захотеть — и можно разорвать любые, даже самые крепкие оковы!

Придя к такому умозаключению, барон немного успокоился и побрел в дом.