Уроки обольщения

Глава 3

Их взгляды скрестились, словно шпаги, выбив искры.

— Вы полагаете, миледи, что цена слишком велика? — спросил Дамиен.

Ванесса судорожно проглотила подступивший ком. Принять его предложение означало загубить свою репутацию. По разве спасение семьи от разорения и верной гибели не сюит такой жертвы?

— И что же будет входить в мои обязанности? — спросила она, пытаясь выиграть время для обдумывания решения.

— Вы не догадываетесь, что должна делать любовница? — Барон вытаращил удивленные глаза.

— Вероятно, нам придется вступить в интимные отношения?

— В этом нет ничего сверхъестественного, миледи! Да, вам придется удовлетворять мои мужские потребности, — подтвердил с очевидным удовольствием барон. — Смею вас заверить, что ваши обязанности не будут чересчур обременительными. Но оговорюсь сразу: я оставлю за собой право посещать вас в постели в любое время. И вы должны будете любезно меня принимать.

— Боюсь, что я вас разочарую, барон. Я не наделена особыми талантами в этом плане, — ответила Ванесса.

— Это я пойму, лишь когда лягу на вас! — бесцеремонно заметил Дамиен.

— У меня нет опыта любовницы, я была близка только с мужем. И должна сказать, что эта сторона брака меня разочаровала. Не понимаю, что привлекательного находят мужчины в плотских забавах? — в сердцах воскликнула Ванесса.

— Не судите обо всех представителях мужского пола по неудачному опыту с вашим супругом, миледи. Если верить тем отзывам о нем, которые я слышал, ваш покойный муж был мужланом. А искусного любовника, как вы только что сказали, у вас не было. Не сочтите мои слова за нескромность, но я берусь изменить ваше мнение о мужчинах. Я обучу вас всему, что вам нужно знать. И, уверяю вас, вам понравится процесс постижения любовных премудростей.

Ванесса величественно подняла голову и возразила:

— Вы меня совершенно не знаете. Как же вы можете предполагать, что мне понравится, а что — нет?

— Дорогая моя, мне не требуется знать лично вас! Мне достаточно того, что я хорошо изучил женскую натуру и знаю толк в пиршествах плоти, — живо парировал Дамиен. — Не станете же вы утверждать, что устроены иначе, чем другие женщины! После первой же ночи, проведенной в моих объятиях, вы не сможете без меня жить!

— Теперь я убедилась, что вы сущий дьявол, барон! Самодовольный бес! И ваше место — в адском пекле.

— Вы правы, я погряз в грехах, — плотоядно облизнувшись, признался барон, рассматривая Ванессу с плохо скрытым подозрением. Ему не верилось, что она искренна в своем возмущении. Под маской обиженной добродетели могла скрываться расчетливая интриганка, изображающая из себя скромную вдову, чтобы набить себе цену. Однако, подумал барон, если в ее прекрасной головке действительно созрел коварный замысел, тогда ему следует отдать должное ее выдержке и актерскому мастерству. Так способна играть лишь искушенная профессионалка, но не наивная провинциалка. С каждой минутой Дамиен все сильнее возбуждался, чего с ним уже давно не случалось.

Она определенно стремилась разжечь в нем пожар истинной страсти! С чего бы еще ей манерничать и упираться? Да любая другая на ее месте ухватилась бы за такой шанс обеими руками! Какая любовница, пусть и самая прекрасная, стоит ста тысяч фунтов стерлингов? А она вдобавок спасает своего никчемного братца. Только дура отказалась бы от подобного предложения!

Однако Ванесса Уиндем не производила на барона впечатление недалекой женщины. Привыкнув за время супружества к слухам и сплетням о похождениях своего беспутного мужа она наверняка не оставалась у него в долгу и сполна использовала свои женские прелести, чтобы обзавестись полезными связями в высшем обществе. Равнодушие к физическому наслаждению в этом случае ей было на руку: она могла действовать расчетливо и хладнокровно. Как, например, сейчас. Этим скорее всего и объяснялось настороженное выражение ее глаз. Л может быть, она слишком высоко себя ценит и боится продешевить? Так или иначе, трудно поверить, что ранимость, сквозящая в ее темных глазах, искренна. Рассудив так, барон спросил на всякий случай:

— Уж не боитесь ли вы меня, леди Уиндем?

— Учитывая легенды вокруг вашего имени, с моей стороны было бы опрометчиво не испытывать страха. Ведь молва утверждает, что для вас не существует законов и правил! Ни одна дама не может чувствовать себя рядом с вами в безопасности.

— У вас нет оснований для излишних волнений, миледи.

— Приблизительно то же самое однажды сказал волк овечке.

Барон не сдержал улыбки: оказывается, у нее острый язычок! Не часто встретишь женщину, осмеливающуюся шутить, когда на кону ее состояние и репутация. Дамиен сел за палисандровый стол и, вынув из ящика колоду карт, протянул ее на ладони Ванессе, со словами:

— Позвольте не согласиться с вами, миледи! Я не волк, а игрок. И поэтому даю вам шанс попытать удачу в честном соревновании. Мы с вами вытянем по одной карте, и тот, у кого она окажется сильнее, станет победителем. Шансы и у вас, и у меня равные. Выиграете вы — я прощу долг вашему брату. Проиграете — станете моей любовницей на все лето. Согласны?

Ванесса зажмурилась и наморщила лоб, лихорадочно пытаясь принять решение. Однажды она уже продалась, но в тот раз эта сделка свершилась под завесой законного брака. Сейчас же она рисковала честью. Но насколько противно ей будет отдаваться этому мужчине? Вряд ли это доставит ей больше моральных и физических страданий, чем сожительство с мужем. К тому же о мужских достоинствах и умении барона ходят легенды, немало женщин мечтают очутиться в его постели! Так зачем же ставить себя выше других? С Божьей помощью все закончится благополучно! К тому же у нее есть шанс выиграть и вообще избежать обременительных обязательств. Если же она проиграет — ей конец!

Условия, выдвинутые бароном, были унизительны и жестоки. Он хотел заполучить в обмен на свое снисхождение ее чувства. Что ж, подумала Ванесса, ради спасения своей семьи от разорения можно заключить сделку даже с дьяволом!

— Вы не оставляете мне выбора, — глухо промолвила она.

— Я даю вам преимущество: перемешайте колоду сами и вытяните карту, — сказал барон, охваченный внезапным порывом благородства.

Ванесса неохотно приблизилась к нему и неумело перетасовала колоду.

— Тяните карту, голубка моя! — медовым голосом повторил Князь Порока, забирая у нее колоду и веером рассыпая ее по столу.

Ванесса протянула дрожащую руку к картам и, вытянув одну из них, перевернула. Валет червей! Сердце Ванессы затрепетало, наполнившись надеждой на победу. Лорд Синклер наморщил лоб и, подумав, поддел ногтем выбранную им карту. Ему выпал пиковый король. Ванесса побледнела: она проиграла.

Барон погладил ее по щеке и произнес:

— Ванесса, наш договор следует скрепить печатью. Пусть ею станет наш первый поцелуй.

Она посмотрела на его чувственный рот и замерла. Барон наклонился и коснулся губами ее губ. По спине Ванессы побежали мурашки.

— Вас это не затруднило? — распрямляясь, спросил Дамиен.

Его серые глаза подернулись дымкой и словно бы потеплели.

— Кажется, нет, — чуть слышно пролепетала она. Барон протянул руку к вороту ее мантильи и, расстегнув его, будничным голосом спросил:

— Вам не жарко? Может быть, снимете верхнюю одежду? Вы специально так укутались, отправляясь ко мне?

— Мне не жарко, — ответила Ванесса.

— Но мне хочется на вас взглянуть, — настойчивым тоном сказал барон. — Раздевайтесь! Не бойтесь, я на вас не наброшусь, пока вы сами не попросите меня об этом.

Совершенно в этом не уверенная, Ванесса дрожащими пальцами расстегнула пуговицы мантильи. Барон помог ей снять ее и небрежно швырнул на стол.

— Признаться, ваше вчерашнее платье мне больше понравилось, — заметил он, скользнув взглядом по ее простенькому шерстяному коричневому платью. — А впрочем, оно чудесно сочетается с вашими карими глазами. Присядьте на диван, пожалуйста! — Он взял ее за руку и усадил рядом с собой с уверенностью мужчины, знающего наверняка, что он получит свое.

Ванесса села, выпрямив спину, и замерла в тревожном ожидании его дальнейших шагов.

Дамиен тоже не шевелился, прислушиваясь к внутреннему голосу. Ванесса пробудила в нем вожделение, но торопиться ему не хотелось. Инстинкт подсказывал ему, что эта женщина трепещет от страха и неуверенности в себе. Несомненно, ее кто-то серьезно обидел, поэтому с ней нужно обращаться осторожно, исподволь пробуждая в ней естественные сексуальные чувства. Но когда они в ней проснутся, его долготерпение будет вознаграждено сторицей.

Барон понимал, что ему не следует отпускать Ванессу, не заложив первый камень в фундамент их будущих отношений. Если не заручиться ее доверием, не развеять ее скверные опасения, то, вернувшись домой, она вновь начнет терзаться сомнениями.

Сладкий запах ее ароматной таинственной розы щекотал барону ноздри, пробуждая томление в чреслах. Но усилием воли он сохранил самообладание и вкрадчиво спросил:

— Вы считаете меня порочным чудовищем?

— Я слишком плохо вас знаю, барон, чтобы делать такие предположения, — робко ответила она, зябко поеживаясь.

— Это верно, — с улыбкой сказал Дамиен. — Честно говоря, мне самому раньше не доводилось бывать в такой ситуации. Поэтому предлагаю для начала поцеловаться. Вы позволите мне вас поцеловать, Ванесса?

— Вы даруете мне право выбора, барон?

— Безусловно! Последнее слово за вами, миледи!

Ванесса пристально всмотрелась в его лицо, ища признаки лукавства, однако ни одного из них не нашла. Почувствовав, что она не осмеливается сделать первый шаг, барон погладил ее по щеке и сказал:

— У вас чудесная кожа, настоящий шелк!

Взгляд его приковал ее к месту, а мощная волна его мужского обаяния пробудила в ней волнение. Дамиен провел кончиком пальца по ее пухлым губам и снова спросил:

— Так вы поцелуете меня, прекрасная Ванесса?

— Да, — прошептала она, чувствуя, что не в силах противиться его натиску.

Он нежно привлек ее к себе, продолжая завораживать своими дымчатыми глазами, обрамленными черными ресницами, и прижался к ее губам. Его язык проник ей в рот и окончательно пленил ее своим напором. Она обняла его плечи и впилась пальцами в крепкие мускулы, жадно вдыхая аромат его напрягшегося мужского естества.

Его упругий язык стал исполнять эротический танец у нее во рту, а пальцы — поглаживать ее шею, подбородок, плечи и груди. Соски их набухли, обозначившись под тканью платья.

— Не бойся меня, мой ангел! — прошептал барон.

Убаюканная его проникновенным бархатистым голосом, она расслабилась.

Дамиен стал целовать ее шею и ложбину между грудями. Ванесса заерзала на диване, сжав колени. Голова барона склонялась все ниже, дыхание его становилось все горячее и учащеннее. Он оттянул верхнюю кромку платья — и Ванесса с ужасом почувствовала, что в ней просыпается вожделение. Ей захотелось ощутить сосками его горячие влажные губы, позволить его языку дразнить соски. Ей стало стыдно за свои темные помыслы, и она еще плотнее сжала колени.

Язык барона коснулся ее соска, и Ванесса вздрогнула, словно пронзенная молнией. Внизу ее живота вспыхнуло пламя, по бедрам распространилось тепло. Барон стал сосать ее грудь, словно голодный младенец, и она охнула, закрыв глаза.

Бархатистый горячий язык барона продолжал творить чудеса. От его прикосновений соски ее грудей набухли, словно розовые бутоны. Рот Дамиена наполнился сладким нектаром. Очарованная магией его волшебства, Ванесса изогнулась, легонько постанывая, и барон стал сосать ее грудь с большим вдохновением. С губ Ванессы сорвался сладострастный стон — отклик плоти на дьявольское наваждение. Барон оставил ее сосок в покое и стал лобызать ее уста. Пораженная происходящей с ней метаморфозой, она плотнее прильнула к нему грудями, словно бы желая вместить в себя как можно больше его энергии. При этом она тихонько подвывала, исподволь входя во вкус небывалого наслаждения.

Руки Ванессы все крепче обнимали плечи Дамиена, и неизвестно, во что бы вылилась эта сцена, если бы он вдруг не прервал сладкое лобзание, нарушив очарование момента.

Барон прижался лбом к ее горячему лбу и хрипло расхохотался, чем поверг Ванессу в недоумение и разочарование. Ей показалось, что он насмехается над ее искренностью и наивной нежностью, которых она и сама от себя не ожидала. Сделав глубокий вдох, Дамиен пробормотал:

— Я, кажется, забылся, миледи, не сердитесь!

Она изумленно уставилась на него, не осмеливаясь признаться, что совершенно не сердится и не прочь продолжить приятные ласки, вызвавшие в ней непривычные ощущения.

— Я думаю, что вы заблуждались относительно своих возможностей, моя прелестная леди, — продолжал барон. — Вам легко удалось разжечь во мне пожар страсти. Несомненно, вы станете превосходной ученицей.

Ванессе стало стыдно за свои низменные эмоции, ей подумалось, что только распутница может желать близости с таким циничным мужчиной.

Она попыталась овладеть своими чувствами и стала суетливо поправлять платье, стараясь не смотреть на барона. Он снисходительно улыбнулся и поправил ей корсаж.

Ванесса обожгла его стыдливым взглядом из-под опущенных ресниц, словно бы умоляя не судить ее строго за то, что она не устояла перед его чарами и не прервала поцелуй. Щечки ее стали пунцовыми при мысли, что, пожелай барон поступить с ней по своему усмотрению, она не смогла бы этому противиться.

Он, вероятно, почувствовал, что ей неловко, и, встав с дивана, сказал:

— Кстати, миледи, в конце недели я намерен отбыть в деревню к сестре. Не хотите ли вы составить мне компанию?

Не без усилий собравшись с мыслями, Ванесса спросила:

— А где я там буду жить?

Вопрос как бы заключал в себе лишнее свидетельство того, что она смирилась с ролью его любовницы, однако надеется, что он будет соблюдать правила хорошего тона и не афишировать их отношения.

— Я мог бы предоставить в ваше распоряжение дом, находящийся неподалеку от имения, — ответил с ухмылкой барон, прекрасно поняв ее намек. — Разумеется, у вас будет и карета для выездов, и все необходимое.

— Кажется, вы не до конца осознаете, барон, что меня заботит, — сказала Ванесса. — Мне бы не хотелось, чтобы о наших отношениях стало известно всему Лондону. Если вы поселите меня в отдельном доме и предоставите в мое распоряжение экипаж, все поймут, что я ваша новая любовница.

— Разумеется, — кивнул Дамиен, — так и случится. Но каков же выход? У вас имеются иные предложения? Я готов их выслушать!

— Я хочу, чтобы вы поняли, барон, что я пекусь не столько о своей репутации, сколько о добром имени своих сестер. Мне бы не хотелось, чтобы наши отношения стали причиной позора моей семьи.

— Вы желаете отказаться от моего предложения? — холодно спросил Дамиен, вперив в нее изучающий взгляд стальных глаз. — Что ж, еще не поздно!

— Вы неверно меня поняли, милорд! — воскликнула Ванесса, бледнея. — Я готова стать компаньонкой вашей сестры. Это станет благовидным объяснением моего присутствия в вашем имении. Я полагаю, что смогу быть ей полезна.

Барон нахмурился, усмотрев в ее словах рациональное зерно. Ему действительно требовалась компаньонка для Оливии, но он предполагал нанять вышколенную и строгую гувернантку с безупречной репутацией. Ванесса же не обладала опытом ухода за прикованной к постели больной и была светской женщиной.

— По-моему, вы не отдаете себе отчета в том, с какими трудностями вам придется столкнуться, — с сомнением произнес он. — Оливия не только парализована, но и охвачена отчаянием. Чтобы стать ее подругой, потребуется ангельское терпение. Готовы ли вы к самопожертвованию?

— Я понимаю вашу озабоченность, ваша светлость, — кротко потупившись, ответила Ванесса. — Но поверьте, лишения научили меня быть терпеливой. Мне доводилось ухаживать и за мамой, и за сестрами, когда они болели. Кроме того, мне бы хотелось загладить вину своего неразумного младшего брата.

Дамиен подошел к окну и уставился на широкую аллею парка. Оливия была единственным дорогим ему человеком во всем свете, но и ее он не уберег, легкомысленно понадеявшись на гувернантку и прислугу. И теперь он считал своим долгом искупить вину перед ней и сделать все возможное для ее скорейшего выздоровления.

Возможно, очаровательная леди Уиндем и права, решил он. Может быть, именно она поможет несчастной Оливии. Что же касается тревоги относительно репутации семьи, то она была вполне объяснима, и за это ее не следовало винить. Более того, именно желание сохранить свое доброе имя даже ценой огромной жертвы пробудило в нем симпатию к ней.

— Я полагаю, — пожевав губами, произнес он, — что мы должны подвергнуть вас испытанию. Поживите в моей усадьбе недельку-другую в качестве компаньонки моей сестры, а там решим, как нам лучше поступить.

Ванесса вздохнула с облегчением.

— Конечно, будет лучше, если вы скроете от Оливии ваше родство с ее обидчиком, — продолжал Дамиен. — Вряд ли ей будет приятно лишнее напоминание о нем.

— Разумеется, милорд! Не думаю, что ей известно, кто я такая. Обри говорил, что он не углублялся в подробности, рассказывая ей о своей семье. К тому же я ношу другую фамилию. Но существует опасность того, что мою тайну ей случайно раскроют ваши соседи.

— Это исключено, — заверил ее барон. — Оливия никого не принимает и не покидает усадьбу.

— Почему бы вам не представить меня ей как вдову, вынужденную искать заработок в силу временных финансовых затруднений?

Синклер обернулся и посмотрел на каминные часы.

— В агентство по трудоустройству я уже опоздал, — сказал он. — А ведь меня там ждут кандидатки на должность компаньонки.

— Вы же сказали, что спешите на встречу с портным! — нахмурившись, заметила Ванесса.

— Каюсь, я вам солгал, — с улыбкой признался Дамиен.

— И часто вы лукавите?

— Мне не хотелось разрушать сложившееся у вас мнение обо мне как о закоренелом развратнике.

Ванесса почувствовала, что ей пора откланяться, и встала, промолвив:

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, барон, за вашу снисходительность. Не смею вас больше задерживать!

— Я велю лакею проводить вас.

— Благодарю, я сама найду выход, барон!

— Не лучше ли нам пренебречь титулами в общении? Впредь называйте меня просто Дамиеном.

— Как вам угодно, Дамиен!

— Приятно слышать от вас свое имя, — с лукавой улыбкой заметил барон, словно бы напоминая о том, что между ними случилось.

Ванесса встряхнула головой, отгоняя воспоминания о его жарком поцелуе и нежных ласках. Прежде она никогда не позволяла себе подобных вольностей и не ожидала, что так остро отреагирует на его лобзания. Покойный супруг так и не смог пробудить в ней ответного чувства, она оставалась безразличной к его грубым плотским утехам на протяжении всего брака. Свои супружеские обязанности она исполняла машинально и безучастно, скрывая неприязнь к мужу. Вот почему теперь, невольно вспомнив о том безрадостном времени, Ванесса утвердилась во мнении, что интимная близость с Князем Порока тоже не доставит ей радости, сколь бы ни преуспел он в искусстве разврата.

Она так погрузилась в эти размышления, что вздрогнула, когда Дамиен, неслышно приблизившись, сказал:

— Позволь мне помочь тебе одеться, Ванесса!

С большой неохотой она приняла его помощь. Застегнув пуговицы мантильи, барон положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза. Она замерла. Его близость и пронзительный взгляд смущали ее, но повернуться и выйти из спальни она не осмеливалась.

Дамиен тихо промолвил:

— Поверь, я не хочу тебя обидеть, моя прелесть! Я лишь хочу обольстить тебя.

Ванесса густо покраснела, не видя различия между обольщением и нанесением обиды. От такого бесстыдного мужчины не приходилось ожидать ничего хорошего. Он просто растопчет се достоинство и надругается над ней со всей бесцеремонностью отпетого развратника! Вот и сейчас, с тревогой подумала она, он наверняка потребует от нее поцелуя, а может быть, и чего-то большего. Но барон убрал руки с ее плеч, и она поспешно ушла.

Оставшись один, Дамиен подошел к окну. Вскоре Ванесса вышла из дома и стала спускаться по лестнице, на ходу надвигая на лицо капюшон. Кучер помог ей сесть в карсту и, заняв свое место, тронул лошадей. Проводив взглядом экипаж, Дамиен еще долго стоял возле окна, погруженный в раздумья.

Зачем он ввязался в эту затею? Какой бес в него вселился? Он не предполагал, что события примут такой оборот. Только любовницы ему сейчас и не хватало! Будто бы мало ему других забот! Надо же было связаться с сестрой обидчика Оливии, безмозглого юнца, которого он поклялся уничтожить.

Он дал ей возможность отвергнуть его предложение и не ожидал, что она его примет. Тем не менее согласие Ванессы мл выдвинутые им условия он воспринял с глубоким удовлетворением и с радостным предчувствием. Давненько он не испытывал такого волнения! Пожалуй, до нее еще ни одой женщине не удавалось так возбудить его. Он отведал ласк первых европейских красавиц, однако ни одна из них тронула струн его сердца так, как леди Уиндем. Она поразила его своим особым обаянием, удивительным сочетанием в ее натуре таких качеств, как смелость, ранимость и красота. И, что самое поразительное, ей удалось воспламенить в нем страсть, не прилагая к этому особых усилий!

Дамиен явственно ощутил на губах вкус ее сладких уст и волнующий запах молодого тела. Лишь только он обнял ее, как в его чреслах вспыхнуло вожделение. Он едва не потерял голову, опьяненный бурлившей в жилах кровью. В воображении барона возникла обнаженная Ванесса, бесстыдно возлежащая на кровати в соблазнительной позе…

Жар в чреслах напомнил Дамиену, что с огнем следует соблюдать осторожность. Он тряхнул головой, отгоняя бесовское наваждение, и стиснул зубы, превозмогая томление внизу живота.

Однако неожиданное оживление его мужского естества навело барона на мысль, что все его сомнения имеют банальное объяснение: озабоченный происшествием с сестрой, он давно не развлекался с дамами. Длительное воздержание было ему внове, его последней любовницей была актриса по прозвищу Серебристая Лебедь. Да и ее он был вынужден срочно покинуть, торопясь в свое имение в Уорикшире.

Желая загладить свою вину перед Элизой Суонн, барон дал своему секретарю поручение отослать ей изумрудное ожерелье, чудесно сочетающееся с подаренным им ей ранее браслетом. К подарку он приложил записку, содержащую прозрачный намек на то, что ей следует поискать себе нового покровителя. С тех пор у Дамиена не возникало желания прикоснуться к женскому телу — до сегодняшнего утра…

Поймав себя на том, что его мыслями снова овладела прекрасная Ванесса Уиндем, барон резко отвернулся от окна и дернул за шнур звонка, вызывая секретаря.

Что в ней необычного, черт бы ее побрал?! Какого дьявола его воображение пленила именно она, при ее очевидном нежелании вступать с ним в интимную близость? Ведь она затрепетала от страха, очутившись в его объятиях!

И тем не менее Дамиен желал именно эту женщину и намеревался добиться своего. Столь странное желание не поддавалось рациональному объяснению. Более того, оно не было благородным, ведь поначалу он намеревался надругаться над сестрой обидчика Оливии, дать волю своей жажде мщения. Но стоило ему обнять и поцеловать Ванессу, как его отношение к ней изменилось.

Пронзенный, словно шпагой на дуэли, уколом совести, Дамиен болезненно поморщился и задался вопросом: а уместно ли в данной ситуации самобичевание? Разве он не проявил великодушие, уступив ее мольбе? Разве не сдержал он свою похоть в миг ослепления поцелуем? Ведь он мог бы овладеть ею, однако предпочел тонкое умозрительное удовольствие грубому плотскому. Что может быть приятнее, чем знать, что твой противник страдает от стыда и позора? Ведь как бы ни тяготилась Ванесса ролью наложницы, она ею стала по вине своего беспутного братца! Ради спасения своего родового поместья леди превратилась в вульгарную содержанку! Это ли не победа?! Дамиен улыбнулся, вообразив, как она ползает на коленях у его ног, умоляя позволить ей удовлетворить его желание. Так поступали все его прежние любовницы, и Дамиен не видел оснований сомневаться в своем триумфе и на этот раз. Вот только почему эта женщина стала для него такой желанной?

Распалившаяся фантазия рисовала барону обнаженную Ванессу, шепчущую его имя во время соития; ее мелодичный голос звучал слаще райских мелодий; гибкий стан, изогнувшийся в сладострастной позе, манил Дамиена к себе, его чресла заныли, переполненные вожделением. Он часто и отрывисто задышал, представив, как ложится рядом с ней на любовное ложе, преисполненный решимости и мужской, как наклоняется ближе к ее устам, произносящим его имя, и всматривается в ее лицо…

Дамиен встряхнул головой, отгоняя видение, и попытался хладнокровно обдумать свои дальнейшие действия.

Конечно, необычное соглашение, которое они заключили, повлечет за собой определенные неудобства. Разумеется, он вынужден будет хранить в тайне их уговор и не афишировать, что леди, проживающая в его имении на правах компаньонки его больной сестры, на самом деле его любовница. Пожалуй, обольщение этой дамы станет самым сложным из всех его амурных интриг. Но инстинкт подсказывал Дамиену, что все его усилия будут сполна вознаграждены.

Он усмехнулся, представив, насколько трудной будет осада крепости леди Уиндем. Но тем приятнее станет для него долгожданный прорыв ее упорной обороны! Тем слаще покажется ему победа над этой холодной миледи, носящей звучное имя Ванесса. Вне всяких сомнений, процесс обучения ее искусству обольщения доставит им обоим огромное удовольствие.