Устные аргументы

Глава 4

Рен

Не уверена, кто более сумасшедший — он или я. Когда я, спотыкаясь, прохожу мимо своего нового клиента, мой локоть задевает что-то твердое, очень твердое и очень большое у него ниже пояса. Ох, чувак. Я почти уверена, что только что ударила его своей тяжелой сумкой, но совсем не чувствую себя виноватой.

— Пытаешься лишить меня способности к деторождению с помощью этой гребаной сумочки?

Я свирепо смотрю на него, понимая, что было непрофессионально бить моего нового клиента сумочкой, но этот придурок заслуживает того, чтобы испытать на себе гнев Бетси.

— Мне жаль.

На самом деле, нет.

— Бетси такая большая, и ты не оставил мне места пройти мимо.

Я могла бы пройти, не задев его, но маленький чертенок, сидящий на плече, просто не позволил.

— Бетси? — Рид несколько раз моргает, и в его темно-карих глазах мелькает замешательство.

— Да, у моей сумочки есть дурацкое название. Когда я устроилась на работу в здание суда, то обнаружила, сколько барахла беру с собой на работу каждый день, поэтому купила большую, блин, сумочку. Мой брат любит поносить меня из-за размера моей сумочки и решил дать дизайнерской сумке имя — Бетси фон Коуч.

Не могу поверить, что только что ляпнула это своему новому клиенту. Он, наверное, думает, что его представляет идиотка.

Здесь жарко или мне только кажется? Я одергиваю воротник, едва сдерживаясь, чтобы не обмахнуться ладонью, и пытаюсь взять под контроль свои непрофессиональные мысли, пока этот сексуальный спортсмен пристально смотрит на меня.

Во что я себя втянула? Проведя бессонную ночь, меряя шагами свою спальню, я пообещала себе сегодня утром вести себя хладнокровно, спокойно и профессионально. И тут этот придурок набросился на меня. Сначала Рид сказал своему тренеру, что встретится со мной в моём офисе, что вызвало цепную реакцию, которая закончилась тем, что мой босс позвонил мне в семь утра и потребовал, чтобы я встретилась с Лоулессом в его отеле, чтобы убедиться, что он не попадётся на глаза общественности. В этом есть смысл, но это также выводит меня из себя. Как я могу сохранять спокойствие, хладнокровие и профессионализм в крошечном гостиничном номере с сексуальным, огромным придурком?

Затем Лоулесс пригрозил, что поцелует меня. Теперь всё решено. Я ему покажу. Не давая себе ни секунды на обдумывание своих действий, бросаю Бетси к своим ногам и бросаюсь к Риду. Когда я запускаю руки в его мягкие волосы, его темно-карие глаза комично расширяются, а рот приоткрывается. Я пользуюсь его шоком и притягиваю его голову к себе для поцелуя.

Когда наши губы соприкасаются, я осознаю свою ошибку, но моё распутное тело слишком захвачено ощущением его мускулистого тела, чтобы обращать внимание на то, что я нарушаю всевозможные правила. Через несколько секунд Рид возобновляет поцелуй, и из горячего он превращается в обжигающий до чертиков. Мои глаза закатываются, когда его язык переплетается с моим.

Когда Рид стонет и притягивает меня ещё ближе к своему мускулистому телу, что-то действительно твёрдое и очень, очень большое оказывается зажатым между нашими телами. Моя хладнокровная, спокойная, профессиональная сторона наконец-то поднимает голову и выплескивает ведро ледяной воды прямо мне в лицо, образно говоря, но этого достаточно, чтобы привести в чувство.

Рид ворчит, когда я толкаю его изо всех сил.

— Эй.

— Послушай, приятель, — я указываю на него и говорю самым строгим тоном, каким только могу. — Тебе запрещено целовать меня. Я твой адвокат.

Его глаза сужаются, когда я понимаю, насколько безумно это звучит.

— Я хотел бы напомнить адвокату, что это она поцеловала меня.

Он прав, но это к делу не относится.

— Адвокат ссылается на пятую поправку, — бормочу я себе под нос, делая глубокий, очищающий вдох, как рекомендовал мой инструктор по йоге. Мне нужно взять под контроль эту безумную ситуацию и свои бурлящие эмоции.

— Не думаю, что это разрешено, — Рид, кажется, понимает, что мне нужна пауза. — Но я позволю тебе уйти, если ты пообещаешь поужинать со мной сегодня вечером.

— Я твой адвокат, — напоминаю я ему без необходимости. — Я не могу.

— Почему бы нам не заключить сделку?

Лоулесс не какой-нибудь тупой спортсмен. Он на самом деле чемпион по ведению переговоров, и я понимаю, как ему удалось заключить один из самых выгодных контрактов в истории АХЛ.

— Ты совершишь свою юридическую магию и избавишься от этих безумных обвинений, а потом я приглашу тебя на ужин, чтобы отпраздновать это. И что бы ни случилось после этого, это случится.

— Хорошо.

Не могу поверить, что так легко сдалась, но этот сексуальный хоккеист, кажется, растопил всё моё сопротивление своим щенячьим взглядом. Боже, я, черт возьми, схожу с ума.

— Давай сядем и обсудим, что произошло прошлой ночью.

Я горжусь собой, потому что моя профессиональная карьера наконец-то началась. На карту поставлено будущее Рида, и я отказываюсь рисковать.

Я достаю свой телефон, чтобы записать разговор. Я обнаружила, что могу легко упустить важные детали, потому что во время объяснений клиента мой разум заполняется вопросами. Обычно я прослушиваю запись несколько раз, чтобы запомнить все мельчайшие детали.

— Я хочу, чтобы ты перечислил все, что делал прошлой ночью. Всё.

Даже мельчайшая деталь может повлиять на защиту в уголовном деле.

— Ничего не упускай.

Пока Рид рассказывает о том, как прошёл его день, я сосредотачиваюсь и делаю заметки.

— Ты действительно назвал помощника шерифа Уильямса «Барни Файфом»? Прямо в лицо?

— Назвал, — Рид высокомерно ухмыляется. Вместо того, чтобы испытывать негодование по поводу офицера, я склонна согласиться, но держу это при себе. Дуг Уильямс — свинья-шовинист мужского пола, который считает, будто место женщины дома — босоногой, беременной и угождающей своему мужчине. Я бы с удовольствием встретилась с ним в суде и спросила, почему он не арестовал участников драки, но не думаю, что это был бы лучший вариант действий для Рида. — Скажи мне, что я неправ.

Темно-карие глаза Рида держат мои в плену, заставляя меня изо всех сил сохранять невозмутимость.

— Прав или нет, — я делаю глубокий вдох, чтобы сдержать улыбку, растягивающую уголки моих губ, — но твои собственные подстрекательские действия побудили помощника шерифа арестовать тебя. Вот мой план, как вытащить тебя из этой передряги, прежде чем она превратится в цирк для СМИ. У меня уже есть показания Адалинн Монтгомери и другого бармена, подтверждающие твою версию событий. Я запрошу записи с камер наблюдения в баре. Как только у нас будут видеозаписи, подтверждающие, что ты действовал в целях самообороны, то передам их, а также письменные заявления от Адалинн Монтгомери и Дерека Самнера, другого бармена, окружному прокурору. Я почти уверена, что он снимет все обвинения, если ты согласишься возместить ущерб бару и принесешь помощнику шерифа Уильямсу извинения.

— Почему я должен оплачивать ущерб? И извиняться перед этим мелким подонком? — глаза Рида сужаются. — Я не начинал драку.

— Нет, — отвечаю я ему. — Но это покажет, что ты пытаешься приспособиться к своему новому родному городу и что ты хороший парень. Окружной прокурор очень ценит твои качества.

Жаль, но так обстоят дела. Очки хорошего парня имеют большое значение для окружного прокурора. Мы прошли долгий путь с тех пор, как Диллон Армстронг стал шерифом, но эта проблема по-прежнему актуальна. Я планирую баллотироваться на пост окружного прокурора в следующем избирательном цикле и положить конец правлению старика Роджера Эстевеса. Хотя мне нравится защищать несправедливо обвиняемых, я бы предпочла, в первую очередь, остановить коррупцию, которая позволяет расследовать эти несправедливые дела.

— У нас есть всё необходимое, чтобы обратиться в суд и бороться с этим. И мы, безусловно, победим, если до этого дойдёт, но иногда разумнее всего пресечь это в зародыше, пока дело не зашло так далеко. Как только СМИ узнают об этой истории, всё превратится в кошмар для тебя и твоей команды. Нам придётся обратиться к общественному мнению, прежде чем мы дойдём до судебного разбирательства.

Рид сидит сложа руки и обдумывает варианты, и я волнуюсь, что он думает, будто я не на все сто процентов на его стороне.

— Я готова бороться с этой несправедливостью ради тебя.

Хочу, чтобы он знал, что я его прикрою.

— Но мой долг — дать тебе честный совет. Я действительно думаю, что люди, которые затеяли эту борьбу, будут рады вывалять твоё имя в грязи, пока мы будем сражаться, и не думаю, что это лучший вариант для твоей спортивной карьеры. Это несправедливо, но правда.

— Я не против возместить ущерб, но у меня болит душа при мысли о том, что придется извиняться перед этим засранцем со значком. Этот маленький ублюдок ударил меня коленом в живот и шипел оскорбления на ухо, когда сажал в патрульную машину.

Я возмущена из-за Рида. Я уже знаю, что он вёл себя уважительно, пока помощник шерифа Уильямс не назвал его «избалованным спортивным придурком». Это было непрофессионально со стороны помощника шерифа, и я планирую обсудить это с Диллоном Армстронгом, как только мы уладим юридические вопросы.

— Я подам официальную жалобу на помощника шерифа Уильямса, если хочешь пойти по этому пути. Или могу поговорить наедине с его начальником, чтобы сообщить шерифу, как именно его заместитель действует при исполнении служебных обязанностей. Лично я считаю, что второй вариант самый разумный. Диллон Армстронг получит по заднице за такое поведение.

— Я доверяю тебе, — когда Рид смотрит мне в глаза, я чувствую, как мои внутренности превращаются в липкую лужицу. — Давай разберемся с этим так, как ты считаешь нужным.

Рид разжигает во мне огонь, когда добавляет вполголоса:

— Затем я смогу обращаться с твоим сладким телом так, как считаю нужным.

Выходя из его гостиничного номера, я понимаю, что для меня уже чертовски поздно. Я уже влюбилась в своего сексуального клиента. Теперь мне нужно добиться снятия этих обвинений, чтобы мы могли что-то с этим сделать.