Глава 2


Время проходит. Часы превращаются в дни, дни — в недели, месяцы проходят в тумане, но я продолжаю жить. Но живу ли я? Я дышу, встаю и одеваюсь, но я в оцепенении. Конечно, я улыбаюсь и надеваю маску «счастья», но это все иллюзия. Внутри я потеряна в пропасти скорби.

Прошло три месяца с похорон Аарона. Одно и то же дерьмо в разные дни. Моя дочь подрастает, и я ни с кем не могу поделиться этим. Хорошо, что она спит по ночам, поэтому я не в полном разладе. Первых трех месяцев было достаточно, чтобы довести меня до края, но в то же самое время только ради нее я продолжаю жить дальше.

Одиночество поглощает меня, но я никому не позволяю об этом знать.

— Нет, мама. Я в порядке, — говорю я раздраженно и, зажав телефон плечом, пытаюсь убедить ее в этом в миллионный раз. Если не она, то Марк звонит мне, чтобы проверить.

— Ли, ты не в порядке. Ты едва существуешь. Я собираюсь сесть в самолет, — упрекает она.

Это последнее, чего мне хочется. Она была со мной на протяжении месяца после рождения Арабеллы. Я думала, что сойду с ума. Ее ворчание и попытки заставить меня выйти из дома, ставили под вопрос разумность моего решения разрешить ей приезжать вообще.

— Господи, я в порядке. Я живу, и ты нужна отцу дома. Мы с Арабеллой в порядке, — лгу я.

Я прекратила рассказывать о своей жизни шесть месяцев назад. Очевидно, что есть определенный временной период скорби перед тем, как люди начинают говорить. Мои друзья до сих пор озабочены тем, что я на самом деле ничего не делаю. Я никуда не выхожу и отказываюсь возвращаться к своей работе репортера. Я не хочу быть в эфире и говорить с семьями, которые переживают трагедию. Я сама переживаю ее сейчас.

Мама издает короткий смешок.

— Лгунья.

— Я не лгу.

Хватаю радио-няню и направляюсь на террасу. Это лучшее, что есть в этом доме. Когда мы с Аароном нашли это место, я в него просто влюбилась. Оно возвращает меня обратно в Чисапикский залив (Примеч. Залив в Северной Америке в Атлантическом океане. Находится между штатом Виргиния и Мэриленд), поэтому здесь я провожу большую часть дня. Здесь я чувствую, что он рядом. Я могу почувствовать его в ветре. Это безумие, но когда я закрываю глаза, это похоже на его руки, касающиеся меня. Его дыхание скользит по моей шее, смахивает волосы с моего лица. Солнце согревает меня, и я могу притворяться. Могу позволить себе иллюзию, что он здесь. Что он просто уехал на задание и скоро вернется. Я держусь за это чувство так долго, как могу. Потому что лучше притвориться, чем встретиться с реальностью, в которой мой муж мертв.

— Конечно. Ты всегда в порядке. Ты чертова зомби, — ворчит она.

— Я получила работу, — говорю я, надеясь, что это ее отвлечет.

— И чем ты будешь заниматься? — спрашивает она скептически.

— Я собираюсь работать в «Коул Секьюрити», — я могу слышать ее неодобрение через телефон. Жаль, но меня совершенно не волнует, что она думает.

— О, звучит как замечательная мысль и прекрасный способ, чтобы начать двигаться дальше.

— Рада, что ты согласна со мной, — отвечаю я, прекрасно понимая, что это все сарказм.

Она не понимает. Они с моим отцом до сих пор счастливо женаты, а я потеряла свое счастье. Я хочу быть рядом с ним, чувствовать, иметь что-то, чем с ним можно поделиться. «Коул Секьюрити» — это последнее место, где Аарон был жив. Это место, где он проводил свои дни, работая на Джексона. Он в том офисе. Он в этом доме. Я не могу двигаться дальше. Я едва могу дышать… но я дышу. Ради Арабеллы. Каждый день я поднимаю себя с кровати, одеваюсь и живу так, как могу. И все, чего я хочу — это крошечный кусочек того, что у меня было раньше. Поэтому я собираюсь туда, где сильнее смогу почувствовать его. Здесь все исчезает. Я больше не вижу, как он бреется в ванной, не помню звук его смеха. Я очень сильно стараюсь удержать это в памяти. Я хочу этого, но каждый день я теряю частичку нашей совместной с ним жизни. Боль остается, но память об Аароне ускользает.

— Натали? — она спрашивает, пока я жду в тишине. — Мне кажется, ты должна приехать в гости. Может быть, если ты отвлечешься немного, это поможет тебе двигаться дальше.

— Я двигаюсь дальше, — восклицаю я и глубоко вздыхаю.

— Каким образом? Ты встречалась со страховщиками? Ты разобралась с документами, которыми должна была заняться? — упрекает она.

Клянусь, она ищет повод для ссоры, чтобы вывести меня из себя.

— Да. Мне надоело разговаривать.

У меня нет ответа для нее. Потому что реальность такова: я застряла. Я живу в замкнутом круге. Ничего не меняется. Ничего не происходит. Я отказываюсь разбирать его комод и шкаф, потому что тогда он действительно не вернется домой. Конечно, я никому не могу это сказать. Он нужен мне. Аарон нужен мне так сильно, но он покинул меня. В тот день он поцеловал мой нос и живот и сказал, что вернется через несколько дней. Он солгал.

Я закрываю глаза и вижу его лицо. По крайней мере, у меня еще есть это. Его глубокие карие глаза с маленькими крапинками золота проскальзывают прямо перед моими глазами. Его волосы, всегда подстриженные «под ежика». Аарон. Мой мир.

— Натали… — мягкий голос моей матери врывается в мои воспоминания. — Пожалуйста, позволь мне и твоему отцу приехать и забрать тебя и Арабеллу. Мы хотели бы провести некоторое время с вами.

— Нет. Я люблю тебя, мама, но со мной все хорошо, — я замечаю, как загорается лампочка на радио-няне, и слышу голос Арабеллы. — Малышка просыпается. Мне нужно идти. Люблю тебя.

— Когда ты решишь, что с тобой не все в порядке, позвони мне. Я люблю тебя.

Я нажимаю на кнопку «завершить вызов» и откладываю телефон в сторону. Сидя здесь, я пытаюсь взять себя в руки перед тем, как пойти к дочери. Она абсолютная копия своего отца, и я люблю ее так сильно. Каждый раз, глядя на нее, я собираю каждую капельку силы, которая у меня есть, чтобы не заплакать. Она смотрит на меня этими невинными глазами, полными любви, и разрывает на части мое сердце. Почему у нее никогда не будет шанса держать за руку своего отца? Приготовить ему пирог? Сказать ему, как сильно она его любит, или просто узнать, что такое любовь отца? Она заслуживает этого. У нее должны быть оба родителя, но вместо этого у нее есть только я — разбитая женщина.

Каждый раз, когда ее «дяди» заглядывают к нам, я ненавижу их все больше. Я ненавижу, что они могут видеть ее, держать ее, прикасаться к ней, а тот единственный мужчина, который создал ее, никогда не сможет. Ярость кипит в моей душе, как черное облако. Оно закрывает свет, который я так отчаянно хочу увидеть. Но Аарон мертв, и когда покинул эту землю, он забрал с собой мою душу. Я хочу, чтобы он вернулся — и не только в моих мечтах. Я хочу перевернуться в кровати и вместо холодных простыней и пустоты почувствовать рядом его.

— Аааааааа, — я слышу, как меня зовет моя красивая маленькая девочка, и пытаюсь собраться с духом. Она издает разные непонятные звуки, пока лежит в своей кроватке, а я сижу здесь в своем страдании.

Подавляя кипящие эмоции, я собираюсь с силами, которые черпаю из своих иссякающих источников, и иду за своей дочерью.

— Эй, орешек, — воркую я, когда вхожу в ее комнату. Один только взгляд на нее, и моя жизнь обретает смысл. Это удивительно, как дети могут полностью изменить твой мир.

Арабелла лежит на спине и смотрит на меня с любовью, за которую я так отчаянно держусь. Для нее мир идеален. Она не знает боли, и в какой-то степени ей повезло. По крайней мере, Ара не влюбится в своего отца, чтобы потом потерять его. То, о чем я больше всего переживаю, никогда не будет беспокоить ее.

— Аааа, — взвизгивает она. Я смотрю вниз на нее. Ее темные каштановые волосы небрежно торчат, и карие глаза блестят обожанием. Только ради нее я должна пережить все это.

— Эй, малышка, — она дергает своими ножками и бесконтрольно размахивает ручками, когда я наклоняюсь и поднимаю ее.

Когда баюкаю Ару в своих руках, я слышу стук в дверь. Каждый раз, когда это происходит, мое сердце сжимается, а желудок переворачивается. Последний раз я слышала такой стук шесть месяцев назад, но теперь каждый раз, как в первый. В какое-то мгновение я молю, чтобы это был Аарон, который решил появиться и сказать мне, что это все огромное недоразумение. Я оставляю Арабеллу в качалке и глубоко вздыхаю.

Неспешно я иду к входной двери, пытаясь успокоить мечты, которые возникают в моем воображении без разрешения. Это снова будет Марк… Я говорю себе это и сосредотачиваюсь на дыхании. Каждый раз это словно получить маленький сердечный приступ.

Я открываю дверь. Спиной ко мне стоит мужчина. Его руки огромные, а плечи широкие. Плотная футболка облегает его рельефные мышцы. Я осматриваю его волосы орехового цвета. Они коротко подстрижены. Все мне кажется знакомым, но этого не может быть, потому что он в Калифорнии.

— Лиам?

Он медленно разворачивается и широко улыбается. Его высокое, мощное тело загораживает солнце позади него. Его присутствие возвращает все обратно. Лиам Димси. Если присутствие Марка и Джексона — это трудно, то присутствие Лиама — это агония.

Он снимает свои очки-авиаторы, и я замечаю слабый блеск в его глазах.

— Привет, Ли. Я был по соседству. Хотел зайти и поздороваться.

Его кристальные голубые глаза блестят на солнце, и я надеваю обратно свою маску. Если мы собираемся говорить об Аароне, она мне понадобится. Я ничего не чувствую… Мне не больно.

— Не подозревала, что Калифорния и Вирджиния теперь соседние штаты. Последний раз, когда я о тебе слышала, ты был на востоке.

Даже я могу слышать отрешенность в своем голосе. Не может быть, чтобы эти парни ничего не замечали. Я никого не обманываю, мне действительно все равно. Я откидываю свои длинные светлые волосы в сторону и сжимаю ручку двери.

Чтобы рассмотреть его, мне хватает пары секунд. Он выглядит больше, выше, или, возможно, я не была в окружении людей слишком давно. Но все в Лиаме выглядит… по-другому. Его тело занимает больше места, чем я помню. И он отрастил бороду. Но это только подчеркивает мужественную линию его подбородка. Я, может, и скорблю, но не могу игнорировать то, как хорошо он выглядит.

— Могу я войти? — спрашивает он мягко.

Он лучший друг Аарона, его брат навсегда. Лиам был частью нашей жизни очень долго. Его присутствие заставляет меня чувствовать потерю Аарона еще сильнее. Я открываю дверь шире и позволяю ему войти. Сосредоточься на дыхании, Натали… он скоро уйдет.

— Я звонил, — говорит он, осматриваясь.

— О, я не слышала, — ложь выскальзывает легко. Он дал клятву Аарону, но это за границей моего терпения. Я начала игнорировать его звонки, потому что он хочет говорить о прошлом. Рассказать истории о них на заданиях, или еще хуже — предаться воспоминаниям о нашей с Аароном свадьбе. Лиам обладает способностью замечать слишком многое. Он знает, как читать людей, особенно меня.

Он обходит меня и усмехается. Его голубые глаза блестят.

— Уверен, что так и было. Мы толком и не говорили с тех пор, как я уехал в Калифорнию.

Потому что я не хочу. Я проглатываю эти слова и мягко отвечаю:

— Мало что изменилось.

Хотя изменилось все.

— Арабелла выросла, и ты хорошо выглядишь, — говорит он, бросая свой телефон и ключи на столик.

— Спасибо.

Лиам улыбается и обнимает меня.

— Больше мне не придется беспокоиться о том, что ты уклоняешься от моих звонков, — говорит он, отпуская меня.

— Это почему?

— Я переезжаю сюда.

Что?

Вот дерьмо.

Загрузка...