В дельте реки Сакраменто

Глава седьмая

— Ты правда так думаешь? — спросила Энни.

— Да.

Макс все еще выглядел как грозовая туча, но Энни предпочла не обращать на это внимания. Ей всегда было трудно его понять, а в последнее время его поведение все чаще приводило ее в замешательство.

— Я думала, они просто… тут трудно быть полностью уверенным.

— Ты красивая женщина, почему бы тебе не чувствовать себя уверенно? — уже мягче спросил Макс.

Энни пожала плечами и пригладила прядь волос на виске. Сколько бы раз она ни признавалась Максу в своей неопытности, все равно говорить об этом трудно.

— Я знаю, благодаря одежде я хорошо выгляжу, но…

— Одежда здесь ни при чем, Энни. — Он пристально посмотрел на нее. — Ты всегда была красивой. Твои платья лишь подчеркнули это. Раньше ты пряталась. А теперь нет.

Его слова заставили Энни задуматься.

Наверное, она должна чувствовать себя оскорбленной из-за того, что Джош Кендрик и Паркер Макконнелл заметили се только тогда, когда она изменила свою внешность, но этого не произошло.

По крайней мере… Энни не ощущала себя слишком задетой.

Она действительно пряталась, не зная, как одеваться и боясь выглядеть глупо. Существует, должно быть, множество крохотных сигналов, которые мужчины и женщины посылают друг другу, давая понять, что они заинтересованы или доступны, но она не умела ни отправлять, ни принимать их. Не обвинять же этих двоих, что они не заметили того, чего не видела и она сама.

Но благодаря советам Макса ей удалось все изменить. Это значило, что не стоило злиться и на него.

Энни весело улыбнулась, стараясь думать не о Максе, а о своем плане.

— Ты прав. Значит, сегодняшний день прошел не напрасно. Ведь Джош попросил позволения позвонить мне.

— Да, все прошло замечательно. — Макс осторожно взглянул на нее.

— Я пригласила Грейс на ленч. Хочешь прийти? — спросила Энни.

— Да, — пробормотал он.

Макс не выглядел обрадованным, но мрачное выражение лица стало для него обычным в последнее время.

Энни присоединилась к женщинам, убиравшим посуду после пикника.

— Ты привлекла к себе внимание сегодня утром, — поддразнила ее Ева Сандерсон, когда они собирали в стирку полотенца. — Ничто не стимулирует мужскую активность так, как хорошенькая девушка. Думаю, в будущем эти два джентльмена еще проявят себя.

— Только два? Я бы сказала, три, — отозвалась Рэйчел Адаме, жена священника. — Макс Хантср так ревновал, что я всерьез опасалась, не затеет ли он ссору посреди проповеди.

Остальные женщины захихикали, и Энни вежливо улыбнулась. На самом деле в этом не было ничего смешного; сама мысль о ревности Макса была сумасшествием. Скорее всего, он притворялся, чтобы помочь ей обратить на себя внимание Джоша и Паркера.

Она связала в узел полотенца и взяла пустое блюдо из-под пирога.

— Я все постираю.

— Но сегодня моя очередь, — запротестовала Рэйчел.

— Ничего, я все равно собираюсь сегодня стирать, — сказала Энни и под этим предлогом постаралась поскорее покинуть кухню.

Она должна была догадаться, что всем захочется обсудить произошедшую в ней перемену и возможность возникновения нового романа. В городке не было интересных тем для разговоров с тех пор, как шсстидесятидвухлетний холостяк Моррис Джеппсрс женился на вдове Джейн Гастингс. У Морриса теперь было шесть приемных детей и четырнадцать внуков, которых он любил до безумия. С той поры прошло два года. Энни надеялась, что скоро появится еще одна благополучная история, в которой она будет фигурировать в качестве счастливой невесты.

Она вышла из кухни, и Макс тут же подошел и забрал у нес сверток с полотенцами. Это проявление заботы показалось ей очередным доказательством того, насколько обманчива может быть внешность.

— Готова? — спросил он. — Бабушка ждет в машине.

— Конечно.

Когда они покидали церковь, Макс положил руку на се талию. Этот покровительственный и чуточку старомодный жест, должно быть, никогда не потеряет своей привлекательности. Энни чувствовала, что они оказались в центре внимания, и изо всех сил старалась не покраснеть.

Никто не увидел бы в этом ничего необычного, если бы она не сменила полностью свой гардероб. Теперь все следили за каждым се шагом с любым неженатым мужчиной, даже если этим мужчиной был Макс. Какая нелепость! Да он же вырос в Митчеллтоне, и то, как он относился к браку, не было ни для кого секретом.

— Ты не могла бы подождать пару часов с ленчем? — спросил он, не замечая направленных на него любопытных глаз.

— Конечно, но почему?

— Утром магазины были закрыты, поэтому сейчас мне нужно съездить в Сакраменто, чтобы найти кое-какой инструмент.

Она удивленно заморгала.

— Инструмент?

— Я собираюсь установить новые замки в твоем доме. Помнишь?

— Не нужны мне никакие замки! — возразила Энни. — И вообще, я же сказала тебе, что сама об этом позабочусь.

— Я не допущу, чтобы ты жила в доме, который не запирается должным образом, — сказал Макс, открывая перед ней дверцу машины.

— Это мое дело, не твое, — взвилась Энни.

— Поверь моему слову, этой битвы тебе не выиграть, — отозвалась Грейс с заднего сиденья. Она по-матерински улыбнулась Энни и пожала плечами. — Макс так же упрям, как и ты.

Макс фыркнул и ничего не ответил, тем самым подтверждая слова своей бабушки.

Энни ерзала на сиденье, и юбка соскальзывала с ее стройных ног. Нравилось ей это или нет, но платье было слишком откровенным для Митчеллтона. Или Макс действительно был ханжой, как она его назвала.

— С тобой трудно, — сказала Энни, застегивая ремень безопасности. — Мне не нужна твоя забота.

— Разве я говорил, что собираюсь заботиться о тебе? — спросил Макс.

— Как остроумно.

Они выехали со стоянки, и Энни махнула рукой все еще стоявшим возле церкви прихожанам.

— Люди, должно быть, шокированы, видя тебя два воскресенья подряд, — заметила она.

— Переживут.

Макс тоже поднял руку, отвечая на приветствия. Большинство лиц были ему знакомы.

— Ты прав, они пережили период твоего полового созревания, — легкомысленно заметила Энни. — Так что и это переживут.

Макс взглянул в зеркало заднего вида и заметил широкую улыбку на лице Грейс.

— Хочешь что-нибудь добавить к этому, бабушка? У тебя наверняка припасено множество историй о моей растраченной молодости. Некоторые из них Энни, возможно, еще не слышала. Пожилая женщина приняла чопорный вид.

— Зато я еще никогда не слышала, как вы с Энни препираетесь из-за пустяков. Это познавательно.

— Мы не… препираемся.

Энни поглубже забилась в сиденье. В глубине души ей хотелось устроить жаркую перепалку с Максом. Она всегда сдерживала себя в его присутствии… как же она сумеет быть откровенной с кем-то еще, если не может быть самой собой с единственным мужчиной, который ей небезразличен?

Едва осознав, в какой опасной близости находится от того, чтобы полюбить Макса, Энни побледнела. Полюбить его, как женщина любит мужчину, а не просто друга…

Нет. Она не позволит этому случиться, не подставит себя еще под один удар. Едва они подъехали к дому Грейс, Энни распахнула дверцу еще до того, как автомобиль остановился.

— Увидимся, — бросила она через плечо и почти бегом бросилась по траве к своему дому.

Если бы только было возможно отменить приглашение на ленч, Энни немедленно сделала бы это. Но она уже поговорила с Грейс. И Макс решил «защищать ее», а это значило, что он придет менять замки, несмотря на все ее возражения.

Защищать.

Смешно.

Прежде всего, Энни требовалась защита от Макса. Он был единственной опасностью в ее жизни.

Они перекусили, и Грейс ушла к себе вздремнуть, оставив Энни наедине с суетившимся по поводу се дверей Максом. Он съездил за замками в свою квартиру и переоделся в джинсы. Задняя дверь осела настолько, что не закрывалась полностью.

Когда Макс снимал тяжелую дверь с петель, мускулы вздымались на его плечах.

— Нужно немного подшлифовать, — пробормотал он.

Укрепляя дверь на козлах, Макс снял рубашку и отбросил в сторону.

У Энни подкосились ноги при виде его обнаженной мускулистой груди и бронзовой кожи. Макс был именно тем идеалом мужчины, который она только могла представить.

Остынь, присев в тени, приказала себе Энни.

Она не раз видела Макса без рубашки. Но после того как он поцеловал ее, Энни впервые почувствовала силу и власть его тела.

Отшлифовав дверь, Макс покрыл ее свежей краской и установил на место.

Подперев подбородок руками, Энни наблюдала, как уверенно и умело он работал.

— Макс! — окликнула она его. — Да?

— Откуда ты так разбираешься в ремонте? Ты же архитектор.

Он ослепительно улыбнулся.

— Я не всегда был архитектором. Дорогу в Гарвард я проложил, работая на стройке.

— Я думала, что за колледж заплатил твой отец.

Макс уставился на новый замок, который начал устанавливать. Он не любил говорить о своих родителях, избегал бесед на эту тему, но Энни не заслуживала отповеди лишь за то, что нечаянно наступила на больную мозоль.

— Отец собирался, но получилось так, что ему срочно понадобились деньги на алименты.

— Прости. — Энни с грустью посмотрела на него. — Ты никогда не говорил об этом.

Он покачал головой.

— Не извиняйся. Работа на стройке очень помогла мне в дальнейшем при разработке моих проектов. Получилось, что все к лучшему.

Макс установил штифты на место и покрутил дверную ручку, прежде чем проверить замок. Она двигалась легко, и он довольно кивнул. Ему нравилось разрабатывать проекты новых зданий, но иногда он с удовольствием занимался физической работой.

Энни встала и потянулась. Из-за жары она была одета в шорты и трикотажный топ. Ряд пуговок тянулся по не стесненной материалом груди, и Максу хотелось расстегнуть их, чтобы увидеть под тонкой тканью упругие холмики.

Перейдя в гостиную, он занялся старинной дверью с замысловатыми стеклянными ручками. Они были почти произведением искусства, и Макс подумал, что Энни не позволит ему заменить их на современные. Пришлось сверлить новое отверстие для засова, чтобы запирать дверь с его помощью. Работая, Макс смахивал со лба пот.

— Так лучше? — спросила Энни, подойдя и обмахивая его большим веером.

Нежность захлестнула Макса. Весь день он представлял, как они занимаются любовью, но этот простой вопрос растрогал его до глубины души.

— Замечательно… спасибо. У тебя, должно быть, дела. Здесь будет шумно, когда я начну сверлить.

Надо поскорее закончить работу и бежать отсюда. Энни слишком хороша, чтобы быть в безопасности наедине с ним. Как, впрочем, и с ее возможными женихами.

Проблема в том, что оба, и Джош, и Паркер, казались вполне порядочными людьми. Его бабушка это подтвердила, а Грейс Хантер хорошо разбиралась в человеческих характерах.

Старая дрель взвыла в руках Макса. Возможно, через несколько месяцев Энни будет жить здесь уже со своим мужем. И этот человек будет пользоваться теми же инструментами из мастерской, которую он тринадцатилетним пареньком помогал строить отцу Энни.

Когда она выйдет замуж, ему больше не придется помогать ей с ремонтом. Не будет больше и случайных ужинов, и, конечно, поцелуев на крыльце.

Поцелуев на крыльце?

Он больше никогда не поцелует Энни.

Макс так задумался, что дрель соскочила, едва не отхватив часть большого пальца.

— Проклятье.

Энни вбежала в гостиную.

— Ты в порядке?

— А как ты думаешь? — огрызнулся он, размахивая посиневшим пальцем.

Она отпрянула, и Макс моментально раскаялся в своих словах. Он кричал не от боли, а от досады — злился на свою неспособность отказаться от Энни, даже мысленно.

— П-прости. Я принесу аптечку, — прошептала она, исчезая за дверью.

— А, черт.

Макс уперся лбом в дверной косяк. Энни ни в чем не виновата. Он сам навязал ей свою помощь. Единственное, о чем она просила его, это рассказать ей об одежде и свиданиях, но Макс не лучшим образом выполнил свою роль.

— Сильно кровоточит? — спросила Энни, возвращаясь с аптечкой.

— Все в порядке. Крови нет совсем, — пробормотал Макс.

— Дай я посмотрю.

Она опустилась на колени и взяла его руку своими тонкими пальчиками, исследуя небольшую ранку. Ее прикосновение было таким приятным, а его рука оказалась так близко от самой женственной части ее тела… В этот момент он жаждал Энни больше, чем глотка свежего воздуха.

— У тебя красивая кожа, — прошептала она.

— Один из моих предков был апачем. От него я унаследовал смуглую кожу.

— Я знаю. Грейс говорила мне.

— Это отпугивает некоторых женщин и очаровывает других, — заметил Макс.

Она подняла на него глаза и встретила знакомое ей замкнутое выражение, которое появлялось на его лице всякий раз, когда Макс огораживался от людей барьером.

— Я понимаю, почему женщины поддаются твоему очарованию, — сказала Энни, осторожно подбирая слова. — В конце концов, ты не самый безобразный мужчина в мире.

Макс разразился смехом.

— Спасибо.

Энни улыбнулась в ответ, чувствуя себя более уютно, несмотря на то, что его пальцы лежали на се бедре. Она не знала, почему они оказались там, но ей это нравилось.

— Я всегда считала, что индейская кровь отчасти является объяснением твоей привлекательности.

— Так, значит, это не пугает тебя?

— Почему это должно меня пугать? — спросила она.

— Действительно, почему? — Макс дотронулся до кончика ее носа и улыбнулся. — Я говорил тебе, что ты мне нравишься, Энни Джеймс?

Энни постаралась обрадоваться тому, что он убрал свою руку с ее бедра, но радости почему-то не испытала.

— Хочешь лимонада? — предложила она.

— Звучит заманчиво.

— Я сейчас принесу.

Энни схватила аптечку и поспешила на кухню, где немного отдышалась и отчитала себя за потерю здравого смысла. Все происходило так быстро, ее чувства пробуждались и рождали желание такое сильное и всепоглощающее, что она была не на шутку испугана.

Все еще прерывисто дыша, Энни вынула из кухонного шкафа древнюю соковыжималку. Почти все в кухне было старым. Травы росли в треснувших чашках, чугунным сковородам было лет шестьдесят, а зеленые стаканы были куплены матерью Энни до ее рождения. Но ей это нравилось. Магазин не давал больших прибылей, но у нее — невеликие запросы. Она платила за дом и каждый месяц могла еще отложить немного денег.

Вскоре свежий аромат лимонов наполнил воздух. Макс любил, чтобы напиток был сладким, поэтому Энни добавила побольше сахара.

— Боже, — пробормотала она, кладя лед в кувшин, — как может женщина знать, какой лимонад любит мужчина, и ничего не знать о самом мужчине?

Макс проверял замок на входной двери, когда она вернулась из кухни.

— Почти закончил? — спросила Энни, передавая ему стакан.

— Почти, — улыбнулся он и сделал большой глоток. — Очень вкусно. Никто не делает такого лимонада, как ты.

— Я передам твои слова Грейс.

— Предательница.

Макс усмехнулся. Энни могла порассказать многое из того, о чем не знала Грейс, но никогда не делала этого, хотя и угрожала часто. Она была самым надежным человеком из всех, кого он знал.

— С дверьми я закончил, но мне еще нужно проверить окна. Я хочу быть уверенным, что все в порядке.

— В этом нет необходимости. У тебя есть более важные дела, чем мои окна.

— Нет.

Честно говоря, для Макса не было ничего более важного, чем безопасность Энни. — Но…

— Забудь, Энни. Я бы не отказался от добавки, — сказал он, протягивая ей пустой стакан.

Это был самый лучший способ остановить ее возражения.

Она нахмурилась, но взяла стакан.

— Ты невозможен.

— Знаю.

Усмехаясь, Макс вернулся к работе. Много времени не потребовалось: окна были в лучшем состоянии, чем двери. Несмотря на старость, замки закрывались как положено. Единственный неисправный было легко починить.

— Теперь ты должна пообещать мне запирать дом на ночь и когда уходишь в магазин или еще куда-нибудь, — сказал он перед уходом.

— Да, папочка.

— Я не шучу, Энни.

— Ладно, ладно. — Она наморщила нос, принимая из его рук связку ключей. — Но это глупо. В Митчеллтоне никто не запирается.

— И очень плохо. Я приеду в субботу, чтобы отвезти тебя на ярмарку. Бабушка не пойдет, поэтому мы поедем вдвоем. Кендрику и Макконнеллу не помешает увидать, что мы встречаемся, — прибавил Макс.

Энни вздохнула. Возможно, он и прав. Возможно, присутствие другого мужчины действительно заводит Джоша и Паркера, но это не означало, что она сможет достичь цели, если Макс все время будет поблизости. Ее сердце и так в опасности.

— Все в порядке. Я сумею все сделать сама, — уверенно сказала Энни. — Тебе больше не нужно тратить на меня время.

— Я и не трачу время, — раздраженно ответил он. — Не говори так.

— Макс…

— Энни, — произнес он, подражая се тону. — Увидимся в следующую субботу. Надень что-нибудь симпатичное. Ты же хочешь, чтобы они обратили на тебя внимание, верно?

— Надеть что-нибудь… уф, — проворчала она.

— А впрочем, — пробормотал Макс, — поскольку ты выглядишь сногсшибательно в любой одежде, можешь не думать об этом.

Энни не успела ничего ответить, как он обхватил рукой ее голову и запечатлел горячий и совсем не платонический поцелуй на ее губах.

— Мм, это было приятно, — сказал Макс тихим, серьезным голосом. — Увидимся в субботу.

Он небрежно махнул рукой и вышел в дверь. Солнце заблестело на его черных волосах и бронзовых плечах. Энни сползла по дверному косяку и прижала руку к губам.