В паутине страсти

36. ЛИТА

Оркан доволен, как кот, поймавший мышку. Милостиво разрешает гулять по дому, даже в сад выйти позволяет.

Спрашиваю про Макса, хитро улыбается.

— Ну, пойдем

Ведёт к какому то амбару. Сразу становится страшно, неужели он держит Макса в таких условиях! Я ведь сделала, как он хотел! Как можно быть таким жестоким! Это же ребенок!

Заводит вовнутрь. Слышу выстрелы, вздрагиваю, закрываю глаза руками. Его довольный смешок, и радостный смех Макса.

Он специально меня пугает! Сволочь!

Открываю глаза. Макс стреляет по мишеням. Причем у него хорошо получается. Даже Иван удивлен.

Но это не повод давать ребенку в руки оружие! Он вообще осознает, как это опасно.

— Макс! Что ты делаешь? Брось немедленно эту гадость. У тебя голова на плечах есть? Это же опасно.

— А ты чем думал? Ребенку оружие в руки давать! Ты — псих! Тебя вообще к детям подпускать нельзя! — налетаю я на Оркана.

Ржет! Эта сволочь ржёт надо мной!

— Расслабься, детка. Ты же сама хотела, чтобы он был счастлив. Макс, тебя нравится у меня в гостях?

— Ага. Тут воще охуенно!

Охуенно?! Знал бы ты, на что я согласилась ради этого! Глупый мальчишка! Даже не понимает, в какой мы опасности.

Задыхаюсь от гнева и возмущения.

Чувствую, как Оркан подходит со спины, наклоняется и шепчет:

— У меня из развлечений только тир и порнушка. Может ему порнушку предложить, как думаешь?

Мои щеки краснеют, стоит вспомнить то видео по телевизору.

Усмехается. Обнимает меня сзади за талию.

— Ты права, лучше мы сами вечером ее посмотрим. Вдруг что повторить захочешь.

Теперь пылает все лицо, кажется, даже волосы покраснели.

Как он может предлагать такое, извращенец!

Поворачиваю голову и с гневом смотрю на него.

— Я не намерена смотреть эту мерзость. Руки убери!

Вырываюсь из объятий.

Его взгляд холодеет. Резко притягивает меня обратно.

— Не зли меня, куколка. Иначе мальчишка окажется по ту сторону тира. Усекла?

Вздрагиваю. Огрызаюсь.

— Какая же ты мразь! Ненавижу тебя!

— Можешь ненавидеть сколько хочешь, но подчиняться ты будешь. Будешь раздвигать ноги по первому моему требованию, куколка.

Какой мерзавец! Думает, я стерплю такое отношение к себе. Гордыня просыпается во мне. Никто не смеет так со мной разговаривать!

Сейчас мне абсолютно плевать на последствия! Плевать, кто передо мной и какую власть он имеет. Хочу поставить его на место, показать что меня не сломать.

— Макс, дай пистолет.

Холодно приказываю. Беру в руки пушку, заряжаю, прицеливаюсь.

Хорошо, что Серёга научил стрелять. К счастью у него был такой же.

Стреляю прямо в яблочко.

С ненавистью смотрю ему в глаза. В них ярость и удивление. То ли от того, что не подчиняюсь, то ли от того, что попала.

— Я не буду подчиняться тебе вечно. Помни об этом.

С высоко поднятой головой произношу я. Смотрю прямо в глаза. Жду, когда он ответит.

Скалится. Его рука поднялась к моему горлу. Показывает, что может схватить меня в любой момент.

Не шевелюсь. Гордость не позволяет проявить страх.

— Иван! Отведи Макса к себе. Нам с Аэлитой нужно… поговорить.

Это «поговорить» звучит с угрозой. Кажется, Иван даже вздрогнул и быстро увел ребенка.

Оркан опускает руку и облизывает губы. Он точно сейчас подумал не о разговорах.

Отхожу на несколько шагов и направляю пистолет ему в грудь. Практически в упор.

— Знаешь, Аэлита. Я ведь пытаюсь быть хорошим. Организовал пацану комфортные условия, пожалел тебя утром, не трахнул. Потому что ты попросила. А что взамен? Дуло пистолета в грудь. Может мне стоит стать плохим, куколка?

Он резко хватает меня за руку, заламывает ее, заводит за спину. Вырывает пистолет из рук. Толкает ближе к стене.

— Пожалуй, так и сделаю. Посажу мальчишку на цепь, рядом с собаками. Там как раз одно место свободно.

— Не трогай его! Он ни в чем не виноват! Лучше меня накажи!

Его глаза опасно заблестели. В них похоть, неприкрытое желание.

— Даже не представляешь, как меня заводят эти слова. Накажу, обязательно накажу. Но чуть позже.

Он резко разворачивает меня лицом к стене, задирает платье и начинает гладить между ног дулом пистолета. Даже сквозь трусики чувствую холод металла.

Страх скручивает меня. Пытаюсь дёргаться, но мои руки по-прежнему зажаты за спиной.

— А сейчас я тебя трахну прямо этой пушкой. Как думаешь, длины дула хватит, чтобы лишить тебя девственности или все же взять пушку побольше, с глушителем?

Он давит на клитор, трёт, пытается раздвинуть губки. Заряды тока проходят по всему телу.

О, боже! Он ведь действительно может это сделать!

— Оркан, пожалуйста. Не надо. Не делай этого. Я, кажется, снова задыхаюсь! У меня сейчас опять приступ будет. Отпусти меня!

Умоляю я. Вру. Лишь бы остановить его.

Хрипло смеётся

— Лгунья. Маленькая похотливая лгунья. У тебя приступ, если кожей касаться, а когда предметами, ты кончаешь. Я это утром в душе понял. Я и сейчас заставлю тебя кончить.

Пистолет уже в трусиках, продолжает играть с моим лоном. Чувствую, как там стало влажно.

Нет! Нет, так не должно быть! Мне не может это нравится. Но он задевает какие-то точки во мне, что не могу сдержать стон. Перед глазами проносятся молнии. Они проходят через все тело, непроизвольно дёргаюсь от этой грубой ласки.

— Оркан, пожалуйста

Шепчу я в попытке его остановить, но он только усмехается и глубже засовывает пистолет.

Дышать тяжело, говорить еще тяжелее. Пытаюсь вырваться и делаю только хуже. Ощущения становятся острее.

— Ты ведь хочешь кончить? Хочешь, я вижу. Ты не просто потекла, ты уже на грани. Правда? Просто попроси меня.

— Нет, никогда. Ненавижу тебя. Так нельзя. Остановись. Это слишком, я не могу. Я не выдержу.

Его рука двигается все быстрее и быстрее. Я не могу больше. Я уже на грани, но чего-то не хватает. Последнего штриха. Чего-то яркого, острого, чтобы я кончила. Взорвалась на мелкие кусочки, как утром.

Хочу этого! Но не попрошу. Нет, я не шлюха. Не дождётся. Не сломает меня.

Мне кажется, я сейчас задохнусь от остроты ощущений.

Чувствую, как он отпускает мои руки. Упираюсь ими об стену, чтобы не упасть. Удержаться на грани. Не сорваться в пропасть.

— Скажи, что хочешь кончить. Ты ведь хочешь?

Перед глазами все плывет, я уже не осознаю где я. Наверное, поэтому отвечаю ему. Да, только по этому, я соглашаюсь.

— Хочу, я хочу.

Пистолет резко выходит из меня и бьётся об клитор, пальцы второй руки до боли сжимают сосок, и я кончаю с протяжным криком.

Кончаю, не контролируя себя.

Кончаю под его довольный смешок.

Разворачивает меня к себе и целует. Жадно, нагло проникая языком в рот. Доказывает, что я принадлежу ему, что не могу сопротивляться, что полностью в его власти.

Отпускает, отходит, любуется.

Радуется моему греховному падению.

— До ужина ты свободна. А после, я продолжу делать из тебя послушную шлюху. И будь добра, надень красное платье.

Плюю прямо ему в лицо. Это все что могу сделать.

В его глазах не появляется ярость, только похоть. Я хотела его разозлить, но почему-то, он только довольно лыбиться.

Медленно стирает плевок и хрипло шепчет.

— Не злись, куколка. Ты принадлежишь мне. И ты знаешь это, только осознать пока не можешь. Совсем скоро ты станешь моей послушной безотказной шлюхой. Марионеткой в моих руках. Я подожду. Я умею ждать.

— Никогда!

Хриплю в ответ.

— Да, Аэлита. Да. Я сломаю тебя. Даже не представляешь, как мне нравится ломать людей. Подчинять своей воле таких гордых своенравных королев, как ты.

Его пальцы касаются щеки, губ, шеи.

Почему я позволяю ему это? Я ведь должна сопротивляться.

— Я уже подчинил себе твое тело, скоро получу и душу. Иди к себе.

Милостиво разрешает он и выходит, оставляя одну.