В плену желания

Глава 7

«Как здорово вернуться в Париж, — подумала Лаура, — в маленький домик, который бабушка Селина оставила маме». Зная о любви дочери к Парижу, Джинни подарила домик Лауре ко дню рождения, когда ей исполнился двадцать один год.

— Я была так счастлива здесь с тетей Селиной и дядей Альбертом — и, конечно, с моим кузеном Пьером, — сказала мать. — Когда мне было шестнадцать, я питала нежные чувства к Пьеру.

— И он отвечал на них?

Лаура вспомнила лукавую улыбку матери.

— Да. Думаю, он начал интересоваться мной, тем более что все его друзья поглядывали в мою сторону. Но к тому времени я, конечно, могла думать только о поездке в Америку к моему отцу и мечтать обо всех ожидающих меня приключениях!

«Теперь настала моя очередь», — подумала Лаура, глядя в окно на непрекращающийся дождь. Настоящая стена из воды! Но сегодня он не мешал Лауре. Путешествие утомило ее; она хотела отдохнуть, расслабиться, остаться наконец в одиночестве и подумать. Завтра, конечно, нагрянут друзья. Дядя Пьер и его жена Лорна ждут ее в гости. Сейчас Лауре хотелось думать не о том, что она должна сделать, а о ее собственных планах, связанных с возвращением в Париж. Она приехала сюда одна, совершеннолетняя и независимая благодаря деньгам любящих родителей.

— Наши пути постоянно пересекаются! — шутливо заявляла она, сталкиваясь с ними во время своих странствий. Мать и отец, как всегда, были совершенно непредсказуемыми. Теперь она не встретится с ними целый год, поскольку, поддавшись внезапному порыву, они решили обследовать Индию.

Отвернувшись от окна, Лаура прошла по комнате к манящему огню камина. Языки пламени рвались вверх, искры улетали в трубу. Дождь — это покой, стабильность. Но огонь — это всегда волнение и вызов. Лаура любила контрасты. Какими разными были страны, которые она посещала и изучала в течение трех последних лет! Ей казалось почти невероятным то, что она покинула знакомую, безопасную Мексику и отправилась в Европу. Ее сердце переполняли противоречивые чувства. Она не могла даже дать им определения. Сомнения и неуверенность смешивались в ее душе со страхом перед неизвестным, незнакомым.

Да, она стала совсем другой. Многое узнала и изменилась. Но хотела узнать еще больше. Испытать все, чего еще не испытала. Познать новые чувства и научиться управлять ими. Да! Она хотела получить от жизни все. Но… Вздохнув, Лаура опустилась в кресло, нахмурилась и посмотрела на огонь. Черт возьми, почему всегда есть какое-то «но»?

В течение трех насыщенных впечатлениями лет они с Франко путешествовали по Европе — иногда с родителями, иногда вдвоем. Задерживались в каком-то месте на месяц или два, но всегда двигались дальше. Встречали новых наставников, преподавателей иностранных языков, музыки, танцев. Лаура везде казалась себе тепличной орхидеей. Она даже посещала лекции профессора Фрейда, проповедовавшего в Вене свои революционные теории!

На самом деле она знакомилась не только с интеллектуальной элитой, но и с более легкомысленно настроенной частью парижского общества.

Она встретилась едва ли не со всеми известными людьми, приобрела уверенность в себе и жизненные познания, не боялась высказывать собственное мнение.

Она понимала, что пренебрегать условностями ей позволяют врожденная смелость и родительское состояние. Однако Лаура с гордостью отметила, что она сама научилась скрывать свои чувства.

Как отчасти ожидала Лаура, рано утром к ней ворвалась подруга, Селеста де Форнэй; гостья вырвала девушку из кружева снов.

— О! Почему Адель пропустила тебя? Я же сказала ей!

— Ты велела ей говорить всем посетителям, что путешествие утомило тебя, Что ты нуждаешься в отдыхе. Но я — это не все остальные. Конечно, я знала, что это будет единственным шансом увидеть тебя сегодня наедине и услышать обо всем, что случилось за… неужели прошел целый год? О, ты вовремя вернулась из своих странствий! Все соскучились по тебе, даже баронесса Адольфа де Ротшильд и прочие амазонки. А теперь расскажи мне все! Клянусь, я буду держать язык за зубами. Что произошло с Эрнесто, тем юным итальянским князем? Кто еще у тебя был? Я имею в виду интересных мужчин. Ну же!

— О Господи! Селеста, позволь мне хотя бы проснуться, тогда я смогу ответить на некоторые твои вопросы! — Лаура села на кровати, зевнула и потерла виски. Карие глаза подруги смотрели на нее без тени сочувствия. — Кофе — вот что мне требуется. Я плохо соображаю, когда меня будят так неожиданно!

Лаура бросила на Селесту обвиняющий взгляд, но та лишь пожала плечами и придвинула к ней поднос.

— Кофейник полон. Еще есть свежие круассаны с маслом и мармеладом. Этого пока хватит?

— Но как я могу рассказать или хотя бы вспомнить все? — пожаловалась Лаура. — Последний раз я была в Париже шесть месяцев назад, потом мы виделись, кажется, в Монако. Или в Эксе? Господи, я так много ездила, что в моей голове все смешалось! Во всяком случае, прошло не так уж и много времени.

— Достаточно много, моя маленькая! Ты прибыла сюда к началу сезона. Впереди столько событий! Познакомишься с новыми интересными людьми. Но начнем с Эрнесто. Он казался весьма порядочным и всерьез интересовался тобой. К тому же он богат. Тебе удалось избавиться от его властной матери?

— Эрнесто! О, помилуй, Селеста! Он оказался сущим бедствием!

— Но, — не сдавалась Селеста, — я слышала, что вы исчезли куда-то вдвоем на целую неделю. Достаточный срок для того, чтобы его мамочка сошла с ума от волнения!

— Да, — насмешливо произнесла Лаура. — Но потом она сдалась. Княгиня ди Паоли — старая и близкая подруга моего отца, и моя мать ее явно недолюбливает. Похоже, она упомянула тот факт, что я… богатая невеста!

— Но это еще не бедствие! Значит, мамочка не имела ничего против…

— Да, — подтвердила Лаура. — Зато я имела! Итальянские мужчины считаются такими страстными! Все об этом говорят. Да и ты тоже! Я подумала, что из этого может получиться нечто захватывающее и романтическое.

— И что?

— Мне показалось, — печально проговорила Лаура, — мне показалось, что я должна буду стать лидером. Он ожидал, что я возьму инициативу в свои руки.

— Хм! — понимающе произнесла Селеста. — Встанешь у руля? Будешь говорить, что, когда и как ему делать? Словом, заменишь его мамочку!

— Как ты догадалась? И почему не предупредила меня?

Селеста де Форнэй проигнорировала раздражение, прозвучавшее в голосе подруги, и пожала плечами.

— Но почему я должна была предупреждать тебя, дорогая? Разве не лучше все познать самой? К тому же ты не спрашивала моего совета. — Она засмеялась: — Значит, с Эрнесто покончено! Ты вернула его мамочке, да? Что произошло потом?

— Право, Селеста, из тебя получился бы превосходный адвокат — или инквизитор, — язвительно заметила Лаура. Она не собиралась говорить что-то еще — во всяком случае, не была готова к этому сейчас. Искушенная, обладающая жизненным опытом мадам де Форнэй не стала давить на Лауру. Селеста симпатизировала этой молодой женщине и считала ее своей протеже.

Селеста де Форнэй, дочь преуспевающего юриста, получила великолепное образование и имела возможность знакомиться со многими перспективными молодыми людьми. Умная и красивая девушка совершила ошибку — влюбилась в старшего сына барона. Этот человек оказался женатым. Селеста вышла замуж за младшего брата своего возлюбленного — интеллектуала, поэта, алкоголика и гомосексуалиста. Этот брак был удобен для обоих супругов и обрадовал родных, хотя после свадьбы жизнь новобрачных совершенно не изменилась. Аристид открыл перед Селестой двери самых модных парижских салонов, познакомил ее со многими богатыми и влиятельными людьми из старейших и известнейших семей Франции — такими как граф Робер де Монтескье-Фезенсак, признанный король светских салонов. Однако излишества быстро свели бедного Аристида в могилу, и Селеста получила то, к чему стремилась: его имя, деньги и пропуск в общество. Она использовала все это наилучшим образом, не упустила ни единого шанса, хотя всегда с большой осторожностью выбирала себе любовников и покровителей.

— Жизнь дается для того, чтобы наслаждаться ею, верно? — с улыбкой сказала однажды Селеста Франко, брату Лауры, столь не похожему на свою сестру, хотя они и были близнецами. Селесте нравилось поддразнивать серьезного, даже немного хмурого молодого человека. Франко интересовал ее — в его походке и осанке присутствовало нечто, говорившее Селесте о том, что он стал бы хорошим любовником. Однако Франко, не поддаваясь на ее уловки, разглагольствовал о распущенности и безответственности современных женщин до тех пор, пока его сестра не теряла самообладание, — тогда их дискуссия превращалась в перепалку, и Селеста незаметно уходила.

— Он такой лицемер! — возмущалась позже Лаура. — Иногда я с трудом узнаю его. Мне трудно поверить в то, что он — мой брат. Когда он начинает читать мне проповеди относительно моего вызывающего поведения и общества, в котором я вращаюсь, мое терпение лопается!

Покидая дом подруги, Селеста спросила себя, когда же появится брат Лауры. Едва заметная улыбка искривила ее губы. Конечно, до Франко дошли слухи о том, как вела себя его сестра в течение последних нескольких месяцев. Несомненно, это приводило его в ярость. Типичный мужчина! Сам он упорно ухаживал за подругой Лауры, застенчивой американкой, выданной родителями за графа Седжвика, известного сластолюбца с весьма необычными сексуальными наклонностями! Неудивительно, что вскоре после женитьбы графа назначили послом в Турцию; его супруга тем временем путешествовала по Европе под опекой свекрови. Какой абсурд — американские семьи платят миллионы долларов за титул, выдавая своих наследниц за европейских аристократов!

«Селеста — сущий ураган», — подумала Лаура, проводив подругу и начав одеваться с помощью Адели. За неполный час мадам де Форнэй умудрилась познакомить Лауру со всеми последними городскими сплетнями и слухами. К сожалению, Селеста напомнила Лауре о многих глупых обязательствах. Разделавшись с ними, можно будет снова наслаждаться жизнью.

— Мадемуазель, сделайте, пожалуйста, вдох. Еше раз, сильнее.

Сделать вдох? Лауре казалось, что она не может дышать. Ох уж эти корсеты! Их приходилось носить, чтобы выглядеть модно и соблазнительно. Восемнадцатидюймовая талия — это противоестественно. Какие страдания приходится терпеть для того, чтобы твоя фигура напоминала песочные часы и вызывала восхищение мужчин! Похоже, им нравится, что женщины кажутся затаившими дыхание в их присутствии. Безжалостный корсет практически не позволял есть — мужчины могли думать, что в их обществе волнение лишает женщин аппетита. Поведение женщины, то, как она одевалась, ходила, говорила… даже выбор книг для чтения — все определялось вкусами мужчин. Как это унизительно, противно! Лаура критически рассматривала свое отражение в высоком зеркале, занимавшем целую стену гардеробной. Почему, испытывая подобные чувства, она все же уступала общественному мнению? «Чтобы использовать, а не быть используемой», — ответила она себе. Она стояла в нижнем белье, на которое предстояло натянуть платье. Шелковая рубашка с кружевными краями защитит от ужасного тесного корсета. На него ляжет кружевной чехол. Потом она наденет две нижние юбки: одну — из японского шелка, вторую — из тафты, шуршание которой так волнует мужчин.

Лаура отхлебнула херес из маленького бокала с серебристой полоской и поставила его на серебряный поднос, который всегда лежал на столике в гардеробной. Девушка снова посмотрела на свое отражение. Изменилась ли она за последние девять-десять месяцев? И если да, то, каким образом? В Италии и Северной Африке солнце снова сделало ее кожу темно-золотистой. Такой оттенок шел Лауре, хотя в последнее время в моде была бледность.

«Господи! — внезапно подумала Лаура. — Как долго я путешествую! Что я изучаю? Людей, жизнь? Наверное, в первую очередь себя».

«Еще один бокал хереса, — продолжала размышлять она, — и я стерплю любые слова Лорны. И даже то, что она вечно сравнивает меня с моей матерью. Мне не будет никакого дела до критических замечаний Франко, до его ханжества!»

Адель вернулась, чтобы помочь Лауре надеть роскошное серо-голубое платье с отделкой из меха черного персидского ягненка и черно-синими бархатными лентами. Оно сидело на ней плотно, как перчатка, и слегка расширялось книзу. Это новое, сшитое по последней моде платье доставили только вчера из шикарного салона.

Лаура поправила маленькую шляпку без полей, отделанную мехом, лентой и черными перьями, потом закрепила ее булавками, строя при этом себе гримасы в зеркале. Волосы девушки были собраны на макушке в греческий узел. Лишь несколько тонких вьющихся прядей ласкали лоб, виски, тонкую шею. Она была модной молодой дамой. Лауре пришлось признать свое поразительное сходство с матерью. Только волосы и глаза у них отличались по цвету. Ей надоело слышать об этом от всех, кто знал их обеих. Она не хотела, чтобы в ней видели только лишь дочь Джинни. Спустившись вниз по лестнице, Лаура надела замшевые перчатки цвета слоновой кости и в последний раз посмотрела на себя в зеркало, висевшее в маленькой прихожей возле вешалки для шляп. Она выглядела весьма эффектно, хотя ее ждал довольно скучный день. Вечер обещал быть более интересным. А когда он закончится, она сможет отдохнуть, расслабиться, делать то, что ей нравится.

Ее ждал весь парижский сезон. Она так устала от путешествий, переездов с места на место, из одного города в другой, что стала забывать, где была, что делала, что должна была сделать. Усевшись в свою элегантную новую карету, Лаура зевнула, прикрыв тщательно накрашенный рот перчаткой. Она по-прежнему ощущала усталость — и скуку! Когда Лаура впервые прибыла в Европу, ее переполняли совсем другие чувства и надежды — одна часть ее души радовалась новизне обстановки, а другая печалилась из-за того, что девушка против собственной воли оказалась вырванной из знакомого ей комфортного окружения.

Сколько времени прошло с того момента, когда она покинула Калифорнию? Три года пролетели незаметно. Орхидея из школьной теплицы познала жизнь. Но расцвела ли она?

Глава 8

Ночью дождь продолжал хлестать в окно. Днем же выглянуло солнце, его лучи сверкали в лужах и капельках, срываемых ветром с зеленых листьев. Воздух пах свежестью, чистотой, и Лаура неожиданно взбодрилась.

Так называемое большое турне, которое чаше всего совершали молодые мужчины, длилось три года. Она больше не увидит наставников, преподавателей иностранных языков, манер, танцев… «Я изрядно их всех помучила», — без сожаления призналась себе девушка. Родители сделали все необходимое для того, чтобы перед ней открылись двери лучших домов, и отпустили в свободное плавание — они чувствовали, что их дочь способна позаботиться о себе сама. Правда, Лаура не могла сказать, рада она такому отношению или нет. Девушку возмущало то, что они отправились в Индию, даже не поинтересовавшись, не хочет ли она присоединиться к ним. Какие приключения сулила поездка в Индию! Но Лауре пришлось довольствоваться месячным изучением египетских пирамид и верблюдов, после чего она провела пару недель в Танжере.

Танжер. Это географическое название звучало романтично, но само место оказалось грязным и скучным, хотя там и жили европейцы. И все же оно обладало своеобразным очарованием.

Внезапно Лаура ощутила легкий озноб, заставивший ее расправить плечи и на мгновение закрыть глаза. Танжер… Она должна отрепетировать свой рассказ об этом крае. Она вела записи, делала рисунки; Фрэнк Харрис, несомненно, заинтересуется этими материалами, как и ее дядя Пьер, давший девушке рекомендательное письмо к французскому послу в Танжере. Что знал дядя Пьер о грязном, дурно пахнущем, нищем Танжере? Большинство иностранных посольств укрывалось от грубой реальности в тщательно охраняемых загородных виллах.

Да, она многое могла рассказать о своем двухнедельном пребывании в Танжере, после которого с чувством облегчения вернулась в цивилизованный мир. Многое — но не все! Лаура вдохнула свежий весенний воздух, насколько это позволял ей сделать корсет из китового уса. Теперь ее снова ждал Париж; она нанесет обязательный визит и выбросит из головы все, кроме предвкушения радости.

Лаура собиралась быстро покинуть дом Дюмонов. Она даже заранее придумала предлог для скорого ухода, но неожиданно почувствовала, что получает удовольствие от этого визита. В непринужденной, домашней обстановке дядя Пьер раскрылся ей с новой стороны. Сейчас даже Лорна Дюмон казалась совсем другой, куда более живой.

— Джульетта отправилась в танцевальный класс, я должна забрать ее через полчаса, — рассеянно пробормотала Лорна вскоре после прибытия Лауры. — Но я надеюсь, что ты дождешься нашего возвращения. Она так обрадовалась тому, что снова увидит тебя, когда ты позвонила утром!

— Пока наша дочь не обрушила на тебя град вопросов — в таком возрасте девочки очень любопытны, — ты можешь познакомить нас, взрослых, со своими последними приключениями, не упуская подробностей, — сказал Пьер. — Объясни мне, что произошло с итальянским князем, с которым ты тогда убежала. — Пьер! Ты же обещал!.. — воскликнула Лорна.

— Я обещал Лорне, что не стану смущать тебя, но ведь ты не смущена, верно, Лаура? В любом случае все знакомые будут расспрашивать тебя об этом — так почему бы не отшлифовать ответы на родственниках?

Впервые услышав в голосе дяди Пьера дразнящие ноты, Лаура ответила с игривой усмешкой:

— О, понимаете… это вовсе не было бегством. Люди обожают сплетничать! Нас сопровождала мама Эрнесто. Во всяком случае… — Лаура выдержала паузу, — мы договорились с ней насчет этой версии. Думаете, кто-нибудь в нее поверит?

Пьер Дюмон усмехнулся и покачал головой, но Лорна улыбнулась весьма натянуто.

— К сожалению, Лорна в последнее время чувствует себя не в своей тарелке, — заметил дядя Пьер, когда его жена ушла. — На этой неделе приезжает ее мать. Этот ежегодный визит беспокоит Лорну, она должна организовать поездки в Экс, Биарриц, даже в Монте-Карло! Мадам Прендергаст обожает азартные игры! — Разлив по бокалам херес, он спросил: — А ты, Лаура? Какие у тебя планы на ближайшие месяцы?

Лаура озорно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках.

— Конечно, я собираюсь делать то, что мне нравится! Но на этот раз вы можете не беспокоиться обо мне, дядя Пьер. Кажется, я уже вдоволь нагулялась!

— Слава Богу! Больше не будешь плясать на сцене, задирая юбку?

— О нет! — с наигранной скромностью ответила Лаура, взглянув на дядю из-под своих длинных ресниц. — Я училась танцевать канкан, чтобы доказать себе, что смогу проделать все фигуры. В этом сезоне я решила освоить танец живота. Мне сказали, что он сейчас в моде и помогает сохранить талию.

Пьер Дюмон благоразумно решил не говорить жене о том, что Лаура собирается осваивать танец живота. «Лорку это не позабавит», — с грустью подумал он. Может быть, девушка просто разыгрывает его? Она все сильнее напоминала ему ее мать, отчаянную и упрямую кузину Джинетт, всегда пренебрегавшую условностями.

Находясь в своей парижской квартире, Франко Морган думал о сестре то же самое. Черт возьми, когда же она, наконец, перестанет осуществлять каждую свою безумную, эгоистичную прихоть, не задумываясь о последствиях? Больше всего Лаура нуждалась в самодисциплине, ей следовало обрести контроль над собой и осторожность. Сделать это хотя бы ради себя, если не ради тех, кто искренне ее любит и беспокоится о ее репутации. Перед отъездом родителей он пытался объяснить им свою позицию, но ему удалось только рассердить мать.

— Лауре следует помнить, что она — женщина и должна вести себя как подобает леди, — сказал он тогда.

— Правда? — холодным тоном произнесла мать и, сощурив глаза, переглянулась с отцом, который только повел бровью. — В таком случае что ты думаешь обо мне? Никто не может обвинить меня в том, что я подчиняюсь условностям или веду себя, по твоему выражению, как подобает леди. Если бы я была такой, какой меня хотели видеть, ты бы не стоял сейчас здесь, демонстрируя самодовольное ханжество… Мне стыдно за тебя!

«Неприятные воспоминания», — с грустью подумал Франко. Он любил свою мать, безмерно восхищался ею, и не мог смириться с ее презрением. Она умела превратить его в подростка, стремящегося услышать ее похвалу. Став мужчиной, он не мог признаться даже самому себе в том, что сохранил эту потребность. Мать всегда была честной; иногда ее прямота пугала Франко.

Он не отдавал себе отчета в том, что шагает из одного угла комнаты в другой и обратно, до тех пор, пока не увидел свое хмурое отражение в зеркале.

О черт! В конце концов, он помирился с матерью, обещал относиться к сестре более терпимо, ладить с ней. Франко рассеянно провел пальцами по волосам, смущенно глядя на свое отражение и вспоминая, что такое же обещание он дал Эне.

Как всегда, мысли об Эне подействовали на него успокаивающе. Хелена — Эна — леди Эйр, графиня Седжвик. Ее муж находился в Турции, а свекровь внушала ей страх. Прелестная, несчастная, наивная Хелена, насильно выданная замуж отцом, мечтавшим о том, чтобы титул дочери подкрепил его недавно обретенный статус миллионера; желание походить на Асторов и Вандербилтов заставило его пренебречь чувствами дочери. Как мог безжалостный, эгоистичный Патрик Дрисколл быть отцом такой девушки, как Хелена? Столь прелестной, уязвимой…

«Черт возьми, я стал похож на снедаемого любовью юнца», — подумал Франко. Но мог ли он не любить Хелену? Мог ли кто-то не любить ее? Он влюбился в нее в тот же миг, когда его сестра познакомила их. Он, гордившийся своей бесстрастностью и цинизмом! Франко знал, что только он способен пробить стену из холодного безразличия, которую Хелена возвела вокруг своей души. Только он мог отыскать огонь, спрятанный под толстым слоем льда.

Со смущением, близким к чувству вины, он признавал, что должен благодарить Лауру — именно сестра помогла ему разобраться в загадочной Хелене. Если бы Хелена не подружилась с Лаурой, не стала бы доверять ей, она никогда не стала бы доверять и ему. Господи! Когда она распустила перед ним свои золотистые волосы, продемонстрировала чувства и страсть, о существовании которых прежде и не догадывалась, он пропал. Ему хотелось раствориться в ней, узнать ее, овладеть ею. Ради этого он был готов убить ее мужа. Хелена — его Елена Прекрасная! В душе Франко постоянно сражались поэт и воин, циник и идеалист. Как ему разрешить эту проблему?

Отчасти Франко радовался тому, что сестра, наконец, вернулась в Париж. Она, как всегда, отвлечет его. Лаура была упрямой, самоуверенной, эгоистичной, принадлежала к новой породе независимых женщин, которым нравится шокировать окружающих. В отдельные моменты он, как ни странно, хотел, чтобы Эна хоть немного походила на Лауру, стала более уверенной в себе и менее робкой.

Франко не мог знать о том, что сейчас мысли Эны совпадали с его собственными. Лаура наконец приехала в Париж — Лаура, ее самая близкая подруга, ее единственная настоящая подруга. Сестра Франко. «Господи, — взволнованно подумала Хелена, — почему я не похожа на Лауру? Почему во мне нет ее силы и упорства?»

Хелена была графиней Седжвик. Женой Арчибальда Эйра, графа Седжвика, давшего ей титул в обмен на миллионы, заплаченные ее отцом, ради того, чтобы дочь попала в высшее общество.

Она страстно желала снова стать обыкновенной Эной Дрисколл и даже жить в той лачуге, где была зачата и родилась еще до того, как отец разбогател на серебряных рудниках Комстока. Ее мать решила, что девушка должна получить образование, побывать в Париже, Лондоне и Вене.

Ее знакомили с герцогами, графами, маркизами, князьями и принцами до тех пор, пока она не заболела; тогда девушку повезли на воды в Баден-Баден; там она начала дурнеть и худеть от страданий.

Однажды вечером отец привел к ним Арчи и уладил с графом все вопросы, не поинтересовавшись мнением дочери. Никто, даже мама (которую следовало называть maman), не предупредил об этом Хелену. Девушка сдалась лишь после того, как целый месяц провела в запертой комнате, где ее избивали и кормили одной кашей.

Она ненавидела и боялась Арчи, однако, познакомившись с его матерью, почувствовала себя в большей безопасности. Графиня-вдова заставляла считаться с собой — прямолинейная и решительная, она защищала девушку от Арчи, давала ей полезные советы. Такой наперсницы у Хелены еще не было!

А теперь она, наконец, нашла себе подругу — американскую наследницу, разительно отличавшуюся от самой Хелены! Волевую и независимую. Такую девушку, как Лаура, никто не заставил бы сделать то, чего она делать не хотела.

Сохранивший свою дьявольскую красоту отец Лауры Стив Морган с давних пор знал отца Хелены. Благодаря этому Хелена с Лаурой и познакомились. Позже они стали подругами. Даже леди Онория, свекровь Эны, нехотя признала, что ей нравится эта девушка — в ней чувствовался характер!

А потом… потом появился Франко, брат-близнец Лауры. Вспомнив Франко, Хелена, как всегда, попыталась прогнать из своего сознания его волнующий образ. Франко… Он напоминал ей прекрасного молодого сатира. Он пробудил в ней желания, чувства, сделал настоящей женщиной. Он любил ее, обращался с ней нежно, ласково, как с богиней. В конце концов, растопил лед, образовавшийся в ней после того, как Арчи перед своим отъездом в Стамбул несколько раз надругался над ее неопытным телом.

«О, ну и пусть! — подумала взволнованная Хелена. — Я, наконец, полюбила. Теперь я знаю, что могу любить и чувствовать! Мне следует научиться жить настоящим и не тревожиться о будущем! Важно только настоящее!»

Глава 9

Моя дорогая, — прошептала одна из подруг леди Онории во время чаепития у графини-вдовы, — похоже, Лаура любит появляться в полусвете… общаться с людьми подобного сорта! Неужели у этой американской наследницы нет близкого человека, который мог бы указать ей на то, что такие связи позорят молодую девушку?..

— Чушь! — Вдовствующая графиня Седжвик никогда не боялась употреблять резкие слова. Прямолинейные реплики этой женщины нередко заставляли морщиться ее более деликатных подруг. — Какой сейчас год? Век заканчивается, мои дорогие. Нравится нам это или нет, времена и представления меняются. Все становится другим, и Лаура — дитя этих перемен. Во всяком случае, она не лицемерка и дает всем понять, что отличается от других молодых американок, позволяющих продавать себя за титулы! Она мне нравится. И Эне — тоже.

Графиня-вдова славилась категоричностью своих суждений и оценок. Все люди делились для нее на три категории. Одних она терпела, другие ей нравились (это случалось очень редко), третьих она недолюбливала — последние составляли подавляющее большинство. «Как хорошо, — часто думала Хелена, — что моя величественная свекровь прониклась симпатией к Лауре».

— Твоя отчаянная подруга вернулась в Париж? — спросила леди Онория свою невестку. — Хотела бы я знать, какую скандальную проделку она задумала, расставшись с тем глупым итальянцем! Я всегда не выносила его мать!

«О да!» — подумала Хелена, чувствуя, как мягкое весеннее солнце согревает ее щеку. Она радовалась тому, что свекровь не возражала против ее дружбы с Лаурой. Теперь, когда Лаура вернулась в Париж на весь сезон, она, Хелена, сможет чаще видеться с Франко!

Мисс Эдж, преданная и самоотверженная компаньонка леди Онории, служившая ей около двадцати лет, щелкнула языком и покачала головой. Эна вновь переключила свое внимание на свекровь. Та пристально посмотрела на девушку и фыркнула:

— Хм! Думаешь, я не в курсе всех подробностей? Новости быстро разлетаются по свету, моя девочка! Подожди, я скоро потолкую с этой юной бесстыдницей! Я из нее вытряхну душу, можешь не беспокоиться. И мое мнение она тоже услышит. — И, снова фыркнув, вдовствующая графиня продолжила: — Похоже, родители не объяснили Лауре, что такое сдержанность. Ее-то девушке и не хватает. Она должна научиться быть более осторожной! Важнейшее качество для человека, желающего быть принятым в обществе. Зачем выставлять напоказ свою личную жизнь, если можно действовать разумно и при этом ни в чем себе не отказывать?

Перехватив многозначительный взгляд свекрови, Хелена почувствовала, что краснеет. Неужели Онория таким образом тонко предостерегает ее, тактично давая добро на связь с Франко?

«Лаура поняла бы это», — подумала Хелена, пытаясь овладеть собой. Она хотела быть такой же сильной, смелой и искушенной в житейских делах, какой была ее подруга. Лаура оказалась единственной молодой женщиной, сразу же давшей отпор леди Онории. Она не робела в ее присутствии, осмеливалась возражать ей. Леди Онория читала нотации, а Лаура делала вид, будто слушает — во всяком случае, некоторое время, — после чего делилась собственными, обычно возмутительными, взглядами. Хелена знала, что никогда не сможет быть такой же смелой; она по-прежнему побаивалась своей свекрови, и леди Онория, конечно, об этом догадывалась. Кажется, она вообще догадывалась обо всем!

— Ну, ты, как обычно, заставила всех говорить о себе! — выпалила леди Онория, едва дождавшись того момента, когда Лаура поздоровалась с гостями и села за стол. — Но тебе не удастся вечно пренебрегать приличиями, моя девочка. Советую понять это, пока не поздно.

— Поздно для чего, мэм? — спросила Лаура, невинно округлив глаза и вынудив вдову для пущего эффекта поднять свой лорнет, чтобы посмотреть сквозь него на девушку.

— Полно, полно! Не разочаровывай меня наигранной скромностью в финальной сцене, моя дорогая! Я хочу услышать всю правду! Я устала от слухов. Если у тебя хватит ума попросить у меня совета, я расскажу тебе историю моей семьи. Наши мужчины — слабаки. Женщины без труда управляли ими! Тебе, конечно, удалось бы сделать это с легкостью. Запомни: я надеюсь услышать обо всех твоих проделках. Но сначала объясни, почему ты вела себя так глупо. Если ты решила завести любовника, то могла бы сделать и лучший выбор!

Пока леди Онория и Лаура состязались в остроумии, похоже, получая от этого удовольствие, мисс Эдж щебетала где-то на втором плане, а Хелена, думая о Франко, смотрела в окно. Она эгоистично надеялась, что он и Лаура больше не будут ссориться, — ведь это могло все испортить! Бесполезно читать Лауре проповеди — Хелена пыталась втолковать это Франко. Ее непреклонная на первый взгляд свекровь, кажется, понимала Лауру лучше родного брата.

Когда мисс Морган вежливо и невозмутимо откланялась, объяснив, что она обещала показать своему другу мистеру Фрэнку Харрису последние записи и рисунки, леди Онория осталась в бодром расположении духа. Она получила удовольствие от общения с собеседницей, ловко парировавшей ее словесные атаки и даже дающей сдачи! «Как жаль, — думала иногда леди Онория, — что бедной маленькой Эне не хватает твердости характера, хотя, возможно, это даже лучше, что Хелена такая покорная, что ее всю жизнь учили быть послушной и делать только то, чего от нее ждали».

Если бы Эна обладала хотя бы толикой той воли, которой обладала Лаура Морган, она бы никому не позволила принудить ее к браку с Арчи.

Леди Онория недолюбливала своего сына, хотя они и научились, в конце концов, терпеть друг друга. Она радовалась тому, что ей всегда удавалось внушать ему страх. Своего мужа она также не любила и испытала облегчение, когда тому удалось погубить себя излишествами. Если бы она родилась лет на двадцать позже, то, возможно, стала бы такой, как Лаура Морган, но в ее время женщине приходилось делать то, чего от нее ждали, и тщательно скрывать свои проделки! В молодости леди Онория имела много любовников; она сама выбирала их и бросала, когда они надоедали ей. Но она никогда не вела себя вызывающе! Мисс Морган следует понять это и стать более скрытной. Что еще она выкинет?

Мысленно усмехнувшись, вдова призналась себе в том, что им не придется скучать. Все поступки Лауры Морган были интересными! Возможно, леди Онория любила эту девушку потому, что в молодости сама мечтала быть такой же, нисколько не боящейся последствий. О да, в те годы даже самые отчаянные девушки задумывались о последствиях. Они помнили о печальной участи миссис Каролины Лэм, загубившей свою жизнь, добиваясь любви этого глупого позера Байрона.

К несчастью, бедное легкомысленное создание так ничего и не добилось. Однако Лаура Морган была другой. Любопытно посмотреть, чего она достигнет в своей жизни.

Глава 10

— О Господи! Я так устала! Все эти обязательные визиты и разговоры… Мне кажется, что я нахожусь в школе фехтования! — Лаура бросилась на заваленный бумагами диван, швырнула свою шляпу в дальний угол комнаты, помахала красивыми, обтянутыми шелком ногами, пародируя канкан, и тотчас же продолжила: — Вопросы! Я так от них устала! Слава Богу, хоть с тобой я могу, наконец, почувствовать себя легко и непринужденно.

Фрэнк Харрис был одним из новых друзей Лауры. Их познакомил не кто-нибудь, а Франко! Журналист и писатель, он пользовался уважением в литературных кругах. Сейчас, сидя напротив своей гостьи, Харрис заговорил сурово:

— Я рад, что со мной ты чувствуешь себя легко, однако не могу сказать то же самое о себе. В настоящий момент я даже не в состоянии встать и налить тебе вина! Пожалуйста, убери эти ноги с моих глаз — если только ты не намерена позволить мне, наконец…

— Нет! — Лаура быстро села и прикрыла свои щиколотки, чем напомнила Фрэнку капризного, хмурого ребенка. — Перестань смеяться надо мной, Фрэнк! Я отношусь к этому… весьма серьезно! Я имею в виду мои последние сочинения. И хочу, чтобы ты… Мне нужно услышать твое мнение, Фрэнк! Я хочу, чтобы люди относились ко мне серьезно! Да, даже мой брат, много говорящий о переменах, которые необходимы и должны произойти… Но все это только теории, разговоры! Неужели ты не видишь, Фрэнк? Возможно, если я воспользуюсь формой романа, люди меня услышат!

Она хочет, чтобы ее воспринимали всерьез? Фрэнку Харрису часто хотелось, чтобы мисс Морган воспринимала всерьез его — и сделала своим любовником. Ему нравилось соблазнять женщин. Особенно тех, покорить которых было нелегко. Он видел, что Лауру Морган трудно отнести к какой-то определенной категории женщин. Она была талантливой и наблюдательной писательницей, а кроме того, богатой наследницей, способной заполучить любого мужчину. К тому же она обладала необычайной красотой. Ее можно описать и другими словами. Заманчивая, интригующая, кокетливая, наивная? Что она на самом деле знала о сексе? «Это, — подумал Фрэнк, — пока остается загадкой».

— К тому же, — продолжала Лаура, — я много слышала о твоих любовных победах и знаю, что ты описываешь свои эксперименты, причем весьма детально! Я это вовсе не осуждаю и даже восхищаюсь твоей искренностью! Но лично я предпочитаю писать, а не быть объектом описания. Пожалуйста, постарайся понять меня! Я хотела бы сохранить тебя в качестве друга, нежели стать твоей временной любовницей! Мне с тобой так легко, Фрэнк! Я могу разговаривать с тобой обо всем, слушать твои советы и иногда даже следовать им. И вообще сейчас я не готова к любовной связи. Секс и чувственность подождут — прежде всего, я хочу разобраться в других вещах.

— В таком случае я могу спросить тебя как друг: имеешь ли ты сексуальный опыт? Ты производишь впечатление особы, которая испробовала и познала все или почти все. Однако интуиция подсказывает мне, что ты блефуешь, дорогая Лаура. Что ты всего лишь превосходная актриса.

Он с нескрываемым интересом посмотрел на неровную стопку листов, которую Лаура только что бросила на его и без того заваленный бумагами стол.

— Я пытаюсь сказать в своих сочинениях нечто новое — вот что важно, — ответила Лаура, грозно сверкнув синими глазами. — Обещай, что будешь со мной честным, или я никогда не прощу тебя.

Она покинула его скромную захламленную комнатку так же стремительно, как и ворвалась в нее. Будь проклята ее холодность! «Возможно, я найду разгадку, читая рукопись», — с грустью подумал Фрэнк.

Лаура не просто представляла собой головоломку, она была… непредсказуемой! И уж никак не относилась к числу женщин, которых легко раскусить. Мог ли Фрэнк забыть тот вечер, когда он, еще полный надежд, повел Лауру в новое кабаре, расположенное на Монмартре?

В те дни она разыгрывала из себя Жорж Санд. Носила мужской костюм — конечно, очень модный, поскольку к его изготовлению приложил руку сам Робер де Монтескье. Слава Богу, ее брат так и не узнал об этом. Если бы Лаура не нравилась Фрэнку Харрису так сильно, он сумел бы избежать встреч с ней. В конце концов, мужское терпение не безгранично!

В кабаре сидели трое пьяных мужчин. Мускулистые, с большими руками, они напоминали бывших боксеров.

— Похоже, эта дамочка из «новых»! — проревел один из них; его взгляд скользнул от шелковой шляпы Лауры к ее дорогим туфлям. — Давайте проучим ее. Заставим уважать мужчин.

Отправляясь в подобные заведения, Фрэнк всегда брал с собой шпагу, но Лаура не дала ему шанса продемонстрировать умение владеть этим оружием.

Она посмотрела на них невозмутимо и презрительно, словно и вправду была мужчиной. Жестом она остановила Фрэнка, сжавшего рукоятку шпаги. Не позволила ему даже подняться со стула.

Эта троица рвалась в бой — он прекрасно видел это, — однако Лаура, похоже, не ведала страха.

— Вы уверены, что хотите продолжить это? — поддразнила она человека, который заговорил первым. — Возможно, мне следует предупредить вас…

— О чем это?

Лаура, точно фокусник, сделала обманное движение. Она позволила мужчине приблизиться, перенесла свой вес с одной ноги на другую и нанесла удар, точно матадор, поражающий быка. Когда противник упал, Лаура, прищурившись, посмотрела на двух его приятелей:

— Ну? Кто еще из мужчин хочет помериться силой с женщиной?

Один из них в ярости выхватил нож и тотчас же с воплем упал снова — его рука оказалась парализованной. Второй мужчина, посмотрев на улыбающуюся девушку, повернулся и выбежал из кафе.

— Ну что, пойдем? — невозмутимо спросила Лаура у остолбеневшего Фрэнка, который не мог поверить собственным глазам. — Здесь становится скучно, верно, Фрэнк?

Неудивительно, что маленькая бестия внушала ему страх!

Кем бы ни была эта девушка и что бы ни делала, она умела в любой ситуации привлечь к себе внимание!

«Было бы неплохо, если бы эта чертовка хоть немного угомонилась», — думал иногда с грустью Фрэнк. О, если бы у него хватило воли забыть о вызове, который она представляла, справиться с желанием узнать, что скрывается под наигранной искушенностью! Она демонстрировала свое безрассудство, пренебрегая условностями и правилами, которым должна была следовать. И ей удавалось выходить сухой из воды! К тому же она обладала талантом — настоящим писательским талантом. Могла успешно соперничать с любыми журналистами и писателями, которых знал Фрэнк, включая и его самого. Если бы она сосредоточила свою энергию на исследовании и описании людей и всего того, что скрывалось под лакированной поверхностью так называемого общества с его правилами, условностями и моралью… Но знала ли Лаура настоящую жизнь? Много ли испытала на самом деле при всех ее дерзких речах и поступках?

Не добившись успеха с Лаурой, Фрэнк утешал себя тем, что, по крайней мере, он стал единственным мужчиной, которому она доверяла. Возможно, однажды ему удастся пробить брешь в той стене, которую девушка возвела вокруг себя, открыть истинную женскую сущность Лауры Морган. Придет время, когда она захочет сдаться — пусть даже исключительно из любопытства!

Фрэнку понравилась последняя ее «писанина», как шутливо она называла свои сочинения, и он обещал опубликовать этот материал в виде серии очерков под псевдонимом «Л.М.».

— Не стоит афишировать, что ты — женщина. Ты ведь хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, верно? Боюсь, это единственный выход. Во всяком случае, пока. Тебе есть, что сказать о несправедливости, лицемерии и двойной морали нашего общества. Если ты подпишешься женским именем, тебя не услышат или же поднимут на смех. Смирись с этим! Но если Л.М. — мужчина, реакция будет совсем иной. Понимаешь? Конечно, это несправедливо, но такова реальность. Возможно, — с усмешкой добавил Фрэнк, — тебя — или месье Л.М. — вызовут на дуэль. Кажется, они снова входят в моду!

— Это меня позабавит! — невозмутимо отозвалась Лаура и заявила, что спешит — она собиралась ехать с друзьями в Булонский лес, чтобы покататься верхом, понаблюдать за людьми и показать себя.

— О, я догадываюсь, как ты занята, как жаждешь снова насладиться Парижем! — понимающе кивнул Фрэнк.

Он произнес это с сарказмом или всерьез? Лаура решила, что ей нет до этого дела. Во всяком случае, сейчас, когда она предвкушала многое.

Да, она обещала себе стать серьезнее, сосредоточиться на литературной работе, свести к минимуму светскую жизнь. Но, к сожалению, старые друзья думали иначе. Они настаивали на том, чтобы она появлялась повсюду, присутствовала на разных встречах. Сможет ли она правильно описывать жизнь, если станет затворницей? Гораздо легче плыть по течению, нестись на гребне светской жизни, забывая о времени и обязанностях. Почему нет? Никто и ничто не остановит ее — даже брат, похоже, решивший, наконец, жить с ней в мире, несмотря на то, что она снова стала объектом сплетен и домыслов.

Лаура знала, что Франко безумно влюблен в Хелену, которая не имела мужества пренебречь приличиями и убежать со своим избранником, однако осмеливалась проводить с ним немало времени в доме Лауры. Считалось, что в эти часы девушка ходит с подругой по магазинам или осматривает достопримечательности в окрестностях города.

На этом этапе своей жизни Лаура кружилась в водовороте событий, была постоянно занята, однако ей не удавалось проникнуть в тайники собственной души.

Да, она могла наслаждаться каждым мгновением, как и все остальные. Однако замечала, что не всегда отдается празднику жизни так же самозабвенно, как это делают ее знакомые.

Но она решила думать — во всяком случае, пока — только о настоящем, только об удовольствиях. В конце концов, разве Фрэнк Харрис не сказал ей, что ее статьи куплены и скоро будут опубликованы — не только во Франции, но и в Англии? Сегодня Лаура ликовала и была готова на все.

Глава 11

— Лаура! Дорогая! Мы уже не надеялись тебя увидеть! Поехали с нами — сначала заглянем в Ледовый дворец, потом поговорим о новых туалетах и костюмах для бала…

— Селеста, не гони лошадей. О чем ты говоришь? Какой бал, какие костюмы?

— Разве ты не прочитала свое приглашение? Не смотрела почту? Дорогая, я говорю о бале-маскараде — там будет очень весело. Я слышала, что многие гости появятся в весьма откровенных костюмах! Поэтому наши должны быть не хуже! А когда устанем от этого спектакля и вечеринки в «Мулен Руж», отправимся домой к Даниэлле. Она устраивает один из ее знаменитых игорных приемов, где все останутся в масках. Похоже, мы славно позабавимся.

— О, ты должна пойти, моя дорогая, — произнесла своим чарующим грудным голосом Лиана, убирая с виска выбившуюся прядь. — Ты внесешь свежую струю. И надень что-нибудь дерзкое! Дай всем тему для разговоров на несколько недель! Какая жалость, что мне не удастся избавиться от моего скучного бельгийского барона, — придется терпеть его общество, пока молодой арабский князек не догадается, что меня следует содержать на должном уровне!

Лаура невольно рассмеялась. Она всегда с удовольствием слушала Лиану, которая постоянно расширяла ее ограниченные познания о реальном мире — мире, который Лаура только-только начала открывать. Где еще, кроме полусвета, можно найти таких честных и смелых женщин, не стесняющихся своих убеждений? Они были чуткими, умными, интересными. А главное — свободными и естественными. Они не желали задыхаться в душном мирке, которым правили условности и приличия.

Бал-маскарад! Шествие пройдет по Монмартру, затем направится к «Мулен Руж», после чего избранные гости поедут на авеню Шабанэ, к Даниэлле Гуле, где будут танцевать, пить, веселиться и, конечно, играть в азартные игры.

— Слава Богу, у меня хватит сил на все — или почти все, — улыбнулась Лаура, обнажив свои ровные белые зубы. — Возможно, у Даниэллы найдется столик для покера. Я слышала, она играет в американские карточные игры — фаро и покер!

Все это сулило веселье, радость и материал для литературной работы.

— Вы, американцы, такие неутомимые! — посетовала Лиана. — Есть ли на свете такой вид спорта, которым вы не овладели в совершенстве?

— Ну… я умею только бегать на лыжах. Играть в теннис в длинной юбке — не слишком большое удовольствие! А кататься на коньках я научилась лишь недавно — я ведь выросла в теплых краях.

Селеста рассмеялась:

— Зато ты владеешь шпагой как мужчина и стреляешь без промаха, верно? Только не вздумай демонстрировать это мужчине, которого захочешь покорить! Эти глупцы предпочитают беспомощных девушек, которых якобы могут защитить — во всяком случае, так им кажется. — Селеста лукаво подмигнула Лауре. — Так едешь ты с нами или нет? Обещаю, что вечер не покажется скучным! Возможно, ты встретишь мужчину…

— Или даже одну из «новых» женщин! — вставила Лиана.

— Да, возможно, женщину. Человека, которым ты сможешь заинтересоваться. Ты сказала, что не изведала любви. Пора сделать это. Познай хотя бы страсть — только пусть она длится недолго. Насладись ею, а когда будешь, готова двинуться к чему-то или кому-то новому, еще более захватывающему, отбрось ее в сторону. Во всяком случае, такова моя философия! Поразительно, как много на свете мужчин, желающих оказаться под каблуком у сильной женщины!

— О да, на свете есть глупцы, способные влюбляться… Берегись таких! — предупредила подругу Лиана.

Завороженная, Лаура, словно губка, впитывала в себя циничные откровения своих многоопытных подруг.

«Пожалуй, — решительно и серьезно подумала она позже, — мне следует завести любовника и кое-чему научиться, не позволив ему догадаться, что он имеет дело с новичком!» Какая глупость! В конце концов, правда все равно раскроется — Лаура знала это.

Три молодые женщины поговорили о выставке картин, которую Жозеф Пеладан, основатель Общества Розового Креста, должен был открыть в известной галерее Дюран-Руэль. Это событие обещало стать значительным, хотя негодяй отказывался выставить полотна, написанные женской рукой.

— Пойдем с нами, Лаура! В темно-синем платье с серебристой отделкой ты будешь выглядеть сногсшибательно. В нем ты похожа на богиню Луны, — сказала Селеста.

— Моя дорогая, — добавила Лиана, — у меня есть для тебя спутник — индийский принц. Он очень богат, однако робеет в обществе эффектных европейских женщин. Они кажутся ему слишком властными. Поверь мне, он не доставит тебе хлопот. У него такой забавный акцент, и к тому же он сам признался, что ему нравится поклоняться женщине на расстоянии. Он не смеет прикасаться без разрешения.

— Зато он заплатит за все! — практично заявила Селеста. — Мы посетим художественную выставку, а потом пообедаем в «Максиме»… или в «Мулен Руж»? Возможно, в «Черной кошке». Там посмотрим. Ты составишь нам компанию?

— Может быть, — лукаво улыбнулась Лиана, — мы захватим с собой твоего красивого английского журналиста? Если тебе он не нужен, возможно, я… Но только один раз, чтобы проверить, действительно ли он, как я слышала, способен доставить женщине невероятное удовольствие…

— Бедный Фрэнк! Пожалуй, мне следует предупредить его. — Лаура засмеялась. — Я обязательно должна увидеть, как ты будешь покорять его!

— Конечно, он обязательно там появится. — Зевнув, Лиана прикрыла рот тонкой рукой в перчатке. — Он бывает везде. Говоришь, он еще и писатель? А любовник он хороший?

Лаура небрежно пожала плечами, не желая выдавать себя. Это могло сойти за любой ответ.

Глава 12

— Послушай это! Героиня «Дневника леди М.» сама признает, что совершенно лишена привлекательности. Так вот, несмотря на такой недостаток и безобразную одежду, которую она носит на протяжении трех месяцев, на ее честь посягают почти все, с кем она сталкивается. Швейцары, носильщики, молодые лорды и даже их скучающие жены! Ты можешь поверить в столь нелепое преувеличение?

— Очевидно, мой дорогой, многие люди в него верят, и этим объясняется успех романа, а также внезапное обогащение моего коллеги. Но в этой истории есть доля правды, верно? — Погладив, свои роскошные усы, Фрэнк Харрис лукаво продолжил: — Возможно, поэтому книга приобрела такую известность! И после твоей страстной речи тебе придется признать, что ты прочитал эту, по твоему выражению, галиматью. В конце концов, если тебя лично не задели и не оклеветали, есть ли причина для волнения?

Иногда мрачное молчание или небрежное отрицание являются лучшим выходом из неловкой ситуации. Трент Челленджер напомнил себе, что его друг Фрэнк Харрис — журналист. Любовь к сенсациям способна пересилить дружеские чувства.

— В чем дело, Трент? У тебя такой разгневанный вид. Ты узнал в этой галиматье себя? Ты не волновался так даже во время того бракоразводного процесса, ставшего предметом многочисленных пари.

— Я заметил, что твоя «Сатердэй ревью» уделила слишком много внимания этому скандальному событию, мой друг. Тебе повезло, что я не предложил тебе обменяться со мной револьверными выстрелами, как мужу той дамы. Хотя поначалу у меня появлялась такая мысль!

— Черт возьми, Трент, я — твой друг, так что перестань важничать и не бросай на меня ледяные взгляды. — Фрэнк заразительно засмеялся и хлопнул друга по плечу. — Послушай, устроим себе славный вечерок? Пообедаем в «Максиме», потом развлечемся в «Мулен Руж». Что скажешь?

Мысленно выругавшись, Трент пожал плечами и состроил виноватую гримасу.

— Ты напомнил мне, почему я нахожусь в таком скверном настроении, Я не собираюсь выплескивать его на тебя, мой друг. Я обещал послу Соединенных Штатов появиться в его ложе во время какой-то дурацкой художественной выставки, хотя совсем не расположен к этому. — На лице Трента появилась усмешка, что случалось с ним редко. Затем его брови резко взлетели вверх. — Почему бы тебе не отправиться туда со мной? А потом мы сможем пойти в любое место по твоему выбору.

В конце концов, они поехали на выставку Пеладана. Там Трент и увидел ее.

Он увидел ее из ложи американского посла; она его не заметила. Сначала он не узнал ее. Черт возьми, она так изменилась! Холеная, сверкающая драгоценностями, улыбающаяся девушка напоминала экзотический цветок.

— Пользуясь знакомством с Лианой де Пужи, я попрошу ее представить меня этой эффектной юной особе! — протянул Трент.

— О, но это… хм… будет выглядеть не очень-то прилично. Это же Лаура Морган. Она вращается в сомнительном обществе. Я слышал, что она пишет — правда, анонимно! Ее отец, мистер Морган, хочет, чтобы она научилась заботиться о себе, — во всяком случае, так он мне сказал. Ему остается только надеяться на везение, — заявил посол.

— Лаура! Неужели это та самая крошка?

Трент вовремя замолчал, вспомнив о строгих взглядах посла. Лаура Морган? Чему она научилась, что пережила за последние четыре года? Возможно, ему доставит удовольствие выяснить это. Им завладели воспоминания об их последней встрече.

В любом случае он выяснит, насколько она изменилась. Конечно, он действительно очень хорошо знал Лиану де Пужи!

Позже, после обеда в «Максиме» и посещения «Мулен Руж», Трент почувствовал себя виноватым из-за ссоры с Фрэнком, не имевшим никакого отношения к странному приступу злости, охватившему американца в тот момент, когда он увидел Лауру Морган — новую Лауру Морган, окруженную подругами-куртизанками и мужчинами. Кажется, в этой компании Лаура была своим человеком. «Вероятно, она — девушка полусвета, — подумал он, — дорогая подстилка, кокетливая стерва, маленькая шлюха».

Заметив, куда смотрит его друг, Фрэнк усмехнулся:

— О! Снова Лаура Морган. Ты поглядывал на нее и раньше. Если хочешь, могу познакомить тебя с ней.

— В этом нет необходимости, — обронил Трент и отчаянно задымил сигарой, но вскоре положил ее вдорогую пепельницу. — Мы уже встречались, однако прошу тебя не говорить ей об этом. Возможно, она не хочет вспоминать.

Фрэнк искоса посмотрел на друга и кончиком пальца коснулся своих усов.

— Вот оно что!

— Что ты имеешь в виду? — раздраженно спросил Трент. — Да, мы встречались. Давно. Тогда она была почти ребенком… юным, незрелым созданием лет шестнадцати или семнадцати. И почти…

— О, здесь слишком много «почти».

— Если ты не прикусишь язык, Фрэнк, мне придется вызвать тебя на дуэль, а ты знаешь, что у тебя нет шансов победить, потому что я стреляю гораздо лучше.

— Сдаюсь, сдаюсь, — усмехнулся Фрэнк. — Хорошо. Если хочешь пялиться на мисс Морган издалека — ради Бога. Ты ведь сам сказал, что вас в любой момент может познакомитьЛиана.

— Кажется, сначала я хочу просто понаблюдать за ней. Я говорил тебе, что мы не очень-то поладили при первой встрече? И при второй тоже.

— Так вы встречались не один раз?

— Да.

— Понимаю, — с утрированной торжественностьюпроизнес Фрэнк. — Это мне кажется весьма интересным.Многообещающим.

— О черт! Когда ты перестанешь говорить какжурналист? — возмущенно спросил Трент. — Признаюсь тебе, Фрэнк: девушки не мой профиль. Проблема заключается в том, что…

— Да? Тут, оказывается, существует проблема?

— Заткнись, Фрэнк! Дай закончить. Хотя нет, я не собираюсь заканчивать. Ты и так узнал многое. Я сказал тебе, что знаю мисс Морган. Мы познакомились давно, очень давно. Ее родителей я знаю гораздо лучше. Это все, что ты услышишь от меня. Запомни, друг, если хоть одно слово из тех, что я тебе сказал, попадет в печать, мне придется убить тебя.

И Трент улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которую Фрэнк называл тигриной.

— О, у меня нет желания погибнуть так рано, я еще не успел насладиться всеми радостями жизни, поэтому обещаю тебе, мой друг, проявлять сдержанность — пока это будет в моих силах! Но со временем я бы хотел услышать все подробности — возможно, они пригодятся для моих мемуаров. Чего, по-твоему, можно добиться от мисс Морган? Она производит впечатление весьма независимой особы и вовсе не похожа на типичную американскую наследницу или заурядную светскую красотку.

— О да, об этом свидетельствует ее окружение! Фрэнк засмеялся:

— Право, Трент, не знай я тебя лучше, ты показался бы мне ревнивым мужем!

— Неужели? — прорычал Трент, грозно сверкнув глазами.

Фрэнк поднял руку, успокаивая друга:

— Забудь о том, что я сказал. Я так не думаю. — Окаменевшие плечи Трента расслабились.

— Кажется, эта маленькая чертовка снова меня раздражает. Но я действительно обещал ее родителям присматривать за ней.

— О, конечно, конечно! — с пафосом произнес Фрэнк, отчего глаза Трента сузились, а губы плотно сжались. — Я не хотел тебя обидеть, — поспешил добавить Фрэнк.

— Я не обиделся, — насмешливо ответил Трент. — На самом деле я предпочел бы, чтобы мисс Морган меня не узнала. Во всяком случае, пока.

— Ясно, — сказал Фрэнк, — ясно. Хочешь остаться здесь, или мы переберемся в какое-нибудь другое богемное заведение?

— Я вижу, что она вполне счастлива в кругу друзей, так что нам лучше уйти.

Позже Трент спросил себя, почему его охватило раздражение, когда он увидел Лауру в обществе самых известных парижских куртизанок, одетой и накрашенной, как эти женщины, улыбающейся человеку, в котором он, Трент, узнал индийского набоба. «Что происходит с этой маленькой сучкой? — негодующе подумал американец. — Что за игру она затеяла на этот раз?» Однако ему пришлось признать, что она действительно изменилась. Стала не просто женщиной — соблазнительницей. Научилась одеваться, укладывать волосы, выглядеть обольстительно. Это разозлило его, пробудило желание. Ему захотелось преподнести ей урок, показать, к чему может привести игра с огнем!

— Моя дорогая, — сказала Лиана Лауре во время их следующей встречи в Булонском лесу, где они катались верхом, — я не имела возможности сказать об этом раньше, но кое-кто сделал тебе предложение. Через меня.

— Правда? — Сверкнув глазами, Лаура повернулась лицом к подруге. — Ты шутишь, Лиана, да?

— Разумеется, нет, дорогая. Я ведь девушка серьезная, правда?

— Да уж, несомненно!..

— Я не вправе раскрыть его имя. Он потребовал этого. Но я могу сказать, что он настроен серьезно. Этот человек обещал предоставить тебе дом в самом престижном районе города и осыпать тебя деньгами. Ты будешь иметь собственных слуг. Сможешь украсить апартаменты по своему вкусу. Он даже готов подписать контракт, одобренный твоими адвокатами. Ты получишь столько карет, сколько захочешь. И даже безлошадный экипаж, если пожелаешь. По-моему, он весьма щедр.

— Но кто он такой? Почему он готов сделать все это для меня?

— Он видел нас вместе на выставке месье Пеладана, где так превосходно выступала Сати. Потом заметил нас в «Мулен Руж». Насколько мне известно, именно так происходят знакомства. Он сказал, что ты заслуживаешь лучшего, чем тот индус, кавалера, и готов дать тебе буквально все. Дорогая, я лишь передаю сообщение. Я даже не знаю точно, кто этот человек, однако подруга сказала мне, что он исключительно богат, красив и к тому же является английским лордом. Звучит недурно, да? Разве ты не ищешь интересный материал для книги?

— Да, но… — Лаура даже не могла понять, лестно для нее это предложение или оскорбительно. Она хотела бы знать, как он выглядит, кто он такой. Конечно, это интересное предложение. Однако Лаура не могла признаться Лиане в том, насколько плохо она осведомлена в некоторых вопросах. — Ну, — неуверенно проговорила Лаура, — я, право, не знаю. Пожалуй, мне следует подумать, хотя предложение действительно звучит заманчиво! Но я не могу принять его немедленно. Вдруг этот человек — горбун или сифилитик?

Лиана звонко рассмеялась:

— О, малышка! Я уверена, с ним все в порядке. Если он тебе не нужен, я бы охотно занялась им, но он хочет именно тебя, и я обещала поговорить с тобой. Кажется, я знаю, что ты ответишь. — И, снова засмеявшись, девушка продолжила: — Однако подумай, дорогая, ты сможешь написать об этом, верно? И поскольку ты независима, то сможешь уйти от него в любой момент. Но это, конечно, всего лишь мои соображения. Решать придется тебе самой. Я только передаю сообщение.

— Ты уверена, — настороженно произнесла Лаура, — что на самом деле не знаешь, кто он? Ты меня заинтриговала.

— Ну конечно! Если бы я знала, то сказала бы тебе. Даже сообщила бы, хорош он в постели или нет! Стоит ли с ним связываться. Но я этого не знаю. Должна признать, что меня это тоже интригует. Возможно, не получив тебя, он захочет меня. Я уже устала ждать, когда мой принц станет королем.

— Ладно, — сказала Лаура, — дай мне подумать. Скажи, что я рассматриваю это предложение. Однако чтобы принять решение — даже относительно встречи, — я бы хотела узнать подробности. По правде говоря, — добавила она вполголоса, — я умираю от желания взглянуть на него.

Итак, он сделал ей предложение, и эта шлюха хладнокровно рассматривает его! Более того, уже думает о юридической стороне. Она наверняка разыгрывает его. А может быть, это часть плана, который позволит ей написать рассказ или дурацкий разоблачительный памфлет? Трент чувствовал, что должен нанести визит Фрэнку Харрису, пока тот не уехал в Лондон.

— Ты ничего не говорил мне о происходящем, — сказал Фрэнк Харрис, когда они встретились.

— Я сделал ей предложение, — сухо произнес Трент, снимая плащ с капюшоном. — Поскольку она изображает из себя даму полусвета, я решил обойтись с ней соответствующим образом. И удивлен тем, что эта особа, которую ты назвал весьма способной журналисткой, до сих пор не дала ответа на мое абсолютно серьезное предложение.

— Ты, конечно, разыгрываешь меня. — Брови Харриса взлетели вверх. — Право, старина Трент, скажи мне, что это так.

— Вовсе нет. Я серьезно отношусь к тому, что делаю, — во всяком случае, иногда. Эта девушка меня интригует. Наверное, я пожелал узнать, как далеко она зайдет. Ты же сможешь получить два очерка — ее версию и мою. Если только она примет мое предложение! А вдруг примет? Пусть даже… из любопытства?

— Ты — бесценная находка, мой друг! — изумленно воскликнул Фрэнк. — Она знает, кто ты?

— Нет, конечно! Я попросил Лиану проявить предельную уклончивость в этом вопросе. Нет, для Лауры Морган я — английский лорд, который увидел ее, тотчас же влюбился и решил, что эту девушку следует содержать на том уровне, к которому она, похоже, уже привыкла.

— Не могу в это поверить!

— И все же поверь! Я по-прежнему жду ответа. Во время моей последней встречи с Лианой я услышал от нее, что Лаура сказала: «Может быть». Она все еще думает.

— Да? Лиана сказала, что Лаура действительно думает? Господи! Мне не удалось добиться от нее даже этого.

— Возможно, ты не в состоянии предложить ей достаточное количество денег или она хочет обрести покой и защищенность. А при твоей репутации, Фрэнк…

— Ха! — выпалил Харрис. — Ты говоришь о моей репутации. Ха!

— Только ничего не пиши, Фрэнк. Помни, что я одержу победу в любой дуэли.

— Я постоянно об этом помню, — мрачно произнес Харрис. — Ты можешь держать меня в курсе происходящего. — Он многозначительно поднял руку. — Клянусь, что ни одно слово не сорвется с моих уст. Я не напишу ни единой строки. Пока. Я только хочу знать, что происходит. Обещаешь рассказывать мне о том, как развиваются события, ладно? Ты меня ужасно заинтриговал.

— Возможно. Если она сдастся, я скажу тебе. Если нет… посмотрим.

Трент ушел, пытаясь понять свое настроение и борющиеся в его душе чувства.

— Но кто этот человек? Кто он? Может быть, он урод? Ты бы так не поступила, Лиана, верно?

— Конечно, нет, дорогая, — обиженным тоном сказала Лиана, но тут же улыбнулась и пожала плечами: — По-моему, ты еще ничего не поняла. Для тебя все это игра. Для меня, для нас, для моих подруг это образ жизни. Решай сама.

По-моему, тебе оказывают честь. Когда ты подпишешь юридический документ…

— Документ? Такие вещи оформляются юридически?

— Как брак. — Лиана засмеялась. Этот смех подхватила женщина, сидевшая у окна в гостиной Лауры. Подобрав юбку почти до колена, Джастин опустила одну изящную ногу на пол. Ее золотистые волосы напоминали Лауре волосы матери, только были чуть более темными, нежели у Джинни, почти бронзовыми.

Джастин пользовалась большим успехом. Она только что подписала контракт с королем маленького государства и ждала, когда ее апартаменты обставят в соответствии с составленным соглашением.

— Я получу один из этих новых безлошадных экипажей, — сообщила Джастин, поглощая виноград.

— Если ты настроена серьезно, — сказала Лиана, вскинув бровь и посмотрев на Лауру, — тебе следует попросить как минимум пару этих так называемых автомобилей. Ты способна терпеть шум и дурной запах? Джастин утверждает, что эти экипажи сейчас в моде. Как телефон.

— Не пора ли увидеть этого человека? — произнесла Лаура, задумчиво пожевав нижнюю губу. — В конце концов, я должна узнать, как он выглядит и что собой представляет.

— Это можно устроить, но, уверяю тебя, дорогая, если бы он не принадлежал к — как ты, там это называешь? — сливкам общества…

— Да.

— …я бы даже не сказала тебе о его предложении. Но он — английский аристократ.

— Титулованный?

— Насколько мне известно, он — лорд, принадлежащий к очень старинному роду. Я уже говорила, что он очень, очень богат. К тому же, — Лиана тихо усмехнулась, — его считают отменным любовником.

— Правда?

— И он вовсе не стар. В общем, думай сама, как тебе поступить.

Да, теперь все зависело только от нее. Лаура колебалась, ее раздирали сомнения и любопытство. Кто этот человек? Он англичанин? Ей не очень-то нравились английские мужчины. Она находила их чересчур женственными. Ее раздражал тягучий оксфордский акцент. Однако нет правила без исключений. Например, она симпатизировала Фрэнку Харрису.

Писательское любопытство Лауры боролось со страхом. Она не смела даже поговорить с кем-то о своих чувствах. Фрэнк Харрис собирался вернуться в Лондон и рассчитывал увидеть ее там. Он несколько раз напомнил ей об этом. В некотором смысле это было на руку Лауре, потому что Фрэнк стал проявлять настойчивость. Конечно, он был джентльменом и поэтому не мог давить на нее слишком сильно. И все же кто знает? Ее тянуло к Фрэнку, однако она не имела ни малейшего желания пополнять собой список его побед, которые он на следующий день подробно описывал в дневнике.

«Нет, когда я решу стать женщиной, — думала порой Лаура, — это должно походить на фантастический фейерверк. Так ли уж важно, что будет потом? Я хочу, чтобы в первый раз все было прекрасно».

— Да, кстати, — сказала Лиана, — он приедет на бал, а потом к Даниэлле. Он уверен, что вы найдете, друг друга и сможете решить, получится ли что-нибудь из этого соглашения.

— Господи, какая таинственность! — раздраженно произнесла Лаура.

Лиана, как обычно, лишь вяло пожала плечами:

— Моя дорогая, он настойчив и хорошо платит. Скажу тебе кое-что еще: он даже слишком красив. Кто знает, что из этого получится?

— Да, кто знает? — небрежным тоном проговорила Лаура, спрашивая себя, как она выпутается из этой ситуации. Может быть, ей стоит согласиться? Кто победит — журналистка или боязливая девственница? Она была любопытна и признавалась себе в этом. Она ведь сможет в последний момент отступить, пойти на попятную, верно? Будет иметь такую возможность после встречи с этим человеком и знакомства с деталями его предложения. Кто он? Кто-то из ее знакомых? Иногда ей казалось, что за ней следят. Она сказала об этом Фрэнку, и тот засмеялся.

Однако через несколько дней, произошло нечто такое, что прогнало из ее головы все эти мысли. Она узнала, что некий разгневанный молодой виконт, усмотревший в ее последней статье клевету на него самого и свою семью, вызывает месье Л.М. на дуэль.

— Ну, похоже, ты попала в десятку! — поздравил ее Фрэнк. — Представь себе, в каком глупом положении окажется этот болван, когда ему сообщат, что эта «гадость» написана представительницей женского пола, который он намерен защищать от подобных идей! Позволь мне написать письмо, которое мы ему пошлем.

— Погоди, Фрэнк! — елейным голоском произнесла Лаура, посмотрев на него широко раскрытыми невинными глазами. —Я уже приняла вызов. Ты должен был догадаться об этом. Не вздумай мне возражать, не то — обещаю тебе! — сам заглянешь в дуло моего «кольта»!

Фрэнк знал, что, если Лаура приняла решение, ее уже ничем не остановишь. Она не только собралась драться на дуэли, но и попросила его стать одним из ее секундантов.

— Думаю, вторым станет Франко, если только он не поднимет слишком большой шум…

Глава 13

— Ты собираешься встретиться с ним, дорогая? — спрашивали ее подруги. — Защитить честь нашего пола…

— Потрясающе! Я не слышала о чем-то столь захватывающем уже несколько месяцев. Да что там — несколько лет! Мы сможем брать деньги со зрителей, верно?

На Лауру со всех сторон обрушились вопросы, советы, слова ободрения. Она станет символом женского освобождения. Поставит на место этих надменных, грозных мужчин. Амазонки прибудут в полном составе — конечно, они спрячутся в безопасном месте.

— Боюсь, это начинает походить на цирковое представление, — насмешливо заявила Лаура Фрэнку Харрису, согласившемуся наконец стать ее секундантом. — Однако оно будет увлекательным. — Она внезапно засмеялась, вспомнив потрясшее Париж шоу Баффало Билла «Дикий Запад». Почему нет? Эта идея начала забавлять даже Франко. Привыкнув к ней, он перестал возмущенно протестовать.

Конечно, сначала он, как и ожидала Лаура, буквально взорвался:

— Одумайся! Драться на дуэли? Тебе, женщине? Черт возьми, Лаура, все это заходит слишком далеко!

Но, в конце концов, он сдался — Лаура знала, что рано или поздно это произойдет.

Пока она ликовала, ее брат старался скрывать свои чувства.

Франко прекрасно знал, что сестра пойдет до конца и сделает все по-своему, сколько бы он ни протестовал. Будь прокляты, ее безрассудство и своенравие!

Конечно, он не боялся, что она пострадает в результате этой нелепой дуэли, ставшей для Лауры неким символом. Во время последнего свидания со встревоженной Эной он попытался успокоить девушку, сказал ей, что тревожится не за Лауру, а за ее несчастного противника. Какие последствия ждут отчаянную Лауру, если она убьет бедолагу? Лаура была совершенно непредсказуемой, нуждалась в обуздании и самодисциплине.

Он чувствовал это, когда пытался поговорить со своей сестрой, сохранить с ней дружеские отношения. Бесполезно! Вразумить упрямицу не удавалось, их родители находились далеко, им даже нельзя было послать телеграмму. Он сам угодил в беду, вынуждавшую его срочно покинуть Париж.

Черт возьми, мог ли он предполагать, что его друзья, называвшие себя социалистами-анархистами, зайдут так далеко? Он не верил в крайние меры, неизменно порождающие реакцию и удаление от желанной цели.

Глупость! Зачем взрывать бомбы в общественных местах и убивать заодно с намеченными жертвами еще и невинных прохожих? Что этим докажешь? Он видел необходимость перемен, но считал, что добиваться их следует мирным путем. Не грубой силой и террором, а с помощью разума и пера. Надо открыть людям правду, пробудить в них сострадание к угнетенным массам.

Франко посоветовали в течение недели покинуть Париж. Отправиться в Англию, пожить там в свое удовольствие, пока не утихнет буря. Он будет сопровождать Хелену и ее свекровь, но ему придется оставить упрямую сестру, способную выкинуть любой фортель!

Возможно, это даже к лучшему. Лаура умела вывести его из себя, лишить самообладания. Это давало ей неоспоримое преимущество! Что ж, он не несет за нее ответственность. Может быть, он протянет ей руку помощи, когда она упадет, — в конце концов, это должно произойти! А пока снять внутреннее напряжение ему помогали беседы с другом, на сдержанность которого он мог положиться.

По воле вездесущего, всевидящего мистера Бишопа он снова встретился с Трентом Челленджером и понял, как много у них общего, особенно когда речь зашла о мистере Бишопе. Этот человек контролировал буквально все, знал обо всех интригах и возможностях. Он научил Лауру играть в покер. Вероятно, мистер Бишоп был единственным человеком, способным повлиять на Лауру! Но сначала он, Франко, поговорит с Трентом. По необъяснимой причине Трент заинтересовался Лаурой и даже начал плести какие-то связанные с ней загадочные интриги. Как странно, ведь их первая встреча породила лишь взаимную неприязнь и словесную перепалку. Они оба и слышать ничего не желали о том старом брачном соглашении. Однако, несмотря на явный интерес к Лауре, Трент не спешил встретиться с ней снова, возобновить знакомство.

«Это будет настоящей дуэлью, — подумал Франко. — Схваткой между двумя родственными душами. Их столкновения были неизбежными. И чем только они закончатся?»

— Эта Лаура вечно выкидывает нечто невообразимое. Она так упряма, что ее невозможно образумить!

— Да? И что она натворила в этот раз?

Трент прекрасно играл в покер, ничуть не хуже мистера Бишопа, и умел скрывать свои чувства.

— Ее вызвали на дуэль, и она, конечно же, приняла вызов!

— Ну и что?

— Это просто глупо! Публикуя провокационные статьи, она, вероятно, предвидела результат. Скорее всего, даже рада ему! Как и все ее подруги — куртизанки и дерзкие амазонки. Они подбадривают ее; и она буквально обезумела от радости. Лаура не желает, чтобы этот несчастный виконт, которого ждет сильнейшее потрясение, узнал о том, что ему предстоит драться на дуэли с женщиной. Она рассчитывает, что я стану одним из ее секундантов. По правде говоря, я не знаю, что мне с ней делать. Если я попытаюсь дать ей совет, она проявит свое детское упрямство, и только. Черт возьми, как мне быть? Я не могу отговорить ее от этого сумасбродства. Любые усилия подобного рода ни к чему не приведут. К тому же мне надо решать свои собственные проблемы.

Франко принялся вышагивать по заваленному книгами кабинету, надеясь, что Трент выскажет какую-то идею, которая поможет уладить отношения с Лаурой.

— Ты собираешься стать ее секундантом? Она уже нашла второго?

— Я обещал ей, испугавшись, что в случае моего отказа она выберет неподходящего человека! Но ты же знаешь, что я должен уехать в Лондон. Наш общий друг, как тебе известно, настаивал на этом. — Франко рассеянно взъерошил волосы и добавил: — Думаю, она попросит Фрэнка Харриса стать ее вторым секундантом. Вероятно, он окажется глупцом и согласится, тем более что он, похоже, увлечен Лаурой. Фрэнк утверждает, что очарован ею. Послушай, Трент… — Франко остановился, посмотрел на друга и сказал с отчетливой твердостью в голосе: — Я уверен, что ты догадался, почему я говорю тебе все это. Перейду к сути. Ты можешь проследить за ситуацией? Обычно в таких случаях присутствует доктор. Может быть, ты…

— Полагаю, все будут с закрытыми лицами, в масках, да? Ведь дуэли запрещены законом. И твоя сестра тоже будет в маске?

— О, Лаура не допустит, чтобы кто-либо узнал о том, что она женщина! Это испортило бы ей все удовольствие. Она снимет маску лишь в финале, и, ручаюсь, сделает это весьма эффектно.

— Возможно, я смогу заменить доктора. В любом случае я хочу увидеть этот спектакль. Когда-то мне доводилось лечить лошадей, так что, полагаю, я справлюсь… в случае необходимости. Надеюсь, Лаура сохранит свою голову и только попугает своего противника. Не беспокойся, — задумчиво продолжил Трент, — я обещаю присмотреть за твоей сестрой. Возможно, ей надо дать волю, и тогда она быстренько устанет носиться по манежу, не зная, через какое препятствие перепрыгнуть в первую очередь. Она напоминает мне необъезженную кобылу без удил, поводьев и жеребца, за которым могла бы следовать! Она бежит от цивилизованного образа жизни.

Франко рассмеялся:

— Все это похоже на «Укрощение строптивой»!

Ты собираешься обуздать ее?

— Возможно. Но сначала я дам ей устать, и когда она окажется наполовину прирученной… В общем, посмотрим…

Молодой безрассудный Сент-Андре не подозревал, что за инициалами Л.М. скрывается женщина.

Принявшая вызов Лаура имела право выбора оружия. Она без колебаний назвала «кольт» сорок пятого калибра и пожелала, чтобы дуэль проходила согласно правилам Дикого Запада. Противники начнут сближаться… выхватят оружие из кобуры… и вот вам! Конфликт исчерпан!

Друзей Лауры восхищало ее умение обращаться с револьверами. Их позабавил костюм, который она выбрала для дуэли: он состоял из узких кожаных брюк с бахромой, кожаной куртки и ковбойской шляпы. Шейный платок должен был закрывать ее лицо. Она надела высокие ботинки, доходившие до икр.

«Захватывающий спектакль», — подумала Лаура. Она дерется на дуэли, пусть даже с глупцом! Виконт де Сент-Андре когда-то крутился вокруг нее. Лаура не собиралась сообщать ему или кому-то еще о том, что она женщина. Исключение составят лишь несколько ближайших друзей.

Волнующее, увлекательное событие в ее жизни! Рассвет, револьверы для дуэлянтов, густой туман. Противник Лауры выглядел как бесплотная дрожащая тень. Лица секундантов были закрыты — Лаура едва узнала брата. Что касается доктора, которого Франко вытащил из постели, то он, вероятно, был одним из революционеров-социалистов, презиравших утонченные обычаи буржуазии и предпочитавших пользоваться не револьверами и шпагами, а бомбами!

«Она зашла слишком далеко со своим глупым маскарадом», — раздраженно подумал Трент, увидев костюм Лауры, когда та сбросила длинный просторный плащ.

Ну и наряд! Кем она себя считала — второй Анни Оукли? Ее походка была деловитой и грозной. На каждом бедре Лауры висело по кобуре, из которых торчали рукоятки «кольтов». Да, эта чертовка знает, что делает!

Все эти фарсы имеют весьма предсказуемый финал! Лаура стремительно выхватила только один из револьверов, и пули засвистели в каких-нибудь нескольких миллиметрах от ее окаменевшего противника. Они почти задевали его… Конечно, Лаура промахивалась нарочно.

— У меня еще есть второй револьвер… видите? — поддразнила она противника. — Я не хочу убивать вас без нужды. Меня удовлетворит, если вы поймете, как глупо верить всему, что пишут в газетах. Ну что, будете стрелять, когда я выйду из тумана, или откажетесь от дуэли? Хотите, чтобы я вас подстрелил? Я могу выбить револьвер из вашей руки.

— Довольно хвастать! — прозвучал голос одного из ее секундантов. Или это сказал доктор? Впрочем, Лауру это не интересовало. Она дерзко смотрела в сторону противника, повернувшись к нему боком. Дымящийся револьвер уже лежал в кобуре, пальцы девушки ласкали рукоятку второго «кольта».

Секунданты Сент-Андре торопливо зашептали ему что-то на ухо. Они спешили уйти отсюда, пока поднимающееся солнце не разогнало туман. Перепуганный виконт подавленно кивнул.

— Отлично! Значит, вы отказываетесь от дуэли? Что ж, вы поступаете галантно и благоразумно, сэр, — вы ведь не хотите, чтобы все узнали о том, что вы вызвали на дуэль женщину. Что она вас убила или ранила.

«О, — мысленно усмехнулся Трент, — эта негодяйка умеет устраивать представление!» Ее следующий жест был чисто театральным: Лаура сорвала с головы шляпу, и длинные волосы посыпались вниз искрящейся лавиной. Бедный виконт упал без чувств на руки секундантов. Те быстро унесли его, испуганно оглядываясь.

Лаура, улыбаясь, принимала поздравления друзей, слушала тосты, прикладывалась к предусмотрительно захваченным фляжкам с бренди.

Когда вся компания собралась уходить, девушка обнаружила, что ее секунданты и угрюмый, молчаливый доктор куда-то исчезли. Несомненно, они поступили так, чтобы тень скандала не легла на них! Конечно, Франко предпочел как можно быстрее покинуть место возможного преступления!

Темные брови Лауры сдвинулись, но уже через миг ее рассмешила шутка одной из амазонок. Да, дуэль была действительно забавной. Лаура чувствовала, что постояла за всех женщин.

Глава 14

Она на самом деле дралась на дуэли и одержала победу. Теперь ей предстояло справиться с чувством опустошенности, неизбежно следующим за возбуждением. Впереди был бал-маскарад; Лаура решила подыскать себе новые туалеты, драгоценности, нижнее белье, подготовиться к лондонскому сезону. Строгий, чопорный Лондон! Она заранее предчувствовала, что, вероятнее всего, будет скучать там по свободе.

Леди Онория, ее любимая и, возможно, самая уважаемая оппонентка, уже предупредила девушку о том, как ей следует вести себя в этом городе.

— В раскованном, фривольном Париже, моя дорогая, тебе многое сходит с рук — во всяком случае, какое-то время, пока люди объясняют твои эскапады молодостью и неопытностью. Но вскоре ты убедишься, что в Англии куда более суровые правила поведения и общество гораздо менее терпимо. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия для того, чтобы соблюдать эти правила — или хотя бы стать скрытной! Я разочаруюсь в тебе, если ты не сделаешь этого!

Соблюдать правила? Хорошо. Она попытается. Новый, совершенно иного плана вызов казался ей интересным. Конечно, она увидит там Фрэнка. Он обещал познакомить ее со многими удивительными людьми, такими, например, как Оскар Уайльд, пьесы которого в свое время наделали столько шума.

Слава Богу, Франко в ближайшие дни отбывает в Лондон — ей не придется терпеть его опеку и вечную критику.

Думая о Лондоне, Лаура совершала с Хеленой и леди Онорией, а порой и с хмурой тетей Лорной настоящие набеги на магазины.

— Моя дорогая! Ты ведешь себя так, словно покупаешь целое приданое! — сказала Лауре Лорна Дюмон. — А может быть, так оно и есть?

— О нет! — Лаура посмотрела на тетю своими ясными глазами. — Мне доставляет удовольствие баловать себя. И вообще, — лукаво добавила она, — глупо приобретать такой гардероб только ради одного мужчины.

— Право, Лаура, ты становишься все более похожей на свою мать! — невольно воскликнула Лорна.

— Мм… да! Думаю, именно так она покорила моего отца — и сумела удержать его! — Увидев лицо Лорны, девушка тихо засмеялась: — Погоди, ты еще увидишь белье, которое я заказала! В нем я смогу сразить любого мужчину!

— Довольно, мисс! — властным тоном произнесла леди Онория. — Через десять минут мы должны быть на примерке.

Выбранные Лаурой платья, плащи и шляпы, а также нижнее белье оказались восхитительными. Когда они с Хеленой появятся в платьях, сшитых Бортом и Ла Феррьер, все женщины умрут от зависти.

— Лондонский сезон не за горами. Свекровь говорит, что сначала мы съездим в загородный дом, а потом отправимся в Лондон. Ты скоро там появишься? Поживешь с нами в Седжвик-Хаусе?

В голосе Хелены звучали нотки отчаяния, и Лаура ободряюще похлопала ее по маленькой холодной руке.

— Да, конечно. Разве я не обещала? Но я не могу покинуть Париж, не побывав на балу. Я должна побывать там! А потом, в Англии, смогу написать о бале и живом, фривольном Париже.

— О, Лаура! Ты ко всему относишься как к игре, но уверена ли ты, что будешь там в безопасности? Я слышала, что люди просто сходят с ума во время таких праздников: карнавалов, гонок, костюмированных балов…

— Пожалуйста, перестань, дорогая Эна! Ты напоминаешь мне моего брата! Он вечно запугивает меня так, что я готова кричать! Именно поэтому я всегда стараюсь избегать его!

Хелена вспыхнула и слегка опустила голову при упоминании о Франко, предложившем сопровождать ее и леди Онорию в Англию, где его ждали какие-то дела, о которых он упомянул небрежным тоном. Хелена видела, что сестра раздражает его все сильнее, но всегда оставалась верной Лауре, которая, в свою очередь, опекала и защищала ее. Сейчас Хелена боялась, что безрассудство Лауры может породить такие проблемы, с которыми ей не справиться.

— Ты будешь осторожна? Обещаешь? — спросила Хелена с печалью в голосе. Боже, как бы ей хотелось быть такой же сильной и смелой, как Лаура! Тогда она убежала бы с Франко в Италию, Египет, Индию или на Цейлон. Обрела бы свободу. Но конечно, она боялась что-либо предпринять. Если бы она была смелой, то давно бы уже вырвалась из-под тирании отца и матери и не позволила бы навязать себе этот брак!

«Конечно, я трусиха, чего не скажешь о Лауре! Вот в чем заключается разница между нами», — подумала Хелена. Храня верность Лауре и не делясь своими опасениями с Франко, Хелена не могла избавиться от тревожного чувства.

— Я вполне могу позаботиться о себе сама! — попыталась успокоить подругу Лаура, прощаясь с ней. По всей квартире были расставлены коробки и чемоданы, подготовленные к отправке на паром. — Обещаю, что мы скоро увидимся. А пока дядя Пьер попытается присматривать за мной! — И, состроив недовольную гримасу, Лаура добавила: — Сегодня вечером я должна пообедать у них. Они хотят, чтобы на следующей неделе я поехала с ними в Монте-Карло, но от этого я отверчусь, не ссылаясь на бал! Представляешь, какое потрясение они бы пережили? Моя мать сказала мне, что ее кузен Пьер в молодости считался отъявленным повесой и был ее первым увлечением! Мне трудно себе это представить!

— Все меняются с годами, — тихо заметила Хелена, спрашивая себя, изменится ли, в конце концов, она или Франко. Жизнь так страшна для робких душ!

При расставании Хелена была грустной. Вдова снова попросила Лауру поберечь себя. Франко произнес свою обычную проповедь — в последнее время это стало его коньком.

— Я скоро приеду в Англию! Сразу после бала. Буду вести себя хорошо. Ничего дурного вы обо мне не услышите. Я буду благоразумной, обещаю вам! Буду каждый день сообщать Пьеру и тете Лорне, где нахожусь.

Пьеру Дюмону приходилось ежедневно выслушивать жалобы жены на Лауру. Он чувствовал себя обязанным извиниться перед своим близким другом графом д'Арлингеном, который когда-то был обручен с Джинни, за то, что ее дочь дралась на дуэли с его сыном.

— О, не извиняйся, мой старый друг! Эдуарду давно следовало образумиться и умерить свой пыл. Я рад, что женщина продемонстрировала, насколько он глуп. Я отправил его на некоторое время в Южную Африку залечить раны и пережить позор.

Отмахнувшись со смехом от этой истории, Мишель Реми почувствовал, что он заинтригован. До него доходило множество слухов о дочери Джинетт — эта девушка обладала немалым состоянием и красотой.

Поэтому граф д'Арлинген договорился о деловой поездке в Лондон, где он организует свою встречу с мисс Лаурой Морган — последней американской наследницей, появившейся на брачном рынке. Однако, похоже, она не станет предметом купли-продажи. Родителям, воспитавшим в свое время в Лауре чувство собственного достоинства, ни за что не удалось бы навязать этой девушке нежелательный для нее брак. Говорили, что она сама выберет себе супруга, когда пожелает, и что ей нет никакого дела до титулов. Она заявляла, что превыше всего ценит интеллект и понимание.

Как она похожа в этом на Джинетт! Судя по журнальным фотографиям, она унаследовала не только характер, но и внешность матери. Граф с нетерпением ждал встречи с этой девушкой.

Поначалу, когда все уехали, Лаура обрадовалась: теперь ей не придется оправдываться и защищаться. Наконец она обрела полную свободу и может наслаждаться ею без всяких угрызений совести. Тогда почему ее вдруг охватило легкое чувство утраты? «Подобное ощущение, — сказала себе Лаура, — возникает в Париже, когда заканчивается сезон и все в погоне за развлечениями и радостями перебираются в какое-нибудь другое место».

Но это еще не подлинный Париж, который отныне будет принадлежать настоящим парижанам. Лаура ждала бала; теперь она располагала временем для литературной работы.

Ее по-прежнему раздражала загадка, связанная с таинственным мистером X. Как он посмел?! Похоже, в последнее время его заинтересованность угасла. Или Лиана увидела в этом предложении вызов и решила очаровать его?

Черт возьми, все эти заботливые подруги считали ее наивным, неопытным ребенком! Но она еще постоит за себя!

— Ну, малышка, ты думаешь, что уже созрела? Совсем не боишься неизвестного, неиспытанного? Ты в этом уверена?

«Иногда, — подумала Лаура, — Селеста раздражает меня своим умением читать мои мысли. Вероятно, все они относятся ко мне со снисходительным презрением». Что ж, она созрела! Лаура заявила об этом Селесте. Позже она решила, что ее голос прозвучал излишне дерзко.

«Господи, — подумала Лаура, — мне придется провести целую неделю в ожидании потрясающего праздника — бала-маскарада! Чем я займу себя в это время?»

Как обычно, предложение поступило от Селесты. Она всегда говорила по телефону таким томным, сонным голосом, словно только что проснулась.

— О Лаура! Чуть не забыла нечто интересное — мне как раз напомнили об этом Жюстина и Лиана. Я подумала, что ты, возможно, захочешь отправиться сегодня с нами к Арману де Флери. Он только что вернулся из Индии, где провел целый год, или он был в Тибете? Не уверена, дорогая, но ты это узнаешь, если поедешь с нами. Это тот самый человек, которого называют Загадочным Маркизом! Очаровательный мужчина… Его салон открыт для друзей только после полуночи. — Помолчав, Селеста добавила: — Ты ведь сказала, что уже созрела для того, чтобы приобрести опыт, верно? Если ты действительно так считаешь, думаю, этот прием доставит тебе удовольствие!

Все это звучало ужасно интригующе. «Конечно, я пойду, — решила Лаура. — Это спасет меня от скуки!» Она уже несколько часов разочарованно смотрела на чистый лист бумаги.

Она действительно хотела писать, но ничего не приходило ей в голову. Возможно, развлечение подействует на нее вдохновляюще. Энтузиазм Селесты говорил о том, что вечер обещает быть весьма интересным.

— Не удивляйся ничему, что ты увидишь или услышишь, моя дорогая! — прошептала Лиана на ухо Лауре, когда они устроились в карете. — А если что-то тебя и шокирует, пожалуйста, не подавай виду! Нам предстоит встретиться со многими интересными людьми, свободными от условностей и предрассудков. Там, вероятно, будут мадам Уилли и эксцентричная молодая писательница Колетт. Обещаю, тебе не придется скучать!

— А также не подавай виду, если узнаешь кого-то из знакомых! — улыбаясь добавила Жюстина. — Господи, до чего забавно общаться с друзьями и любовниками так, словно впервые их видишь! Но впрочем, ты сама в этом убедишься.

В конце концов, наслушавшись этих откровений, Лаура уже не знала, чего ей ожидать.

Загадочный Маркиз жил под Парижем в замке, окруженном темным лесом и ухоженным парком.

— Это очень, очень старое имение! — сказала Лиана. — Попроси Армана рассказать тебе об одной женщине из его рода, которая в эпоху террора переспала почти со всеми влиятельными лицами. Ею руководило только желание выжить!

Каким было первое впечатление Лауры? Она так и не смогла толком определить его. Полумрак, насыщенный ароматом благовоний. Худощавый человек аскетичного вида сидел на ковре скрестив ноги — позже Лаура узнала, что это называется позой лотоса. На мужчине были лишь набедренная повязка и тюрбан.

В ее воображении никогда еще не возникали подобные картины, она не ожидала увидеть такое! Следовавшие одна за другой комнаты были тускло освещены лампами, на стенах висели гобелены, каменные лестницы вели в холодные башенки. К тому моменту, когда Лауру представили хозяину замка, она уже окончательно потеряла ориентацию.

— Добро пожаловать, друзья, в Храм Удовлетворения.

Устраивайтесь поудобнее. Я рассказывал о моем опыте и некоторых истинах, которые, как мне кажется, открыл для себя. Но вы вовсе не обязаны слушать! Разговаривайте с кем хотите, ешьте и пейте, осуществляйте все свои желания!

Что бы это значило? Думая об этом, Лаура обнаружила, что ее плотным кольцом окружают подруги.

— Он изменился после поездки в Индию, — сказала Лиана. — Там он жил в пещере, предавался медитациям в течение нескольких месяцев. Он очарователен! Маркиз — настоящий гедонист и друг Ричарда Бартона, исследователя ощущений. Арман считает, что физические наслаждения помогают раскрыть истинную духовность! Интересная теория, правда?

— Только лишь теория? — с наигранной дерзостью спросила Лаура, пытаясь привести в порядок свои мысли и впечатления. Она спрашивала себя, почему находится здесь, как должна реагировать на то, что видит и слышит, насколько готова к тому, что может испытать здесь.

Сидя на разбросанных повсюду подушечках, гости курили сквозь трубки с булькающей водой какое-то вещество со сладковатым запахом — Лауре сказали, что это гашиш. Здесь не было кресел и больших столов. Экзотическую пищу, постоянно появлявшуюся перед гостями, следовало есть исключительно пальцами правой руки. В комнате царил полумрак, точно это был индуистский храм, освещенный несколькими лампадами.

Селеста — или, может быть, Лиана? — коснулась лица Лауры, и девушка вдруг вспомнила, что задала вопрос.

— Теория? У тебя хватит смелости выяснить это? Получить ответы не только с помощью вопросов?

Лаура даже не знала, что сказать, — похоже, пока что от нее не ждали какого-то конкретного ответа. До ее ушей донеслась странная музыка, не похожая ни на какую другую. Даже инструменты, на которых ее исполняли, были диковинными — ситар, виз, мягко звучащая табула. Звуки последней напоминали Лауре биение сердца. Казалось, что музыка несет какое-то послание, раскрывает смысл чувственности. Все отступало куда-то… Все, кроме инстинктов, эмоций и невысказанных вопросов, которые таились в душе Лауры.

Лаура почти не ощущала собственного тела, она чувствовала, что стыдиться и бояться ей нечего. Сознание перестало спорить с телом, ощущениями, чувствами. Она была готова исследовать тайны своей чувственности, глубинные секреты женской природы. Ее настоящую, подлинную сущность.

Девушка встала. Шпильки, которыми была закреплена ее модная прическа, волшебным образом выпали, и роскошные волнистые волосы с медным отливом рассыпались по плечам. Душа и сознание Лауры по-прежнему находились в плену музыки; девушка обрела новую свободу и легкость — чьи-то ласковые руки сняли с нее шелковое платье с отделкой из парчи, нижние юбки из тафты и кружев и даже тугой расшитый корсет. Она чувствовала, что окутана и защищена любовью, заботой, пониманием. Настороженность исчезла, осталось только желание узнать, ощутить нечто новое.

Внезапно она поняла, что лежит на каком-то мягком ложе наслаждений. Закрыв глаза, она прогнала все мысли, чтобы лучше чувствовать свою плоть. Ее теплую кожу ласкал нежный бархат цвета ночного неба с бронзовыми и малиновыми переливами. Лаура полностью отдалась своим ощущениям.

Из дальних углов убранной гобеленами комнаты струился красновато-золотистый свет немногочисленных лампад; Лауре казалось, что помещение, в котором она находится, то сжимается, то расширяется, подобно ее пульсирующему телу. Она вспомнила, что когда-то ей рассказывали о тантрической йоге — йоге чувств. Об умении управлять собой, продлевать наслаждение, усиливать его…

В ее кожу мягко, неторопливо, обстоятельно втирали пахнущие мускусом и жасмином масла. Залитое тусклым светом тело сверкало, как бриллиант.

Чья-то нежная плоть двигалась возле Лауры, ласкала и обследовала ее под тихий томный шепот:

— Твои груди — просто совершенство… я бы хотел вылепить твой бюст… прелестная Лаура! Мм… дорогая девочка! Мм… коснись меня… поцелуй… я тебе нравлюсь?

Ей не было дела до того, кто шепчет, эти нежные слова возле ее раскаленной плоти. Все происходившее с ней казалось таким естественным, почти неизбежным! «Разве дурно отдаваться чувствам и ощущениям, обретать удовлетворение?» — думала Лаура, не осознавая, что теряет над собой контроль. Вместе со сковывавшей ее одеждой она охотно отбросила последние оковы внутренних запретов.

Она обнимала, касалась, целовала, исследовала своим языком и чувствительными пальцами ту плоть, которая изучала ее. Прежде она никогда не знала подобной близости, не ощущала своей женской сущности!

Человеку, за которого она выйдет замуж, придется понять все, что произошло с ней этой ночью.

Фрэнк понял бы. Однако она предпочитала, чтобы он оставался ее другом, человеком, с которым можно делиться всем, чем угодно. Ей не хотелось, чтобы он становился ее ревнивым любовником или мужем.

Фрэнк Харрис, сидевший в тени со скрещенными ногами и наблюдавший за церемонией инициации Лауры, чувствовал, что должен овладеть ею. Она уже созрела… уже стояла на пороге главного открытия. Если он не возьмет ее сейчас, это не произойдет никогда. Он будет сожалеть об этом до конца жизни! Лаура… юная ученица… смелая… мужественная… любопытная! Она, наконец, созрела!

Ощущая пульсацию в паху, он начал подниматься и почувствовал, что кто-то толкнул его на подушку.

— Нет! — В этом слове, сказанном Трентом, прозвучала едва сдерживаемая ярость. — Извини, Фрэнк, но я буду первым. От меня ждут, что, в конце концов, я женюсь на этой маленькой сучке, которую уже наполовину приручил. Ей будет неловко признаваться мне в будущем. Понимаешь?

«Конечно, я понимаю», — возмущенно подумал Фрэнк, наблюдая за тем, как его так называемый друг едва ли не с ножом в руке прокладывает себе путь к жертвенному алтарю. Но ему не хватило смелости или безрассудства дать бой Тренту. Тут что-то было. Они оба что-то скрывали. Но что?

«Господи, она — прирожденная шлюха, — подумал Трент. — А держится как холодная кокетка. Ее следует выдать замуж и хорошенько объездить, как дикую кобылу. Она скоро выдохнется и подчинится хозяину».

Черт возьми, что она здесь делает? Изучает жизнь с помощью подруг-лесбиянок и похотливых индусов?

Ей пора узнать, что нельзя флиртовать безнаказанно! Пусть они подготовят ее получше. Это ей поможет. Он собирался сделать то, что ему следовало сделать четыре года назад, когда он застал ее обнаженной в ручье.

— Значит, вот что тебе нравится! Изображать из себя танцовщицу в индийском храме. Заводить зрителей своим танцем. Ты уже познала одну сторону чувственности — надеюсь, ты готова и для другой!

Внезапно из чьих-то мягких и нежных рук, которые вели ее к чему-то высшему, она попала в грубые мужские лапы! Вместо ласковых слов зазвучали гадкие, вульгарные. Жесткие пальцы принялись мять тело Лауры. Кто он, этот человек, внезапно разогнавший ее друзей, чтобы единолично овладеть ею? Она не обязана делать то, чего не хочет, совершать что-то гадкое. Ей достаточно закричать, чтобы остановить его грубое вторжение в ее восхитительный сон.

Она раскрыла рот, чтобы выразить свое возмущение, и незнакомец тут же поцеловал ее. На какое-то время этот поцелуй уничтожил все. Протест, бунт, мысли…

Обнаженный мужчина, навалившись на Лауру, подавлял ее сопротивление искусными ласками. Она не видела его лица — и не хотела видеть его. Сатир ловко возбуждал ее, дразнил, вызывал ощущения, о которых она и не подозревала. Ей хотелось, чтобы все это было сном. Пусть это окажется сном!

— Вот чего ты хочешь? Этого… и этого? Хочешь, чтобы во время соблазнения на тебя смотрели, говорили тебе о том, как ты прекрасна, восхищались твоими грудями, твердыми розовыми сосками, животом, бедрами…

— О нет, пожалуйста, остановись! Пожалуйста…

— Довольно притворяться! Ты сама хочешь этого, верно? Признайся, если хватит честности! Попроси дать тебе то, в чем ты нуждаешься.

— Господи… ты мне противен! Мне противно то, что ты делаешь со мной… что заставляешь чувствовать!

Вместо крика из ее горла вырвался шепот. Вопреки протестующему сознанию тело Лауры начало корчиться, изгибаться. Почему он не отпускает ее? Почему продолжает мучить?

— Скажи это, Лаура. Скажи, что ты хочешь отдаться мужчине. Скажи, что хочешь этого так же сильно, как хочу тебя я!

Он изучил и запомнил каждую часть ее тела, завладел им, точно безжалостный варвар. Беспомощная Лаура оказалась в тисках собственных чувств.

Слова застряли у нее в горле, ей не удавалось произнести их. Она сдавалась неохотно, ненавидя этого человека и ту власть, которую он обрел над ней. Неумолимое желание захватывало ее все сильнее.

— Ну же, моя прелестная горячая сучка с золотистой кожей! Скажи мне, что ты хочешь этого!

О Господи, она действительно хотела этого! Желание смело все барьеры, вытеснило едва не разорвавший Лауру гнев.

— Да, будь ты проклят! Да… пожалуйста… да!

Первое стремительное проникновение вырвало из ее груди крик. Незнакомец совершил все быстро, безжалостно, не дав ей времени для предвкушения или страха.

Потеряв девственность, Лаура почувствовала себя свободной. Ей показалось, что она слышит доносящиеся издалека приглушенные аплодисменты и голоса. Ничто не имело значения. Она целиком отдалась тому, чего ждала так долго, в чем прежде отказывала себе. Каждый раз, когда нечто громадное вторгалось в тело Лауры и крушило там все, не собираясь останавливаться, девушка слышала вырывающийся из собственного горла крик…

Глава 15

Когда Лаура проснулась на следующий день, голова ее раскалывалась от боли; девушка совершенно не помнила, как она вернулась домой, кто ее привез. Она выпила целый кофейник обжигающего черного кофе и решила не думать о том, что произошло или могло произойти этой ночью.

Помимо вина и бренди, она выпила слишком большое количество невероятно крепкого арабского арака. И впервые курила гашиш. Ей следовало помнить, что она читала о нем. Значит, то, что она якобы пережила, на самом деле было кошмаром или сновидением, вызванным наркотиком или алкоголем. Ее буйное воображение породило странную, зловещую сцену.

Конечно, на самом деле ничего этого не было. Ее охватил страх; боясь сойти с ума, она не хотела, не позволяла себе думать иначе.

Она прожила этот день, как обычно, встретилась с подругами… Никто из них не говорил с ней о минувшей ночи. Они совсем не изменились, и Лаура не хотела думать о том, что не могло уложиться в ее сознании. Нет! Она будет думать только о радостях и наслаждении… О будущем.

После увлекательного бала-маскарада, в котором она примет участие, ее ждет Лондон, сулящий новые испытания и опыт. Она будет притворяться, скрывать свои проделки. Хм! Возможно, Лондон окажется вовсе не таким уж скучным!

Одеваясь перед балом, Лаура подумала о Хелене, по которой сильно скучала. Скоро она увидит свою подругу! Хелена помогала ей выбирать костюм; ее восхищала и шокировала смелость Лауры, готовой появиться на людях в столь откровенном облачении.

— Неужели ты покажешься в таком виде? О, Лаура! Что о тебе скажут?

Бедная Эна — когда же она, наконец, поймет, что на самом деле совершенно не важно, что говорят о тебе люди? Она сопровождала Лауру во время ее прогулок по рю дю Каир, где они покупали безделушки в маленьких лавках. Лаура затаскивала подругу в арабские кафе, где они пробовали кускус и острое мясо ягненка, пили мятный чай и любовались волнообразными движениями девушек, исполняющих танец живота. Конечно, Хелена наотрез отказалась взять у танцовщиц несколько уроков.

— О, помилуй! Ты же знаешь, что это занятие не для меня! — запротестовала Хелена. — Ты такая сильная и смелая, что можешь делать все, что пожелаешь, и тебе это сойдет с рук! Я устроена иначе. Я бы хотела больше походить на тебя. Я трусиха, вечно боящаяся последствий, и ничего не могу с собой поделать!

Бедная Хелена, жертва страхов и переживаний. Возможно, они подружились именно благодаря различию их характеров и взглядов.

Лаура критически изучила собственное отражение, увидела подведенные глаза с искрившимися на свету веками, накрасила губы и слегка подчеркнула скулы. Ее костюм из тончайшего цветного газа, украшенный золотыми и серебряными дисками, соблазнительно колыхался при каждом движении бедер. Она надела усыпанную драгоценными камнями шляпу с опускавшейся до самого рта вуалью, которая скорее подчеркивала красоту Лауры, нежели скрывала ее. Повсюду, даже в пупке, сверкали рубины и изумруды! Сделав маленькую уступку приличиям, она натянула на ноги прозрачное шелковое трико с золотыми блестками.

Схватив свой плащ и маску, Лаура с усмешкой и вызовом спросила себя, не окажется ли она в числе тех, кого сегодня арестуют по приказу глупого старого пуританина Беренже, которому вольнодумцы и художники Монмартра дали прозвище Pere le Pudeur. Отец Скромности — как смешно!

Что ж, если какой-нибудь глупец жандарм попытается арестовать ее, она даст ему достойный отпор! Потом несчастному дяде Пьеру придется вызволять племянницу из тюрьмы и оправдываться перед Лорной. Все зависит от того, где и при каких обстоятельствах она пожелает снять маску. Если у нее вообще возникнет такое желание.

Бесконечные шествия и представления, грозившие вытащить на улицы весь Париж, слегка разочаровали Лауру. Везде было слишком многолюдно — даже в «Мулен Руж», где девушке не удалось ни увидеть сцену, ни разобрать хотя бы одно слово из песни.

Наконец она сумела найти подруг, и они с облегчением вырвались из толпы.

— О Господи! Мне казалось, что я схожу с ума! — сказала Лаура, обмахиваясь веером. — Теперь мы отправимся к Даниэлле. Там уж мы повеселимся в более изысканном обществе!

Даниэлла жила на престижной авеню Шабанэ в роскошных апартаментах с просторными, комфортабельными и великолепно обставленными комнатами.

Хорошенькая девушка радушно встретила гостей.

Хозяйка, высокая гибкая блондинка с блестящими темными глазами, эффектно оттенявшими ее светлые волосы и кожу, была здесь единственным человеком без костюма и маски. Поговаривали, что отцом ее был турок, однако истинное происхождение Даниэллы оставалось тайной. Очевидным было лишь то, что она получила прекрасное воспитание, элегантно одевалась и поражала всех своей красотой. Лаура слышала, что Даниэлла обращалась со своими слугами-мужчинами более сурово, чем с женщинами. Но она была очаровательной хозяйкой. Ее содержали одновременно три очень богатых и известных человека. Они знали друг о друге и, судя по всему, обожая прелестную Даниэллу, мирились с этой ситуацией.

Когда гости вошли в дом, поздоровались с хозяйкой и обняли ее, Лаура спустилась по лестнице, по бокам которой стояли два неподвижных лакея в масках. Каждый из них держал в руках канделябр с семью свечами. Все прочие гости — Лаура решила, что их здесь не менее пятидесяти, — уже познакомились с «правилами» этого роскошного праздника, или игры, как она мысленно назвала происходящее вокруг.

Все казалось таким занятным — Париж, ее друзья, этот вечер и многие другие, предшествовавшие ему и дарившие Лауре бесценный опыт, не говоря уже о материале для будущих статей!

Все знали друг друга, общались раскованно и непринужденно. В гостиной танцевали, в столовой буфетная стойка ломилась от горячих и холодных закусок.

Лаура была очарована людьми, которых собрала Даниэлла; все они были в масках и изощренных костюмах. Она заметила, что воздушные туалеты многих дам, были куда более откровенными, нежели ее наряд. Селеста объяснила главную идею — облик каждого гостя должен отражать его тайные желания. Лаура назвала это воплощением фантазий. Тонкий замысел! Он заставлял ломать голову над тем, кто скрывается за той или иной маской. Она призналась самой себе, что ее разбирает любопытство.

Хозяйка познакомила новых гостей с домом и предоставила им свободу действий, чтобы каждый нашел себе занятие по душе. Комнаты, которые Лаура успела осмотреть, освещались электрическими лампами, позволявшими разглядеть гостей и показать себя!

Лаура с удовлетворением отметила, что здесь было мало девушек, которые умели исполнять танец живота. Лиана, изображавшая мадам Рекамьер, заявила, что ей осталось лишь найти подходящий диван, лечь на него и заняться отбором поклонников. Селеста превратилась в загадочную, соблазнительную и опасную Лукрецию Борджиа, великолепно справляясь с этой ролью. Жюстина сказала, что всегда хотела стать балериной. Она выбрала костюм, позволявший демонстрировать ее красивые ноги. Из Анджелы, которая была очень молода и казалась воплощением невинности, вышла хорошенькая юная нимфа; она постоянно оглядывалась назад, высматривая сатира или бога-олимпийца, который утащит ее на своем плече. Эта актриса была новым человеком в компании; Лауре нравились ее искренность и прямота. Она искала богатого и не слишком ревнивого покровителя. Ей нравилось спать с разными мужчинами — принцами, грумами, красивыми, хорошо сложенными лакеями с сильными ногами. Четыре женщины проплыли по комнате с бокалами шампанского в руках, обдумывая, чем бы им заняться в первую очередь. В конце концов, каждая найдет себе развлечение по своему вкусу.

Лаура уже решила, что будет делать лишь то, что сама захочет. Ей не понравилось ощущение потери контроля над собой; что бы ни произошло с ней в ту ночь, которую она не хотела вспоминать, это никогда не повторится! Сегодня она будет только наблюдать и не станет принимать участие в спровоцированной гашишем оргии. Так она пообещала себе. Нет, она даже не войдет в показанную ей маленькую комнату с обитыми алым атласом стенами и навязчивым запахом гашиша.

— О, я не виню тебя, дорогая! — сказала Селеста, когда Лаура покачала головой. — Иногда это доставляет удовольствие — при соответствующем настроении, — а иногда… Пожалуй, сегодня я хочу быть сильной, полной энергии. А сейчас…

Селеста указала рукой на высокого лакея, замершего в нише возле двери комнаты, которую они только что покинули. Этих лакеев было так легко принять за статуи! Человек держал в руке серебряный поднос с прямыми и круглыми «дорожками» из белого порошка.

— Это зелье, моя дорогая, — продолжила Селеста, правильно истолковав молчание Лауры, — сильно отличается от гашиша. Как тебе объяснить? Кокаин помогает уйти в себя. Это совершенно другое ощущение! Ты почувствуешь такую бодрость… Ну, в общем, ты сама увидишь, если наберешься смелости. Профессор Фрейд, которым ты так восхищаешься, сказал, что от кокаина его голова становится более ясной. Так что…

На серебряном подносе лежали также тонкие серебряные соломинки длиной с мизинец. Лаура завороженно посмотрела на Селесту, которая взяла трубочку, наклонила голову и втянула носом порошок.

— Мм… Как здорово! Это именно то, что мне требовалось сегодня вечером. Уверяю тебя, теперь я готова ко всему! — Она вдохнула еще некоторое количество порошка, откинула голову назад и засмеялась, провоцируя Лауру. — Если ты наберешься смелости…

Лаура почувствовала, что на карту поставлена ее репутация.

— Ну, теперь, когда ты показала мне, как это делается, я, конечно, должна попробовать. Проверить, как это на меня подействует.

Взяв другую серебряную соломинку, Лаура попыталась последовать примеру подруги. Селеста не уставала подбадривать ее своими указаниями:

— Сначала сделай выдох, а потом вдыхай порошок. Да, вот так. А теперь зажми эту ноздрю и проделай то же самое второй. Ты быстро научишься.

Необычные ощущения заставили Лауру задержать дыхание, она заморгала, еле сдерживая слезы. Испугалась, что расчихается, что ей придется высморкаться. Если она не опозорится подобным образом, то достойно пройдет это испытание. Лаура почувствовала легкое головокружение, ощущения стали еще более острыми. Даже соблазнительная музыка, доносившаяся из зала, зазвучала громче, отчетливее. Селеста была права: кокаин сильно отличался от гашиша. Но зачем нужны эти эксперименты?

Лаура решила, что спросит Селесту, когда они останутся вдвоем и смогут поговорить серьезно. Зачем делать то, в чем не испытываешь потребности, только потому, что заниматься этим модно? Какая глупость!

Но это — позже. Ей необходимо время, чтобы подумать, поговорить, осмыслить все, что она испытала и узнала. Посидеть в одиночестве, поработать. Сейчас ее захватила музыка; Лаура ощутила восхитительный прилив энергии, уверенности в себе.

— Кажется, ты хочешь танцевать — ты отбиваешь ногой ритм музыки, — сказала Селеста, и глаза ее сверкнули в прорезях маски. — Пойдем? Если мы потеряемся в толпе, то найдем друг друга позже. Хорошо?

И они ворвались в золотистый зал, у стен которого не было стульев для компаньонок или надеющихся на чудо старых дев. Высокие своды были расписаны в пастельных тонах изображениями херувимов, купидонов, нимф, предающихся разгулу с греческими богами, сатирами и кентаврами. На стенах висели зеркала и гобелены с изощренными изображениями бесстыдных оргий и всевозможных способов ублажения плоти.

Все танцевали, переходя от одного партнера к другому; изменчивый рисунок, возникавший на полированном полу, отражался в многочисленных зеркалах.

Едва переступив порог, подруги попали в плен музыки, праздничной атмосферы и танца.

Маски и костюмы давали чувство безопасности и свободы. Слава Богу, никому не придется, следуя традиции, в конце концов, открывать свое лицо! Умная, мудрая Даниэлла!

Легкий, просторный костюм позволял Лауре веселиться, наслаждаться свободой, чувствовать себя раскованно. Она танцевала — о, она танцевала бы бесконечно, если бы желудок не напомнил ей о том, что она давненько ничего не ела. Мысль о столовой с ее соблазнительными яствами внезапно завладела девушкой. Она могла наполнить тарелку едой без помощи спутника, попробовать любое угощение, подкрепиться стоя. Замечательно! Могла даже не извиняться перед своим последним партнером, римским императором. Каким именно? Наверное, Калигулой, судя по тому, что он предлагал ей.

— О, мне очень жаль, но я не могу стать твоим конем или женой одного из твоих сенаторов! Что касается дыбы — это тоже не для меня! Разве что если на ней растянут тебя, а я буду отдавать приказы. Но поскольку мы из разных веков — спасибо и прощай! Мне надо найти моих подруг…

Лаура вырвалась из его объятий, позволив себе напоследок соблазнительно качнуть бедрами, и направилась к двери. Но тут ее остановил сам дьявол. Сатана? Люцифер?

Сейчас Лаура была так голодна, что ее не очень-то интересовало, каким именем он решил воспользоваться. Ей не хотелось танцевать с дьяволом — она хотела есть и пить. Девушка попыталась освободиться, но он развернул ее к себе лицом, и объятия его стали слишком интимными, бесцеремонными. Как это могло произойти? Неужели он воспользовался каким-то особым приемом, известным лишь очень и очень немногим европейцам?

Его красно-черный костюм был слишком узким. Когда незнакомец прижал Лауру к своему телу, девушка невольно почувствовала то, что он хотел ей продемонстрировать. Что ж, она не позволит ему смутить ее.

— Я решил обойтись без хвоста и рогов. Они бы мне только мешали. Я верю в импровизации. В умение пользоваться шансом.

— Я это заметила! — язвительно сказала Лаура. — Но должна сказать тебе, Люцифер, мне не нравится, когда меня хватают против моей воли. Я уже собралась уходить. Я устала танцевать. И не хочу танцевать с тобой. Я выразилась ясно?

С того момента, когда он заговорил с ней, ее преследовало странное чувство. Она знает этого человека? О нет! Просто у нее слишком буйное воображение, вот и все.

— Более чем ясно, заблудшая душа, но ты притворяешься! — Нежелательный партнер повернул ее так быстро и энергично, что она едва не потеряла равновесие. — Ты, конечно, слышала, что дьявол всегда получает то, что хочет?

Не на шутку рассердившейся Лауре все-таки удалось произнести шутливым тоном:

— О, правда? И что ты хочешь получить от меня, Люцифер? Мою душу?

— Хм… да, конечно. Но и кое-что еще. Многое. Когда-нибудь я получу от тебя все. Но не сейчас. Еще не время! Тебе придется подождать и поломать голову над этой загадкой.

— Господи! Тебя действительно захватила эта роль. И ты возомнил о себе слишком многое.

— Помолчи! Пока ты не сказала нечто такое, о чем позже пожалеешь, я отпущу тебя. Но только на время, крошка. Твоя душа уже принадлежит мне, независимо от того, известно это тебе или нет!

Он довел ее в танце до распахнутых дверей, и Лаура с радостью выскользнула из его объятий, не смея оглянуться и раскрыть рот. Кем бы ни был этот человек, его лучше сторониться! Этот жесткий голос казался ей знакомым… Лаура не была готова воспринять то, что подсказывала ей память. Если бы Селеста не схватила Лауру за руку, она, вероятно, отправилась бы домой, чтобы во сне обрести безопасность и забытье. Но конечно, Лаура не могла допустить, чтобы кто-то, пусть даже Селеста, решил, что она убегает!

— О, Лаура! Я увидела, что ты танцуешь с дьяволом. Ты выглядела так, словно нуждалась в помощи, и я решила стать твоей спасительницей. Интуиция меня не подвела?

— Он просто невыносим, кем бы он ни был! Мне не следовало позволять ему танцевать со мной. Кто он, Селеста? Я должна обходить его стороной до конца вечера!

— Не могу сказать, кто он, — я не узнала его. Но должно быть, это богатый и известный человек, раз он находится здесь. Послушай, Бог с ним! Я рада, что нашла тебя. Думаю, ты получишь удовольствие от игры. Ставки постоянно растут, а тебе обычно везет в игре. Что скажешь? Все самые интересные люди уже там — те, кто готов выбрасывать на ветер большие деньги. Ты можешь выиграть или проиграть состояние — или что-то еще, что пожелаешь поставить на кон. Понимаешь, здесь весьма необычные правила. — Усмехнувшись, Селеста повела Лауру. — Ты получишь удовольствие, моя дорогая! Лиана уже проиграла себя какому-то турецкому паше! Ей обычно везет — возможно, она сама решила проиграть в этот раз!

«Почему нет?» — подумала Лаура, позволяя Селесте увести ее. По дороге они выпили шампанского и вдохнули кокаин — для куража и бодрости.

Глава 16

Игорный салон был просторным и роскошно обставленным; в воздухе висела плотная завеса из сигарного и сигаретного дыма. Единственными источниками света, помимо красных языков полыхающего в камине огня, здесь были лампы с зелеными абажурами, висевшие над каждым столиком. Вскоре Лаура заметила, что, если у кого-то из игроков возникало желание подкрепиться или выпить, возле этого человека тотчас появлялся внимательный лакей. Чтобы подозвать его, можно было лишь поднять бровь или сделать еле заметный жест.

Лаура чувствовала, что ей достаточно просто походить по комнате; останавливаясь у столиков, она сначала с любопытством, потом с изумлением прислушивалась к множеству различных языков и акцентов. Как здорово оставаться неузнанной среди безымянных гостей!

В конце концов, она посидела почти за каждым столиком. Сыграла в железку, рулетку, баккара и даже в очко. Иногда выигрывала, иногда проигрывала, но лишь небольшие суммы. Ей нравились чувство одиночества, отсутствие уз, свобода выбора. Через некоторое время она, похоже, растеряла всех своих подруг, включая исчезнувшую с кем-то Селесту.

Она уже почти решила покинуть салон, когда возле нее неожиданно появился дьявол. Лаура невольно вздрогнула.

— Мне удалось тебя напугать? Поскольку ты все тут перепробовала, я решил сообщить тебе, что в углу у камина ставят столик для покера. Ты говоришь с американским акцентом, и я подумал…

— Так же как и ты! — хмуро отозвалась Лаура, возмущенно посмотрев на незнакомца. Ей хотелось заглянуть под эту насмешливую маску.

— Правда? — протянул он хрипло, стараясь скрыть собственный голос. — Мне следовало догадаться, что ты откажешься, притворщица, — добавил он, пожав плечами. — Покер — не женская игра, верно?

Он попал в цель. Пробудил в Лауре инстинкт амазонки, вытащил его на поверхность. Покер? Эта игра была ее любимой с тех пор, как мистер Бишоп, посетив однажды ранчо, научил девушку нескольким хитростям. Ха! Не женская игра? Да она обыгрывала Франко, а иногда даже отца!

— Обожаю покер. Надеюсь, как и ты, Люцифер! Я тебя обыграю.

— Какие дерзкие речи звучат из уст юной турецкой танцовщицы! Ведь ты танцуешь, чтобы нравиться мужчинам, и должна быть покорной. Ты умеешь нравиться мужчинам? Мне кажется, у тебя для этого слишком острый язычок.

— А ты, — процедила Лаура сквозь стиснутые зубы, — слишком заносчив и болтлив, чтобы походить на настоящего Люцифера! Ну, так ты играешь в покер? Или это был лишь способ втянуть меня в бесполезный и глупый разговор?

Шампанское сделало ее безрассудной и самоуверенной. Она позволила своему противнику лишить ее самообладания и выдержки. Мистер Бишоп не раз предупреждал Лауру о том, как опасно совершать подобную ошибку.

Когда они начали играть, Лаура узнала, что ставки здесь весьма необычные. Первую партию играли на деньги, а вторую и последующие — на что угодно. Принимались любые ставки: дома, лошади, собаки, даже любовницы и любовники. Лаура дразнила противника, бросала ему вызов. В конце концов, поставила на кон себя против него и всего, чем он владел. И проиграла. Проиграла! Господи, что она проиграла? И чем это обернется для нее? Что он потребует?

Вставая из-за карточного стола, Лаура не чувствовала своего тела, почти не слышала звучавших вокруг нее голосов. Неужели все собрались здесь, чтобы посмотреть на исход этой партии? Когда чьи-то длинные пальцы обхватили ее запястье и заставили встать, охваченная чувством унижения девушка выпрямила спину и подняла голову.

И услышала бесстрастный голос:

— Извините нас. Нам надо срочно обсудить кое-что с мадемуазель.

Лаура чувствовала, знала, что сейчас все взгляды прикованы к ней. Люди гадали, задавали себе вопросы. Господи, одни только мысли об этом могли лишить ее невозмутимости и спокойствия! Она не позволит им догадаться о тех пугающих чувствах, которые бурлят под хрупкой маской ее наигранной безмятежности.

Потрясение от проигрыша парализовало ее сознание, она даже не могла думать о последствиях своего легкомыслия. Она должна сделать вид, что все это часть забавной игры. Опасной игры, в которую она ввязалась, зная, чем рискует. Похоже, она заплатит за свою глупость! Но не позволит никому увидеть свой страх.

— О, как жаль, еще так рано! — Лауре удалось произнести это небрежным тоном, хотя ее рот пересох от волнения; она поняла, что хочет шампанского. Когда он перестанет тащить ее за собой? Она едва сохраняла равновесие и внешнюю невозмутимость. Куда он ведет ее? Она чувствовала себя сабинянкой, ставшей добычей победителя.

— Я не поспеваю за тобой, черт возьми! — запротестовала Лаура сквозь стиснутые зубы. — Применять силу нет никакой необходимости. Ты делаешь мне больно!

Неожиданно ей в лицо ударила струя ледяного ночного ветра. Девушка потеряла дар речи, попыталась перевести дыхание.

Господи, куда он ее ведет? И что намерен с ней сделать? Она поежилась. Неужели он не понимал, что вытащил ее из согретой камином комнаты на холод без накидки или шубы?

Она ощутила тепло меха — похититель накинул ей на плечи шубу.

— В аду нет места для окоченевших девушек, — усмехнулся он, поднял ее на руки и усадил в закрытую карету. — Я предпочитаю иметь дело с теплыми и страстными женщинами. Ты согрелась? Или у тебя все еще зуб на зуб не попадает от холода?

Он посадил ее к себе на колени и прижал к своему телу, точно громоздкий сверток. «Не будь я сейчас такой беспомощной, — подумала Лаура, — непременно пустила бы в ход ногти и все те приемы самозащиты, которые изучала. Вырвалась бы из плотного мехового кокона, мешающего мне двигаться».

— Довольно ерзать — скоро ты получишь такую возможность, уверяю тебя. И на этот раз мы будем одни. Ты не передумала, не хочешь отказаться от своей ставки в отсутствие публики? — Незнакомец помолчал. — Нет, думаю, ты слишком горда и надменна, чтобы идти на попятную!

— Перестань, перестань, перестань! — Лаура обрела наконец дар речи. — Можешь не говорить мне все это — не злорадствовать. О! Я знаю, что мы сделали ставки и я проиграла! Я заплачу, но всему есть предел! Ты не можешь завладеть моими желаниями. Делай все, что хочешь, и покончим с этим! Все равно я не почувствую ничего, кроме ненависти и отвращения к тебе. Ты завоевал право использовать мое тело, Люцифер, но никогда не получишь моей души.

— Ты уверена в этом? — произнес он вкрадчивым, зловещим тоном. — Нельзя быть до конца уверенным ни в чем, даже в себе. Сегодня ты проиграла себя из-за своей чрезмерной самоуверенности. И возможно, потому, что решила, будто я окажусь джентльменом и не стану взыскивать долг. Однако постарайся запомнить, если сумеешь: не важно, что я решу сделать сейчас. Я могу попробовать тебя сейчас и иметь тебя позже. Если окажется, что ты стоишь этого и если мое желание не остынет.

— Никогда! — Лаура начала отчаянно бороться. — Не думай, что я до сих пор не догадалась! Моя ненависть только усилилась, когда я поняла, кто ты такой!

— Нам обоим предстоит узнать многое друг о друге, верно? Но сейчас, когда ты такая доступная, я намерен кое-что выяснить.

О Господи! Во что она ввязалась? Что позволит себе негодяй на этот раз? Как долго ей придется терпеть унижение, которому он преднамеренно подвергает ее, получая от этого удовольствие?

Они сидели в наемной карете. Забыв о приличиях и уважении, незнакомец издевался над ней, обращался как с портовой шлюхой, готовой за несколько франков пойти на любое унижение. Невыносимо! Неужели это действительно происходит с ней, и она вынуждена терпеть это?

Он снял ее с коленей, усадил на узкое сиденье подпрыгивающей, раскачивающейся кареты и раздвинул ногой ее бедра.

Руки Лауры по-прежнему были скованы, она почти задыхалась под тяжестью его тела. Он посмел сунуть руку под шубу. Девушка едва терпела прикосновения его дразнящих, изучающих пальцев, беззастенчиво гулявших по всему ее телу, но не могла положить конец этому.

Она ничего не надела под свое шелковое трико и теперь жалела об этом. Незнакомец начал ласкать низ ее живота, потом спустился к раздвинутым бедрам. Он дразнил, мучил Лауру, проникал в нее пальцем, едва не разрывая при этом тонкую ткань ее трико.

Она чувствовала себя отвратительно, ненавидела его! Хотела, чтобы он остановился, но не желала просить пощады. Этого она не сделает! Не сдастся, не осчастливит его своей капитуляцией. Однако через некоторое время ее тело начало реагировать на его прикосновения. Ей казалось, что у нее отнимают волю.

Он склонился над ней, стал целовать ее влажный открытый рот, его губы двинулись по мокрым от слез щекам к вискам, потом снова накрыли рот, подавив невольный стон.

Затем он заговорил, пустив в ход самый грубый тон, какой ей доводилось слышать. Так мужчина мог обращаться к купленной им шлюхе.

— Тебе это нравится? А это? Сколько у тебя было мужчин? Хочешь, чтобы я для разнообразия овладел тобой здесь?

Его настойчивые пальцы, наконец, порвали ее шелковое трико, освободив ему дорогу к новым дерзостям. Теперь ничто не имело значения — она не могла сопротивляться, бороться с горячей волной, заставлявшей забывать обо всем остальном.

Как это могло случиться? Как она могла полностью утратить контроль над собой, раскрыться, продемонстрировать свою уязвимость этому грубому зверю?

Она решила, что он овладеет ею жестоко и грубо, как в первый раз. Он подготовил ее, пробудил в ней желание…

И вдруг он прекратил все действия — убрал руку, небрежно потрепал Лауру по щеке и сказал кучеру:

— Да, это здесь, Марсель. Спасибо. Подожди меня, я провожу мадемуазель до двери.

Лаура пришла в ярость оттого, что он поступил с ней так. Неужели он действительно сказал: «На сегодня достаточно. Урок закончен, моя милая. Возможно, мы продолжим в другой раз, когда у меня будет настроение»? Он счел это победой или местью? За что? Она не произнесла ни слова. Он тоже ничего не добавил. Лаура едва не превратилась в каменную статую; ей с трудом удалось открыть дверь. Адель ждет ее. Завтра она покинет Париж. Когда дверь закрылась, у Лауры пропало желание думать о происшедшем. Все! Конец дурному сну!