В плену желания

Глава 36

«Должно быть, в той старой легенде что-то есть», — подумала Лаура, глядя на море. Что еще заставило бы ее полностью отдаться на волю чувств, во власть той необузданной части ее души, которая не могла справиться с желанием? Лаура попала в затруднительное положение: обстоятельства и собственное легкомыслие привели ее к помолвке, которая скоро завершится вынужденным браком, если только она не найдет выход, из этого положения, казавшегося ей теперь невыносимым и удручающим.

Похоже, все разладилось и обернулось неприятностями после одной ночи в Корнуолле. Глупая выходка, доставившая удовольствие, могла изменить всю ее жизнь!

Брак по расчету — соглашение, ставшее данью условностям, уступкой общественной морали, стандартам поведения, принятым другими людьми.

— По-моему, ты поступила очень умно. Ловко все провернула! — вкрадчиво-язвительным голосом «поздравила» Лауру Сабина. — Ему, конечно, осталось лишь по-джентльменски заявить о вашей помолвке!

— Но мы еще не женаты, верно? — таким же кисло-сладким тоном заметила Лаура. — У тебя есть шанс. Кто знает — вдруг я передумаю! Ты вправе попытаться любыми способами вновь завладеть вниманием Трента. Обещаю не мешать тебе!

— Он любит меня — я в этом уверена! Он говорил мне об этом тысячу раз. Ты, дорогая Лаура, — удобный вариант. Все это связано с деньгами, большими деньгами, которые должны остаться внутри двух ваших семей. Ты знаешь, что Трент умен и тоже умеет плести интриги!

Это правда? Преследуя ее, он осуществлял свой план? Он удовлетворил свою страсть за одну ночь и утро?

Очевидно, все обстояло именно так, потому что с того дня, встречаясь, они лишь обменивались светскими любезностями — не более. Сабина, похоже, была хорошо информирована обо всем и пользовалась его вниманием. Он сказал, что они могут не торопиться со свадьбой, Лаура прекрасно это помнила. Они не были женаты. И вероятно, если все сказанное Сабиной правда, никогда не поженятся.

«За последние две недели я ни разу не имела шанса поговорить с Трентом наедине», — с негодованием подумала Лаура. Леди Вестбридж не отходила от него ни на шаг. Однажды, когда они еще находились в Каусе, где проходила ежегодная регата с балом, Лаура подавила свою гордость и отправилась поздно вечером в гостиничный номер Трента. Она обнаружила, что Сабина пришла туда раньше ее и удобно устроилась в постели возле Трента.

Они оба так и не узнали, что она видела их. Лаура не упомянула этот эпизод. Она вела себя так, словно ничего не произошло. Однако на самом деле в ее душе что-то изменилось. Как она презирала этого лживого улыбающегося лицемера! Он хотел ее — только хотел. Никогда не любил ее, ни разу не сказал ей о своих чувствах — просто овладел ею. «И я позволила ему. Но он любил Сабину, говорил ей об этом! Будь он проклят!»

Но, по крайней мере, Трент не мешал Лауре жить своей жизнью. Она сохранит свободу, даже если они на самом деле поженятся. Общество, возможно, осуждает неверную жену, зато за спиной мужа-рогоносца постоянно звучит смех. Герцог Ройз, обманутый своей супругой, — Лаура пришла в восторг от этой идеи. Может быть, она отплатит ему, описав в романе интимные подробности измен. Только она и он будут знать, что все это основано на реальных событиях.

Лаура коснулась тяжелого браслета с бриллиантами. Это — только начало! Сувенир, памятный подарок.

Закрыв в тот вечер дверь номера, где находились Трент и Сабина, она пошла к себе и буквально натолкнулась на сербского короля Милоша. И…

Однажды парижская подруга Лауры сказала ей, что Милош груб и несдержан, однако хорош в постели и весьма щедр.

Она тихо извинилась по-французски. Он тотчас схватил ее за плечи и не стал терять время на пустые прелюдии.

— Это мой счастливый вечер! Сначала я выиграл в баккара, а теперь встретил тебя! Мне нет дела до того, из чьей постели ты вылезла, маленькая прелестница, я хочу, чтобы сейчас ты легла в мою! Обещаю, что ты не разочаруешься. Пойдем, не стесняйся!

Он принял ее за шлюху, и она сыграла эту роль, легла с ним в постель. Она уже умела возбуждать мужчин. От этой ночи у нее остался браслет. К тому же она поняла, что может ничего не ощущать во время близости с мужчиной — достаточно радовать его имитацией чувств… Лаура закусила губу и подумала со злостью: «Надеюсь, рано или поздно Трент спросит, откуда взялся этот браслет. Тогда я смогу рассказать ему — описать все подробности происшедшего!» Она крепко сжала пальцами поручень из красного дерева и на миг закрыла глаза. Почему месть оказалась не столь сладостной, какой обещала быть поначалу, когда Лаура решила отплатить Тренту той же монетой? Что дозволено гусаку, то дозволено и гусыне! Тогда почему она запуталась в своих чувствах? Не потому ли, что душа не участвовала в происходящем? О, будь он проклят! Как и ее импульсивность!

Ночное небо казалось черным бархатным гобеленом, усыпанным серебристыми точками; желтый месяц плыл над горизонтом, точно корабль-призрак. Лаура находилась на корабле. «Точнее, на яхте», — поправила она себя. Принц Уэльский пригласил ее на королевскую яхту «Британия».

— Миссис Лангтри уговорила меня совершить небольшой круиз — показать ей, на что способно это маленькое судно! — сказал он во время бала в королевском яхт-клубе, считавшемся самым престижным заведением подобного рода. — Миссис Лангтри не видела Скалу, то есть Гибралтар. Муж графини Седжвик находится там и хочет встретиться со своей супругой. Вы, джентльмены, желаете посмотреть Кадис. Мы посетим все эти места, а потом вернемся назад.

Миссис Лили Лангтри, актриса, в последнее время почти полностью завладела вниманием принца, поэтому Лаура сочла, что может без опасений принять это приглашение.

Эна тоже его приняла. Она, похоже, снова поссорилась с Франко, хотя и не говорила об этом. Франко был хмурым, сердитым. Лаура догадывалась, что их последняя размолвка связана с возвращением Эны к мужу. Господи, мужчины так эгоистичны и упрямы!

Лаура вспомнила то, что сказала ей леди Онория в Ройз-Парке во время обсуждения свадебных планов. «Я знаю, что ты считаешь себя бунтаркой, моя девочка. После сегодняшнего утра я, пожалуй, соглашусь с этим. Но ты должна запомнить кое-что и смириться. Мир, в котором мы живем, принадлежит мужчинам. Ты не в силах это изменить, так что прими эту реальность. Больше всего — и самое худшее — говорят о женщинах именно мужчины. Они делают это, потягивая портвейн, куря сигары, играя на бильярде. Ты должна всегда иметь это в виду!»

Лаура стояла в одиночестве на палубе медленно двигавшейся яхты. Возле носа «Британии» пенилась темно-синяя вода. До Лауры долетали легкий аромат сигары, мужские голоса и звон бокалов. Кажется, джентльмены играли в карты. Естественно, они не предложили ей присоединиться к ним. «Какая несправедливость!» — подумала возмущенная девушка. Посмела ли Джерси Лили, как называли сейчас некоторые миссис Лангтри, вторгнуться в эту мужскую компанию, чтобы постоять за спиной принца Уэльского? Стоит ли сейчас леди Вестбридж возле Трента, положив руки ему на плечи, словно он — ее собственность? Она, Лаура, не унизится до того, чтобы пойти и выяснить это!

Лаура жалела о том, что Эна после обеда отказалась совершить даже один круг по палубе и отправилась спать. Также она жалела, что Сабине удалось получить приглашение на яхтуче-рез лорда Данхилла, который, кажется, имел виллу в Андалусии, неподалеку от Кадиса, где королевская яхта простоит день или два после посещения Гибралтара. Но для кого пригласили сюда Сабину — для лорда Данхилла или герцога Ройза?

Лаура принялась шагать по палубе, придерживая шлейф платья. Она расхаживала быстро, стремительно — это помогало ей унять свою ярость. Раздраженно посмотрела на подаренное Трентом обручальное кольцо с бриллиантом, окруженным голубыми сапфирами. Ей захотелось сорвать его с пальца и бросить в воду. Обручальное кольцо! Если она смирится, скоро у нее появится золотое кольцо. Кольцо рабыни, которое навсегда положит конец ее свободе. Но только не его! Многие мужчины держат жен в заточении и безнаказанно хвастаются своими любовницами — как часто она видела это! Будь она проклята, если попадет в такую ловушку! Лаура собиралась сказать об этом Тренту при первом же удобном случае — то есть когда он на некоторое время освободится от хищных рук Сабины.

«Вероятно, я сошла с ума, если согласилась принять участие в столь глупом фарсе», — подумала Лаура, презирая себя не меньше, чем Трента. Сначала — помолвка с обычным извещением в «Тайме», затем — по прошествии времени, которое леди Онория назвала бы приличествующим, — свадьба в какой-нибудь престижной церкви и грандиозный прием. Потом, конечно, медовый месяц на модном курорте. Невыносимо! И все только из-за того, что она оказалась скомпрометированной им, а он должен был загладить грех, поступить «благородно», сделать уступку общественному мнению. Да будет проклята его подлая душа! Ей, Лауре, ничего этого не нужно. И он тоже ей не нужен.

Неожиданно девушка замерла, крепко сжав пальцами поручень. О чем она думала до этого момента? Она не была воспитанной на условностях англичанкой. Ее родители пренебрегали условностями. Она может не волноваться из-за того, что скажет или подумает кто-то; если она разорвет так называемую помолвку или совершит что-то настолько возмутительное, что Тренту самому придется разорвать помолвку, он получит то, чего заслуживает! Пока он курил сигару и играл в карты с принцем Уэльским и его приятелями, она стояла в одиночестве на палубе под усыпанным звездами небом наедине с трепавшим ее волосы ветром и наблюдала за тем, как золотистый месяц тонет в черном океане.

Лауре вдруг показалось, что и она тоже тонет. Ей еще никогда в жизни не было так одиноко. Она хотела поделиться с кем-нибудь своими чувствами. Внезапно кто-то схватил ее за запястье. У Лауры екнуло сердце, она едва не произнесла: «Трент?» Конечно, она ошиблась — герцог Ройз был занят другими делами. Это Реджи тихо подкрался сзади и застал Лауру врасплох.

— Реджи! Господи, что ты здесь делаешь? Я думала, ты играешь в карты на нижней палубе с остальными мужчинами.

— К сожалению, ставки стали слишком большими для меня. Я почувствовал, что могу случайно столкнуться с тобой, раз уж мне не повезло в игре! — Его небрежный тон сменился на участливый. — У тебя даже нет накидки. Принести ее?

Не ответив растерянному Реджи, она повернулась лицом к воде, однако не попыталась убрать его руки со своей талии. Осмелев, молодой человек приблизил свои губы к ее уху и прошептал:

— Ты позволишь мне согреть тебя, дорогая Лаура?

Он не поверил своему везению, когда она прильнула к нему и томно произнесла:

— Да, пожалуй, это будет, кстати, кажется, я уже согреваюсь.

— Лаура! О Господи, Лаура! — вскричал Реджи, не желая упускать свой шанс. — Если бы ты только знала, как сильно я хочу поцеловать тебя! Почувствовать нежность твоих губ, о которых я так часто мечтал!

Его руки напряглись, он с силой прижал ее к себе.

— Почему ты меня спрашиваешь, Реджи? Почему бы тебе просто не сделать это? А потом ты скажешь, понравилось ли тебе целовать меня.

Она сама повернулась в его объятиях, подняла лицо и в упор посмотрела на Реджи своими темно-синими глазами, в которых отражался свет звезд.

«Господи, — торжествующе подумал он, — это действительно моя счастливая ночь!»

— Я люблю тебя, Лаура. Ты так красива, так красива… — хрипло произнес Реджи. Наклонив голову, он неторопливо насладился вкусом ее губ. Раскрыв их, Лаура позволила его жадному языку проникнуть в ее рот.

Реджи прекрасно знал женщин, умел доставлять им удовольствие и соблазнять их. Его поцелуи были то безжалостными, то нежными, дразнящими. Когда Лаура начала что-то несвязно и как бы протестующе бормотать — они оба знали, что ее слова ничего не значат, — он принялся ласково поглаживать ее груди, нашел пальцами отвердевшие и поднявшиеся соски. Потеребив маленькие бугорки, Реджи двинулся дальше. Он всегда полностью отдавался тому, что делал в данный момент, правильно выбирал время для следующего шага, ведущего к полной близости и ее пику. Едва оторвав свои уста от губ Лауры, Реджи произнес страстным шепотом:

— Как страстно я тебя люблю! Я не мог признаться в этом раньше, потому что не хотел показаться тебе охотником за состоянием! Я обожаю тебя, преклоняюсь перед тобой, прелестная Лаура! Ни одну женщину я не хотел так, как тебя. Пожалуйста, моя дорогая, позволь мне доставить тебе такое удовольствие, какое ты заслуживаешь! Скажи, что хочешь этого! Я жажду поклоняться твоему чудесному телу — касаться его, целовать, ощущать каждый его дюйм! Скажи мне, что ты будешь моей, дорогая! Пойдем в мою каюту — там я покажу, сколь сильно обожаю тебя, какой счастливой могу тебя сделать!

И Лаура снова удивила его.

— Пойдем в мой салон, дорогой Реджи.

Девушка нарочно выбрала свою каюту — она почти надеялась, что Трент заглянет к ней и увидит ее с Реджи, как она увидела его с Сабиной чуть менее недели назад. Но эти мысли не отразились на ее лице и манерах. Она протянула руку Реджи и позволила ему повести ее.

Она разрешила Реджи целовать и ласкать ее под фонарем у входа в коридор, ведущий на палубу. Разрешила раздеть себя до рубашки, подвести к кровати, мягко положить на спину. Реджи лег рядом с Лаурой, продолжая прикасаться к ней.

«Превосходное тело», — подумал Реджи. Раздевая Лауру, он ласкал ее взглядом, губами, пальцами. Покорность девушки изумляла его. Она не скрывала своих желаний. Похоже, Ройз оказался хорошим учителем! Эта мысль пробудила в Реджи злость и зависть. Был ли Ройз ее первым мужчиной? Ерунда! Сейчас он овладеет ею!

«Почему я остановилась на полпути?» — спросила себя Лаура. Прогнав Реджи, она лежала без сна с открытыми глазами в своей кровати.

Почему она не позволила Реджи заняться с ней любовью? Он так старался доставить ей удовольствие, иногда ему даже удавалось пробудить в ней желание — это происходило в те мгновения, когда она закрывала глаза и видела другого мужчину: темноволосого, с холодными серыми глазами. Того самого, который, вероятно, сейчас спал с сестрой Реджи Форрестера.

Трент на самом деле был с Сабиной, но лишь потому, что ему надоела нескончаемая игра, которую так любил принц Уэльский. Герцог прошел на палубу, чтобы поискать Лауру. Через иллюминатор, который она легкомысленно оставила открытым, Трент увидел, что девушка была занята — точнее, ею занимался Реджи Форрестер. Эта шлюха выбрала именно его! Тренту стало ясно, что эта паршивка уже давно готова отдаться — ее устроил бы любой мужчина! Будь она проклята! Охваченный звериной яростью, Трент собрался открыть дверь и убить их обоих; он уже шагнул вперед, и вдруг в последний миг разум остановил его. Резко повернувшись, он отправился к сестре Реджи.

Быстро раздевшись в темной каюте Сабины, он набросился на девушку и заглушил ее изумленный крик безжалостным поцелуем.

— Трент! О, это ты. Наконец-то!

— Кого еще ты ждала? Данхилла? В любом случае я занимаю более высокое положение! И поскольку ты нанесла мне неожиданный визит и разбудила меня в Каусе, я решил отплатить тебе тем же, леди Вестбридж!

— О, ваша светлость! — пробормотала Сабина и начала издавать нечленораздельные звуки.

Трент сорвал с нее ночную рубашку и грубо овладел ею, что всегда доставляло ей удовольствие.

Он все-таки пришел к ней. Какая разница, почему это произошло именно сейчас? Он был с ней, и она хотела удержать его здесь до утра. Возможно, эта сучка Лаура разорвет помолвку, и Трент женится на ней, Сабине!

Мысль о том, что она может стать герцогиней Ройз, так взволновала Сабину, что ее движения и реакции стали более бурными, чем обычно. Да, он был превосходным любовником, а сегодня вел себя просто как дикий зверь. Она хотела, чтобы он женился на ней или хотя бы сделал своей постоянной любовницей. Сабина была готова пойти на все ради избавления от Реджи, которому нравилось причинять ей боль, заставлять ее делать разные неприятные вещи.

Когда они оба удовлетворили страсть, Сабине не удалось заснуть. Трент не остался у нее — напрасно она надеялась на это. Сабина знала, что Реджи рассердится из-за того, что ей не удалось удержать Ройза в своей постели до утра.

Но Реджи пришёл к ней в исключительно хорошем настроении. Он дождался того момента, когда Трент-покинул каюту.

— Ну, поздравляю, дорогая сестра! И не забудь рассказать о твоем свидании мисс Лауре! Когда снова встретишься с Ройзом, обязательно сообщи ему, что этим вечером его невеста провела несколько часов со мной. О, она оказалась весьма горячей крошкой!

— Что? Ты хочешь сказать, что она на самом деле…

— Ну конечно! Я еще попользуюсь ею. Теперь она никуда не денется — особенно когда Ройз узнает о ее вольностях. Об этом позаботишься ты!

Глава 37

По обеим сторонам от порта Кадиса тянулись вереницы залитых ослепительным испанским солнцем домиков с побеленными стенами и красными черепичными крышами. Королевская яхта «Британия» бросила якорь в гавани, чтобы дождаться уже отчалившей от берега лодки. Она должна была забрать гостей принца, которые собирались высадиться здесь.

На Лауре были белый костюм из саржи, отражавший солнечные лучи, и желтая шляпа из соломки, широкие поля которой отбрасывали тень на лицо. Девушка стояла возле Хелены, опираясь локтями о поручень, и смотрела на приближавшуюся лодку.

— Ты поедешь с нами? — спросил ее ранее Трент холодным, бесстрастным голосом, возводя между ними ледяную стену.

— Нет. Эна хочет, чтобы я осталась на некоторое время с ней и Арчи. Возможно, так будет лучше для нас обоих. — Она старалась говорить бесстрастным тоном. — В любом случае ты ведь будешь развлекать леди Вестбридж? Если, конечно, лорд Данхилл будет постоянно спать. Мне бы не хотелось мешать вам!

Он метнул в ее сторону ледяной взгляд, от которого Лаура буквально задрожала.

— А я не хочу мешать тебе и Реджи Форрестеру, моя дорогая! — И, почти не скрывая своей ярости, Трент добавил: — Знаешь ли ты, что сейчас я с удовольствием свернул бы тебе шею, подлая маленькая шлюха? — Ярость, которую излучали его глаза, была почти осязаемой. Лаура невольно отступила на шаг и услышала, как Трент продолжил с сарказмом в голосе: — Но я считаю, что ты этого не стоишь! Ты не Дездемона, а я, моя дорогая, не глупый ревнивец Отелло!

Лаура почувствовала, что у нее сжалось сердце, но она должна была продолжить эту новую жесткую игру, несмотря на охватившее ее ощущение потерянности и одиночества. Лауру подталкивало какое-то странное желание причинить боль, нанести удар.

Глядя в упор на Трента, она произнесла бесстрастным тоном:

— Вы хотите получить назад кольцо, ваша светлость? Тем более что наши пути расходятся и нас ждут новые развлечения…

— О нет, — с недоброй усмешкой произнес он. — Оставь его себе, милая Лорелея, на память о коротком безумии!

Внезапно он обхватил руками лицо Лауры, заставив ее ахнуть. Наклонив голову, Трент грубо, безжалостно поцеловал девушку, после чего презрительно посмотрел на нее:

— Постарайся беречь себя, моя милая. Впредь не отдавайся с чрезмерной легкостью слишком многим мужчинам.

Он резко повернулся и пошел прочь. Ей хотелось побежать за ним или позвать его, но нестерпимая душевная боль остановила девушку, не позволила ей раскрыть рот.

— Лаура! — Франко схватил ее за руку и повернул к себе. Он не обращал внимания на Эну, лицо которой то бледнело, то краснело. — Лаура, черт возьми! — тихим разгневанным голосом произнес Франко, потянув к себе девушку. — Что ты творишь? На этот раз ты перегнула палку, сестра. Трент Челленджер не тот человек, с которым можно играть в такие грязные игры! Реджи Форрестер! Господи! Не знаю, как Тренту удалось сдержать себя, но тебе крупно повезло. Ты могла улететь за борт, уверяю тебя!

— Если Трент может спать с леди Вестбридж и демонстрировать мне это, — сухо сказала Лаура, — то почему я должна отказывать себе в чем-то? В конце концов, мы живем в современном мире, верно? — Немного помолчав, она добавила с легким раздражением: — Я не хочу, чтобы мужчина считал себя обязанным жениться на мне, потому что я была скомпрометирована. В гостинице Кауса я застала Сабину в постели с Трентом, и потом… и потом… Ты понимаешь, Фрэнк? Я не хочу иметь мужа, который хвастается передо мной своими любовницами. Не могу так жить, не потерплю этого! Что дозволено гусаку, то дозволено и гусыне! И… и…

Слова застряли в ее горле, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сдержать свои эмоции и не опозориться перед людьми.

Франко взял сестру за плечи, больно вонзившись пальцами в ее кожу, и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Господи, Лаура! Я не знал, как далеко зашли ваши отношения. Ты действительно любишь его, да?

Лаура энергично тряхнула головой и закрыла глаза, чтобы скрыть слезы. При этом она прикусила нижнюю губу.

— Ну конечно! — прорычал Франко и, крепко обняв сестру, с горечью произнес: — Похоже, мы оба находимся в одинаковом положении! Только Эна знает, что я хочу ее. Эне не хватает мужества поступить так, как она хочет! — Его голос стал более твердым. — Кажется, я должен находиться возле тебя и присматривать за тобой. Поверь, мне не по душе это занятие, тем более что сейчас у меня много других дел. Между прочим, лодка еще не отплыла. Почему бы тебе не подавить твою дурацкую гордость и не отправиться вслед за ним, Лаура? Почему не сесть в эту чертову лодку и не удивить всех? Пойди за ним, как настоящая женщина! Я знаю, что ты нужна Тренту. Думаю, тебе это тоже известно. Хочешь, я сам отведу тебя к лодке и столкну в нее? Потом, когда вы с Трентом разберетесь между собой, ты сможешь свалить все на меня. Я даже обещаю позаботиться ради тебя о Сабине — и о Реджи, если понадобится, будь он проклят! Лаура?

— Я не могу. О, Франко, ты же понимаешь, что уже слишком поздно. Он, должно быть, видел меня с Реджи и подумал… О, я хотела, чтобы он увидел нас и подумал худшее. Это и случилось. У нас с Реджи ничего не было, Франко, я не… Но теперь это не имеет значения. Я хорошо знаю Трента — он никогда не простит меня и не поверит мне, даже если я скажу ему правду!

Мотор лодки снова заработал, и Лаура поняла, что сейчас они уплывут. Лорд Данхилл, Сабина, Реджи и Трент. Она никогда никому не признается в том, что он бросил ее!

— В любом случае, — холодно произнесла Лаура, — уже поздно о чем-то сожалеть, верно? Сейчас я должна пойти в мою каюту и проверить, собраны ли вещи, которые мне понадобятся, когда мы высадимся в Гибралтаре. И мне надо зайти к Эне. Она так несчастна!

— Я тоже несчастен, — тихо произнес Франко. — Не знаю, понимаешь ли ты это, но мужчины тоже страдают. Если Эна несчастна, боюсь, она сама в этом виновата! Я еще раз попросил ее уехать со мной, но она выбрала мужа, его проклятый титул и ту жизнь, которую она ведет! Как я уже сказал, — добавил он с горечью в голосе, — у нас много общего. Но позволь мне сказать тебе кое-что: я не останусь смотреть, как Эна и ее муж будут вместе принимать гостей и посещать приемы. Как только ты устроишься на их вилле в Гибралтаре, я отправлюсь в Алжесирес. Потом я встречусь с Трентом на полпути между Алжесиресом и Кадисом, в доме некоего мадридца, располагающего информацией, способной заинтересовать мистера Бишопа. — Франко сухо поклонился Лауре. — Свяжись со мной, если я тебе понадоблюсь, сестра. Хочешь услышать мой совет? Попроси его высочество отправить тебя на берег. Или тебе, как Эне, нравится чувствовать себя несчастной? — Сказав это, он ушел.

В этот вечер они, как обычно, пообедали в соответствии с этикетом. Правда, компания поредела — четыре человека покинули яхту в Кадисе. К следующему вечеру все оставшиеся попадут на большой прием в честь принца Уэльского в гибралтарском клубе «Пэлл-Мэлл».

Альберт Эдвард, принц Уэльский, сидел в роскошно обставленной столовой яхты во главе стола. Как обычно, слева от него находилась миссис Лангтри, а справа — графиня Седжвик. Франко Моргана посадили по другую сторону от Хелены. Она сожалела об этом, сосредоточенно ковыряясь в еде и усердно обмахиваясь веером. Хелена пыталась поддерживать с Франко светскую беседу, однако ее голос звучал скованно, чопорно. Напротив них, между миссис Лангтри и Лаурой Морган, сидел приятель принца майор Иган.

Его королевское высочество находился в отличном настроении — как и миссис Лангтри. После обеда принц предложил разбиться на пары и погулять по палубе — полюбоваться звездным небом и луной. Конечно, он тотчас взял под руку миссис Лангтри. Спустя мгновение майор Иган поклонился и предложил руку Лауре. Хелена и Франко остались вдвоем, хотя меньше всего стремились к этому. Лишенной выбора Эне пришлось взять руку Франко, которую тот подставил ей с сухой вежливостью, и зашагать с ним по палубе. Страдая от головной боли, Эна хотела отправиться в свою каюту, чтобы избежать вынужденной близости с Франко, не ощущать под своими пальцами его твердые мускулы.

Протокол требовал, чтобы пары двигались, сохраняя между собой дистанцию. Шагавший впереди принц Уэльский дымил сигарой, положив руку на талию Лили Лангтри и шепча ей что-то на ухо. Она слушала его с улыбкой, иногда смеялась. Гостям приходилось идти очень медленно, то и дело останавливаться, смотреть на бегущую воду и звезды.

Лаура и майор Иган шли перед Франко и Эной, оживленно беседуя. От внимания Франко и Эны не ускользнуло то, что Лаура, идя с элегантным майором, как бы невзначай прижималась к нему. Перегибаясь через ограждение, она также оказывалась слишком близко к своему спутнику.

— Черт возьми! Я перестаю понимать свою сестру! — раздраженно произнес Франко. — Она ведет себя как шлюха! Приглашает едва ли не каждого доступного мужчину в свою постель, чтобы устроить ему проверку! Бедный майор Иган! Надеюсь, мне не придется вызывать его на дуэль, когда мы доберемся до Гибралтара.

Неожиданно он прижал Эну к ограждению, причинив ей боль.

— Ладно, плевать я хотел на свою сестру и ее возмутительные игры. Я бы хотел переспать с тобой, Эна, — кто знает, может быть, в последний раз перед тем, как ты попадешь в объятия своего мужа!

Его слова и тон, которым он произнес их, оскорбили Эну. Девушка ахнула, почти всхлипнула. Наконец ей удалось выдавить из себя:

— О, Франко! Нет! Пожалуйста, не надо, я тебя умоляю! Она невольно уперлась руками в его плечи, как бы защищаясь от новых грубостей, которые он мог обрушить на нее. Франко же безжалостно сдавил ей запястья, прижал ее к своему телу.

— Почему бы тебе для разнообразия не сказать: «О, Франко, да!»? — почти прорычал он. — Или граф Седжвик так хорош в постели, что ты хочешь попоститься день-два перед встречей с ним? Ну? Ответь мне, Эна, если в тебе еще осталась хоть капля совести.

Прежде чем она сказала или сделала что-то, он провел пальцем по ее груди, потом сунул руку в глубокий вырез платья.

— Я знаю, что ты трусиха, моя милая графиня, но ты пока еще способна возбуждать меня. Думаю, тебе это известно. Судя по тому, как твердеют твои нежные маленькие соски, которые я хотел бы поцеловать, с тобой тоже что-то происходит! — Его голос стал тихим, дразнящим. — Признай это, Эна! Постарайся хоть раз быть честной, хоть раз! Я хочу тебя. Хочу тебя сегодня, сейчас, черт возьми! — Его пальцы продолжали теребить ее набухшие соски. Из горла Эны вырвались звуки, напоминавшие всхлипывание. Она не могла и не хотела сопротивляться ему и тем чувствам, которые он пробуждал в ней. Франко снова зашептал: — Один раз ничего не изменит, верно, моя милая Эна? Мы пойдем в мою каюту, и тогда… ты отлично знаешь, что произойдет тогда с нами!

Хелена находилась во власти его пальцев, нежно и властно касающихся ее прикрытой вечерним платьем груди. О Господи, даже если бы на нее смотрел сам принц Уэльский, она бы не стала мешать Франко, не пожелала бы, чтобы он остановился!

Отчаянно стараясь спасти себя от постыдной капитуляции, не уступить его воле и своим желаниям, Эна произнесла взволнованным голосом:

— Но… его королевское высочество! И… Лаура… вдруг она…

— Моя сестра вполне способна позаботиться о себе! — резко выпалил Франко. — Будем надеяться, что майор Иган проявит благоразумие, — это в его интересах. Что касается его королевского высочества, то ты могла заметить, что он уже давно исчез с миссис Лангтри, моя милая Эна! Ты пойдешь со мной? Или я должен сорвать с тебя платье, бросить тебя на палубу и овладеть тобой прямо здесь, под звездным небом? Ты этого хочешь, Эна? Ты знаешь, что я поступлю так!

О да, Хелена отлично знала, что Франко выполнит свою угрозу. Его пальцы уже сжали верхний край глубокого выреза на ее платье! Они были на палубе вдвоем… Заметив в глазах Франко опасный блеск, Хелена сдалась. Она давно знала, что, в конце концов, уступит ему: все равно он уже начал рвать спереди лиф ее платья, которое соскользнуло с плеч, обнажив белую кожу, — что еще ей оставалось делать?

— Нет, Франко, пожалуйста! — испуганно зашептала она, видя, что он не собирается останавливаться. — Франко, не здесь, умоляю тебя! Спустимся в твою каюту. Только не здесь — нас могут увидеть!

— Почему не здесь? Если кого-то это зрелище заводит, пусть смотрят!

Его резкий голос заставил Эну вздрогнуть, в панике попятиться назад. Она поняла, что он не шутит.

— А теперь сними туфли, Эна, — тихо и требовательно произнес Франко. — Сними их.

— Туфли? Я не понимаю…

— Это не важно. Сними эти изящные вечерние туфельки и брось их через ограждение. Я хочу, чтобы ты спустилась со мной вниз босиком, как испанская крестьянка!

Смеясь, она сняла туфли, бросила их за борт и, повернувшись к Франко, сказала:

— Теперь ты удовлетворен?

— Еще не совсем, моя любимая. Это тоже должно полететь в воду — тогда ты будешь выглядеть как молодая крестьянка!

Он сорвал с нее платье и небрежно кинул его за борт. На Эне остались корсет, рубашка, нижняя юбка из тафты и черные шелковые чулки.

— А теперь мы пойдем вниз, — хрипло произнес Франко. — Когда ты окажешься на моей кровати, я запру, дверь и буду держать тебя там, сколько пожелаю, точно прелестную аристократку, похищенную грубым и жестоким пиратом!

Франко доставлял Эне удовольствие большую часть ночи. Затем он на руках отнес девушку в ее каюту. Положив умиротворенную Эну на кровать, Франко произнес бесстрастным тоном:

— А теперь, миледи, отправляйся навстречу своей гибели! — С этими словами он повернулся и зашагал прочь.

Глава 38

«Неудивительно, что королевскую колонию Гибралтар называют Скалой», — подумала Лаура. Огромная изрезанная гора круто поднималась вверх прямо из воды. Майор Иган сказал Лауре, что Гибралтар не только был международным портом, но и охранял пролив, соединяющий Атлантику со Средиземным морем. Со времен средневековья здесь всегда стояла неприступная крепость. После подписания Утрехтского договора англичане получили контроль над Гибралтаром.

— Длина полуострова — всего около трех миль, а ширина — три четверти мили, хотя в это трудно поверить, — сказал майор. — Несмотря на близость Испании, полуостров расположен в стратегически важном месте. Настоящая крепость, верно? Внутри этой огромной скалы тянутся бесчисленные пещеры, полости и туннели общей длиной в тридцать пять миль. Некоторые из них выходят к океану. Возможно, вы захотите осмотреть пещеру Святого Михаила — она имеет интересную историю. В ней находится камера для пыток, которой пользовались во времена испанской инквизиции!

К окончанию торжественной встречи принца Уэльского у Лауры от пушечных выстрелов разболелась голова. К тому же девушка страдала от невыносимой жары и высокой влажности. Как приятно было снова оказаться в прохладном помещении! Дом, который граф Седжвик занял, став вице-губернатором Гибралтара, был окружен неким подобием тропического сада; толстые стены защищали от жары, в каждой комнате под потолком висел вентилятор. Слава Богу, комната Лауры выходила в сад; сквозь открытые окна сюда проникал свежий ветерок, насыщенный запахом цветов.

Служанка бесшумно вошла в комнату, чтобы разобрать вещи Лауры и повесить одежду в просторный шкаф. Две хорошенькие служанки, которых успела увидеть Лаура, были не то марокканками, не то андалузками. Молодые и красивые слуги-мужчины были марокканцами или арабами.

Когда служанка, которую, как узнала Лаура, звали Эйша, помогла гостье раздеться, девушка легла на широкую кровать, вздохнула с облегчением, закрыла глаза и расслабилась. До того как ей придется встать и одеться для приема в клубе «Пэлл-Мэлл», у нее было достаточно времени; здесь, в Гибралтаре, по испанской традиции устраивали дневную сиесту. Возможно, если она выбросит из головы все мысли, ей удастся заснуть.

Минувшей ночью она спала беспокойно и сейчас чувствовала себя брошенной, тем более что Франко вежливо отклонил приглашение графа отдохнуть здесь. Брат сказал, что должен плыть в Алжесирес, где ему предстоит встретиться с другом.

«Мне не следовало приезжать сюда, — без всякой причины подумала Лаура. — Даже ради Эны. Лучше бы я вернулась в Париж, где когда-то была счастлива, ощущала полноту жизни, не ведала никаких запретов. Я должна уехать, как только Эна устроится здесь и почувствует себя комфортно, — продолжала размышлять она. — Возможно, я присоединюсь к леди Онории в Баден-Бадене или отправлюсь в Италию. Или даже на Филиппины, если мои странствующие родители еще находятся там и не отбыли в какое-нибудь другое экзотическое место».

Она обиделась на Франко. Мистер Бишоп сказал ему, что их родители не поехали в Индию. Почему Франко скрыл это от нее? Почему ее постоянно держат в неведении? Эти таинственные задания, приезды и отъезды, неожиданные тайные путешествия Франко и Трента — они что, считают ее глупой маленькой девочкой, которой нельзя доверять секреты? И почему мистер Бишоп, плетя свои дьявольские интриги, не прибегает к ее помощи?

Лаура сама задала ему однажды этот вопрос. Она сказала мистеру Бишопу, что считает себя способной собирать информацию и выполнять другие поручения лучше работавших на него мужчин. Лицо мистера Бишопа стало непроницаемым, потом он сплел пальцы и пробормотал:

— Хм… Возможно, я подумаю об этом. — И, едва заметно улыбнувшись, добавил: — Однако ты слишком напоминаешь мне свою мать, которая когда-то путем шантажа заставила меня сделать нечто такое, что я считал ненужным. Мне кажется, дорогая Лаура, что ты еще слишком импульсивна и прямолинейна для такого… хобби! — Он оттолкнул назад стул и встал, чтобы подвести черту под их беседой. — Ты должна понять, что некоторые места доступны только для мужчин. Есть вещи, которые они могут делать, а ты — нет. — Потом он все же обнадежил ее: — Когда мне понадобится женщина, способная добыть ценную информацию, я без колебаний обращусь к тебе.

«Да, — с любопытством подумала сейчас Лаура, — мистер Бишоп никогда не колебался, когда хотел что-то сделать». Она помнила разные истории — иногда их рассказывала мать, иногда девушка слышала разговоры ее отца с мистером Дэвисом, его старым и самым близким другом. Она знала, что отец был разбойником, убийцей, партизаном, изгонявшим французов и их ставленника, императора Максимилиана, из Мексики. А ее мать… Кем только ей не приходилось становиться, чтобы выжить! Она вынесла все тяготы и унижения, какие способна вынести женщина, и, в конце концов, стала победительницей! «Я сделаю то же самое», — подумала Лаура, отдаваясь во власть сна.

Она видела странные, тяжелые сны. Вдруг она пробудилась, сама не зная почему, села на кровати и обвела взглядом комнату. В ней ничего не изменилось, окно было открыто, ароматный ветерок обдувал лицо девушки, под потолком шелестел вентилятор. Никто не наблюдал за Лаурой. Откинувшись на мягкую кровать, девушка подумала, что в окно мог заглянуть любопытный садовник и она, возможно, почувствовала его взгляд. Вздохнув, она закрыла глаза и подумала: «Интересно, что сейчас делает Эна?»

Комнаты графа и графини Седжвик располагались в дальнем крыле дома подковообразной формы. Перед фасадом находился заросший сад с маленьким фонтаном и бассейном. Лаура, привыкшая к обществу Хелены, с которой можно было поболтать, поделиться секретами, посмеяться, по необъяснимой причине почувствовала себя брошенной и одинокой. Она напомнила себе, что они с Эной успеют поговорить перед приемом. Конечно, Эна зайдет в ее комнату одетой, надушенной, в бриллиантах, чтобы взволнованно спросить подругу, закончила ли она одеваться. Бедная робкая Эна! Почему Франко не похитил ее и не увез с собой? Он добился бы своего, если бы поступил так, — Лаура была уверена в этом. Слабая Эна нуждалась в сильном человеке, способном думать за нее и полностью завладеть ею. Почему Франко не сделал этого?

Невольно вздохнув, Лаура спросила себя, почему она не сделала то, что хотела сделать вопреки обстоятельствам. Сначала она с насмешливой невозмутимостью решила соблазнить Трента, почти что, заключив пари с самой собой; потом… потом завладела им или сочла, что сделала это. Почему же все испортилось? Почему она не нашла в себе сил бороться за то, что хотела иметь, не удержала мужчину, который был ей нужен? Почему поддалась детскому упрямству и жажде мести? Когда она увидела Сабину, ей следовало зайти в комнату, выгнать оттуда эту девку и с помощью нескольких точно подобранных слов объяснить Тренту, что не намерена терпеть такое ни сейчас, ни в будущем! Тогда все встало бы на свои места, и не было бы никакого короля Милоша, подарившего ей тяжелый браслет, который она с вызовом носила на руке. Тогда не возникло бы недоразумения с Реджи, которое она не пожелала объяснить.

«Господи, — подумала Лаура, сев на кровати и откинув волосы, — я должна остановиться. Не думать о том, что могло произойти, об упущенных возможностях, о том, что мне следовало или не следовало делать. Какой от этого прок? Он уехал, и я никогда не верну его — надо посмотреть правде в глаза».

Лаура едва не поддалась желанию позвать Эйшу и попросить ее собрать вещи, чтобы, извинившись перед Эной и Арчи, покинуть Скалу с первым же пароходом, куда бы тот ни направлялся. Она так устала от бесцельных скитаний! Она познакомилась с Европой, с различными светскими сезонами, образом жизни, требовавшим показного конформизма и разрешавшим что угодно при условии сохранения внешней благопристойности. «Нет, — решила Лаура, — я не похожа на своих родителей, которым нравилось постоянно путешествовать, нигде не пуская корни, в этом отношении, я отличаюсь от них». Она хотела пустить где-то корни, нуждалась в месте, которое смогла бы назвать домом, куда смогла бы возвращаться после странствий. Ее отец и мать пустили корни друг в друга, поэтому чувствовали себя как дома где угодно.

«Мама посоветовала бы мне добиваться того, что мне действительно нужно», — подумала Лаура. Однажды мать, смеясь, рассказала ей кое-что про отца:

— В то время он жил с Консепсьон в маленькой асиендс. Когда я приехала туда, мне пришлось запугать ее с помощью ножа — если бы бедный Пако не увел девушку, я убила бы ее! Твой отец вернулся посреди ночи, не зная, что вместо Консепсьон в постели лежу я… Он ужасно рассердился и заявил, что не хочет меня! В конце концов, я вынудила его передумать — мне пришлось приставить к его горлу лезвие ножа, и тогда он снял трусы. Я даже слегка порезала его, чтобы он не думал, что я блефую! Но потом, — призналась мать тихим голосом, — все изменилось.

«Я не останусь здесь! — решила вдруг Лаура. — Эна должна научиться защищать себя сама. Я поеду в Испанию и найду его или вернусь домой в Мексику или Монтерей — и тогда он сможет приехать за мной!» Внезапно интуиция подсказала ей, что их отношения не закончились, что им еще предстоит объяснение.

— Я приготовила для мадемуазель ванну… Погруженная в свои раздумья, Лаура не видела и не слышала, как в комнату вошла Эйша.

Лаура всегда без тени смущения раздевалась в присутствии другой женщины или служанки. Но сейчас, сняв ночную рубашку и шагнув в круглую медную ванну, она почему-то почувствовала себя неуютно под пристальным взглядом девушки. Лаура прогнала это ощущение, сказав себе, что Эйша — марокканка, не привыкшая видеть обнаженное тело белой женщины. Эйша была весьма услужливой и, похоже, считала себя обязанной натереть Лауру мылом с сандаловым ароматом. Лаура снова погрузилась в воду; девушка смыла с ее тела пену, потом взяла полотенце и принялась нежно ее вытирать.

Пальцы Эйши задержались на грудях Лауры, ее сосках, между намыленных бедер. «Ну и что? — подумала Лаура. — Это ничего не значит». Она чувствовала, что о ней заботятся, как о ребенке.

Эйша расстелила на кровати новое полотенце, взяла бутылку с маслом и застенчиво спросила:

— Мадемуазель хочет, чтобы я натерла ее ароматизированным маслом? Обещаю, вам будет приятно. Оно впитывается в кожу, и та становится блестящей — мужчинам это очень нравится!

«Почему нет?» — спросила себя Лаура, отбрасывая прочь сомнения. Она легла лицом вниз на полотенце и позволила Эйше втереть масло сильными и чуткими пальцами в каждую точку ее тела. Лаура почувствовала, что массаж снимает напряжение, наполняет тело новыми, приятными, ощущениями. Втирая масло, Эйша двигалась от пяток к плечам и рукам, потом попросила Лауру перевернуться. Масло пахло жасмином и гарденией, оно снимало тревогу.

Когда Лаура перевернулась, марокканка занялась внутренней стороной ее рук, кончиками пальцев от шеи двинулась к плечам, стала нежно поглаживать груди Лауры. Пальцы девушки обхватывали каждую грудь и скользили вверх, едва касаясь сосков.

— У мадемуазель такие красивые груди и чудесные малиновые соски, — пробормотала Эйша, ласково потянув вверх каждый сосок. — У мадемуазель великолепное тело!

Лауре казалось, что она находится в каком-то сладостном трансе; руки и пальцы Эйши продолжали ловко и искусно массировать ее живот, темный треугольник, ноги. Девушка добралась до внутренней стороны бедер, начала мягко ласкать их. Затем Эйша налила масла из бутылочки между бедер; ее пальцы трепетали, точно крылья бабочки, скользили по коже, слегка заходили внутрь Лауры.

— Мадемуазель везде очень красива — да, везде, — прошептала Эйша, продолжая поглаживать Лауру. Внезапно почти загипнотизированной Лауре показалось, будто кто-то смотрит на нее, следит за всем происходящим. Овладев собой, она резко приподнялась, но никого не увидела. Лауре пришлось признать, что Эйше удалось своими нежными и искусными прикосновениями пробудить в ней приятное волнение.

— Спасибо, — сумела, наконец, произнести Лаура, надеясь, что ее голос прозвучал достаточно спокойно. — Мне было… очень приятно, я прекрасно расслабилась. Но сейчас мне пора одеваться для приема.

На губах Эйши появилась еле заметная лукавая улыбка. Кивнув Лауре, девушка отступила на шаг назад.

— Конечно, мадемуазель. Я помогу вам одеться, если вы скажете, какое из ваших прекрасных платьев хотите надеть. — Помолчав немного, она тихо добавила: — Я готова сделать все, что пожелает мадемуазель. Буду рада доставить вам любое удовольствие.

«Интересно, — подумала Лаура, пока Эйша выкладывала для нее одежду, быстро и бесшумно шагая босиком по комнате, — как воспринимает все это Эна, если только ее горничная такая же услужливая, как Эйша». Она хотела поскорее увидеть Эну и поговорить с ней. Растерянная и смущенная, Лаура находилась во власти каких-то сильных чувств и желаний, таившихся внутри ее и готовых в любой момент вырваться наружу; она испытывала потребность поговорить с кем-то, довериться кому-то, хотела, чтобы Эна побыстрее оделась.

Хелена уже почти оделась; она тоже хотела побеседовать с Лаурой перед приемом. В ее комнату вошел безупречно одетый Арчи. В руке он держал плоскую, завернутую в тончайшую бумагу коробку. Арчи бросил ее на туалетный столик, и Лаура спросила себя, почему он решил преподнести ей подарок, — такой поступок был для него необычным.

Фатима — марокканка, которой Арчи велел прислуживать Эне, — застегнула последнюю пуговицу на ее платье.

— Дорогая жена, сегодня ты выглядишь превосходно, — произнес он с оксфордским акцентом, к которому Эна так и не привыкла. — Эта маленькая штучка, которую я купил тебе, сделает тебя еще более красивой. По-моему, она тебе очень подойдет.

— Спасибо, Арчи. — Хелена нетерпеливо повернулась к Фатиме, которая продолжала крутиться возле нее: — Ты можешь идти, Фатима!

— Дражайшая супруга, — сказал Арчи, — я уверен, что в самое ближайшее время тебе понадобится помощь Фатимы! Скоро ты это поймешь. — Он окинул Эну критическим взглядом, отчего та смутилась. — К сожалению, мне не нравится платье, которое ты выбрала для сегодняшнего приема. Ты должна позволить мне самому выбрать для тебя наряд. В конце концов, мужчина имеет право выбирать туалеты жены и решать, в чем она выглядит лучше всего. Ты согласна?

Не дав Хелене шанса возразить, Арчи повернулся к Фатиме.

— Немедленно раздень госпожу, — приказал он, — а я тем временем изучу ее гардероб и выберу что-нибудь подходящее. Поторопись — мы не имеем права опаздывать. Конечно, корсет и чехол должны подходить по цвету к платью, поэтому сними с госпожи все.

Фатима уже начала расстегивать пуговицы на спинке платья, когда Хелена пришла в себя и оттолкнула девушку.

— Арчи! Не знаю, какая муха тебя укусила, но у меня нет времени переодеваться. К тому же я не понимаю, чем плохо это платье!

Ее муж рассматривал туалеты, которые Фатима уже повесила в шкаф. Не обращая внимания на возражения Эны, он достал темно-золотистое атласное платье, отделанное парчой и черными кружевами.

— Вот это подходит для сегодняшнего вечера, моя дорогая. Мне не нравится твое синее платье. У него слишком глубокий вырез, и я не хочу, чтобы моя жена расхаживала перед моими друзьями, точно шлюха, демонстрирующая свои прелести!

Хелена посмотрела на него с изумлением:

— О чем ты говоришь? Арчи, я не понимаю! И тебя я тоже не понимаю. С момента моего приезда сюда ты был… Мне кажется, что я совсем тебя не знаю!

— Зато, похоже, красивый молодой брат мисс Морган неплохо узнал тебя. — Повергая Эну в панику, он добавил тихо и с угрозой: — Отныне, Хелена, ты будешь вести себя так, как я скажу, ясно? Станешь хорошей, послушной женой, моя дорогая. Я добьюсь этого!

Хелена открыла рот, чтобы возразить, но потрясение лишило ее дара речи. Арчи шагнул к жене и дважды ударил ее по лицу.

— Стой спокойно, черт возьми! — резко выпалил он. — Не мешай Фатиме раздевать тебя. Ты меня поняла? Или я должен втолковать это тебе иначе?

И он угрожающе поднял руку.

Девушка подчинилась; потрясение мешало ей сдвинуться с места, возмутиться. Лицо ее горело от пошечин, из глаз потекли слезы. Она тихо заскулила, точно раненое животное. Арчи ударил снова, на этот раз, заставив ее закричать. После этого она замерла, оцепенев от страха и испытывая головокружение. Эна ощущала деловитые прикосновения пальцев Фатимы, снимающей с нее платье. Она осталась в корсете, чехле и нижней юбке из тафты. Ее лицо пылало от боли и унижения.

Но Эну ждало нечто худшее. Вскоре она поняла это.

— Принеси подарок, который я купил моей жене, — приказал Арчи Фатиме, и служанка с ухмылкой выполнила приказ. — Открой! — резко произнес он. Эна не смогла пошевелиться, и Арчи снова ударил ее — на этот раз по груди. — Кажется, я сказал тебе, что ты будешь делать то, что я говорю. А теперь открой подарок, который я принес тебе, — немедленно, потому что мы не хотим опоздать на прием, верно?

Всхлипывая, Хелена подчинилась мужу.

Нагнетая ужас, Арчи принялся подробно описывать то, что он купил ей и для чего это нужно; Фатима тем временем расстегнула корсет, и Эна осталась в тонкой шелковой рубашке.

— Конечно, это чистое золото, — невозмутимо произнес Арчи; края его тонких губ изогнулись в улыбке. — Это пояс целомудрия, моя дорогая! Правда, хитрое изобретение? Видишь маленький золотой замочек? Я запру его и оставлю ключ у себя. Теперь я буду точно знать, что ты хранишь мне верность. Повернись и дай мне надеть его на тебя — уверен, ты будешь выглядеть в нем очаровательно!

Увидев выражение ее лица, он зловеще засмеялся, потом схватил серебряную щетку для волос, положил руку на затылок Эны, заставив ее уткнуться лицом в туалетный столик, и сильно ударил щеткой по ягодицам. Услышав сдавленные крики Эны, он снова засмеялся.

— Арчи, нет! Пожалуйста, не надо… я не вынесу этого… умоляю тебя, пожалуйста, не причиняй мне боли!

— Ты должна признать, что заслуживаешь наказания. Я мог бы обойтись с тобой и хуже, помни это. Ты еще легко отделаешься. Если ты не будешь спокойно стоять, пока я надеваю на тебя это хитрое приспособление, я прикажу Фатиме высечь тебя, и ты не сможешь сидеть. Надеюсь, я выразился ясно?

От унижения, стыда и боли Хелена зарыдала и прикрыла лицо руками. Она почувствовала, что золотая цепочка туго стянула ее талию. Тонкая золотая сетка, причиняя боль, плотно закрыла вход в сокровенное место. Арчи протянул две золотые цепочки между ягодицами к талии. Замочек находился над самым чувствительным бугорком.

— Господи, Арчи! — с мольбой в голосе закричала Эна, не смея поднять головы и пошевелиться без разрешения. — Ты затянул слишком туго — эта штука врезается в меня, причиняет невыносимую боль. Умоляю тебя, Арчи, умоляю тебя, не делай этого! Я буду слушаться тебя, никогда больше не поступлю дурно! Пожалуйста, избавь меня от этого! — Она заплакала громко и безудержно, все ее тело сотрясалось от рыданий.

— Теперь, моя милая неверная женушка, ты можешь выпрямиться и пройтись передо мной по комнате, чтобы я увидел, как хорошо сидит на тебе этот пояс и как он тебе идет. Обязательно посмотри на себя в зеркало, прежде чем Фатима снова оденет тебя, — правда, пояс выглядит превосходно? Золото на бледной коже! Когда ты привыкнешь к нему, дорогая, думаю, тебе будет приятно сознавать, что ты носишь его под всеми твоими нижними юбками и платьями из атласа и парчи! Замочек расположен в таком месте, что он, вероятно, будет доставлять тебе удовольствие. Видишь, как я забочусь о тебе!

Все еще плача, Хелена встала и выполнила распоряжение Арчи. Она прошла по комнате, как шлюха, с золотым поясом целомудрия, больно врезавшимся в чувствительную кожу. Арчи и Фатима наслаждались этим зрелищем; большие влажные глаза служанки задержались на золотой сеточке. Не чувствуя своего тела, Хелена послушно замерла перед зеркалом; Фатима снова надела на нее корсет, затянула его по указанию Арчи туже обычного, потом надела на госпожу выбранное хозяином платье. Эна не знала, как ей вытерпеть это, как появиться на людях, сидеть, стоять, ходить, — пояс врезался в кожу, причиняя невыносимую боль.

— А теперь, — бодрым тоном произнес Арчи, положив руку на талию жены, — пойдем посмотрим, готова ли твоя подруга.

Увидев Эну, Лаура тотчас же почувствовала, что та изменилась. От нее исходило какое-то беспокойство, внутреннее напряжение; она говорила слишком торопливо, ее большие глаза лихорадочно блестели, на скулах горели алые пятна. Но времени на расспросы не было — рядом стояла Эйша, а Арчи ждал за дверью. Схватив кружевную накидку, веер и маленькую сумочку из серебряной сетки, Лаура решила, что, вероятно, Эна и Арчи поссорились. Глаза Эны были подозрительно красными. «Возможно, нам удастся поговорить наедине после приема», — подумала Лаура.

Глава 39

«С Хеленой определенно что-то неладно», — обеспокоенно подумала Лаура во время приема. Пока они ехали в карете в клуб «Пэлл-Мэлл», Эна нервничала, поправляла складки платья, ерзала на сиденье, сжимала в руке кружевной носовой платок, растягивала его и, в конце концов, порвала. И когда они прибыли в клуб, Эна продолжала вести себя странно. Казалось, ей трудно высидеть на одном месте больше нескольких мгновений — она постоянно вскакивала с кресла и начинала ходить по комнате, приветствуя друзей дрожащим, неестественным голосом, которого Лаура никогда прежде не слышала. Лаура решила поговорить с ней наедине, но это оказалось невозможным — Арчи не отходил от жены, заботливо спрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует в этой многолюдной комнате, не жарко ли ей здесь. Потом он сказал, что она, конечно, привыкнет к этому и что он не может наглядеться на нее после столь длительной разлуки!

Проявляя столь рьяное внимание к своей жене, Арчибальд Эйр, граф Седжвик, не забывал и о его гостье. Шагая возле Хелены, он знакомил Лауру почти со всеми молодыми людьми, находившимися в этой переполненной комнате. «Почему мне кажется, будто что-то не так?» — недоумевала Лаура. Арчи шепнул ей, что Хелена не привыкла к такой жаре и влажности и поэтому днем жаловалась на головную боль; он забеспокоился, но Хелена заявила, что не хочет пропустить прием. Однако Лаура чувствовала, что дело не в этом. Она никогда еще не видела Эну такой нервной и суетливой. Лаура украдкой поглядывала на графа из-под своих длинных ресниц.

Арчи был человеком среднего роста с вытянутым лицом, длинным носом и срезанным подбородком, который он прикрывал жидкой белесой бородой. Спереди его светлые волосы поредели и были намазаны макассаровым маслом. Похоже, все присутствовавшие относились к графу с симпатией. Он явно старался очаровать Лауру, держался с ней подчеркнуто галантно, однако она почему-то испытывала к нему неприязнь. Лауру настораживали его тонкие губы; ей не нравилось, что он украдкой поглядывал на нее, думая, что она не замечает этого. Познакомившись наконец с ним, она недоумевала, почему Хелена согласилась выйти замуж за человека, которого не любила. Может быть, ее, как несчастную Консуэлу Вандербилт, заперли в комнате, посадили на хлеб и воду, и она не выдержала регулярных избиений жестокого отца? Но в таком случае Лаура не понимала, почему Эна оставалась с Арчи, ведь Франко предложил ей все, в чем она нуждалась.

В этот момент к Лауре подошел майор Иган. Оживленно заговорив с ним, девушка решила выбросить из головы грустные мысли и наслаждаться вечером.

Позже, когда они вернулись в дом, Эна по-прежнему выглядела напряженной; Лаура собралась спросить подругу, можно ли зайти к ней, чтобы поговорить, но Арчи опередил ее:

— Конечно, вы понимаете, мисс Морган, что если вы, дамы, в течение последних месяцев проводили вместе немало времени, то я почти не видел свою жену после свадьбы! Вы не упрекнете меня в том, что я хочу наверстать упущенное? Теперь мы с Эной сможем заново познакомиться. — С улыбкой, посмотрев на побелевшую Хелену, он добавил: — Ты согласна со мной, моя любимая? Я уверен, что мисс Морган поймет нас, ведь это будет наш первый вечер после длительной разлуки!

Крепко держа Эну за талию, он повел ее по длинному коридору в сторону своих апартаментов. Внезапно, словно что-то вспомнив, он остановился и повернулся к Лауре:

— Майор Иган сказал мне, что вы хотите осмотреть пещеру Святого Михаила и камеру пыток испанских инквизиторов. Надеюсь, вы позволите мне организовать для всех нас экскурсию, которая состоится послезавтра? — Он немного помолчал и добавил небрежным тоном: — Мистер Форрестер также сможет составить нам компанию — он уже убедился в том, что его сестра благополучно устроилась на вилле лорда Данхилла в Кадисе. Полагаю, вы не станете возражать. Он сказал мне, что вы с ним большие друзья.

— Конечно… да, конечно, — ответила Лаура, лихорадочно соображая. — Очень любезно с вашей стороны организовать такую интересную вылазку.

«Реджи? — подумала она. — Что он сделал со своей сестрой? Как ему удалось так скоро покинуть ее?» Потом Лауру посетила горестная мысль: вероятно, Сабина сейчас с Трентом!

Печальная, Лаура прошла в свою комнату; как только Эйша помогла ей расстегнуть платье и корсет, Лаура отпустила служанку, отказавшись чем-нибудь подкрепиться. Беспокойно покрутившись некоторое время на кровати, она, наконец, сумела заснуть. Ее преследовали странные сны. В одном из них Трент занимался с ней любовью, пока Сабина не оттащила его. Потом они стали вместе смеяться над Лаурой, которая лежала в ожидании чего-то.

Утром падавшие на кровать лучи солнечного света, пение птиц и ароматный ветерок, врывавшийся через открытое окно, заставили Лауру посмотреть на все другими глазами. Она слишком устала — как и Хелена. «Я должна сдерживать свое воображение», — подумала Лаура. Эйша принесла завтрак на бронзовом подносе и нежным голосом сообщила, что граф и графиня, согласно принятому здесь обычаю, всегда завтракают в своих комнатах — так же как и гости.

Эйша радостно сообщила, что граф собирается устроить для гостьи и своей жены экскурсию по Скале — конечно, если мисс Морган не против.

— Вы получите удовольствие от прогулки по городу; здесь есть много интересных базаров и лавок, где продают восхитительные восточные халаты и безделушки, которых мадемуазель не найдет в Англии.

— Я не англичанка, — терпеливо объяснила Лаура. — Я из Америки. Американцы сильно отличаются от англичан!

Глаза Эйшы вопросительно округлились.

— Но я люблю посещать новые места. Несомненно, я получу удовольствие, — с усмешкой добавила Лаура. — Пожалуйста, не верь всему, что ты услышишь об Америке. Там живут вполне цивилизованные люди — во всяком случае, в некоторых местах.

— А я думала, что там полно диких индейцев и люди стреляют друг в друга…

— О, все на самом деле не так страшно! — с улыбкой заверила девушку Лаура. — У нас в Америке есть огромные города, железные дороги, даже электричество и телефоны, а также много других вещей, которых не увидишь в Европе!

Завороженную Эйшу явно разбирало любопытство, но ее ждали другие обязанности, и ей пришлось уйти.

Хелена и Лаура, держа в руках шелковые зонтики, сели в открытый экипаж. Арчи, взяв на себя роль гида, показывал им по дороге разные достопримечательности. Лаура заметила, что лицо Эны вытянулось, было напряженным, графиня нервничала, ее пальцы постоянно находились в движении.

— Эна, дорогая, у тебя болит голова? Ты неважно выглядишь. Надеюсь, ты волнуешься не из-за меня? — спросила Лаура, с беспокойством посмотрев на подругу. Она была уверена, что с Эной что-то не так.

— О нет, нет! У меня не болит голова, просто я не привыкла к такой жаре, вот и все!

— Но ты скоро привыкнешь, верно, моя любимая? — сказал Арчи с улыбкой на лице и, повернувшись к жене, обхватил ее талию. — Я достаточно хорошо знаю тебя — ты способна приспособиться ко всему, да?

— Конечно, ты совершенно прав, Арчи, — поспешно согласилась Хелена. — Просто… просто… я еще не привыкла к такому климату… но я уверена, что, в конце концов, привыкну к нему.

— Несомненно, моя любимая, — сказал Арчи. — Я даже уверен, что со временем он начнет тебе нравиться.

Лауре показалось, что эта беседа между мужем и женой наполнена каким-то скрытым смыслом, но она ничего не произнесла вслух. Девушка все сильнее и сильнее тревожилась за Эну. Лаура заметила, что подруга прячет от нее глаза, не поднимает их, рассматривает свои беспокойные пальцы. Лауре захотелось, чтобы здесь находилась леди Онория. Эта прямолинейная женщина разрядила бы напряжение, возникшее между Хеленой и Арчи. Леди Онория умела добраться до сути и все уладить. «Возможно, мне следует отправить ей телеграмму», — подумала Лаура. Об этом стоило поразмыслить — Лауре определенно не нравилось, как выглядела и как вела себя Хелена.

— Возможно, если Эна чувствует, что жара… — начала было Лаура, но Арчи перебил ее бодрым голосом:

— Ерунда! Эна предвкушала удовольствие от посещения этих маленьких лавок, верно, моя любимая?

Он сжал руку жены, и Хелена, не поднимая глаз, подавленно кивнула.

Вскоре они уже бродили по многолюдным петляющим улочкам с многочисленными лотками и магазинами. Арчи подсказывал девушкам, в каких местах торговцы обманывают не слишком нагло. Он заявил, что хочет купить своей жене несколько шелковых восточных халатов. Здешние женщины носят эти свободные одеяния из-за невыносимой жары.

— А вы, мисс Морган, не хотите купить себе эти халаты? Они сшиты из шелка, парчи и экзотических индийских тканей. Некоторые из них отделаны изумительной вышивкой.

Пробираясь со своими спутниками сквозь толпу, Лаура снова заметила, что Эна чувствует себя неуютно, а ее лицо покраснело. Если бы Лаура не была гостьей, и Арчи не настаивал на осмотре достопримечательностей, она предложила бы вернуться домой.

Через некоторое время Лауре пришлось признать, что она очарована здешними видами, звуками, необычными запахами и яркими нарядами людей.

По краям узких пыльных улиц стояли торговцы, продававшие живых цыплят, шелк, расшитый китайский атлас. Повсюду на жаровнях готовилась какая-то незнакомая пища.

Лаура огорчилась, когда Арчи заявил, что не может больше выносить запах толпы, и отвел их в тускло освещенный маленький бутик — так здесь назывались подобные лавки, — где им показали расшитые золотом и серебром халаты и рулоны шелка.

В одном из магазинов Лаура увидела костюм для исполнения танца живота, расшитый множеством золотых монет.

— Какая прелесть! — воскликнула девушка. — Он напоминает мне тот костюм, который я купила в Париже на рю дю Каир, помнишь, Эна? — Смутившись, она заставила себя рассмеяться и обратилась к Арчи: — Понимаете, когда я жила в Париже, танец живота был очень моден. Я брала уроки, однако не смогла уговорить Эну составить мне компанию.

— Какая жалость, — невозмутимо произнес Арчи. — Моя жена никогда не отличалась смелостью и склонностью к авантюрам, верно, дорогая? — Бросив взгляд на белое лицо Эны, он повернулся к Лауре и сказал: — Вы купите его? Я бы не стал возражать, если бы вы поучили мою жену исполнять танец живота. Конечно, если это будет происходить в нашем доме, и вы позволите мне наблюдать за вашими уроками.

— О нет! Я сама всего лишь ученица. К тому же эта мода прошла. — Лаура сожалела, что затронула эту тему.

— Да? Как жаль! — огорченно произнес Арчи, и Лаура заметила, что взгляд его скользнул по ее телу. Потом Арчи снова с притворной заботливостью посмотрел на Эну и спросил, не хочет ли она купить что-то в этом или каком-то другом магазине.

«Я больше не могу это выносить! — раздраженно подумала Лаура. — Не могу видеть Эну в таком состоянии, не могу видеть, как она морщится, когда он прикасается к ней, сжимает ее талию!» Этот человек с бесцветными волосами, бледной кожей и вкрадчивым голосом напоминал ей скользкого слизняка. Лаура энергично замахала веером, приложила руку к покрытому испариной лбу и чуть слышно произнесла:

— О Господи! Боюсь, эта жара подействовала не только на Эну! Мне тоже стало дурно. Кажется, я переоценила свои силы. — Ей удалось слегка качнуться, потом она оперлась рукой о магазинную полку, чтобы не упасть. Умоляюще посмотрев на Арчи, Лаура бессильно прошептала: — Вы не будете возражать, если мы вернемся домой? Я чувствую, что не могу больше ходить!

Ее игра положила конец хождению по магазинам, но когда они возвратились домой, Арчи тотчас же сказал Лауре, что ей следует пройти в свою комнату и лечь. Он также велел Эйше положить на лоб Лауры холодный компресс и дать ей что-нибудь тонизирующее.

— Небольшое количество бренди пойдет вам на пользу, — сказал он, бросив на Лауру взгляд, который ей не понравился. — Пусть Эйша снимет с вас корсет, который вы, женщины, так любите носить. Я уверен, тогда вам станет лучше.

Лауре не оставалось ничего другого, как отправиться в свою комнату и позволить Эйше раздеть ее до рубашки, которая стала влажной от пота. Служанка помогла девушке лечь в постель.

— Думаю, вам не стоит накрываться простыней. — В голосе Эйши прозвучало искреннее участие. — Здешняя жара и солнце плохо действуют на женщин, не привыкших к ним. Я видела, как такое случалось со многими англичанками. Даже если вы американка, — торопливо добавила Эйша, — все равно вы не привыкли к этому климату. — Она ушла за графином с прохладной водой и бренди, которое обещал дать Арчи.

Лаура лежала на кровати с закрытыми глазами, надеясь, что Эйша, вернувшись, решит, будто она спит, и оставит ее в покое. Она должна подумать. Несмотря на вежливость Арчи, его демонстративную заботу и ласковое обращение с женой, Лауре казалось, что на самом деле Эна боится его. Она поняла, что не сможет поговорить с Эной наедине — Арчи позаботится об этом.

Лаура отказалась от идеи послать телеграмму леди Онории. Чем она могла поделиться с вдовой, кроме собственных ощущений? Размышляя о том, что же делать, она услышала резкий стук и голос Арчи, спросившего, можно ли ему зайти на минутку.

Накрывшись простыней, она взволнованно ответила:

— Да, только, пожалуйста, извините меня — я не одета.

— Дорогая мисс Морган! Вам, лучшей подруге моей жены, ни к чему соблюдать со мной такие формальности, — сказал Арчи, войдя в комнату. — И я, в свою очередь, чувствую, что могу позволить себе с вами некоторые вольности.

Лауре не понравилось то, как он смотрит на нее. Его взгляд проникал сквозь тонкую простыню, которую она натянула на плечи.

— Я зашел сюда по дороге в свой офис, чтобы спросить, не надо ли принести вам что-нибудь из города. Здесь есть личный врач губернатора. Может быть, вы хотите, чтобы он навестил вас? Или выписал таблетки от головной боли? Позвольте принести извинения за то, что я таскал вас днем по жаре и пыли. Скажите мне, что я могу сделать, чтобы вы ожили. Эна рассердится на меня, если узнает, что я не позаботился о вас.

Лауру насторожила неискренняя, вкрадчивая речь, которую Арчи только что произнес с наигранным сочувствием на лице. Если бы она смогла… И вдруг Лауру осенило. Придерживая простыню, она села на кровати и смущенно произнесла:

— О да! Раз уж вы проявили такую доброту, скажите, могу ли я отправить несколько телеграмм? Это возможно? Здесь есть телеграфное отделение?

— Вы хотите послать телеграммы? — изумленным голосом сказал Арчи. — Конечно, здесь есть телеграфное отделение. Не такие уж мы и отсталые, мисс Морган. Я мог бы договориться об отправке ваших телеграмм. Кажется, у меня есть несколько бланков в кабинете. Как только вы почувствуете себя лучше, вы сможете заполнить их, и я прослежу за тем, чтобы они были отправлены.

Лаура с тревогой отметила, что он продолжает смотреть на нее как-то испытующе и задумчиво, что он играет с ней в кошки-мышки, и решила сыграть свою роль до конца. Она опустила глаза.

— О, вы так добры, — произнесла она и добавила с легкой неуверенностью в голосе: — Я не слишком обременю вас, если попрошу послать три телеграммы сразу? И… сделать это сегодня?

— Конечно, нет, моя дорогая мисс Морган, уверяю вас, это не составит труда. И поскольку я, будучи вице-губернатором, обладаю здесь некоторым влиянием, то могу сделать так, чтобы их отправили немедленно. — Словно сообразив что-то, он добавил: — Почему бы мне не принести вам эти бланки прямо сейчас? Нет-нет, пожалуйста, не возражайте, уверяю вас, это пустяк! Разрешите мне заполнить их для вас и унести с собой. Идет?

«Безвыходное положение? — подумала Лаура. — Нет, я еще не окончательно проиграла!»

— Если это вас действительно не обременит, я буду вам признательна!

Он исчез, и девушка получила время для обдумывания текста телеграмм. Она доверяла Арчи не больше, чем он ей.

Вернувшись, граф придвинул стул к кровати, положил на колено блокнот с телеграфными бланками и ласково посмотрел на Лауру:

— Ну? Вице-губернатор Гибралтара готов стать вашим секретарем, мисс Морган. При необходимости я могу писать очень быстро! Пожалуйста, продиктуйте мне ваши послания, а также фамилии и адреса тех счастливчиков, которым вы хотите их отправить.

Сделав вид, будто переполнена чувством благодарности, Лаура продиктовала три телеграммы. Первая должна была попасть к родителям через дядю Ринальдо, знавшего их местонахождение.

— Дорогие мама и папа. Я сейчас в Гибралтаре. Хочу, чтобы вы присутствовали на моей свадьбе. Выезжайте немедленно, если не хотите огорчить меня.

— Ваши родители в Мексике? — Арчи изучающе посмотрел на Лауру. — Дорога займет много времени.

— О, не так уж и много. Фамильная асиенда находится возле Веракруса. Я так хочу, чтобы они приехали сюда вовремя! Мама должна помочь мне выбрать платье и другие вещи!

Голос Лауры звучал искренне, и граф кивнул с пониманием:

— Конечно, родители должны присутствовать на вашей свадьбе, хотя я думал… Ну, а следующая? — спросил он, не закончив фразы.

Второе послание было коротким и адресовалось дяде Пьеру. Лаура сообщала, что отдыхает в Гибралтаре с графом и графиней Седжвик. Она хотела бы, чтобы дядя увидел здешние красоты. Но следующая телеграмма…

Лаура прикусила губу под вопросительным и нетерпеливым взглядом Арчи. Опустив на миг глаза, она тихо произнесла:

— К сожалению, эта телеграмма имеет личный характер. Признаюсь, я чувствую себя неловко.

Посмотрев на Арчи, она успела заметить, что его холодные глаза сузились; затем граф с деланно безразличным видом заверил ее, что она может ничего не бояться — он сохранит в тайне содержание телеграммы. Отправив ее, выбросит все из головы. Она может положиться на его слово.

— Эту телеграмму, — неуверенно начала Лаура, — я посылаю Ройзу. — Снова опустив глаза, она посмотрела на свои стиснутые пальцы. — Мы крепко поссорились, и он так рассердился, что решил сойти в Кадисе! Но теперь я хочу помириться с ним, сказать ему, что жалею о своем поведении. Вы меня понимаете? Когда люди любят друг друга, они порой бывают излишне резкими. Теперь я это знаю и… хочу объяснить ему. — Она посмотрела на Арчи: — Вам не кажется, что я поступаю слишком смело? Я знаю, что просить прощения должен мужчина, но я так по нему скучаю!

Лаура увидела, что Арчи растерялся. Похоже, он не знал, что сказать. Покачав головой, граф рассмеялся.

— Моя дорогая мисс Морган, я польщен тем, что вы доверяете мне после столь непродолжительного знакомства, но не знаю, что вам сказать. В конце концов, это касается только вас двоих. Но если вы чувствуете себя виноватой, вам следует прислушаться к голосу вашей совести. — Слегка сузив глаза, он спросил: — Но вам известно, где сейчас находится Ройз? Если вы не располагаете адресом, боюсь, нам не удастся…

— Нет, я знаю! — тотчас заявила Лаура. — Он гостит у лорда Данхилла на его вилле в Кадисе. Если же Ройза там нет, его можно найти через принца Уэльского или кого-то из пассажиров «Британии», поскольку его высочество собирался провести несколько дней в Кадисе — возможно, на вилле лорда Данхилла. О, пожалуйста, постарайтесь сделать это для меня! Вы не представляете, как это важно!

— Ох уж эти женщины! — сказал Арчи и добавил без энтузиазма: — Хорошо, я посмотрю, что тут можно сделать, обещаю вам. Только постарайтесь не растягивать вашу телеграмму, мисс Морган!

— Трент, дорогой мой, прости меня! Я сожалею о нашей ссоре. Люблю тебя. Пожалуйста, немедленно приезжай в Гибралтар, мне необходимо увидеть тебя. Твоя Лаура.

Она знала, что Трент правильно поймет это страстное послание. Даже если ему нет дела до нее, он все равно приедет, чтобы узнать, что с ней стряслось, — хотя бы, потому что она была сестрой Франко. Теперь ей оставалось лишь надеяться на то, что Арчи на самом деле отправит эту телеграмму. Граф перечитал ее и поднял брови. Затем он сложил бланк, спрятал его в нагрудный карман и встал со стула. Даже когда Лаура осыпала Арчи словами благодарности, его лицо осталось непроницаемым.

Садясь в свою карету, граф Седжвик задумался. Он не знал, что означает эта последняя телеграмма, наполненная любовью и нежностью. «Возможно, — подумал Арчи, — мисс Морган боится упустить свой шанс стать герцогиней Ройз. Типичная богатая американская стерва, к тому же еще и надменная». Он таких не выносил. Арчи нахмурился, спрашивая себя, следует ли ему отправлять эту телеграмму. Он ждал своего старого друга Реджи Форрестера, который должен был приехать сегодня вечером и собирался единолично насладиться обществом мисс Морган. По-прежнему хмурясь, граф вытащил телеграмму и перечитал ее, пытаясь принять решение. «Черт возьми!» — подумал вдруг Арчи. Лаура упомянула принца Уэльского. Он вспомнил о ее знакомстве с его высочеством — ему говорили, что принц неравнодушен к этой сучке.

Арчи откинулся на спинку сиденья и еле заметно улыбнулся. Его посетила новая мысль. Конечно! Почему нет? Возможно, в конце концов, все обернется к лучшему для каждой из сторон. Если Ройз получит телеграмму и окажется таким глупцом, что поверит лживым признаниям в любви после того, как он застал свою невесту с Реджи Форрестером… Что, если он снова увидит ее с Реджи? Отлично, отлично! Тогда, несомненно, все закончится! Ройз уйдет, как любой настоящий мужчина, оказавшийся в такой ситуации, а Реджи получит свою американскую наследницу и ее миллионы. Чем дольше думал об этом Арчи, тем больше ему это нравилось.

Глава 40

Сабина, леди Вестбридж, была вне себя от гнева и разочарования, однако ей приходилось скрывать свои чувства от лорда Данхилла и его гостей. Сначала все шло гладко, как и предсказывал Реджи, но потом ее брат вспомнил о каких-то важных делах, ждавших его в Гибралтаре. Он покинул Сабину, дав ей указание при встрече с Ройзом подбросить ему определенную информацию.

Ей не удалось это сделать, и она не знала почему. Она весь вечер болтала, смеялась и флиртовала с лордом Данхиллом, шепнувшим Сабине, что он хотел бы пригласить ее в свою комнату, только не сегодня, потому что слишком устал и нуждается в отдыхе. Он добавил также, что, несомненно, смог бы сделать ее счастливой завтра вечером. Она обрадовалась, поскольку была уверена, что к ней придет Ройз, — Сабина шепнула ему, что сможет рассказать нечто интересное, когда они останутся вдвоем.

Девушка в ярости расхаживала по своей комнате со стиснутыми кулаками. Будь проклят этот негодяй! Она с невыносимой ясностью вспоминала все, что произошло и не произошло.

Сабина прождала Ройза полночи, и он появился в тот момент, когда она уже готова была заснуть. От него пахло спиртным и табаком. В свете маленькой масляной лампы его лицо с темной бородой казалось хмурым и неприветливым, безжалостные глаза с горевшими в них красными огоньками напоминали глаза дикой кошки или какого-то другого хищника.

— Милая Сабина! Ты, как всегда, ждешь меня! Надеюсь, я заставил тебя ждать не слишком долго, хорошенькая услужливая крошка? — Трент протянул руку и разорвал шелковую ночную рубашку, заставив Сабину ахнуть. — Вот мы и встретились, — пробормотал он, обращаясь отчасти к самому себе. — Пожалуй, мы должны это отметить.

Ей не понравились его слова и странный тон, но, прежде чем она успела что-то сказать, он сел на кровать в расстегнутой до пояса рубашке и начал дерзко ласкать ее тело. Заглушив своим ртом взволнованное бормотание Сабины, Трент лег на нее.

Сейчас, когда комнату залили горячие солнечные лучи, щеки Сабины начали гореть — она вспомнила, как использовал ее Трент, и какой неистовой была ее реакция. Он разжег в ней такое сильное желание, что она не стала возражать, когда он пожелал овладеть ею, не раздеваясь полностью. Она лишь умоляла его продолжать. Насытившись ею, Трент откатился в сторону, натянул брюки, встал и бесстрастно посмотрел на нее.

— И какую же информацию ты так хотела мне сообщить? — прорычал он.

На несколько секунд, Сабина от потрясения и стыда потеряла дар речи. Увидев, что он безразлично пожал плечами и собрался уходить, она села в кровати и почти зашипела — ее голос дрожал от желания причинить Тренту боль.

— Ты почти заставил меня забыть об этом. Но все же, думаю, тебе следует знать, что мой брат, приехавший сюда только вчера, уже прямиком отправился к твоей мисс Морган! Полагаю, они заранее договорились встретиться в Гибралтаре. Как ты к этому относишься, Ройз? Она ведь по-прежнему твоя невеста, верно? — Истерически засмеявшись, Сабина произнесла злобным голосом: — Очевидно, Реджи ублажает ее в постели лучше, чем ты. И она, конечно, произвела на него впечатление! Думаю, ты неплохо обучил ее.

Посмотрев на Сабину, Трент замер с непроницаемым лицом; потом, к ее изумлению, он вновь пожал плечами, словно услышанное не имело для него никакого значения.

— Ты это хотела мне сказать? — произнес он холодным тоном. — Не знаю, почему ты так не любишь Лауру. Вы обе готовы отдаться первому встречному.

Он покинул Сабину, хлопнув дверью.

Утром, когда она спустилась к завтраку, Трент катался верхом. Осторожно расспросив служанку, Сабина ничего не выяснила. Позже он вернулся с прогулки и почти сразу ушел снова, не сказав Сабине ни слова.

Лорд Данхилл с сожалением сообщил ей, что Ройз получил телеграмму и отправился по каким-то важным делам.

— Он вернется не раньше чем, через несколько дней, и я не знаю, будем ли мы еще здесь, хотя я, конечно, сказал ему, что моя вилла в его распоряжении. Мне нравится Ройз, он славный парень, хоть и родом из Америки.

Значит, он уехал — и один Господь ведает куда! Она потеряла его — если только когда-либо имела!

Разъяренный Трент Челленджер, известный также как герцог Ройз, вошел в маленькую виллу, когда Франко уже собирал свои вещи.

— Трент! Черт возьми, что ты здесь делаешь? Я считал, что мы должны встретиться…

— Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что это значит, — почти прорычал Трент, бросив на стол листок желтой бумаги. — Как утверждает леди Вестбридж, твоя сестра с нетерпением ждет Реджи Форрестера в Гибралтаре. Может быть, ты, ее брат, растолкуешь мне, зачем она прислала вот это? — Он указал на телеграмму и бросил ледяной взгляд на изумленного Франко.

Франко и сам пребывал не в лучшем настроении, поэтому, схватив телеграмму, он ответил весьма сердитым тоном:

— Черт возьми, как я могу сказать тебе что-либо, если ты не дал мне возможности прочитать это послание?

— Так прочитай его! И скажи мне, похоже ли это на твою сестру, — ты должен знать ее лучше, чем я!

Прочитав телеграмму, Франко нахмурился, затем поднял глаза и пожал плечами, пытаясь таким образом скрыть охватившее его беспокойство.

— Я не знаю, что это значит, — медленно произнес он. — Возможно, все это — чистая правда, потому что, черт возьми, Трент, ты можешь сколько угодно смотреть на меня своими ледяными глазами, но она действительно тебя любит. Насколько мне известно, ее поведение, можно его простить или нет, объясняется тем, что она зашла в твой гостиничный номер в Каусе и увидела тебя в постели с Сабиной!

— Что? — Лицо Трента окаменело. Он пристально посмотрел на Франко. — Почему она не сказала мне об этом? Почему не набросилась на меня, как это сделала бы любая нормальная женщина? В любом случае ее поступок нельзя оправдать! Ты отлично это знаешь, Франко Морган. Она…

— О черт, Трент! — с досадой воскликнул Франко. — Послушай, ты знаешь не хуже меня, что моя сестра — вероятно, к несчастью для всех нас — не является нормальной женщиной! — Он снова посмотрел на телеграмму, потом поднял глаза и добавил: — Знаешь, я думаю, что Лаура действительно испытывает эти чувства, но меня удивляет, что она выразила их таким способом. В ее характере было бы скорее совершить какой-нибудь импульсивный поступок — например, сесть на пароход, идущий в Кадис, и разыскать тебя!

Глаза Франко и Трента встретились, и их обоих осенила одна и та же мысль.

— Господи, Трент! Если она говорит, что ты должен приехать немедленно, это, вероятно, какой-то сигнал! На твоем месте, — торопливо добавил Франко, заметив, какое выражение появилось на лице Трента, — я бы не поверил ни единому слову этой маленькой лживой шлюхи Сабины, потому что мне известно, что она полностью в руках Реджи, и один лишь Господь ведает, что замышляет Форрестер.

Они посмотрели в глаза друг другу, и Трент с сарказмом произнес:

— Ты все сказал, мой друг?

— Лаура — моя сестра, хоть мы с ней иногда и ссоримся. Я собираюсь выяснить, что происходит, едешь ты со мной или нет.

— Кто сказал, что я не еду? — обманчиво мягким тоном сказал Трент, однако его глаза оставались холодными и жесткими, а мышцы на скулах — напряженными. Он чувствовал, что Франко тоже готов в любую минуту взорваться, и старался сдерживать свой голос. — Если мы помчимся верхом или наймем дилижанс с резвыми лошадьми, то поспеем в Алжесирес еще до ночи, — размышлял Трент. — Там мы найдем быстроходный катер, который доставит нас в Гибралтар, — лучше всего нам подойдет лодка контрабандистов, я знаю там кое-кого.

Лаура… маленькая чертовка! Почему ему не удавалось забыть ее? Почему ее лицо, воспоминания об их объятиях, ее коже, податливом теле продолжали преследовать его? Почему его пульс участился, когда он вскрыл и прочитал эту телеграмму, не успев подумать о том, что все это — обман? «В любом случае, — мрачно подумал Трент, — теперь я выясню все окончательно. Выброшу ее из своей души или оставлю там навсегда!»

Он закинул на плечо дорожную сумку, в которой лежали все его вещи, и сказал Франко:

— Ну, ты едешь?

Франко посмотрел на Трента, поняв наконец, что его друг действительно собирается отправиться в Гибралтар, к Лауре, несмотря на свою злость и горечь. Морган засунул в небольшую сумку две пары брюк, пару рубашек и куртку.

— Что ты берешь с собой? — небрежным тоном спросил Франко. — Я хочу знать, что еще мне следует захватить.

— Естественно, самое необходимое, — со сталью в голосе ответил Трент. — Охотничий нож, пару «кольтов» и мокасины. Советую тебе сделать то же самое — на всякий случай. — Трент понял, что жаждет крови. Сейчас ему было наплевать, чья кровь прольется — Реджи Форрестера, Седжвика или даже Лауры, если окажется, что она его разыграла!

Сама Лаура в это время крепко спала в своей кровати. Ранее, после ухода Арчи, она попыталась увидеть Эну, но, отправившись в апартаменты подруги, столкнулась с преградившей ей дорогу Фатимой — грудастой служанкой, которая не нравилась мисс Морган.

— Извините, мисс, — сказала Фатима, — но граф распорядился, чтобы графиню не беспокоили ни по какому поводу. Она приняла лекарство, которое ей прислал доктор, и заснула. Будет лучше, мисс, если вы вернетесь в вашу комнату и тоже поспите. Эйша принесет вам мятный чай — он очень помогает при тепловом ударе.

Не желая настаивать и осложнять жизнь Эны, недоумевающая и испуганная, Лаура возвратилась в свою комнату. Эна стала пленницей — теперь это стало очевидным. Но она, Лаура, не была женой Арчи. Никто не мог помешать ей покинуть при желании этот дом, отправиться куда-то за помощью для Эны. Она поняла, каким глупым покажется ее рассказ, но, возможно… возможно, славный майор Иган выслушает ее.

Эйша принесла в комнату огромный поднос с узкогорлой бутылкой мятного чая и крохотной серебряной пиалой, а также большое количество аппетитных марокканских лакомств.

— Надеюсь, мадемуазель не собирается выходить в такую жару из дома, да еще одна? — встревоженно поинтересовалась Эйша. — Наше солнце плохо действует на белокожих леди! Утром на вас лица не было. Пожалуйста, попробуйте эту прекрасную марокканскую пищу и мятный чай. Потом я наполню ванну — уверена, она вернет вам бодрость.

— Но мне уже стало лучше — значительно лучше, — упрямо заявила Лаура, — и я хочу дойти до ближайшего телеграфного отделения. Я забыла, что мне надо отправить еще одну телеграмму.

— Мадемуазель, сейчас поблизости нет ни одного экипажа, — тихо произнесла Эйша. — Вы не можете проделать такой путь под солнцем — здесь леди не ходят пешком.

— Я привыкла делать то, что хочу, Эйша, даже если кому-то это кажется неприличным или неразумным! Так что принеси мне мое белое фуляровое платье, туфли для прогулок и — нет, корсет не нужен, он мне надоел. Я уверена, что найду дорогу, если ты подскажешь мне ее.

Эйша, похоже, испугалась; понизив голос почти до шепота, она умоляюще произнесла:

— Пожалуйста, мадемуазель! Меня сильно накажут, если с вами что-то случится и господин граф узнает, что я помогла вам выйти из дома в такой жаркий день! Он сказал, что вечером вы пойдете осматривать пещеру, пожалуйста, подождите!

Лишь позже Лаура поняла, в чем тут было дело. Она выпила мятный чай и бокал бренди из подвала графа — спиртное придаст ей сил, чтобы справиться с жарой. Она решила выйти из дома, когда Эйша оставит ее одну.

Лаура хотела отправить телеграмму леди Онории — она надеялась застать вдову в Баден-Бадене.

Обдумывая текст, девушка вдруг почувствовала, что комната закружилась. Лаура упала на подушки, не понимая, что с ней происходит. В глазах у нее почернело, и она провалилась в бесконечный темный туннель.

Лежа в забытьи на кровати без рубашки и нижней юбки, Лаура не слышала голосов и не видела устремленных на нее глаз.

— Вот она, мой друг. Делай с ней что хочешь! Посмотрев на Реджи, который не мог отвести глаз от тела Лауры, Арчи усмехнулся:

— Могу гарантировать, что в течение часа она не будет понимать, что с ней происходит. Зелье, которое Эйша подсыпала в чай, совершенно безвкусное, но очень сильное. — Растянув свои узкие губы, Арчи добавил: — Надеюсь, ты проявишь щедрость и поделишься ею со мной. Это будет справедливо, а, старина? Я захотел эту маленькую стерву еще тогда, когда подсматривал за ней через узкое отверстие, которое просверлил в потолке. Скажи мне, она хороша в постели?

— О, по-моему, даже очень! — солгал Реджи, подойдя к кровати и посмотрев на безвольное тело Лауры. — Для дальнейшего все готово? — спросил он.

— Конечно, — торопливо отозвался Арчи. — Я уже сказал тебе это, верно? — Граф сухо и неприятно усмехнулся. — Не забывай о Фатиме. Она служанка Эны и моя помощница. Я уверен, что Фатима с большим удовольствием поможет тебе укротить мисс Лауру и подскажет, как это быстрее сделать. Фатима способна причинить боль женщине лучше любого мужчины. Скоро ты сам в этом убедишься.

— Арчи, старина, — Реджи засмеялся, — должен признать, что ты — настоящий друг! Обещаю, что ты получишь ее, как только я сделаю свое дело.

Пока Лаура крепко спала, не сознавая, что с ней происходит, Реджи без помех овладел ею различными способами.

Тем временем Арчи приказал Хелене посмотреть, что делают с ее подругой — сестрой ее любовника.

Хелена начала истерически рыдать, едва сдерживая крики. Арчи лег на неподвижное тело Лауры и сказал Реджи:

— Ну, продолжай! Ты можешь заняться этой сучкой, а я попользуюсь твоей!

— Нет! — неистово закричала Хелена. — Пожалуйста, нет!

Фатима безжалостно выкрутила ее скованные наручниками руки и повалила на пол. Реджи отомкнул пояс целомудрия, забрался на Хелену и овладел девушкой, причинив ей боль. Хелене казалось, что все происходит в кошмаре; Реджи терзал ее, шлепал ладонями по бокам, точно кобылу. Тем временем Арчи использовал Лауру, заставляя ее тело принимать разные позы, как это только что делал Реджи.

Лаура уже начала стонать и шевелиться, однако Арчи крепко удерживал ее. Закончив, он бросил через плечо Реджи:

— Когда сделаешь свое дело, старина, мы все переберемся в нашу спальню — пока Лаура еще не пришла в себя окончательно. Что скажешь? Мы сможем запереть ее там, как я поступаю со своей женой, когда мне не хочется ее видеть, и ты получишь возможность делать все, что угодно. — Он засмеялся. — Фатима превосходно владеет плетью, верно, дорогая женушка? Она хлещет ею по самым чувствительным местам!

Действие снотворного начало слабеть; Лауре казалось, что все происходит в страшном, мучительном кошмаре. Она попыталась проснуться, но почему-то не смогла это сделать сразу. А когда, наконец, проснулась, то попала в тот же самый кошмар. Не сумев вырваться, она почувствовала, что ее руки и ноги прикованы цепями к закрепленным на потолке и в полу кольцам. Увидев перед собой стоящую на четвереньках Хелену, Лаура поняла, каким физическим страданиям и унижениям подвергали ее подругу. Потом Лауру стали использовать, как Хелену, — это делали все присутствующие, и она не могла этому помешать! В комнате находились Реджи, Арчи, Фатима, даже вызванный графом слуга. Фатима безжалостно хлестала ее по грудям, ягодицам, между раздвинутыми бедрами. Лаура непрерывно кричала, она не могла остановиться. Потом девушка стала молить о пощаде, обещала сделать все, что угодно, если они перестанут причинять ей боль.

— Слышишь, старина Реджи? — сказал Арчи. — Она становится такой же кроткой, как Эна, верно? Ты слышал, что она обещала? Она сказала, что сделает все, что угодно. Правда, это превосходно? Наша маленькая наследница умнеет.

— Очень мило с ее стороны! — усмехнулся Реджи.

— Встань, жена! — внезапно приказал Арчи. — Встань! Я хочу, чтобы мисс Лаура увидела, какой послушной сучкой я сделал тебя всего за два дня!

Эна, страдая от боли и горько плача, заставила себя подняться.

— А теперь, — с улыбкой сказал Арчи, схватив ее за волосы, — а теперь, моя маленькая шлюха, ты можешь снова опуститься на колени и подползти к твоей подруге — ты поняла, что я имею в виду? Ты сделаешь с ней то же самое, что я заставил тебя сделать с Фатимой! Уверен, после всего, что пришлось вытерпеть твоей подруге, она сумеет насладиться твоей нежностью, верно?

— О нет! Пожалуйста, Арчи, только не это!

Но граф дернул ее за волосы, сильно ударил рукой по лицу и почти потащил вперед. Реджи снова засмеялся, получая удовольствие от всего происходящего и сознания того, что Лаура наконец досталась ему. Да, теперь она — его девка!

Лаура смутно помнила, что произошло потом. Когда силы покинули девушку, ей позволили упасть на пол. Она всхлипывала и корчилась от боли. Она помнила о том, что обещала сделать все — даже подписать бумаги, согласно которым она становилась женой Реджи и отдавала ему все свое состояние.

Ее заставили выпить большое количество бренди и отвезли в маленький каменный коттедж с красной черепичной крышей; она послушно ответила на вопросы, которые ей задал пожилой человек. Ее руки были связаны за спиной под длинным застегнутым плащом, наброшенным на голое тело. Лаура радовалась тому, что капюшон закрывает ее щеки со следами слез, покрасневшие глаза, опухшую нижнюю губу, которую она почти прокусила.

Реджи поддерживал шатавшуюся Лауру, которая невольно прижималась к нему, почти теряя сознание. Когда он вывел ее из дома, она услышала его донесшийся как бы издалека голос:

— А теперь я выполню данное тебе обещание. Мы посетим пещеру Святого Михаила и увидим пыточную святой инквизиции. Советую вести себя хорошо и не раскрывать рта. Ты поняла, моя дорогая?

Он ударил ее по лицу, которое и без того опухло и горело от предыдущих пощечин. Лаура покорно кивнула.

Арчи, смутно осознала она, возвратился домой, к бедной Эне. С улыбкой на лице Реджи сказал, что после визита в пещеру они поплывут на нанятом им судне в Танжер, на виллу, которую он арендовал для их медового месяца. Услышав это, Лаура снова беспомощно заплакала. Он опять принялся бить ее, пока она не попросила его сдавленным голосом:

— Пожалуйста, пожалуйста, перестань, я буду вести себя хорошо, очень хорошо!

— Надеюсь, милая Лаура. — Он с силой ущипнул ее нежный сосок. — Ты знаешь, что случится в противном случае?

Она кивнула и позволила ему усадить себя в ждавшую их маленькую карету. Сейчас ей не было дела ни до чего. Она думала лишь о том, как избежать боли и наказания.

Но где-то в глубине ее сознания теплилась надежда. «Нет, он не приедет, даже если ту телеграмму действительно отправили, — сказала себе Лаура. — Уже поздно — я замужем за Реджи. Надеяться не на что, — мысленно повторяла она. Ей хотелось плакать, но она боялась снова рассердить Реджи. — Это конец, — подумала девушка, — конец прежней беспечной Лауры Морган, уверенной в себе, никого и ничего не боявшейся. Той девушки, которой я когда-то была, больше нет!» Один Господь ведает, чем она стала сейчас и во что ее превратят позже. Отдаваясь во власть оцепенения, Лаура ощущала, что перестает что-либо чувствовать, беспокоиться о будущем. Ей впервые захотелось умереть.

Глава 41

Граф Седжвик вернулся домой, сыграв роль свидетеля на бракосочетании и проводив Реджи с его сломленной молодой женой на экскурсию в пещеру. Теперь Арчи собирался удалиться в свои апартаменты к охваченной истерикой супруге, которую он оставил на попечение верной Фатимы. Почти дойдя до их комнаты, граф услышал, как кто-то громко стучит по наружной двери. Раздраженно нахмурившись, он повернулся. Черт возьми, кого это принесло в столь поздний час? Он не был расположен принимать гостей — его ждала милая женушка. «Кем бы ни были эти посетители, они подождут до завтра», — подумал Арчи и позвал слугу, чтобы сказать ему, что он ложится спать и просит его не беспокоить.

Слуга по имени Ахмед едва успел отпереть дверь, как ее толкнули ногой и в дом вошел незнакомец. Ахмед еще не встречал человека, который был бы так высок и имел столь устрашающий вид. Заглянув в глаза мужчины, Ахмед побелел, попятился назад и беззвучно забормотал молитву. Он еще никогда не видел таких глаз! Незнакомец казался дьяволом во плоти, хотя поначалу его голос звучал тихо и вежливо.

— Передай своему хозяину графу Седжвику, что к нему пришел герцог Ройз. Я хочу встретиться с ним. Запомнил?

Ахмеду определенно не понравился незнакомец с тихим голосом, в котором звучала сталь. С таким человеком лучше не встречаться на темной улице, от него следует держаться подальше. Второй мужчина был таким же рассерженным и грозным, как и первый, назвавший себя герцогом, но совсем не походил на него. Ахмед отступил назад еще на несколько шагов, его глаза округлились от страха.

— И пусть он не пытается увильнуть, ясно? — прорычал сквозь зубы Трент, напугав Ахмеда еще сильнее. — А теперь отправляйся за своим хозяином, не то я сам его найду. Надеюсь, мне не придется этим заняться!

— Хорошо! Хорошо, сэр! Мой господин — конечно, я сейчас же пойду за ним! Пожалуйста, подождите! Я уже иду! — Зашагав по коридору, он оглянулся и произнес: — Видите, сэр? Я уже иду!

Внезапно голос, внушавший Ахмеду страх, заставил слугу остановиться.

— Прежде чем ты поднимешь графа Седжвика, я хочу узнать, где мисс Морган. Моя невеста и сестра этого джентльмена. Отвечай немедленно, или я заставлю тебя сделать это. Ну?

Ахмед начал запинаться, не зная, что ответить. Его не предупредили, что подобное может произойти и что какие-то люди будут искать здесь эту женщину.

— Извините, господа, но мне это неизвестно! Я всего лишь простой слуга и знаю только то, что мне говорят. Кажется, здесь и правда была молодая леди, хотя я видел ее только раз или два, к тому же издалека, но этим вечером один из слуг сказал мне, что сюда приехал англичанин, чтобы жениться на этой молодой леди. Клянусь, это все, что я знаю. Кажется, я видел, как они уехали с моим хозяином в его карете, а потом господин граф вернулся и сказал, что пойдет отдыхать в свою комнату. Мне велели не впускать в дом посетителей.

— Ты не впустил нас в дом, — с затаенной угрозой в голосе протянул Трент, — верно? Мы с другом вошли сами. А сейчас отправляйся за твоим хозяином и скажи ему, чтобы он вышел сюда. Немедленно!

Разъяренный Франко изумился выдержке Трента.

— Я не верю ни единому слову этого типа! — выпалил он в гневе. — Какие бы выходки ни позволяла себе Лаура, она никогда бы… Господи, я достаточно хорошо ее знаю! Я чувствую — нет, убежден, они что-то скрывают. С Лаурой происходит нечто ужасное. Господи, я это чувствую!

Повернувшись, Трент посмотрел на него ледяными глазами, и Франко тотчас узнал это жесткое выражение лица.

— Запомни, мой друг, если в подобные моменты тебе удается скрывать свою ярость, ты получаешь преимущество. Гнев можно выражать только в нужный момент! Нравится нам это или нет, мы подождем Седжвика и выслушаем его. После этого… — Его глаза полыхали яростью.

— Черт возьми, Трент! Лаура — моя сестра, и я имею право знать, что с ней происходит!

— Глупец, — прорычал Трент почти незнакомым голосом, — если ты потеряешь выдержку, мы никогда этого не узнаем! Неужели тебе это не ясно? Лаура — твоя сестра, но при этом она — моя женщина! Женщина, которую я люблю! Постарайся понять это!

Он повернулся, услышав, как где-то открылась и закрылась дверь. Кто-то зашагал по длинному коридору.

Арчи рассердился, когда Ахмед без стука ворвался в его комнату. Граф не сразу сообразил, что бормочет его слуга.

— Проводи джентльменов в мой кабинет, — выругавшись, велел он, — и скажи им, что я скоро приду. Ни в коем случае не отвечай на их вопросы, ясно?

— О да, да, милорд! Я ничего не знаю, — выдавил из себя слуга.

Когда Ахмед покинул комнату, Арчи строго обратился к Фатиме:

— Позаботься о ней — пусть она будет готова к моему возвращению. Можешь выпороть ее, если она будет плакать слишком громко. — Он с улыбкой посмотрел на Хелену и начал одеваться. Ее полная покорность доставляла ему удовольствие. — Итак, Ройз приехал за Лаурой. Думаю, герцогу не понравится то, что я ему скажу. Однако он поверит в это, когда я покажу ему свидетельство о браке. Представляешь, моя дорогая, твой любовник тоже здесь! Что, по-твоему, он подумает или скажет, если ты предстанешь перед ним в своем нынешнем состоянии? Думаешь, он захочет тебя теперь, когда я пометил тебя как свою собственность? Показать ему, как искусно ты ублажаешь Фатиму, или продемонстрировать твой пояс целомудрия?

Хелена лишь всхлипывала, ее грудь тяжело вздымалась, горло болело от крика. Она могла только молча смотреть на мужа, боясь сказать что-то не то. Девушка стояла на четвереньках, а Фатима ненавистной плеткой, которая так больно обжигала кожу, гладила ее дрожащие бедра и ягодицы. Хелена не смела пошевелиться, сменить позу, в которой ей велели оставаться. Господи, неужели Франко увидит ее в таком состоянии?

Застегивая пиджак, Арчи снова язвительно улыбнулся:

— Я обязательно передам тебе, что скажут они, и что скажу им я!

Ахмед провел незваных гостей в обшитый деревом кабинет и предложил им бренди, портвейн, сигары. Они от всего отказались. Ахмед ушел, радуясь тому, что избежал расправы. Наконец в комнате появился Арчи Эйр, граф Седжвик. Он тотчас же начал оправдываться:

— Ройз! Мистер Морган! О, если бы я заранее знал о вашем приезде, я бы не отправился отдыхать так рано. — Бросив взгляд на Франко, он добавил неодобрительным тоном: — Знаете, у моей жены такой слабый организм. Она плохо переносит здешний климат, и я стараюсь проводить с ней как можно больше времени. Я чувствую себя виноватым, потому что не уделял ей достаточного внимания, и она слишком часто напоминает мне об этом! Что может быть для мужчины более соблазнительным, чем страстная женушка, ждущая его в постели?

В этот момент Франко, боявшийся, что его ярость вырвется наружу, встал и скованно произнес:

— Если не возражаете, сэр, я выйду в сад и покурю там сигару, поскольку Ройз хочет обсудить с вами личные дела.

Ройз и Арчи остались наедине. Когда Арчи вошел в комнату, герцог встал и не соизволил сесть, даже когда хозяин дома предложил ему сделать это. Графа смущало то, что ему приходилось смотреть на Ройза снизу вверх. Герцог стоял на некотором расстоянии, широко расставив свои длинные ноги и убрав руки за спину. Он изучал Арчи.

— Хотите сигару? Мне жаль, что мистер Морган покинул нас. Я знаю, что он и его сестра — хорошие друзья моей жены. Может быть, выпьете бренди? Портвейна?

Арчи отвернулся, чтобы налить себе бренди, и заметил, что его пальцы слегка дрожат. Его пугало то, что ему приходилось говорить в холодную тишину. Почему бы Ройзу не произнести хоть что-то?

— Я нахожу эту ситуацию немного неловкой, — сказал Арчи, облизав губы. — Право, я даже не знаю, что сказать! Вы должны войти в мое положение.

— В ваше положение? Да, конечно. — Арчи не понравился странный тон Ройза. — Пожалуйста, объясните ваше положение, старина Седжвик. Надеюсь, вы поторопитесь, потому что я не выношу длинных прелюдий. Вы меня поняли?

Попытавшись объяснить, Арчи едва не начал запинаться:

— Ну… ну… я полагал… то есть думал… наверное, вы приехали сюда из-за телеграммы, которую мисс Морган попросила меня отправить вам? Вы должны понять, как мне неловко… объяснить… если бы я знал… но что я мог сказать, когда она умоляла меня отправить телеграмму, сообщив лишь то, что поссорилась с вами и хочет все исправить?

Арчи начал постепенно успокаиваться; не отдавая себе отчета в своих действиях, он снова налил себе бренди. Потом посмотрел на холодное, непроницаемое лицо Ройза и поспешил добавить:

— Поверьте мне, Ройз, я не знал, что это была всего лишь шутка, пока здесь не появился Форрестер, которого она встретила с распростертыми объятиями. И тогда она, наконец, призналась, что они обо всем договорились заранее. Она хотела, чтобы вы позавидовали их счастью. Они настояли на том, чтобы бракосочетание состоялось немедленно, и не желали слышать никаких возражений, поэтому я отвез их к регистратору и заплатил ему, чтобы ускорить процедуру, избежать обычных задержек и формальностей. Должен признаться, что я согласился стать одним из свидетелей, но что мне оставалось делать? Они все равно были настроены решительно, и я проследил за тем, чтобы все было сделано на законном основании. Поймите — я считал, что делаю доброе дело!

За все это время Ройз не произнес ни единого слова — он продолжал смотреть на Арчи, пронзая его ледяным взглядом. Когда Арчи закончил, заговорил Ройз. Его голос звучал спокойно, но в нем таилось нечто такое, от чего Арчи стало не по себе.

— Нет, Седжвик, к сожалению, я вас не понимаю. Надеюсь, вы сообщите мне подробности. Например, почему вы стали свидетелем на бракосочетании Лауры и Форрестера и организовали его сразу же после того, как отправили телеграмму, в которой она умоляла меня немедленно приехать? Советую вам, Седжвик, не считать меня одним из тех глупцов, с которыми вы привыкли иметь дело!

Угроза насилия, прозвучавшая в голосе Ройза, заставила Арчи отступить на шаг назад. Он попытался возмутиться:

— Послушайте, Ройз! Я и так уже проявил большое терпение, изложив вам все факты. Могу даже показать вам свидетельство о браке, если вы мне не верите, — оно находится здесь, в моем столе. Они попросили меня сохранить его до их возвращения из свадебного путешествия.

Арчи потянулся к ящику, где хранил пистолет, и внезапно замер.

— На вашем месте, Седжвик, я бы не стал доставать оружие. Вряд ли ваша игрушка способна сравниться с «кольтом» сорок пятого калибра.

В течение нескольких мгновений Арчи не мог не то что пошевелиться, но даже раскрыть рта. На Ройзе был обыкновенный черный плащ, из-под которого молниеносно вынырнул длинноствольный револьвер, о котором граф Седжвик слышал только из рассказов о Диком Западе.

— Еще недавно я был наемным убийцей, — медленно произнес Трент Челленджер, сбросив, точно гремучая змея, кожу герцога Ройза и став самим собой.

Арчи в оцепенении посмотрел на грозный револьвер. Трент держал его в руке небрежно, но твердо.

— Это, должно быть, вошло у меня в привычку, — продолжил герцог. — Никогда не расстаюсь с парой револьверов и запасом патронов. А также с охотничьим ножом. Ты меня понял, старина? Советую двигаться очень осторожно. Если что-нибудь выкинешь, эта крошка заговорит, понятно?

Приподняв ствол револьвера, Трент приказал Арчи выпрямиться. Затем граф медленно отодвинулся от стола. Он чувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Ему еще никогда в жизни не было так страшно!

— Господи, Ройз, — пробормотал Арчи, — вы, вероятно, сошли с ума, если думаете, что вам это сойдет с рук! Не знаю, почему вы вздумали угрожать мне этим мерзким револьвером после того, как я уже сказал вам…

— Я слышал, что ты сказал мне. А теперь хочу услышато правду. Всю правду, Седжвик. Если тебе нужны доказательства того, что я могу воспользоваться оружием…

Не успев сообразить, что сейчас произойдет, Арчи услышал грохот и почувствовал, что пуля задела его ухо и вошла в стену у него за спиной.

Звук выстрела долетел до Франко, стоявшего в саду возле входной двери. Он толкнул ее ногой и бросился в дом, по которому разносилось эхо. «Что произошло, черт возьми? — подумал он. — Трент наконец разбушевался?» Поспешив к двери кабинета, Франко услышал крик — тонкий испуганный крик, за которым последовал второй, внезапно оборвавшийся. «Эна!» — подсказала Франко его интуиция. Он бросился в ту сторону, откуда донеслись крики, — к комнатам графа и графини Седжвик.

Фатима только что воткнула кляп в рот Хелены и начала хлестать ее по бедрам, когда дверь резко распахнулась. Фатима подняла глаза, но не успела ничего произнести или сделать — разъяренный мужчина с револьвером в одной руке и ножом в другой ворвался в комнату и двумя прыжками приблизился к ней. Он ударил ее рукояткой револьвера по лицу, сломав нос и челюсть. Фатима потеряла сознание и растянулась на полу возле Хелены.

Девушке, видевшей все сквозь пелену слез, происходящее показалось нереальным. Франко! Он быстро вытащил кляп из ее рта и перерезал веревки, которыми она была связана.

— Франко? — изумленно прошептала Хелена. — О Господи! Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, не хочу… я не могу… О, не смотри на меня, не надо!

— Это он так с тобой обращается? Твой муж? — Франко поднял Хелену с пола, не обращая внимания на ее истерику. Жесткий голос молодого человека заставил девушку вздрогнуть.

— Скажи мне, черт возьми! Это делали по его приказу? — Хелена безудержно зарыдала, прижимаясь к нему дрожащим телом.

— Да, да! Он… о, Франко! — наконец удалось ей произнести. — Он узнал о нас и сказал, что меня следует наказать, а потом… он заставлял меня… заставлял… О! Ты не захочешь меня теперь, после всего, что он делал со мной и заставлял меня делать! Не захочешь, я знаю это, но, пожалуйста, забери меня отсюда, от него! Пожалуйста, Франко, пожалуйста! И не смотри на меня, пожалуйста, не смотри на меня!

Лишь сейчас, справившись с первой волной ослепившей его ярости и слыша, как Хелена снова и снова умоляет его не смотреть на нее, Франко понял, что с ней сделали. Ее тело было покрыто рубцами, горевшими на белой коже. Он увидел золотой пояс с цепочками и сеточкой между бедер. В этот миг Франко понял, каким образом он убьет ее мужа.

Через несколько мгновений он заметил, что Хелена пытается что-то сказать ему охрипшим от криков голосом:

—..и Лаура! О Господи! Лаура! О бедная Лаура! Они усыпили ее каким-то зельем, а потом, когда она впала в забытье и не могла двигаться, проделали с ней то же самое, что и со мной… они оба — Арчи и Реджи! Они превратили ее в запуганное, сломленное существо, и она обещала сделать все, только чтобы избавиться от мучений! О, Франко! Лауру вынудили выйти замуж за Реджи, потому что он захотел получить ее деньги! — Она посмотрела на Франко, и он увидел синяки на ее опухшем от слез лице. — Франко! — вскричала она. — Мне уже все равно, но Лаура — ты должен как-то помочь ей, пока он не увез ее в Танжер, пока еще не поздно!

Усилием воли Франко заставил себя говорить мягким, успокаивающим голосом:

— Эна, любимая! Я по-прежнему люблю тебя и помогу тебе все забыть — ты должна верить в это. Я увезу тебя отсюда, от него, — голос Франко стал ледяным, — от мерзавца, который был твоим мужем.

Он поднял ее на руки — она продолжала говорить, что не нужна ему теперь, что он никогда этого не забудет, — и понес ее по коридору в кабинет, где находились Трент и Арчи. Охваченный яростью, Франко мечтал расправиться с Арчи прежде, чем это сделает Трент.

Все слуги точно испарились. Франко, держа Хелену на руках, распахнул ногой дверь и увидел Арчи, стоявшего у стены со сцепленными за головой руками. Граф бормотал какие-то обещания, угрозы и клятвы. Франко заметил, что Хелена, увидев его — существо, которое было ее мужем, графом Седжвиком, — вздрогнула и отвернулась.

В кабинете стоял маленький диван; Франко бережно положил на него девушку и медленно, не ощущая своих ног, дрожа от ярости, направился к Арчи, который сжался, попятился назад, завизжал от страха и упал на колени.

Неожиданно Трент протянул руку и остановил Франко, не отводя глаз от Арчи. Решительно настроенный, Франко сейчас был готов драться с кем угодно, даже с Трентом.

— Не вмешивайся, Трент! Черт возьми, он мой! Ты меня слышишь? Если ты думаешь, что сможешь остановить меня…

— Франко, у тебя есть сестра, ты помнишь это? Граф Седжвик, который был свидетелем на ее бракосочетании, скажет мне, куда ее увез Форрестер. После этого я отдам его тебе! Если он заупрямится, ты будешь отрезать от него один кусок за другим. Но сначала он заговорит — понял, Франко? Наведи на него револьвер — я этому сукину сыну свяжу большие пальцы за спиной. Помнишь, какие пытки применяли апачи, чтобы заставить человека заговорить?

Услышав в голосе Трента нотку решимости и увидев, как Франко искривил губы в зловещей улыбке, Арчи сжался от ужаса.

— Конечно, помню! Эти апачи умели мучить человека медленно, чтобы он оставался в живых подольше. Сейчас мы посмотрим…

— Нет! — закричал Арчи, побелев и едва не упав в обморок от страха. Он находился в полной власти двух диких американцев, которые невозмутимо обсуждали, как лучше замучить его до смерти!

Человек, которого он знал как герцога Ройза, подошел к нему и с помощью бечевки — Арчи всегда держал на столе целый моток — связал большие пальцы графа за его спиной так крепко, что кровь почти перестала циркулировать в них. Франко тем временем целился в пах Арчи и тихим, невозмутимым голосом предлагал:

— Может быть, сначала выколем ему глаза?

— Нет! Пожалуйста, пожалуйста, умоляю вас, не надо! Отпустите меня, я все вам скажу!

— Эна рассказала, что они делали с Лаурой, — произнес Франко холодным, напряженным голосом. — Они мучили ее, как и Эну. Тебе достаточно повернуть голову, чтобы увидеть, что с ней сделали!

Хелена, сжавшаяся на диване под курткой Франко — ее запах и тепло успокаивали, — невнятно забормотала:

— Они отправились в пещеру Святого Михаила, в камеру пыток испанской инквизиции. Я слышала, как он сказал это! Вы должны поехать туда немедленно!

Один Господь ведает, что он с ней там делает! Поторопитесь — вы должны спешить!

Все четверо покинули виллу. Большие пальцы и локти Арчи были туго связаны за спиной. Франко нес Эну, наготу которой прикрывала его куртка. Ни на что другое времени не было — Эну следовало как можно быстрее показать доктору.

Нанятый Трентом экипаж ждал их; кучер был из числа тех людей, которые, когда им хорошо платят, не задают лишних вопросов.

Арчи положили на пол кареты лицом вниз, и Франко поставил ему на шею свою ногу.

— Вам это не сойдет с рук! — крикнул Арчи. — Я — вице-губернатор. Если со мной что-нибудь случится, власти начнут расследование. Что касается всего остального, то вы ничего не докажете. Даже если ты, Ройз, и правда герцог, все равно тебе не удастся безнаказанно убить меня.

— Мы с другом смотрим на это иначе, — прорычал Трент. — Тебя не убьют, Седжвик. Мне кажется, слово «казнь» тут гораздо уместнее. Ну а что касается расследования и того, пожалеет ли кто-то о твоем исчезновении, — что ж, мы это увидим, верно?

Чтобы заставить Арчи умолкнуть, Трент заткнул его рот кляпом.

Лежа лицом вниз на грязном полу наемного экипажа, граф Седжвик всхлипывал, стонал и корчился от боли. Франко, держа ногу на шее Арчи, начал колоть его ножом, делать через одежду неглубокие разрезы на спине, ягодицах и бедрах. Если бы он получил возможность договориться с ними! Если бы только…

Наконец Арчи перевернули на спину. Слова, которые ему не давали произнести, смешались в его глотке с обильными слезами. Тем временем нож продолжал изощренную игру с его беспомощным телом.

Глава 42

Услышав от своего денщика о приходе герцога Ройза, майор Иган удивился и задумался. Последние два дня были насыщены многими странными и непонятными событиями. Во-первых, майор узнал, что яхта принца Уэльского неожиданно развернулась и поплыла обратно в Гибралтар! Во-вторых, он получил телеграмму от самого принца Уэльского, который просил оказывать Ройзу любую помощь. Что бы ни происходило, следовало избежать даже намека на скандал! «Что это значит? — спросил себя майор Иган. — Что на самом деле здесь происходит?» Возможно, Ройз просветит его. Может быть, весь этот переполох как-то связан с бывшей невестой Ройза?

Майор признался себе в том, что испытал немалое потрясение, услышав о скоропалительном бракосочетании мисс Морган, выбравшей себе в мужья Реджи Форрестера. Она казалась слишком умной для того, чтобы совершить такую ошибку. Почему она проявила подобную торопливость, еще нося на пальце кольцо Ройза? Однако граф Седжвик заверил майора, что он может не волноваться, поскольку мисс Морган поступила так по собственной воле. Она сама сказала ему об этом, иначе он не согласился бы стать свидетелем.

— Женский выбор часто бывает необъяснимым, верно? — произнес граф с усмешкой, почему-то не понравившейся майору Игану.

А теперь, черт возьми, ему придется встретиться с Ройзом и сообщить ему, что его невеста только что вышла за другого человека, с которым она сейчас осматривает пещеру Святого Михаила! «Отвратительная ситуация», — подумал майор, выходя к своему нетерпеливому посетителю.

— Ну, Ройз! Если бы я не получил известие о вашем визите от его королевского высочества, вы бы удивили меня своим неожиданным появлением. Меня попросили оказывать вам всяческое содействие. Естественно, я постараюсь это сделать. — Майор помолчал и осторожно добавил: — Конечно, вы должны объяснить мне, с чем все это связано.

— Прежде всего нам требуется врач. Надежный, умеющий держать язык за зубами. Графине Седжвик срочно нужен доктор, который не станет, потом болтать лишнего. Боюсь, что у нее внутреннее кровотечение — это вполне объяснимо после того, что с ней сделали. Вы организуете это немедленно? — Прежде чем изумленный майор смог что-то произнести, Ройз продолжил тем же сдержанным жестким голосом: — Мне также нужна карта пещер, где указано местонахождение камеры пыток — именно туда Форрестер повез Лауру, чтобы сыграть роль Великого Инквизитора!

— Но… но мне дали понять, что они только что поженились — сегодня вечером! — воскликнул майор Иган. — Граф Седжвик сказал, что он был свидетелем на этом бракосочетании! Ройз, объясните мне, что здесь происходит?

— Боюсь, вы можете вляпаться в дерьмо, майор, — чеканя каждое слово, произнес герцог Ройз, — если не соблюдете необходимую осторожность, на которую я надеюсь! Сейчас у меня нет времени на пространные объяснения. Скажу вам только одно, и это подтвердит доктор: Седжвик истязал свою жену всеми мыслимыми способами с момента ее прибытия сюда! Порол хлыстом, заставлял носить пояс целомудрия, который она снимала лишь тогда, когда он принуждал ее ублажать слуг и даже Форрестера! А потом эти негодяи, будь они неладны, проделали то же самое с Лаурой! Принудили ее к браку с Форрестером.

— Боже мой!

Майор Иган не мог поверить в услышанное до тех пор, пока Ройз, едва сдерживаемая ярость и нетерпение которого внезапно вырвались на поверхность, не произнес голосом, заставившим майора поежиться:

— Теперь вы все поняли, майор Иган? Мне нужна карта этих ваших чертовых пещер. Скажу вам сразу, сэр: когда Франко оставит у вас графиню Седжвик, он возьмет с собой графа и последует за мной. А вернемся мы втроем — я, Франко и Лаура. Если вы или кто-то еще попытаетесь нас остановить…

Он распахнул свою куртку, и остолбеневший майор увидел потертые «кольты», а также впервые заметил необычную обувь герцога. Кажется, эти туфли назывались мокасинами. Мелькнувшие в голове майора мысли никак не отразились на его бесстрастном лице.

— Вот ваша карта, сэр, — сдержанно произнес он. — Я слышал, что в этих пещерах происходят несчастные случаи. Заблудившись, можно попасть в одну из пещер, ведущую прямо к скалам и океану. — Их глаза на мгновение встретились, и майор добавил: — Когда молодой Морган привезет графиню, я прослежу за тем, чтобы ее разместили в моих апартаментах. И пошлю денщика за доктором Мэтьюзом. Он превосходный врач и умеет держать язык за зубами.

Трент исчез быстро и беззвучно, точно индеец из племени апачей. В его жилах пульсировала ярость. Карта лежала в кармане, но он уже не нуждался в ней. Ему хватило одного взгляда, чтобы запомнить расположение того места, где следует искать Лауру. Его любимую Лорелею.

Чугунные светильники, установленные вдоль каменных стен, отбрасывали дрожащий, почти зловещий свет, напоминавший адский огонь. Если бы кто-то увидел сейчас Трента Челленджера, то он показался бы ему удравшим из ада призраком — высокий человек с черными волосами и бородой бесшумно бежал по петляющим туннелям, точно волк; в его глазах отражалось мерцание факелов; черная шелковая рубашка, куртка, брюки и револьверы были почти незаметны на фоне мокрых черных стен пещер. Казалось, сам дьявол гонится за новой жертвой.

Оставив Хелену у майора, Франко вернулся к карете, где лежал Арчи, и поднял его на ноги. Пробираясь через пещеры, Франко подгонял графа острием ножа. Кляп заглушал жалобные стоны. Ужасная боль терзала графа, но ему не позволяли останавливаться. Они следовали за Трентом, который оторвался от них и двигался значительно быстрее.

— Это только начало! — прорычал Франко сквозь зубы. Его острый как бритва нож уже не раз рассек черные брюки Арчи и оставил на ягодицах графа глубокие порезы. Арчи чувствовал, как кровь стекает по ногам в туфли. «Господи! — в отчаянии подумал он. — Господи, спаси меня!»

Лаура надрывно стонала сквозь кляп, который, приведя девушку в камеру пыток испанской инквизиции, Реджи засунул ей в рот.

— Я не хочу, чтобы ты кричала — звуки разносятся по пещерам на много миль, моя любимая, — с улыбкой объяснил он. — Кто-нибудь может услышать и не понять, что мы просто забавляемся в наш медовый месяц.

Он сказал ей, что она должна попробовать дыбу и колесо, чтобы понять, что испытывали несчастные жертвы.

— А потом, дражайшая супруга, ты сможешь создать роман о временах инквизиции и достоверно описать ощущения мучеников, руки и ноги которых были стянуты кожаными ремнями.

Увидев испуганное лицо Лауры, он засмеялся и добавил, как бы успокаивая ее, что собирается только поиграть. Подведя девушку к дыбе, он застегнул ремни на ее вытянутых над головой руках. Затем он проделал то же самое со щиколотками, раздвинув ноги как можно шире, после чего повернул колесо на один-два оборота. Тело Лауры пронзила нестерпимая боль.

О Боже! Она бы закричала, если бы это было возможно, но из-под кляпа вырывались лишь глухие, сдавленные стоны.

— Как бы не переусердствовать с самого начала, да? — Лауре казалось, что ее мычание и голос Реджи доносятся из дальнего конца туннеля. Она мечтала потерять сознание или умереть — любым способом остановить нескончаемый кошмар.

Чего еще он от нее хотел? Она уже подписала все бумаги, передала в его распоряжение свое состояние. Что еще он хочет с ней сделать?

Лаура беззвучно молила Господа о том, чтобы он освободил ее, чтобы все это оказалось лишь страшным сном, чтобы к ней вернулась любовь, которую она так легкомысленно потеряла! «Почему он не приехал? Трент… О Господи! Пожалуйста, услышь мои мысли! Почувствуй их, Трент, люби меня, возьми меня с собой навсегда, пожалуйста! Трент… Трент… Трент…»

Лаура снова и снова мысленно выкрикивала его имя, заглушая им гадкие, злорадные слова Реджи и боль, терзавшую ее беспомощное обнаженное тело. Реджи начал искусно хлестать ее кнутом — он сказал Арчи, что захватит его, чтобы выдрессировать сучку. «О, Трент, — подумала она, — почему я не поняла, что ты — мой?»

Догадавшись, что он, наконец, приблизился к этой проклятой камере пыток, Трент вытащил из чехла нож. На его лице появился кровожадный оскал хищного зверя. Лезвие, в котором отражался свет факела, казалось уже обагренным кровью. «Скоро оно и правда заалеет», — подумал Трент, борясь с застилавшей его сознание красной пеленой. Скоро! Сейчас!

«Трент, — она мысленно повторяла его имя, точно заклинание, — он придет за мной, придет, придет!» Кнут угодил Лауре между ног, и боль заставила ее открыть глаза. Внезапно, словно она действительно породила его в своем воображении, Трент оказался рядом! Она увидела его за спиной Реджи. Он был одет почти точно так, как в тот раз, когда она увидела его впервые, с револьверами на бедрах. Но выражение его лица и глаз показалось ей совершенно незнакомым.

— Ну, сучка, — насмешливо заговорил Реджи и вдруг услышал донесшийся сзади тихий ледяной шепот, напоминавший шипение гремучей змеи перед атакой:

— Повернись, сукин сын! Повернись — я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь умирать.

Выронив кнут, Реджи повернулся; он не мог поверить, что слышит этот голос. Внезапный ужас охватил его, как будто он заглянул в лицо смерти. У смерти были серые глаза и нож с длинным лезвием. — Нет! — завопил Реджи. — Нет, ты не…

— Ты взял мою женщину, Реджи Форрестер. И глумился над ней.

Трент шагнул вперед, держа перед собой нож, лезвие которого блестело, точно жало смертоносной змеи.

— Нет! Господи… нет! Она хотела меня… она… Реджи не успел договорить — нож скользнул между его ног снизу вверх. В тот же миг кулак Трента врезался в шею Реджи, потом в солнечное сплетение, лишая Форрестера возможности вздохнуть или закричать. Нож делал свое дело методично и решительно. Глаза Реджи закатились, он несколько раздернулся на полу, словно обезглавленный цыпленок, пока Трент не прикончил его старым индейским способом. Потом он освободил Лауру, взял ее на руки и прижал к своей груди. Она обняла его за шею, и он вытащил кляп из ее рта.

— Я устроил бы ему медленную казнь, если бы у меня было время, моя любимая! — яростно прошептал Трент. — Но сейчас я должен отвезти тебя к Эне — да, она уже в безопасности, доктор посмотрит вас обеих, пока Франко избавится от Арчи и этого!

Он презрительно, словно какую-то падаль, пнул Реджи ногой и, завернув Лауру в свою рубашку, понес ее из камеры пыток на свежий воздух, насыщенный ароматом цветов.

На полпути они встретили Франко, подталкивавшего ножом плачущего Арчи.

Трент кивнул в сторону кошмарного места, которое они только что покинули:

— Я разделался с негодяем. Наведи там порядок ради Игана, ладно?

— Эной занимается доктор, — сообщил Франко и обвел взглядом сестру. Она никогда не видела такого блеска в его глазах. Потом Франко повел Арчи к пещерам, выходившим к морю, и бросил его акулам, которые плавали внизу в ожидании любой пищи, какая могла им подвернуться. Вскоре он проделал то же самое с изувеченным трупом Реджи.

Глава 43

«Смогу ли я когда-нибудь забыть?» — горестно подумала Лаура. Сможет ли она избавиться от воспоминаний о кошмаре? И сможет ли Трент прикасаться к ней, даже смотреть на нее, не вспоминая то, что он видел, и то, о чем узнал? Сможет ли он забыть?

Они вернулись в Лондон на королевской яхте; каждую ночь Лаура просыпалась, чтобы вырваться из страшных снов, и горько плакала. Иногда Лаура спрашивала себя, что чувствовала Эна, мучили ли ее подобные кошмары. Но общие воспоминания мешали подругам посмотреть друг другу в глаза. «Господи, — в отчаянии думала Лаура, — что мне теперь делать? Как жить дальше?»

Она могла утешать себя тем, что Трент каждую ночь держал ее в своих объятиях, нашептывал ласковые слова, убирал волосы с ее лица. Но он ни разу не занимался с ней любовью, не целовал и не ласкал ее так, как делал это прежде! Неудивительно, думала Лаура. Могла ли она винить его? Во всем виновата она сама! Он спас ее, а теперь она стала для него бременем!

В поведении Лауры чувствовалась апатия, даже голос ее звучал вяло, подавленно. Эна цеплялась за руку Франко, словно боясь отпустить его от себя. «Интересно, как обстоят дела у них?» — подумала Лаура.

Франко и Эна шагали впереди, но потом вдруг исчезли. Чтобы прогнать из головы свои мысли, Лаура спросила: — Куда мы поедем теперь? И что будем делать? На самом деле ей хотелось сказать: «Почему бы нам не положить этому конец, Трент? Ты сделал то, что требовала твоя гордость, но теперь ты можешь отпустить меня. Я вернусь домой — мама меня поймет. Я не хочу получить тебя, Трент, только из-за твоего чувства долга!»

Ее обтянутые перчатками пальцы лежали на его руке. Мышцы Трента напряглись, он бросил загадочный взгляд на бледное лицо Лауры.

— Поскольку тебе все равно, моя любимая, надеюсь, ты не станешь возражать — я все для нас организовал.

В голосе Трента звучали ноты, заставившие Лауру пристально посмотреть ему в глаза.

— Организовал? Что ты организовал? Я бы хотела это знать, Трент!

Но он лишь произнес:

— Это сюрприз, моя любимая. Если я скажу все заранее, сюрприза уже не будет, верно?

— Я не уверена в том, что по-прежнему люблю сюрпризы. Правда, Трент, я бы хотела узнать.

— Почему бы тебе не догадаться, Лорелея, как только ты сядешь в поезд?

Он повел ее за собой — точнее, потащил, не реагируя на ее протесты.

— Трент! Трент, кем ты себя считаешь, о каком поезде ты говоришь, ведь мы только что приехали?

Но он взял ее на руки на виду у многолюдной толпы. Лаура поняла, что ей действительно безразлично, куда он несет ее, важным было лишь то, что это делал он. Чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, Лаура уткнулась лицом в плечо Трента, робко обхватив руками его шею.

Глядя из окна их купе, Лаура подумала, что эта поездка в Корнуолл — возвращение в прошлое. Разница заключалась лишь в том, что сейчас она была с Трентом! Франко и Эна остались в Ройз-Хаусе. Франко собирался заказать билеты, чтобы через неделю отплыть из Англии в Штаты.

— Им требуется время, чтобы побыть вдвоем, как и нам, — сказал Трент, и Лауре показалось, что он посмотрел на нее почти оценивающе. Она испугалась, однако этот страх стал проходить, когда девушка вспомнила их первую близость. Господи, о чем она думает!

Когда они, наконец, прибыли в Ройз-Парк, Трент понес Лауру на руках в мавританскую комнату и распахнул ногой дверь. Внезапно девушка рассмеялась, вспомнив своих родителей.

— Черт возьми, что тут смешного? — спросил Трент, опустив Лауру на хорошо запомнившуюся ей широкую кровать с шелковым покрывалом.

— О, я не знаю! Просто я вдруг вспомнила, что, когда мои мать и отец ссорились, он всегда брал ее на руки и уносил в спальню, чтобы все уладить, распахивая при этом дверь ногой! Знаешь, мы с Франко долгое время не понимали, что у них там происходило!

Трент мрачно произнес:

— Я должен сказать тебе, что сейчас произойдет в этой комнате? Или пусть это станет для тебя сюрпризом, моя дорогая Лорелея?

Она лежала на кровати, все еще смеясь по какой-то причине — или без всякой причины! В ее глазах заблестели слезы облегчения, внезапной радости. Лаура протянула руки к Тренту и игриво спросила:

— Ты не собираешься меня сначала раздеть? Или ты сделаешь это на мраморной плите в Лунном саду?

— К сожалению, сегодня не полнолуние, Лорелея, поэтому нам придется довольствоваться этим мавританским будуаром. — Он начал расстегивать ее платье. — Но можно утешиться тем, что в нашем распоряжении есть бассейн. Или ты предпочитаешь, чтобы мы начали здесь?

Трент так спешил овладеть Лаурой, что не дал ей шанса ответить. Она обрадовалась его нетерпению, поняла, как сильно он хочет ее. Это ощущение прогоняло из души Лауры все сомнения и страхи.

Когда он раздел ее, она села и по собственному желанию принялась раздевать Трента. Он стоял перед ней, как тогда, в Лунном саду. Ее торопливые пальцы обнажали его тело дюйм за дюймом, двигаясь от груди и широких плеч к твердому животу, поджарым бокам и мускулистым бедрам. Лаура целовала Трента повсюду, любовалась его божественным телом, бормотала что-то, касаясь горячими дразнящими губами его кожи и твердого мужского естества; наконец терпение Трента иссякло, он поднял Лауру, крепко прижал к себе, стал ласкать ее атласную кожу. Потом они оба легли на кровать, он позволил ей сесть на него и, сверкая своими серебристо-серыми глазами, предложил показать, как велико ее желание.

— Думаешь, тебе удастся замучить меня, любимая? Ты сделаешь это?

— О, ты это увидишь, верно? И я тоже! О Трент! Я думала, что доставляю тебе удовольствие… и… о! Мне нравится заниматься с тобой любовью таким способом — я так хорошо тебя чувствую — и…

— О Господи, Лаура!

— Я доставляю тебе удовольствие?

— Ты отлично знаешь, что со мной делаешь! Ты испытываешь мое самообладание, маленькая колдунья!

— Но я хочу, чтобы ты потерял над собой контроль! Хочу, чтобы ты почувствовал то же самое, что чувствую сейчас я! Я поднимаюсь вверх, лечу и…

Движения ее становились все более неистовыми; Трент услышал крики Лауры, ощутил трепет ее плоти. Она упала на него, и он, исчерпав свою выдержку, тоже застонал, прижал ее к себе еше крепче, приподнял свои бедра, входя в Лауру глубже, почувствовал ее руки на своих ягодицах — она хотела получить его всего.

Потом он повернулся на бок и хрипло зашептал:

— О Боже! Лорелея, моя обворожительная нимфа! Знаешь, ты действительно заставила меня влюбиться в тебя! Я никогда не думал…

Она снова игриво коснулась его, прижалась к нему своим телом, и он предупредил ее:

— Советую тебе никогда не забывать, что теперь ты — моя женщина. Только моя! Слышишь? И если я только увижу, что ты флиртуешь с другим мужчиной…

— Но зачем мне флиртовать с другим мужчиной, дорогой, если ты будешь всегда дарить мне счастье и удовлетворение?

— По-моему, — грозно произнес Трент, — сейчас самое время принять горячую ванну в бассейне!

Не реагируя на протесты Лауры и неискренние попытки освободиться, он схватил ее за руки и стащил с кровати.

— О, Трент! Опять?

— Да, черт возьми, опять! Но сначала ты сможешь помыть мне спину — я часто жалел о том, что не заставил тебя сделать это в день нашего знакомства!

— О! Ты его помнишь! — В глазах Лауры вспыхнул прежний огонь, потом она крепко прижалась к Тренту.

Не отпуская ее, Трент произнес уже не игриво, а серьезно и требовательно:

— Я всегда буду хотеть тебя, Лаура-Лорелея. Не отпущу тебя никуда. Ясно?

— О, Трент, да! Ясно! Но…

Он не дал ей договорить, закрыв ее рот своими губами; она снова испытала безмерное удовольствие от его нежности и поняла то, что уже было известно Тренту: отныне им обоим никто больше не понадобится!

— По-моему, наши чопорные испанские предки знали толк в жизни! — пробормотала Лаура, теряя рассудок от счастья.

— Что ты сказала? — В его голосе прозвучали грозные ноты, и Лаура торопливо прошептала:

— Ничего! Ничего… мой дорогой, мой возлюбленный, моя любовь!

— Это все, что я желаю слышать! Потом он овладел ею — и не один раз.