В постели с ведьмой

Глава 3

Первые несколько дней жизни в деревни дались с большим трудом. Когда отец уехал, а я осталась, у меня возникла дилемма. Пока я сидела в комнате и корпела над романом, бабушка занималась хозяйством. Она поливала овощи, собирала колорадского жука, который пристрастился к поеданию картофеля, кормила домашнюю скотину, готовила завтрак, обед и ужин, а в свободное время стирала одежду и мыла полы. Я никогда не любила смотреть, как другие работают. Может быть, я была избалованной девушкой, но не настолько, чтобы перекладывать всю работу по дому на пожилую женщину. Совесть не позволяет. И я отложила ноутбук, чтобы помочь бабушке.

День за днём я вникала в тонкости деревенского быта, а вечерами уставала так сильно, что падала от усталости. Бабушка много раз говорила, чтобы я занималась книгой, но у меня все равно были проблемы с вдохновением.

Это продолжалось почти неделю, а потом в гости к бабушке пришёл человек, который дал мне стимул для развития истории.

Поздно вечером, пока бабушка развешивает чистые простыни на верёвку, я сижу на собачьей конуре и, держа в руках ноутбук, думаю о том, как красиво описать живописный лес, где оказалась главная героиня моей истории. Я слышу чьи-то шаги, отрываю взгляд от монитора и гляжу, как открывается калитка.

Во двор входит невысокий седовласый старичок со скрюченным средним пальцем левой руки. Он смотрит на меня, а я сижу и смотрю в ответ. Кажется, мы оцениваем друг друга, но я быстро понимаю, что ошибаюсь в своих предположениях.

– Мир вашему дому! – говорит он громко, обращаясь не ко мне, а к бабушке.

– Здравствуйте. – Я улыбаюсь и слезаю на землю. – Должно быть, вы дядя Володя?

Он кивает, суёт мне в руку железное ведро с рыбой и идёт в сторону бабушки.

– Ты оглохла на старости лет? – спрашивает он, расплываясь в улыбке.

Держу в руках ведро и ноутбук, а сама замечаю, что сосед смотрит на огромный зад моей бабушки. И я понимаю, что пора идти домой. У меня нет привычки вникать в чужие отношения, а дядя Володя, судя по тому, как он ведёт себя рядом с незнакомой девушкой, ходит в этот дом исключительно ради взрослой женщины, к которой у него есть чувства.

Любви все возрасты покорны, думаю я, поднимаясь по лестнице крыльца. Не успеваю скрыться в сенях, как дядя Володя хватает бабушку за талию.

– Сдурел! – Она резко оборачивается и бьет его мокрой наволочкой по лицу. – Умом тронулся на старости лет, идиот несчастный?!

Дядя Володя улыбается, будто ему все не почем. И он снова тянет руки, и снова получает тряпкой.

– Что с тобой? – спрашивает он, недоумевая.

Я прячусь в сенях, но не спешу уходить, потому что мне по душе наблюдать за тем, как развиваются события. Мне казалось, бабушка уже не в том возрасте, чтобы отвечать взаимностью на заигрывания пожилого соседа. Может быть, она пытается это скрыть, ведь я всегда рядом, но это слишком очевидно. Дядя Володя не стал бы распускать руки, будь они обычными соседями. Раз он лезет к ней, она реагирует на ухаживания. Просто, ей не хочется идти на поводке у чувств, когда в доме живет шестнадцатилетняя внучка, которая приехала на каникулы.

– Ещё раз полезешь ко мне при внучке, я тебе остатки зубов выбью, – рычит она шепотом. – Ты меня понял?

– Это твоя внучка? – спрашивает дядя Володя, оглядываясь назад. Меня он не видит, что играет мне на руку. – Хочешь сказать, что Павлик тоже здесь?

– Он уехал несколько дней назад, – отвечает бабушка, возвращаясь к работе. – Оставил Аню, а сам вернулся в город.

– И надолго она задержится?

– Тебе не все равно? Порадовался бы за соседку. Ко мне внучка приехала, а я даже не надеялась увидеть её.

Я замечаю, что дядя Володя не спешит радоваться. Видимо, мое присутствие портит его планы, что создаёт некоторые проблемы с общением. Я не хочу быть обузой для бабушки. Если их отношения складываются так, как я думаю, влюблённой парочке ни к чему лишний свидетель, из-за которого у них не будет возможности побыть наедине.

– Идём в дом. Хоть чаем напою и с внучкой познакомлю, – говорит бабушка, приглашая соседа в дом.

Я забегаю на кухню, вываливаю рыбу из ведра в эмалированную кастрюлю, споласкиваю его в холодной воде и ставлю рядом с печкой. Успеваю сделать все в последний момент, ведь бабушка и дядя Володя входят в дом и проходят в зал.

– Аня, поставь чайник на плиту, пожалуйста, – говорит мне бабушка, и я вставляю вилку в розетку, а чайник наполняю холодной водой.

Захожу в зал и вижу, что дядя Володя смотрит на меня осуждающим взглядом. Похоже, у меня есть заклятый враг. Вот только я не хочу никого обижать, поэтому улыбаюсь и целую бабушку в щёку.

– Здравствуйте, дядя Володя! Я пробовала пирог с рыбой, которую вы поймали. Очень вкусно!

Я нахожу нужные слова, и старик сменяет гнев на милость.

– Ты приехала из Москвы? – интересуется он.

– Ну ты и баран, – говорит бабушка, закатывая глаза. – Как они приехали бы сюда из Москвы на машине? Ты думаешь, что говоришь?

– Думаю, конечно! Мне казалось, что Павлик привёз дочь на самолете, а потом арендовал машину.

– Папу перевели во Владивосток, дядя Володя, – объясняю я, садясь напротив него. – Мы продали квартиру в Москве, потому что он не хотел жить там, где умерла моя мама. К тому же из Владивостока намного проще добраться до бабушки.

– Ничего не понимаю, – бормочет он, заглаживая остатки седых волос на затылке. – Хочешь сказать, что Ольга умерла? Когда?

– В прошлом году. У неё был рак.

– Зараза. Прости, Аня, я не знал.

Я слышу, как закипает чайник и иду на кухню, чтобы взять чайный сервиз. Пока меня нет, бабушка бьет соседа по плечо и показывает большой кулак. Замечаю это, когда разливаю чай, а сама размышляю над тем, как дядя Володя мог знать мою маму, если она была здесь всего один раз.

Я несу поднос с бокалами в зал, накрываю на стол и взмахом руки приглашаю влюбленную парочку. Я решаю отступить, в основном потому, что мне не нравится, как сосед смотрит на меня. Видно, что он хочет обсудить смерть мамы.

– Ты куда? – спрашивает бабушка, когда я уже собираюсь скрыться на кухне.

– Хочу убрать рыбу в холодильник, – пытаясь говорить, как ни в чем не бывало, лгу я. На самом деле я не хочу становиться препятствием между бабушкой и соседом. Пусть занимаются тем, что принято делать у взрослых, а я поработаю над книгой, к которой не прикасаюсь уже несколько дней.

Наливаю себе чай, беру печенье и иду в соседнюю комнату. Как жаль, что здесь нет пары лишних дверей. Я сажусь за стол, поднимаю крышку ноутбука и нажимаю кнопку запуска. Мой преданный друг включается беззвучно, а через несколько мгновений экран озаряет яркая вспышка. Делаю глоток горячего чая, надкусываю десерт, а сама лезу в приложение и открываю роман.

Двенадцать авторских листов – именно столько я смогла написать за семь месяцев. Редактор, с которым я общаюсь два раза в месяц, говорит, что большую часть текста придется вырезать, а остальное – переработать. У меня есть проблемы с русским языком, ведь я впервые в жизни работаю над книгой, но я и представить не могу, сколько мне придется работать, когда моя история пройдет под острым скальпелем профессионального писателя.

Жую печенье, а сама размышляю над тем, как я должна писать книгу, если другой человек, у которого есть свое виденье, перекроит сюжет. От этих негативных мыслей у меня опускаются руки. Какой смысл заниматься мартышкином трудом, если от него нет пользы? Выключаю ноутбук, допиваю чай и закрываю крышку. Сегодня я точно не в настроении писать.

Я пересаживаюсь со стула на сундук, беру с подоконника мобильный телефон с наушниками, всовываю маленькие динамики в уши и включаю музыку, которая пылится на карте памяти. Сидя возле открытого окна, я вдыхаю свежий деревенский воздух и наблюдаю за красотами вечернего безоблачного неба. За несколько дней в этом доме запахи стали такими привычными и естественными, что я дышу и не могу надышаться. Иногда возникает ощущение, словно я задыхаюсь, поэтому я делаю глубокие вдохи и наслаждаюсь жизнью.

Как мало нужно человеку для счастья? Наверное, я больше не смогу дышать в городе, просто-напросто задохнусь от вони выхлопных труб. Раньше я никогда не задумывалась о таких банальных вещах, как загрязнение окружающей среды, а сейчас начинаю понимать, что не хочу возвращаться в город. Может быть, мой роман топчется на месте, однако это всяко лучше городской суеты, от которой у меня уже сводит зубы. Дорогие сердцу друзья и подруги стали мне противны. Лучше я буду развлекаться с местными курочками и наблюдать каждый день, как кот с петухом выясняют отношения, чем снова начну выслушивать сплетни о том, что Сережка трахнул в жопу Юльку, поэтому она не может сидеть. Господи Боже, как же я устала от этого дерьма!

Одна музыкальная композиция сменяется другой, а я начинаю клевать носом и засыпать. За окном смеркается, вот только бабушка с соседом не собираются расходиться. Я не выдерживаю, потому что на самом деле очень устала за весь день, встаю с сундука и, отложив мобильный телефон, иду в зал.

– Бабуль, ты не возражаешь, если я лягу спать? – спрашиваю я, забирая с кровати постельные принадлежности, одеяло и подушку.

– Прости, малышка, – говорит она, вздыхая. – Мы с дядей Володей обсуждали проблемы с колорадским жуком, поэтому потеряли счет времени. Ложись, конечно, а мы еще немного посидим.

– Ты про паразитов, которые грызут стебли картофеля? – уточняю я, застыв перед столом. За время моего отсутствия бабушка успела поставить бутыль самогона и маринованную закуску.

Дядя Володя выпивает пятьдесят грамм этой мутной жидкости, от которой у меня слезятся глаза, надкусывает маленький огурчик и кивает:

– Эти твари жрут все, что попадется под руку, Аня. Вот мы с твоей бабушкой думаем, как избавиться от этого бедствия.

– В прошлые года мы обращались к одной женщине, – говорит бабушка, кивая в сторону открытого окна, словно та, о ком она рассказывает, стоит во дворе. – Сейчас она отказывается продавать свою отраву.

– Ведьма… – фыркает под нос дядя Володя.

– Ведьма? – переспрашиваю я, не понимая, о чем он говорит. Не знаю почему, но слова мужчины вызывают улыбку. – У вас в деревне живет Баба-яга, что ли?

Бабушка с соседом переглядываются, будто боятся говорить о ней. Их этот разговор ничуть не веселит, а тревожит.

Я никогда не верила в потусторонние силы. Более того, я не верю в высшие силы и жизнь после смерти. Для меня рай и ад всегда были плодом воображения людей, которые хотят верить, что в конце жизненного пути их души продолжат существовать в местах, где есть райские сады и раскаленные сковородки. Может быть, дух мамы отправился на небо. Если это так, то я искренне рада за нее. Однако я не хочу прожить остаток жизни, наивно полагая, что спустя шестьдесят лет, когда я тоже умру, мы с ней встретимся. Проще мечтать о новом велосипеде, о модных туфельках на высоких каблуках за двадцать тысяч и о водительских правах, на которые я хочу начать откладывать деньги, чем тешить себя мыслью о загробной жизни.

– Может, я схожу к вашей ведьме? – вызываюсь я, улыбаюсь.

– Не надо, малышка, – говорит мне бабушка, заметно занервничав.

– Я приехала в деревню неделю назад, – продолжаю стоять на своем, потому что безумно хочу познакомиться с местной ведьмой. – Меня никто не знает, ведь я почти не выхожу со двора. Если у вас не получается договориться, давайте я попробую найти с ней общий язык. Это намного лучше того, чем ты занимаешься сейчас, бабушка. Или тебе нравится ходить весь день в раскорячку с банкой воды в руках?

Мои слова производят нужный эффект, и бабушка нехотя соглашается с доводами рассудка. В конце концов, что мне сделает какая-то ведьма, в которую верят только суеверные люди? Как по мне, такими сказками нужно детишек пугать.

– Мы договорились? – чувствуя прилив азарта, я расплываюсь в улыбке.

– Ладно! Сходишь к ней завтра утром, – сдается бабушка, закатывая глаза.

– Вот видишь? Ничего страшного не случилось, – целую ее в лоб, предвкушая встречу с местной аномалией. Ведьма! Я обожаю это место! Еще немного, и я начну ходить на деревенскую дискотеку, где танцуют под музыку Иосифа Кобзона и Льва Лещенко.

– Сейчас ремня получишь! – осуждающе говорит бабушка, шлепнув меня по попе. Видимо, она не в восторге от того, что мне так весело. – Живо спать, пока я не передумала!

Убегаю в соседнюю комнату и бросаю одеяло с подушкой на кровать. Я расправляю постель, а бабушка с соседом продолжают шептаться. Я не слышу, о чем они говорят, но, похоже, дядя Володя тоже нервничает, видимо, волнуется.

Лёжа в постели, с укрытой одеялом правой ногой, я размышляю над тем, почему пожилые люди так реагируют на существование воображаемой ведьмы? Я до сих пор считаю, что речь идёт о какой-то старушке, которая запугала всех местных жителей. Наверное, эта старая карга говорит, что варит приворотные зелья, общается с духами умерших людей, а каждое полнолуние выходит посреди ночи из дома, идёт в поле и устраивает шабаш ведьм.

Как же нелепо это звучит! Ведьма? Это как нужно напугать мою бабушку и её соседа, чтобы два благоразумных и адекватных человека поверили в подобную чушь?

– Я останусь у тебя до утра? – неожиданно моих ушей достигают эти слова, которые отрывают от размышлений о ведьме и переключают все мое внимание на более низменные вещи.

– Ты с ума сошёл? – осуждающе спрашивает бабушка, чуть повысив голос.

– А что такого? – интересуется дядя Володя. Похоже, он начал распускать руки и приставать.

Не знаю, что происходит в соседней комнате, но я лежу, затаив дыхание. Боюсь спугнуть влюблённую парочку. А что в этом плохого? Если бабушка хочет секса, кто я такая, чтобы мешать ей?

Я слышу чьи-то шаги и замечаю, как бабушка заглядывает в комнату. Закрываю глаза и делаю вид, что уже сплю. Она поправляет одеяло, укрывает меня и выключает свет во всех комнатах. Когда она возвращается в зал, я открываю глаза и расплываюсь в улыбке.

– Аня уже спит, – слышу её голос. Она вздыхает и, выдержав паузу, шепчет соседу: – Что встал? Снимай штаны, пока я не передумала.

Проходит всего несколько минут, прежде чем я слышу, как начинает скрипеть старая кровать. Бабушка довольно крупная женщина, да и сосед выглядит внушительным мужчиной, поэтому пружины под ними начинают прогибаться и создавать звук лязга металла. У меня мурашки по коже бегут, но я стараюсь не думать об этом.

Мне сложно судить о том, что происходит в соседней комнате. До меня доносится только этот противный скрип, который пронизывает до мозга костей. Однако проходят ещё несколько мгновений, а мои ощущения меняются.

Теперь я слышу, как они целуются и причмокивают губами. Все звучит так чётко и ясно, что у меня в голове вырисовываются соблазнительные образы двух влюблённых, которые занимаются любовью. Сквозь маленькие щелки тонкой перегородки ко мне устремляются ощущения страсти и соблазна. Остальное делает воображение, работающее на полную катушку.

У меня пересыхают губы и вспыхивает лицо. То, что происходит за стенкой, возбуждает меня. Я хочу увидеть и почувствовать то, что чувствует бабушка. Я слышу и чувствую, как тяжело дышит и обильно потеет дядя Володя. Видимо, он вырывает последние волосы на голове, пытаясь утолить голод ненасытной бабушки, которая охотно отвечает на его действия сдавленными вздохами и приглашёнными стонами.

Не могу удержать себя в руках, скольжу пальчиками по тонкой ткани сорочки и, дотронувшись бёдра, вздрагиваю от удивления. Мое тело горит, а кожа плавится от возбуждения. Я понимаю, что не смогу обойтись без ласки, поэтому приподнимаю края сорочки, провожу тёплой ладонью по треугольнику кудрявых волос и дотрагиваюсь нижних губок. Между ног у меня уже горячо и мокро. Вздрагиваю от каждого прикосновения к чувствительным местам, пока не нащупываю особенную выпуклость. Стоит мне совершить несколько круговых движений, как клитор набухает от прилива горячей крови, становится больше и ещё более чувствительным.

Ещё девочкой я часто слышала, как родители занимаются любовью. Исполнение супружеского долга у нас дома было частым явлением. Оно было то грубым, то нежным, однако их интимная близость всегда сопровождалась громкими стонами. Моя мама всегда была настоящей крикуньей. Она не могла и не хотела контролировать свои эмоции, поэтому я часто слышала, как она визжала от удовольствия. Яблоко от яблони недалеко падает, поэтому я тоже унаследовала буйный нрав женщин нашей семьи.

Дядя Володя трахает мою бабушку, а я лежу на спине, покусываю нижнюю губу, глажу горячие бёдра и продолжаю теребить клитор средним и указательным пальцами. Внутри меня взрывается вулкан, и я зажимаю рот ладонью. Я чувствую, как по телу растекаюсь волны удовольствия, а сама слышу, что сосед даже не думает прерываться. Будь я на месте бабушки, думаю, он затрахал бы меня до смерти.

– Ну вы даёте, – тихонько говорю я, переворачиваясь на бок. С меня уже хватит, ведь я насытилась и хочу спать.