В сладостном уединении

14

Из аэропорта Кеннеди Пруденс ехала на такси. К счастью, все командировочные расходы, так же как и арендную плату за квартиру, во время ее отсутствия оплачивала редакция. "Командировка! — горько пробормотала она, открывая дверь. — Надолго я запомню зту командировку!"

Войдя, уловила запах кофе и жареного бекона. Тони стояла у плиты в полосатой пижаме.

— Готовлю завтрак для усталой путешественницы, — сказала она. — Неплохо провела время?

Пруденс вяло улыбнулась, освобождаясь от сумок.

— Откуда узнала?

— Вчера вечером звонил лично Эллиот Тромбли, — помахивая лопаточкой, весело прощебетала подруга. — И велел мне о тебе позаботиться, а после того, как ты поешь и отдохнешь, усадить за машинку. Он ждет твою статью в понедельник утром.

— В понедельник утром! — Пруденс выдвинула стул и плюхнулась на него. — Я не успею к понедельнику.

— Он специально придерживает октябрьский номер для твоей сногсшибательной истории.

Пруденс чуть не заплакала от отчаяния. Она думала, что у нее будет достаточно времени, чтобы поработать основательно.

— Кукурузные лепешки в духовке. Яйца будешь?

— Нет, спасибо. Я так тебе благодарна…

— Знаю, знаю, — улыбаясь ответила Тони и поставила перед ней тарелку. Затем налила кофе, достала из духовки лепешки, — Ешь, а то вон как похудела!

— Это потому, что я мало спала.

— Я поставлю будильник и вытащу тебя из кровати через четыре часа. Успеешь все напечатать.

— Меньше двадцати четырех часов! — прикинула Пруденс. — Ох, не управлюсь я, Тони.

Тони села напротив:

— А есть ли у тебя выбор?

Пруденс подняла на нее усталые глаза. В самолете ей так и не удалось уснуть.

— Нет, — призналась она.

— То-то и оно! — заключила Тони и показала вилкой на тарелку. — Ешь!

В понедельник около девяти утра она напечатала последнюю фразу и поставила точку. Трудно было сказать, получилась ли статья. Тони должна была идти в редакцию чуть позже, поэтому смогла ее прочесть. Ей очень понравилось.

— Только что ты понимаешь, художница! — отмахнулась Пруденс.

— А кто читает "Манхэттен мансли" от корки до корки? — возразила та. — Иди, прими душ. Лишние полчаса ничего не изменят. Но ты должна появиться перед Эллиотом во всем блеске.

Пруденс завершила купание ледяной водой, чтобы взбодриться. Затем, покопавшись в гардеробе, достала бирюзовый костюм. Надев его, поглядела в зеркало и решила, что выглядит так, как и подобает корреспонденту престижного журнала. Или почти как подобает, поправила она себя. И удивилась, как это Колин с самого начала не догадался — профессия всегда накладывает на людей свой отпечаток. В груди защемило, на глаза навернулись слезы, но она взяла себя в руки и присоединилась к Тони, поджидающей ее в холле.

— Такси уже ждет. Эллиот возместит нам ушерб.

В редакции Тони ободряюще подмигнула подруге и направилась в свой отдел. Пруденс поднялась этажом выше и заглянула к редакторам. Все, от секретарей до исполнительного редактора, встретили ее радостно, но сказали, что расспросы оставят на потом, поскольку ее ждет шеф.

Когда она вошла в его кабинет, Эллиот Тромбли поднял глаза, которые показались ей, как никогда, хрустально-голубыми, и протянул руку. Пруденс вручила ему папку и осталась стоять, пока он читал. Прочитав, Эллиот сказал:

— Отдам статью в редакционный отдел, пусть посмотрят, знаешь, не хочется никому наступать на мозоль.

Пруденс кивнула. Она понимала. Неожиданно Эллиот широко улыбнулся:

— Отличная статья, Эдвардс!

— Спасибо, — поблагодарила она, не скрывая гордости.

— Хейли предстает как простой ранимый человек, но все же в нем есть что-то такое особенное, великое, что сделало его писателем и поэтом. Молодец, Пруденс! — Он постучал по папке. — Хорошая работа. Впрочем, другого я от тебя и не ожидал.

— Давайте я отнесу ее в редакторский отдел.

— Нет, я сам, — возразил он, поднимаясь. — А для тебя у меня новое поручение.

Пруденс кивнула, но без энтузиазма.

— Надеюсь, оно заключается в том, чтобы отправиться домой и лечь отсыпаться?

— Хочешь сказать, что работала всю ночь? Сколько раз обругала меня?

— Только один. У меня не было на это времени. Вот Тони, та действительно ворчала.

— И называла меня "старым чертом". Ладно, прощаю, она хорошая художница. А тебе предстоит пообщаться еще с одним писателем, он тебя уже ожидает в конференц-зале.

— Но так же невозможно! Кто это? К тому же, я ужасно устала.

— Не волнуйся. После того как ты проделала такую работу с Хейли Монтгомери, с новой, уверен, справишься без проблем. И не спорь со мной, Эдвардс!

По пути в конференц-зал Пруденс решила, что, познакомившись с героем будущей статьи, она извинится и отложит беседу с ним на завтра. Возможно, после ленча. И тут же поедет домой, как следует отоспится. Все очень просто.

Открыв дверь, она увидела Колина.

— А в Нью-Йорке гораздо жарче, чем в Шотландии, черт возьми!

Пруденс подошла к нему и еле слышно проговорила:

— Колин…

— Присаживайтесь, — сказал он, указывая на соседнее кресло. — Пруденс Эдвардс, если не ошибаюсь? А я — Колин Джеймс Монтгомери. Эллиот Тромбли отрекомендовал вас как эксперта по детской литературе. Насколько я понимаю, вы уже рецензировали мои книги?

Она могла только кивнуть, коленки дрожали, но заставила себя, не сводя глаз с Колина, присесть на предложенный стул.

— Будете записывать или воспользуетесь магнитофоном?

— Колин…

— Давайте начнем с основного. Мой отец Хейли Монтгомери, но вы о нем все знаете. А теперь можете добавить в свой очерк, что они с Джоан собираются снова пожениться. Прекрасное завершение адского десятилетия. Лично мне по душе романтические финалы.

Она не понимала, ради чего он затеял эту игру. Хочет как-то наказать ее? Или еще хуже — жестоко расправиться?

— Спасибо. Я обязательно добавлю.

— Вы кажетесь побитой.

— Я жутко устала, — призналась она. И решила ему подыграть. — Видите ли, я только вчера прилетела из Шотландии, всю ночь писала… Если вы не против…

— Да, я понимаю, вы ведь брали интервью у моего отца, пока я находился в Эдинбурге. Жалко, что я не застал вас до отъезда.

— Колин, это не смешно! — не выдержала она.

— Нет? — Он изобразил удивление. — Начнем, пожалуй.

— Я не стану ничего о вас писать! — раздраженно сказала она. — Не знаю, о чем вы договорились с Эллиотом Тромбли, но я сейчас же пойду к нему и скажу, что не могу о вас писать.

Он пристально посмотрел на нее:

— Почему же?

— Потому что я люблю вас, — выпалила она и рывком вскочила. — Это абсурд!

— Нет, просто несколько странно, — продолжал он, не обращая внимания на ее признание. — У моего отца была секретарша Пруденс Эдвардс. Она исчезла, когда я уехал в Эдинбург. Вернулся и был совершенно обескуражен ее отсутствием. А дело в том, что я полюбил ту девушку. Вы тоже Пруденс Эдвардс. Вам не кажется странным такое совпадение? Вы случайно не из северо-западного Коннектикута?

— Колин, я понимаю, что вы разозлились и расстроились, но, пожалуйста, не надо…

— А теперь, Пруденс Эдвардс из "Манхэт-тен мансли", сознайтесь, кто же все-таки признавался мне в любви, — журналистка или секретарша?

— Просто я!

— Понятно!

Она подождала, не скажет ли он еще чего-нибудь, но Колин молчал. Тогда сама нарушила тишину:

— Конечно, вы-то влюбились в секретаршу, понятно почему…

— Нет, не понятно! Я влюбился в очаровательную молодую женщину, правда, не догадываясь, что она репортер из "Манхэттен мансли". И должен сознаться, что был в ярости, да и сейчас еще не остыл, когда это узнал. Первой мыслью было, что вы меня просто использовали, ни о какой любви не может быть и речи. Но рад, что ошибся. Я тоже люблю тебя.

С этими словами он протянул к ней руки, и Пруденс, не раздумывая, бросилась в его объятия.

— Мне так много надо тебе сказать, — прошептал Колин, когда они ненадолго оторвались друг от друга, чтобы отдышаться от страстных поцелуев. — Знаешь, я ведь приехал не затем, чтобы вернуть отцу беглую секретаршу.

— Надо думать!

— Я уже снял квартиру в Нью-Йорке, мне тут предстоит вести семинар по детской литературе, к тому же скоро выходит новая книга. Надеюсь, ты не будешь ее рецензировать?

— Правильно надеешься! — засмеялась Пруденс.

— Ведь это будет не этично, коли ты станешь моей женой. Верно?

Пруденс на секунду замерла и согласилась:

— Конечно.

— Тебе не придется жить в затерянном замке, дорогая, — продолжил Колин. — Мы будем жить вместе в Нью-Йорке, но, если поддержишь мою затею, свадьбу могли бы сыграть там, на озере.

— Как здорово!

Колин наклонился и достал из-под стола какую-то коробку, протянул ее Пруденс. Она открыла и ахнула, увидев домотканый килт.

— Колин, какая фантастика!

— Его сделали для тебя Бренда и Пауль. Надо же, выяснилось, что они узнали обо всем раньше меня! Но оставим это… Может, я немного самонадеянно повел себя, попросив их соткать этот килт к нашей свадьбе, еще даже не спросив твоего согласия, но я очень надеялся, что так и будет, потому что влюбился в тебя почти сразу. Вот только все хотел выяснить, кто ты на самом деле…

— Видимо, мне предстоит выслушивать это всю жизнь, — улыбаясь, сказала Пруденс

В этот момент распахнулась дверь, и в конференц-зал влетел Эллиот:

— Пруденс, сотрудники устыдили меня, можете идти отдыхать!

— Спасибо, Эллиот, но, если не возражаете, мы с мистером Монтгомери хотели бы продолжить нашу беседу.

— Как пожелаете! — смешинки искрились в его глазах.

— Нам необходимо обсудить наши свадебные планы.

— Вот тебе и на! — вымолвил искренне удивленный издатель. — Быстрая работа, Эдвардс! Надеюсь, такое с вами будет случаться не в каждой командировке?!

Все дружно рассмеялись.