Вальс с медведем (СИ)

Часть 39

Ваше письмо пришло на второй неделе ноября, и, признаться, я не сразу решился ответить. Не подумайте дурного, дело не в том, с какой стороны вы или я, но в проступке моего сына, из-за которого вы оказались в столь непростом положении. Я не поведал вам о нём сразу, хотя сложить одно с другим легко, и вы быстро догадались бы сами. Корни моего молчания уходят в предосторожности — трудно предположить в первые часы, чего можно ожидать от нечаянной невольной гостьи, — и постыдное малодушие. Тяжело признавать перед самим собой, что твой взрослый сын способен на такие проступки, но перед другими — ещё тяжелее. Кажется, если молчать о чём-то важном, тревожном, то можно притвориться, будто этого нет и в помине. Но стоит произнести вслух, и оно станет явью, слишком жестокой, чтобы отвернуться от неё и не замечать впредь. Знаю, звучит как неловкое оправдание. Вероятно, так оно и есть. Тем не менее, я прошу прощения — за Бентона и за себя.

И за Керри. Её повышенное внимание к вам — следствие той же предосторожности. Ей казалось необходимым наблюдать за вами и наблюдение это, как выяснилось после вашего отбытия, не ограничилось одним лишь её визитом в первый день. Время от времени она приглядывала за вами с небольшого расстояния. Мне остаётся надеяться, что при том она не слишком вас напугала.

Ринда выглядит чрезвычайно счастливой с Дагги, а сам он вынужден делить своё время между моей дочерью и моим сыном. Они с Беном опять что-то задумали, секретничают едва ли не больше, чем когда Дагги с Риндой. Всё чаще я задумываюсь, что совсем скоро мне придётся отпустить не только Ринду, но и Бена. На острове его не удержать, нет в нём той любви к своей земле, к своему лесу, что живёт во многих из нас, обитателей Медвежьего угла. Не знаю, хорошо это или плохо, когда молодые оборотни бегут прочь из леса, где были рождены и взращены. Моя ли в том вина, как отца и лесничего, или подобное нет-нет да случается неизбежно, и противопоставить этому нечего? Самому мне трудно судить, я никогда, даже в дни юности, не испытывал желания покинуть остров навсегда.

Моё письмо вам отправится в путь вместе с ответным посланием для князя, хотя последнее скорее похоже на отчёт, нежели на письмо. Я по-прежнему не уверен в вашем ответе и, пока писал прошлый абзац, даже подумал было предложить вам не отвечать вовсе, если вы того не желаете. Но если всё же пожелаете, буду рад прочитать ваше письмо.

Бернар».

Модернизированная княжескими возможностями, доставка почтовой корреспонденции заработала быстро, исправно. В мире людей, конечно, письма шли не посредством местной почты, но доставлялись и забирались посыльным от князя, являвшимся прямиком на порог квартиры Арнетти. Она не знала, что Дэймитри думает по поводу лишней волокиты — всё же приходилось гонять с одной стороны на другую и обратно дополнительного работника. Впрочем, лично с князем Арнетти виделась нечасто, иными способами он своего недовольства не выказывал, а Юлисса о том не упоминала ни при встречах, ни в сообщениях в мессенджере.

Переписка завязалась стремительно и как-то незаметно. Письма прибавили в размерах и приходились стали раз в неделю. Арнетти охотно изливала бумаге всё, что случалось, важного и незначительного, всё, что видела и слышала, что накипело в душе и что приходило на ум. С нетерпением ждала ответного послания и на целый вечер погружалась в обстоятельное, вдумчивое чтение.

Писать, делиться, рассказывать было легко. Словно собеседник находился не где-то там, далеко-далеко, отделённый незримой гранью междумирья, но сидел рядом, внимательный, понимающий. И читать интересно, будто своими глазами видеть другой мир, фрагменты другой жизни, непохожей на её собственную. Объяснять вещи, неизвестные жителю глубинки с той стороны, и наблюдать закусочки чужих забот, важных для них не меньше, чем гора хлопот современного человека, обитателя мегаполиса. Они не лучше и не хуже один другого, просто — разные и странно их сравнивать.

Холодный ветер сорвал с ветвей остатки листвы и последние дни осени, ноябрь сменился декабрём, но, вопреки началу календарной зимы, снег выпадал мало, редко и быстро исчезал с отрезов голой земли и жухлой травы. Берилл наконец-то разглядела, какая погода царит нынче за окном, и стала вялой, тихой. Партизанское противостояние с Минчиком постепенно сошло на нет и ящерица и кот даже повадились спать вповалку и есть из каждой своей миски по очереди, словно проверяя, вкуснее ли еда у соседа.

В сиянии пёстрых гирлянд и аромате тёмной хвои пронёсся Новый год.

Промелькнули зимние каникулы, прихватив с собой едва ли не половину января.

Пролетел полусонный огрызок января.

Туманы отступили уже в середине февраля, и князь немедля почтил Медвежий угол официальным визитом. Явление монаршей персоны оставило у Бернара смешанные чувства: остров очевидно ожидали перемены, но пока никто не мог сказать в точности, куда именно они приведут. Многие жители опасались что внезапно переменившегося грядущего, что нежданного, настораживающего внимания властителя. Понятно, что если бы не Бентон с Арнетти, никто бы в Агатовой чайке и не вспомнил о существовании Медвежьего угла, как не вспомнило не одно поколение обитателей княжеской резиденции, но теперь уже джинна в бутылку обратно не загонишь. Арнетти попросила Бернара не скрывать, если вдруг Дэймитри начнёт высказывать чересчур радикальные идеи. Ей и самой не хотелось бы, чтобы в её дом пришли власть имущие её родной страны и начали всё перекраивать на свой лад. Пусть бы благими побуждениями прикроются, да только где ж гарантия, что их представления о всеобщем благе совпадут с всеобщим мнением об оном?

Вырубить и застроить — дело не столь уж и долгое даже в условиях другого мира.

А что вырастет вместо? Человейники непролазной чащобой, забитые машинами трассы и убитая экология?

В письме, полученном Арнетти в самом конце февраля, Бернар сообщил, что на остров прибыла бригада строителей, ходят по домам, производят замеры. Следом переправили технику, которую местные отродясь не видели, привезли трубы и пригнали команду телепортистов для создания и настройки стационарного портала. Арнетти сразу написала ответ и на следующий день отдала запечатанный конверт посыльному, приходившему дважды в неделю в один и тот же час, чтобы вручить письмо с острова и забрать послание от Арнетти.

Но ответного она не дождалась.

Ни в первую неделю марта.

Ни во вторую.