Ван Хельсинг

Глава 4. Судьба

Клодия.

– Ну, привет, Фёр! – мужчина далеко за тридцать старался говорить спокойным тоном, пока мы спускались по винтовой лестнице вниз, но в его голосе слышались явные нотки раздражения, –Зачем ты привел ее сюда? Хочешь, чтобы охотники нас нашли и перебили всех? Нас и так осталось слишком мало…

Я без стеснения рассматривала его, пока он тыкал в меня своими огромными пальцами. Едва ли не выше Фердинанда, черноволосый, смуглый. Длинная челка закрывает ту часть лица, что исполосована лапой какого-то зверя. Вполне конкретная борода придавала его образу брутальности ровно, как и его кожаный плащ в пол. Наши глаза встретились, и его черные радужки прожгли сквозную дыру в моей голове.

– Теперь она одна из нас! Она моя невеста…

– Очень остроумно, ваше Величество. Бегу и спотыкаюсь под венец, – я зло рассмеялась в красивое лицо, плеская свой смертоносный яд в его жалкие попытки привязать меня к себе.

– Тебя никто не спрашивает. Ты моя.

Принц, не колеблясь, даже не взглянув в мою сторону, выплюнул в меня королевский указ, чем окончательно вывел меня из себя.

– Простите! С каких это пор вы посадили меня на цепь? Я что-то пропустила этот момент, и…

– Боюсь, у вас нет выбора, – вмешался Мартин, – Пойдем со мной.

Мой новый знакомый повернулся, и я смогла разглядеть на его шее выжженное красное клеймо полукровки. И он, как самый настоящий хищник, поймал мой взгляд.

– Поняла, кто я? – хитрая усмешка озарила мужественное лицо, и Фёр поспешил с рекламой своего боевого товарища.

– Клодия, это Мартин, позывной Куница. Он лидер оппозиции, и он первый наполовину оборотень, наполовину человек – обращенный ликан.

– Зачем мы пришли сюда?

– Чтобы остановить войну.

– Парламент сталкивает нас, – добавил представитель куньих, – Но мы хотим мира… и свободы, конечно.

Грейд обнял меня за талию и направил к выходу в просторное подвальное помещение, напоминающее бункер для выживания. Яркие плакаты и кричащие слоганы не могли не трогать мою воинствующую натуру, а пытливые взгляды ликанов, что отвлекались от своих рутинных задач, заставили меня прижаться к моему принцу покрепче.

Не каждый день сталкиваешься с тем племенем, которое ты истреблял столько лет… не говоря уже о моих предках.

Минуя узкие, тускло освещенные коридоры, мы дошли в библиотеку, где царил запах затхлости и витал промозглый холод. Фёр заботливо помог мне сесть перед небольшим деревянным столиком в мягкое велюровое кресло, укрывая удивительно приятно пахнущим пледом. Мартин зажег камин, и я постепенно согрелась.

– Моя прекрасная леди желает чашечку чая?

Мохнатый джентльмен… такой нежный, что аж зубы сводит.

Я отрицательно покачала головой и неосторожно улыбнулась, от чего Грей стал невероятно счастлив.

Ликан-оппозиционер положил передо мной свиток и каменную табличку.

– На них королевская печать, – невольно сказала я вслух.

– Мы украли ее из королевского архива.

Я с прищуром посмотрела на Фёра, без которого наверняка не обошлось это похищение века. А потом мой взгляд упал на его мягкие губы, которые он облизнул и прикусил своими белоснежными клычками.

Я впервые так долго нахожусь рядом с ним. Мне так хорошо и спокойно. Меня просто неудержимо тянет к нему. И он смотрит на меня с такой любовью, словно чувствует то же самое.

– Может, хватит играть в гляделки, голубки, – добродушно бросил Мартин, – Клодия, попробуй прочесть.

– Зачем мне это читать?

– Просто прочти и поймешь, моя медовая пчелка.

Его мягкая улыбка вселила в меня уверенность о важности и нужности происходящего, и, положив свиток на колени, я начала читать.

– Кровопролитие будет длиться до тех пор, пока не будет убит первый убийца. Только его потомок сможет приоткрыть завесу прошлого. Именно она предотвратит войну и положит конец вековой вражде.

Она… она – это я… я первая рожденная женщина Ван Хельсинг. А мой предок – первый убийца.

– И проклятие луны будет снято только тогда, когда потомок убийцы полюбит своего врага и станет законной парой истинного ликана, – Фёр дочитал за меня последний абзац и сел на корточки рядом с моими коленями, уперев в них подбородок. Его ладони легли на мои бедра, и он торжественно произнес.

– Теперь ты видишь, пчелка… ты моя судьба.

Я нежно коснулась его щетинистой щеки своей влажной от волнения ладонью, и он прижался к ней, словно ласковый котенок, закрывая свои невероятного цвета глаза.

– Как же я долго ждал тебя, моя любовь… моя судьба…

Завороженный принц поцеловал мою открытую ладонь, медленно поглаживая мои бедра, настойчиво двигаясь по ним вверх. На заднем плане раздался тактичный кашель.

– Я все еще здесь.

Я отвела смущенный взгляд, не в силах больше выносить жар, что исходил от оборотня передо мной, и который горел обжигающим пламенем в моей груди. И тут меня осенило.

– И как давно ты это знаешь?

– С того момента, как ты попыталась убить меня в первый раз.

– Но, постой, ты ведь не ликан, Фёр… или пытаешься сказать, что?

– Да. Я полукровка. Король Фэнг не мой отец. Я сын королевы, наполовину человек, как Мартин. Но я родился, а не трансформировался, так что я самый сильный волк среди всех, первородный ликан, истинный… – его гордость сменилась гневом, – Вот почему они убили мою мать. И все это время они искали повод убить меня. И теперь ОНИ нашли.

– Мне так жаль… но кто «они»? Кто мог это сделать?

– Совет! Будь он проклят! Фэнг мне не поверил, думая, что это сделал кто-то из вас или полукровок.

Мне хотелось обнять его и забрать всю его боль.

– Вот почему ты смог спасти нас в том поезде, – снова начала я размышлять вслух, – Еще ведь две недели до полнолуния.

– Я спасу тебя даже ценой собственной жизни.

– Фёр…

Он невесомо коснулся моей покрасневшей щеки, поднялся на ноги и кивнул в сторону Мартина, который тут же вступил в разговор.

– Клодия, пожалуйста, возьми скрижаль.

Отложив свиток, я взяла ледяной камень, который в моих руках начал покрываться золотом. На металле вырисовывались письмена на древнем, неизвестном мне языке.

– Я ничего не понимаю.

Смотрю на двух мужчин, что замирают, уставившись на меня, и они начинают постепенно растворяться. Изображение рябит, и помещение обволакивает полупрозрачная белая дымка.

Я закрываю глаза и слышу множество голосов и звон бьющихся друг о друга стаканов. Запах алкоголя и немытых ног бьет по моим рецепторам. Я прихожу в себя в какой-то таверне с кучей грязных орущих мужиков.

Мое внимание приковывает барная стойка, у которой сидят двое посетителей, один из которых мне определенно знаком. Я вижу своего предка и понимаю, что должна узнать, о чем они говорят любой ценой.