Ван Хельсинг

Глава 5. Наваждение

Клодия.

Он точно такой, как на семейных портретах. Мой ненаглядный дедушка. Моя самая большая гордость. До сегодняшнего дня я его боготворила. Хотя… возможно еще до дня моей встречи с Фердинандом.

Черноволосый и желтоглазый, словно вампир. Высоченный с худощавым лицом и тонкими губами. Морщины и густая борода добавляли ему на вид лет десять. Длинные и кривые пальцы с длинными грязными ногтями были настолько заметны издалека, что казалось он может выцарапать ими душу через рот. Самый сильный и отважный среди нас. Он был самоотвержен и неумолим. В любое другое время я бы мечтала о такой встрече… но не сейчас.

И я совершенно не слышу их голосов среди всего этого галдежа.

Пока я крадусь вдоль хаотично расставленных круглых столиков, в меня врезается еле стоящий на ногах красноносый забулдыга. Я ожидаю громкое падение после резкого столкновения, но он лишь пролетает сквозь меня и таранит лбом небольшое расстроенное пианино.

Отлично. Они не увидят меня. Для них я лишь призрак.

– Сильвер Грей, выпьем за твою будущую жену, – голосит Ван Хельсинг и поднимает наполненный до краев кубок.

Сильвер? Грей? Наш главный враг? Да что здесь происходит?

– Я очень рад, что между нами больше нет недомолвок, Абрахам.

– Я тоже, друг мой… я тоже.

Оборотень и охотник чокаются и отпивают по первому глотку.

– Я отлучусь на пару минут, – миловидный юноша приветливо улыбается, поднимается и покидает бурлящий жизнью зал, раскидывая по сторонам мертвецки пьяные тела на огромные деревянные бочки, что стояли вместо стульев.

А я не свожу пытливого взгляда с Ван Хельсинга, который вдруг достает из-за пазухи кожаного пальто пузырек с ярко-зеленой жидкостью и наливает его в стакан ничего не подозревающего собеседника.

Полагаю, это не абсент…

Молодой, но уже полностью седой мужчина возвращается и садится на свое место, торжественно поднимая отравленное пиво, сверкая серебряным светом своих ослепительных глаз. Лукавый дедушка произносит очередной тост.

– За тебя и за мою дочь, за вашу любовь и крепкий союз ваших сердец.

Нет-нет-нет! СТОЙ!

Я пытаюсь закричать, но мои голосовые связки скованны толстым недвижимым льдом. Остается всего несколько секунд и пара миллиметров, когда я бросаюсь на Грея. Но мои руки ловят лишь воздух.

Мне оставалось только наблюдать за душевным разговором о предстоящей свадьбе и приятных хлопотах жениха и невесты. Каждый глоток оборотня немедленно сопровождался все более коварным взглядом охотника.

Лицемерная грязная ложь.

Наконец вечер окончен. Сильвер крепко жмет руку тестю и, слегка покачиваясь, покидает трактир. Мой дед достает арбалет и заряжает его серебряными стрелами, упирает ногу в стремя и натягивает тетиву, поглядывая на часы на стене, отбивая указательным пальцем шаги секундной стрелки по прикладу.

О, Господи!

Наконец осознав, что это был за вечер, я пулей вылетела на улицу.

Услышав пронзительный женский крик, я бросилась в безлюдный переулок, где обнаженный Сильвер, перепачканный девичьей кровью, взвыл от боли над безжизненным телом своей возлюбленной.

– Мария! НЕТ!

– Я предупреждал вас обоих.

Я повернулась на сто восемьдесят, когда стрела прошла сквозь мое тело… меня ослепила вспышка и только одна чудовищная мысль.

Это была не вина Сильвера… кто-то спровоцировал эту войну!

************************************

Свинцовые веки сомкнуты настолько плотно, что кажется, будто их склеили и положили сверху по гире. Мои вены изжигает невыносимый жар, а мои кости вот-вот распадутся на мелкие частицы и вопьются в лопающиеся внутренние органы. Я истекаю кровью изнутри. Мои легкие схлопываются, и я не дышу целую вечность.

Но внезапно все это проходит, и я ощущаю только невесомые нежные прикосновения. Кто-то аккуратно убирает влажные волосы с моего лба, у меня начинается озноб.

С трудом открываю глаза и вижу серые кирпичные стены за занавесом полупрозрачного балдахина. Поворачиваю голову к голубоглазому мужчине рядом со мной и спрашиваю шепотом.

– Где мы?

– Тише, пчелка… все хорошо. У тебя лихорадка из-за трансформации, – принц обнимает меня и натягивает шерстяное клетчатое одеяло на нас обоих.

– Прижми меня крепче, Фёр… мне так холодно…

– Иди ко мне, малышка.

Я снова закрыла глаза, когда ликан стиснул меня так сильно, что кости мои захрустели.

– Не сломай меня, зверь.

– Спи сладко, моя дерзкая красавица, – он поцеловал меня в макушку и прижался к ней щетинистой щекой.

Легко сказать…

Но я все глубже и глубже погружалась в себя под воздействием его согревающего тепла. И, все же, уснуть мне так и не удалось, потому что через некоторое время настойчивые ладони скользнули под тесный кожаный топ.

Ммм… какое же приятное ощущение…

Влажные мужские губы осыпали нежными поцелуями мою шею, медленно спускаясь к груди. Тем временем вторая рука до боли сжала внутреннюю часть бедра, и я вскрикнула.

– Не убегай от меня, неженка, – кусает ключицу.

– Даже не планировала.

Волчонок усмехается и, отодвинув зубами топ, впиваясь пальцами в мои ребра, начинает ласкать языком ноющие соски, посасывая покрытую мурашками грудь, втягивая ее в себя почти наполовину.

– Боже мой… Фёр…

– Ты такая вкусная, мой восхитительный медовый десерт.

Поднимаясь все выше по чувствительной коже, он добрался до насквозь уже мокрого нижнего белья, беспощадно расправляясь с ним в считанные секунды. Его пальцы невесомо прокатились по нежно розовому тюльпану, собирая по его лепесткам пыльцу, добираясь до набухшего пестика, который никто никогда не опылял до него.

– Как же мне тяжело терпеть твою близость и не иметь возможности завладеть твоей такой мокрой и ароматной плотью, – рычит озабоченный зверь и насилует мою несчастную ногу, оставляя на ней продолговатый синяк – Ох… моя любовь, ты и понятия не имеешь, что я чувствую, и что я могу с тобой сделать.

Я не успела ответить, да и даже представить, как бешеный принц накрыл мои губы тягучим, словно сгущенное молоко, поцелуем. Он с упоением смаковал каждый новый помеченный миллиметр, а мои стоны перерастали в осипшие вскрики от его таких нетерпеливых, диких ласк. Мое тело извивалось, будто его бросили на раскаленный металл или песок, место его укуса горело так, как если бы под кожей растекался настоящий огонь.

– Фёр… остановись, пожалуйста… мне больно!

Ликан тут же отстранился, и теперь я смогла увидеть его почерневшие радужки, горящие похотью и неутолимым желанием. Его грудь вздымалась, издавая хрипы как при воспалении легких. Вены на его шее и предплечьях вздувались от перенапряжения, а синтетическая черная ткань трещала по швам на его могучем торсе. На секунду мне показалось, что от его тела исходит легкий дымок.

Ну, давай же, Кло, придумай хоть что-нибудь, чтобы не отдаться ему прямо сейчас.

– Фёр, это все мой дед, это Ван Хельсинг, он отравил Сильвера. Грей не был виноват. Вся эта война началась из-за охотников.

Волк поднимается с влажной постели, его глаза снова приобретают свой прежний цвет, он стряхивает с себя наваждение и обреченно вздыхает.

– Богиня Луна… что же ты делаешь со мной, Клодия? – он сглатывает и отворачивается, – Золотаяскрижаль откроет нам всю правду, но она разделена на четыре части. И только ты сможешь прочесть прошлое и спасти всех нас. Мы должны найти каждую, прежде чем наши враги доберутся до них, или прежде, чем они убьют нас.

– Враги?!

– Совет… охотники… Вряд ли есть хоть призрачная надежда на то, что они еще не знают о твоем предательстве. У нас достаточно врагов, поэтому мы выдвигаемся как можно скорее, – он снова взглянул на меня и ласково улыбнулся, будто наконец вспомнил, зачем он пришел и разбудил меня, – Собирайся, мы ждем тебя внизу. Твои вещи здесь, – Фёр указал на небольшую сумку на полу, – И одевайся поскромнее, а то я сойду с ума от ревности.

– Кто это «мы» и «от ревности» к кому?

– Мартин идет с нами. Собирайся, пчелка, не заставляй меня повторять трижды. И не забудь теплую одежду, мы летим в Гималаи за второй частью.

– Но почему туда?

Ответа не последовало, загадочный мужчина стремительно удалился, как всегда, оставляя после себя приятное послевкусие и легкий мандраж.