Вдвоем все же лучше

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Значит, ты все-таки решилась!

– Я же сказала. И твердила это три недели подряд. Кто виноват, что ты мне не верила?

– Я верила. Но кто мог подумать, что ты вскочишь ни свет ни заря. Еще шести нет.

– Вспомни, как тебе говорили в детстве: кто рано встает, тому Бог подает, – ответила Кэти, вычеркивая красным еще один пункт из перечня необходимых дел.

– Помню, помню. Но знаешь, даже когда я была бедна как церковная крыса, я все-таки не ждала от Бога подачки. – Оглядев комнату, Агата указала на большую запакованную коробку: – Что здесь?

– Книги. Все, что не успела прочитать за прошедший год.

– И какие же это книги?

– Любовные романы. Мне просто необходимы истории с хорошим концом.

– Ну, вчера ты имела хороший конец. Здесь были все важные шишки. Подумать только! Парад всех каналов национального телевидения, все сколько-нибудь стоящие газеты и журналы. Даже интервьюерша номер один, у которой все материалы всегда идут на самом видном месте. Ей повезло. По-моему, она была просто в восторге, когда получила возможность порасспросить привалившую из города толпу бездомных. Этот народ был для нее еще интереснее нашего.

– Да, кстати, я как раз собиралась расспросить тебя о них. – Кэти задумчиво опустила глаза, провела ладонью по обтянутым джинсами коленям, потом решительно вскинула взгляд на сидевшую в изножье кровати Агату. – Эта толпа выглядела, пожалуй, необычно. Тебе не кажется?

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Агата.

– Видишь ли, было такое чувство, что их приход кем-то задуман и срежиссирован.

– Мне так не показалось. Почему это пришло тебе на ум?

– Потому что, прочитав на их лозунгах «Чудеса стоят денег» и «Нам нужно больше "Домов милосердия"», я не могла не подумать: сами они сочинили такое или их кто-то надоумил?

– И ты подозреваешь в этом меня? – Агата ткнула себя пальцем в грудь. – Нет, ты их недооцениваешь. А насчет приезда журналистов они узнали от тебя.

– Как от меня?

– А ты не помнишь? Когда они появились и потом ели в столовой, ты рассказала им обо всем, что здесь ожидается.

– Да, кажется. – Кэти с сомнением посмотрела на Агату и, вытащив чемодан, положила его на кровать. – Но вообще-то это был классный ход. Жалко, что я сама до него не додумалась, – признала она с усмешкой, вынимая из шкафа ящик за ящиком и опрокидывая в чемодан белье, шорты, футболки и джинсы.

– И это все, что ты берешь? – удивилась Агата.

– А что мне еще нужно?

– Обувь.

– Вот она.

– Плащ.

– Лежит возле ящика с книгами.

– Фонарик.

– Кевин сказал, что в доме есть все, что нужно.

– Честное слово, Кэти, лучше бы ты передумала. Никто не спорит, что тебе нужно уехать на несколько дней. Но почему бы не поселиться в мотеле? Мы бы тебя не дергали. Я обещаю. Почему непременно ехать на этот остров? Ведь там может случиться что угодно. Тайфун… или еще какая-нибудь напасть.

– Агата, ты ведь прекрасно знаешь, что я еду не на несколько дней. – При этих словах что-то сжало ей горло, но она взяла себя в руки и, приложив к вещам косметичку, с оживлением продолжала: – Все замечательно. Тебе представляется прекрасная возможность, чтобы отшлифовать свои организаторские способности. Я страшно рада, что вы с Гордоном сделались постоянными сотрудниками. Кевину вы необходимы.

– Кэти! – В голосе Агаты слышалась паника. – Но как же нам быть со вчерашним?

– Со вчерашним? Теперь уже делать нечего. Теперь всем распоряжается судьба.

– Естественно. Но ведь понятно, что теперь будет. Такая реклама всколыхнет чуть ли не всю страну. Деньги пойдут лавиной. И как тогда быть?

– Принять их. И открыть еще один «Дом милосердия».

– Вот так вот попросту взять и открыть? – саркастически переспросила Агата.

– Да. Взять и открыть. Кстати, у тебя очень милая блузочка.

Лицо Агаты сделалось точь-в-точь цвета блузки.

– Мне ее подарили, – смущенно сказала она и тут же вернулась к прерванной теме. – Пойми, я не умею делать того, что ты делала, – жалобно проговорила она, следуя по пятам за Кэти в гостиную и обратно.

– Я научилась. И ты научишься.

– Тебе было легче: ведь у тебя была я. А у меня только дуреха Лайза, которая так свихнулась на сексе, что даже и на звонки путем отвечать не может. Вчера она, между прочим, взяла и прижала в углу какого-то журналиста.

– Я спасла его, – успокоила ее Кэти. – Но я согласна: Лайза – не помощник. Замени ее кем-нибудь потолковее.

– Уф. А что насчет Джада? – поинтересовалась Агата.

– Наконец-то! Я уж гадала, неужели ты о нем позабыла. Что именно ты хочешь знать о Джаде?

– Он собирался с тобой повидаться. Будет здесь в девять.

– Я помню. Иначе с чего бы мне улетать в семь утра? Я все продумала. Когда Джад здесь появится, я буду уже далеко. Передай ему, что, вернувшись, я позвоню.

– А когда это будет, не ведомо никому.

– Именно так, – кивнула Кэти.

Часом позже она, сопровождаемая хлопочущей и озабоченной Агатой, появилась на вертолетной площадке. Пилот Джек загрузил ее вещи в багажный отсек, туда, где уже стояли ящики с замороженными продуктами. «Ну, через пять минут летим», – сказал он и, показав для убедительности растопыренную пятерню, направился в контору, где на крыльце, наблюдая за всем, стоял Кевин.

– Видишь, есть еще время передумать, – не удержалась Агата, озабоченно глядя на Кэти внимательными серыми глазами.

– Агата, я как-то не совсем понимаю, что происходит, – сказала вдруг Кэти. – Я ожидала, что Кевин будет меня уламывать до последней минуты, а он ведет себя так, словно ждет не дождется, когда я уберусь. Я думала, что ты сразу возьмешь вожжи в руки…

– А я норовлю оказаться в сторонке.

– Да. Почему это?

– Потому что по натуре я не вожак.

– Да что ты! При виде тебя все ходят по струнке.

– Но я чересчур аккуратна, чересчур исполнительна, – чуть не ломая пальцы, вскричала Агата.

– Разве это чему-то мешает?

– Нет. Или да. Не знаю.

– Исчерпывающий ответ.

– Видишь ли, все хорошо на своем месте. И эти качества прекрасны, когда мне дают поручения, а я их исполняю. Но они не годятся в том деле, которым ты занимаешься – занималась – и на которое ставишь меня.

– Эти качества незаменимы, чтобы уравновесить порывы Кевина, – кинув взгляд на часы, успокоила ее Кэти.

– Нет, ему нужно, чтоб рядом был кто-то, способный мечтать так же смело, как он. – Агата скользнула взглядом куда-то за спину Кэти, и лицо ее вдруг успокоенно просветлело.

Так, он приехал. Кэти поняла это раньше, чем взвизгнули тормоза, и она, оглянувшись, увидела выскакивающего из пикапа и бегущего к ней Джада. Переведя взгляд на крыльцо конторы, она вопросительно посмотрела на Кевина, но тот только недоуменно пожал плечами. Агата, вспомнив, что скромность – лучшая из добродетелей, вдруг развернулась и пошла куда-то в сторону.

– Значит, все-таки уезжаете?

– Все просто сговорились задавать мне этот вопрос, – отыскивая глазами Джека, сказала Кэти. – А я ведь, кажется, секрета из своих намерений не делала.

– И мало того, пытались со мной разминуться. – Он не спрашивал, он констатировал факт.

– Я слишком устала от объяснений и уговоров, – прямо сказала Кэти.

– Дорогая, только слепому не видно, что вам действительно нужно уехать. Я меньше, чем кто-нибудь, собираюсь вас отговаривать.

Кэти нахмурилась, пытаясь понять скрытый смысл слов, потом вопросительно подняла на Джада глаза. Протянув руку, он ждал, чтобы она поверила, перестала бояться подвоха.

Он искренен, поняла Кэти. Он никогда не пытается обвести вокруг пальца или солгать, даже когда понимает, что правда приведет ее в ярость. Он искренен – и она положила ладонь ему на руку. Крепко сжав сильными пальцами ее запястье, Джад повел Кэти к пикапу. Она молча, послушно шла следом и, когда он, остановившись, прижался спиной к капоту, сделала по инерции еще шаг и очутилась в кольце его рук.

– Какое счастье чувствовать тебя так близко, – чуть не со стоном выдохнул он, сжимая ее в объятиях. Потом, сунув пальцы в задние карманы ее джинсов, прижал к себе еще крепче, заставляя почувствовать его жар и желание, и тихо закрыл глаза, когда руки Кэти обвились вокруг его шеи. – Я буду скучать, – прошептал он, вдыхая свежий цветочный запах ее волос. Кэти проворковала в ответ что-то невнятное и теснее прижалась к его груди. – Я буду скучать, но я не хочу, чтобы ты возвращалась, пока не окрепнешь и не вернешь себе силы. Ты меня слышишь? – спросил он, сильнее прижимая ее к себе и чувствуя под руками живую упругую плоть.

Она кивнула и потерлась подбородком о его плечо.

– Потом ты вернешься, и мы обо всем договоримся.

Она сразу окаменела.

– Джад…

– А сейчас мне нужно только одно: номер твоего телефона.

Медленно отстранившись от Джада, Кэти спокойно встретила его взгляд и отрицательно покачала головой.

– Нет. Этот номер не знает никто, кроме Кевина. И он пообещал мне никому не сообщать его.

– Попроси Кевина сделать для меня исключение. – Голос Джада звучал настойчиво. – Ты понимаешь, каким опасностям подвергаешься там, на острове?

– Джад! Это глупо. Я же не еду в зону боевых действий. Наоборот, я буду на тишайшем клочке суши. И одна.

– Вот именно. – Джад говорил очень серьезно. – Ты будешь совсем одна. А что, если несчастный случай? Или если какой-нибудь перебравший спиртного рыбак надумает вдруг причалить?

– Кэти! – крикнул от вертолета Джек. – Пора двигаться!

– Итак, ты даешь мне номер?

– Кэти! Мы летим или нет?

– Ну? – Джад все еще держал руки в карманах ее джинсов.

– Нет. – Выговорить это было не просто, но Кэти сумела удержать ровный тон. – Я попросила Кевина никому не давать этот номер, и я остаюсь при своем решении.

– Это твое последнее слово?

– Да.

– Ну что ж. Тогда остается только одно. – Его задумчивый взгляд привел ее в панику.

– Ради Бога, что еще такое? – измученно выдохнула она.

– Вот это. – Резко прижав ее к себе, он крепко, до боли поцеловал вопросительно приоткрытые губы. – Это возьми с собой – на дорогу.

Когда вертолет уже поднялся ввысь, Кэти имела неосторожность обернуться.

Он стоял, держа руки в карманах джинсов, и, сощурившись, смотрел вслед вертолету. Ветер дул ему прямо в лицо. Вид у него был встревоженный и грустный.

На исходе дня, вечером, съев уже разогретый в микроволновой печке обед, Кэти удобно устроилась на диване и раскрыла наугад вытащенный из ящика роман. Шорох прибоя, лаская слух, доносился в открытые окна. Прислушиваясь к нему, она оторвалась от книги и машинально остановила взгляд на мерно крутившемся под потолком вентиляторе. Дивное место, лениво проплыла в голове приятная мысль. Если все предстоящие дни окажутся копиями сегодняшнего, надо будет признать, что остров – это как раз то идеальное убежище, о котором она мечтала. Целительный мягкий воздух, закаты, увидев которые Джейсон пришел бы в восторг, и полное безделье.

Скользя взглядом по потолочным балкам, она вдруг почувствовала легкую досаду. Какая-то мысль некстати пришла на ум, разрушила безмятежный покой. Не то имя Джейсон, не то восторг, в который бы он пришел, напомнили ей о Джаде.

Он выглядел таким несчастным, когда она улетала.

Хотя нет, это не точно сказано. Спустив ноги с дивана, она встала, прошлась по комнате, пристально вглядываясь в темноту за окнами.

Он был разъярен.

Это ужасно неприятно, но кое-что она для себя выяснила. Да, проигрывая, Джад не впадал в неистовство, не угрожал. Он принимал поражение как джентльмен. Он… Резкий звонок телефона смешал ее мысли, она вздрогнула. Пробежав через комнату, быстрым движением схватила трубку, а сама снова опустилась на диван.

– Кевин? – спросила она с возбужденным смешком. – Мне надо будет как-то приглушить звонок, он напугал меня до дрожи.

– Это не Кевин.

Кэти растерянно моргнула. И в самом деле, сочный голос в трубке был совсем не похож на характерный тенорок Кевина.

– Джад? Как ты сумел раздобыть этот номер? – В ее голосе слышался уже не смех, а гнев.

– Только не бросай трубку, Кэти, – быстро сказал он. – Если ты это сделаешь, я уже на рассвете прилечу на твой распроклятый остров.

– Ты даже знаешь, где он находится? – Кровь закипела в ней от ярости, голова пошла кругом.

– Знаю. Но не подозревай своего дядюшку. Он тут решительно ни при чем.

– Тогда как же…

– Неважно. Не могла же ты предположить, что я позволю тебе взять и растаять в воздухе. Мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке. Для этого необходимо было выяснить, где ты. Вот я и выяснил.

Какая-то часть сознания Кэти фиксировала, что он раздражен, но в раздражении не повышает голоса, и она задавала себе вопрос: значит ли это хоть что-нибудь или же полагаться на его сдержанность так же бессмысленно, как и на выдуманную ранее теорию, что он принимает поражение как джентльмен? Другая же половина мозга в это время реагировала на его слова.

– Я думаю, можно было во всем положиться на Кевина. Он бы за мной присмотрел, – сказала Кэти.

– Кевин! Кевин твой дядя, а я…

Слышно было, как скрипнули его зубы – так яростно подавил он уже готовое слететь с губ слово.

– Да? Кто же ты? – От возмущения она даже забыла об осторожности.

– Об этом мы поговорим, когда ты вернешься, – уже овладев собой, пообещал он.

Пообещал или пригрозил? Ладно, не надо ломать над этим голову.

– Ты бешеный, – спокойно сказала она, чувствуя, что опасный момент миновал.

– Бешеный? Очень верно подмечено. И неудивительно: мне было от чего взбеситься. Ведь ты попыталась сбежать от меня. Если б я не приехал пораньше…

– А кстати, почему ты это сделал? – спросила она, снова чувствуя, что в ней зашевелилось подозрение. – Кевин предупредил?

– Никто не предупреждал. Просто я приехал позаниматься с Говардом.

Услышав имя одного из подопечных Джада, Кэти растерянно моргнула. Чего-чего, а этого она не ожидала.

– Он никогда не имел дела с инструментами и явно отстает от группы.

– Да-а?..

– Вот тебе и «да-а». А приехав, я обнаружил, что ты бодро топаешь к вертолету, даже не вспомнив обо мне, не оставив ни строчки.

Кэти вздохнула. Если б он говорил это со злостью, она бы не поддалась. С яростью – все было бы еще проще. Но он говорил с болью. Сам он никогда этого не признает, но она слышит: ему больно.

– Джад, – начала она мягко, – мы в самом деле так мало знаем друг друга. Тебе не кажется…

– Ты права. Мы еще недостаточно хорошо познакомились. Но у нас масса времени, чтобы это исправить. Я буду звонить каждый вечер.

– Вот как. Ты будешь звонить? А если я не отвечу?

– Через час после звонка услышишь шум вертолета над головой.

– Не очень достойный способ.

– Ничего не поделаешь. Как ты мне однажды сказала: приходится. Пойми, я никак на тебя не давлю. И не буду давить, обещаю. Я хочу только слышать твой голос и знать, что ты в полном порядке.

Потрепанная в жестоких сражениях чайка стоит прямо на пути Кэти и, настойчиво глядя на нее глазами-бусинками, уверенно ждет подношения. Эта сцена повторялась ежедневно вот уже неделю.

А ведь есть что-то здоровое в этой наивной, сомнений не знающей алчности, невольно подумала Кэти, глядя, как птица хватает и тут же, закинув голову, проглатывает кусок хлеба, а потом, явно удовлетворенная, растопырив крылья, ковыляет, расталкивая менее предприимчивых сотоварищей и уничтожающе глядя на неловких и зазевавшихся.

В прямоте и решительности этого существа есть, пожалуй, свои плюсы, размышляла Кэти, спускаясь по узенькой тропинке к воде. В чем его жизненная философия? В том, чтоб добыть то, что хочется, и всегда быть готовым нанести пару-другую ударов сопернику, который попробует выхватить желаемое из-под носа. Рассмотрев со всех сторон такой подход к жизни, Кэти в конце концов пришла к выводу, что ей он, увы, не подходит. Ее путь – это переговоры и урегулирование.

Ступив на песчаную полосу, кольцом охватывающую весь островок, Кэти еще раз с удовольствием отметила, что, в полном соответствии с ее желаниями, жизнь на острове предельно проста. Даже маршруты прогулок не надо продумывать. Любой приведет в результате к исходной точке.

Сколько бы Кевин ни заплатил за этот кусочек суши, он того стоит, думала она, разглядывая торчащую из воды ракушку. Чуть меньше трех миль в окружности, остров похож был по форме на вытянутое сомбреро. Полями служил пляж с растущими вдоль него пальмами, ленточкой на тулье – огораживающая дом стена, а самой тульей – дом: что-то вроде южноамериканской гасьенды. Огромные вентиляторы под потолком, плетеная мебель, пол, покрытый циновками, пальмы в кадках. Просторный, полный света и воздуха, он был снабжен и всеми современными удобствами, включая огромный морозильник и микроволновую печь.

Неудивительно, что жизнь здесь восхитительно проста. Вот уже целую неделю Кэти только и делала, что нежилась на солнце, читала, радостно растворялась душой в неизменно счастливых концовках романов и три раза в день размораживала пакет с едой.

Если, конечно, не считать телефонных разговоров. Они были ежевечерними. Каждый день ровно в девять звонил телефон.

Ощипанно-взъерошенная чайка пролетела у Кэти над головой, уселась на торчащую из воды сваю и, поблескивая бусинками глаз, казалось, приготовилась выслушать еще один монолог. Ну что ж, отлично, поговорим, сказала себе Кэти и, сев по-турецки, задумалась.

– Знаешь, что я скажу, пичужка, – проговорила она наконец, – если мы с тобой взяли за правило беседовать, думаю, нам пора уже познакомиться по всей форме. Судя по твоему виду, тебе не раз приходилось сражаться с довольно сильным соперником. А значит, логично предположить, что тебя могут звать… Драчун. Для друзей – просто Драч. Ну а я… – она на секунду запнулась, – я Кэтрин Донован. Именно так. Никаких сокращений. А теперь, миленький, объясни: почему это ты смотришь так неодобрительно? Ты думаешь, что мое место в «Доме милосердия»? Что я должна трудиться до седьмого пота? Нет, милый Драч, ты ошибаешься. Я уже заплатила по всем векселям. Сделала все, что обещала. И не чувствую за собой ни капельки вины. Тем более, никто не брошен. Агата, хоть она этого пока не понимает, прекрасно справится со всем, что нужно.

Кэти сделала паузу, вежливо помолчала и, так как Драч продолжал только холодно поблескивать твердыми глазками, заговорила опять:

– Может, ты думаешь о Джаде? И в этом случае ты не прав. Я не кокетничала с ним. Я ничего ему не обещала. Наоборот, сразу сказала, что не хочу себя ничем связывать. Но кое-что, Драч, ты подметил верно. Джад человек необычный – тут ты не ошибаешься. Конечно, он иногда раздражает и давит, но он умеет заботиться. В нем есть нежность. И сексуальность. Да! К тому же он и готовит. Даже любит готовить, если есть время. И в последние пару недель он со мной просто нянчился. А мне это нравилось. Очень. Но никаких угрызений совести я не испытываю. Ему хотелось обо мне заботиться, а я была так вымотана, что пользовалась этим.

Драч с возмущением захлопал крыльями.

– В общем, ты прав, это, конечно, нехорошо, – согласилась Кэти. – Но, видишь ли, что бы ни думал Джад, я-то знала, что все это ненадолго. Ведь в жизни так не бывает. Пожалуй, тут даже уместно вспомнить кино. То есть я хочу сказать, Драч, что в жизни, как и в кино, у каждого своя роль, – пояснила она, видя, что Драч закрутил головой с видом полного непонимания. – Моя роль, к сожалению, – роль заботливой старшей сестры. То есть у меня раньше была эта роль, – поправилась она торопливо. – Сейчас все по-другому. Кэтрин Донован совсем новая женщина. И, я уверена, она сумеет показать себя по-новому.

Они смотрели друг другу в глаза. Взгляд птицы был откровенно скептическим, взгляд Кэти – полным решимости.

– Знаешь, – сказала она наконец, – я тебе кое в чем признаюсь. Если бы Джад в самом деле хотел феерического романа, а я была бы на такой роман способна, все было бы проще. Но, к сожалению, он не хочет, а я не способна. В результате Джад Джордан всерьез ухаживает за мной. А знаешь, куда ведут серьезные намерения?

Драч открыл клюв и издал сердитый клекот.

– Правильно. К браку, к семье. То есть к тому, чтобы встать у плиты, постоянно обо всех заботиться и снова довести себя до полного упадка сил.

Потоптавшись на свае, Драч подогнул лапки и накрыл их крыльями.

– Вот-вот, – кивнула головой Кэти, – у меня точно такое же ощущение. Просто колени подгибаются от страха. Ну, – вдруг заговорила она светским тоном, поднимаясь с песка и отряхиваясь, – очень приятно было с вами побеседовать, но мне пора идти. Я должна еще прогуляться вокруг острова. Думаю, как-нибудь на днях мы с вами вместе позавтракаем.

Сделав уже несколько шагов, она оглянулась. Уставясь бусинками-глазами в пространство, Драч неподвижно сидел на прежнем месте и словно напрягал все силы, пытаясь осмыслить услышанное.

– Если возникнут здравые мысли по поводу Джада, не забудь поделиться, – крикнула Кэти. – Ну и я тоже, конечно, что-нибудь постараюсь придумать.

Она все еще думала на эту тему, когда зазвонил телефон. Даже не глядя на часы, можно было сказать: сейчас ровно девять.

Сняв трубку, она удобно устроилась в кресле.

– Привет, Джад!

– Ну как, у тебя все благополучно? – Голос отеческий, но чуть заметно окрашенный чувственностью.

– Конечно, – усмехнулась Кэти, – я же веду себя хорошо.

– Боюсь, это скучно. Может, тебе вернуться?

– Что? Уехать в разгар сезона? Прикусите язык, молодой человек.

– Я предпочел бы пощекотать твой.

Так, передышка кончилась, поняла Кэти.

Всю эту неделю они говорили о чем угодно: от начальных школ до политики. И только две темы были табу: их отношения и «Дом милосердия». Но теперь, похоже, его терпение кончилось.

– Услышь это Драч, он был бы шокирован, – сказала она после паузы.

На другом конце провода наступило короткое молчание.

– Кто, черт побери, этот Драч? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Знакомый, – спокойно сказала она, чувствуя, что Джад просто кипит от негодования. Держит себя, конечно, в руках, но уже не способен обращаться с ней как с фарфоровой вазой. – Мы с ним несколько раз подолгу беседовали, – пояснила она безмятежным тоном.

– Как давно он на острове?

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Похоже, он здесь давно окопался. Когда я появилась, вся местная публика уже явно была у него под пятой.

– Почему ты не сказала мне о нем раньше?

– А мы только сегодня по-настоящему познакомились.

– Ах вот как? Ну, значит, самое время убрать с этого острова все твои соблазнительные прелести. Я звоню Кевину. Завтра утром он вышлет за тобой вертолет.

– Джад! – ахнула она. – Я же шучу. Драч – это чайка. Господи, где твое чувство юмора?

– Не знаю, – ответил он все еще жестко. – Кажется, я потерял его в тот день, когда ты улетела.

– Так постарайся его вернуть. Иначе я сокращу разговоры до десяти секунд. Я совершеннолетняя и довольно долго самостоятельно справлялась со своей жизнью. Терпеть зануду, который часами пытает меня о моем поведении, я не стану…

– Эй! Тише, ласточка, – перебил Джад, – прости меня. – Он сказал это так мягко и искренне, что ее гнев сразу улетучился. – Ты права, абсолютно права, а я потерял всякий разум, потому что отчаянно беспокоился о тебе.

– Обо мне?

– Ну конечно. О чем же еще?

– Не знаю, – задумчиво протянула Кэти. – Ведь есть еще работа, ногти талантливого, но рассеянного брата, родители, тысячи разных вещей.

– Кэти, – заговорил он, – может быть, в это трудно поверить, но долгое время моя жизнь была четко распланирована, упорядочена, можно сказать – даже скучна. В день нашей встречи все разом переменилось. А когда ты улетела – это был шок. Я потерял способность здраво смотреть на вещи. Перед глазами вставали кошмарнейшие картины. То ты без сознания у самой кромки воды, то ураган, то ты тонешь, потому что судорога свела ногу, то…

– Да! Прелестные картинки. Ты забыл еще пальму, которая падает мне на голову, и то, чего обожает бояться Агата: тайфун! Неужели тебе не случалось представить себе, как я читаю, сидя на веранде, или брожу босиком по пляжу?

– Случалось. И я тут же видел, что ты наступила на острую ракушку, поранила ногу и занесла в рану инфекцию.

– Джад, а, пожалуй, у тебя извращенное воображение. Тебе еще никто не говорил об этом?

В трубке послышалось что-то похожее на стон. Не дожидаясь, пока он соберется с силами для ответа, Кэти переменила тему:

– Знаешь, ты вот упомянул о скуке. Мне, кажется, есть что сказать об этом. Во-первых, скучать приятно. Я пропитана скукой, предаюсь скучным занятиям, и мне это очень нравится. Во-вторых, скука – превосходное лекарство от усталости. Если когда-нибудь меня охватит творческий порыв, я напишу книгу об исцеляющих свойствах скуки. Скука способна восстановить силы быстрее, чем витамины и врач. Ты знаешь, я думаю, такая книга может стать и бестселлером.

– Кэти…

– Скучать – это значит сидеть на песке, смотреть на воду и точно знать, что никто и нигде не ждет тебя. Скучать – это проснуться утром и лежать не шевелясь, зная, что никаких дел и встреч у тебя не предвидится…

– Я понял, Кэти. Включает ли в себя скука философские разговоры с чайками?

– Да, конечно!

– Послушай, а Драч отвечает тебе?

– Если б он отвечал, это было б уже сдвигом, а не сладкой скукой. Я все-таки чувствую разницу.

– Прекрасно. В этом я и хотел убедиться. – Голос был снова мягким и снисходительным. – Да, чтобы не забыть. Агата и Кевин передают тебе привет.

– Спасибо, – сказала она после паузы. – Передай им… передай им, что я их помню и люблю, – тихо закончила она и осторожно положила трубку.

Услышав гудки отбоя, Джад огорченно вздохнул, встал и прошлепал босиком в кухню. Разговаривать с Кэти – все равно что идти по минному полю, думал он, открывая холодильник. Никогда не поймешь, примет она твои слова мирно или взорвется от возмущения. С банкой пива в руках Джад прошел в комнату, отделанную в прохладных бирюзово-белых тонах, сел на кушетку и принялся набирать номер, который помнил уже наизусть. Гудок. Отхлебнув пива, Джад закинул ноги на журнальный столик.

– Донован слушает.

– Вы быстрее, чем раньше, подходите к телефону.

– Как она?

– Укрывается от нас, как может.

– До сих пор?

– До сих пор.

– Черт! – вырвалось у Кевина.

– Да, именно.

– Что она говорит?

– Шлет вам привет.

– И все?

– Рассказывает о своих беседах с чайками.

– С ними беседует, а с вами не хочет?

– Сегодня не захотела. Я впал в немилость.

– Что, пытались командовать?

– Не без этого. – Джад раздраженно скривился.

– А наша Кэти таких штук не любит.

– Да уж. Я это сполна прочувствовал.

– Но что-нибудь еще она сказала?

– Можно считать, ничего. Насколько я понимаю, она по-прежнему наслаждается чисто растительной жизнью. Послушайте, Донован, – вдруг заговорил он серьезно и резко, – я все же не понимаю, как вы сумели довести ее до такого состояния?

– Мы заставляли ее работать на износ, дружище, – вздохнул Кевин. – Хотя, впрочем, нет, мы разрешали ей работать на износ – это, пожалуй, самое точное. Кэти действительно рабочая лошадка. Взявшись что-то везти, она просто не в состоянии остановиться.

– Значит, вам надо было остановить ее.

– Видите ли, лошадь можно подвести к воде, но заставить пить – немыслимо.

– Кэти не лошадь, а нежная женщина. Женщина, которая столько заботилась обо всех вокруг, что разучилась заботиться о себе. Предупреждаю вас, Донован: вернувшись с острова, она больше не станет гробить себя ни ради вас, ни ради «Дома». Я прослежу, чтобы этого не было.

– А она все же вернется? – со смесью надежды и неуверенности спросил Кевин.

– А как же иначе? Она вернется ко мне. Вы что, сомневаетесь в этом?

– Я сомневаюсь во всем, кроме одной только вещи: кроме того, что она мне очень нужна.

– Нужна? – с тихим бешенством переспросил Джад. – Вот как! Она вам нужна. Да вы с вашими нуждами уже загнали ее на необитаемый остров. По вашей милости она беседует с чайками. Что вам еще от нее нужно?

– Мне нужно, чтобы она вернулась и возглавила сеть «Домов милосердия», охватывающую всю страну, – с жаром заговорил Кевин. – Вы представляете, какого резонанса нам удалось добиться? Спонсоры объявились буквально повсюду. Мы просто завалены предложениями. Гора корреспонденции растет каждый день. Чем дольше Кэти отсутствует, тем труднее будет со всем разобраться.

Едва веря своим ушам, Джад судорожно вцепился в трубку; мысленно сжал не ее, а горло Кевина, но почти сразу ослабил хватку, поняв, что, хоть это и нелогично, Кэти пришлись бы не по душе такие крайние меры.

– Но постойте, – заговорил он решительно. – Кэти сказала, вы знаете, что она навсегда распрощалась с «Домом милосердия», и обещали одобрить любой ее новый старт.

– Я лгал, – спокойно ответил Кевин, но, услышав, как Джад свирепо втянул в себя воздух, кинулся торопливо объяснять: – На самом деле все не так страшно. Я не отказываюсь ни от единого слова. И сдержу обещание. В известном смысле.

– В каком таком смысле?

– Я подразумевал, что не заикнусь о делах, пока не проявятся результаты акции. Ведь я же видел, что ей нужен полный отдых, – добавил он, как и положено заботливому дядюшке. – А к моменту ее возвращения, по моим расчетам, результат будет настолько впечатляющим, что она – отдохнувшая и соскучившаяся – просто не сможет не принять моего предложения. И я чистосердечно одобрю ее решение.

– Я не позволю ей согласиться на этот план, – сухо заявил Джад.

– Согласие – ее дело, не ваше, – в том же тоне ответил Кевин.

– Я не позволю вам снова довести ее до нервного истощения.

– Джордан, а вы-то сами чего хотите от Кэти? Нет уж, пожалуйста, не перебивайте, а выслушайте. Вы хотите того же, чего и все: ее огня и тепла, нежности и заботы. Вы хотите получить ее душу и сердце. Чем же вы отличаетесь от нас? – Он помолчал и, вздохнув, продолжил: – Дело в том, друг мой, что, насколько я понимаю, на нашей старушке Земле очень мало таких, как Кэти Донован. Их нужно беречь, то есть не рвать друг у друга, а вместе подумать, как бы устроить, чтобы мы все – и в первую очередь Кэти – получили от жизни то, что нам истинно необходимо.