Вечный всадник

Глава 13

Ладони Кары повлажнели от холодного пота. Она молилась, чтобы ей не пришлось пожалеть об этом. Вполне вероятно, что ее дар вырвется наружу… и станет силой, которая будет убивать, вместо того, чтобы лечить. Тогда Арес убьет ее.

Девушка бесстрастно вытерла руки салфеткой, принесенной демонами.

— Тебе нужно что-нибудь еще? — Танатос щелкнул пальцем по одной из многочисленных татуировок у себя на горле, и броня исчезла, сменившись на черные джинсы, черную футболку и черное длинное неоклассическое пальто, которое застегивалось от шеи до талии, а дальше распахивалось, давая свободу движений. Похоже, для Танатоса черный был не просто цветом, а стилем жизни. — Я могу наведаться в ветеринарный кабинет.

Как бы ни был велик соблазн отправить его к доктору Хеппсу, чтобы украсть материалы, Кара покачала головой и потянулась к стопке полотенец.

— Нам нужно остановить кровотечение.

— Серьезно? — Арес сдавил края одной из самых серьезных ран — глубокой и рваной, из которой сочилась темная кровь. — Ты училась в Vet Med 101?[78]

— Сарказмом помощи ты от меня не добьешься.

— Он… мой конь, — резко сказал Арес, и Кара его понимала. Ему было больно за животное, и страх за коня расшатывал его и так уже пошатнувшееся самообладание.

Она закроет глаза на его не особенно вежливое поведение. Агимортус закололо, и ее исцеляющий дар вырвался наружу. Ну уж нет. Только не это. Сосредоточившись, Кара обуздала его… она боролась так упорно, что кровь шумела в ушах, а дыхание обжигало горло. Раньше она могла контролировать свой дар, но, судя по всему, агимортус наделил его собственной волей. Она провела дрожащими пальцами по телу жеребца, исследуя, насколько серьезны повреждения. Конь тяжело задышал и взбрыкнул, и из раны у него на бедре вдруг фонтаном брызнула кровь.

— Твою мать! — Танатос попытался остановить кровотечение, но Кара его опередила, и его рука опустилась на ее.

Непроизвольно поток исцеляющей силы рванул вниз по ее руке в тело коня. Кровотечение тут же замедлилось, и прямо на глазах большая часть незначительных ран затянулась. Тан отпрянул от нее, и девушка качнулась назад, пораженная не меньше него. Ее способности никогда раньше не проявлялись с такой силой.

Во всяком случае, способность к исцелению. А способность убивать… об этом Каре думать не хотелось.

— Я… — Кара втянула воздух, давая себе собраться с мыслями.

Глаза Ареса сузились, что, должно быть, причиняло ему боль, учитывая порез, тянувшийся от середины лба до нижнего века левого глаза.

— Так вот почему цербер подарил тебе Адский поцелуй. Ты исцелила его. Ты не просто извлекла пулю. У тебя есть дар.

Танатос сверлил ее желтыми лазерами глаз:

— Ты — жрица тотема.

— Кто?

— Одна из тех, кто может говорить с животными. — В голосе Тана слышалось то, что Кара могла назвать лишь благоговением. — Я воспитывался среди друидов, а они глубоко уважали жрецов и жриц тотемов. Сегодня люди называют их «животными экстрасенсами». Иногда они обладают силой исцеления. Ты можешь использовать свою силу не на животных?

О, она работает и не с животными, тут все в порядке.

Тщательно хранимые ею на протяжении двадцати шести лет секреты стали словно дымовой завесой в груди, и сейчас в самом центре, над сердцем, расползался просвет. Она так долго отвергала свои способности, хотя и пользовалась ими. То, что у таких, как она, есть название, сделало ее дар реальным. Личным. У Кары перехватило горло, и она вскочила на ноги и попятилась.

— Кара? — Не отнимая руки от тела коня, Арес развернулся к девушке, пристально наблюдая за ней.

— Я не… Я не знаю, могу ли управлять этой силой. Агимортус делает ее более сильной и менее предсказуемой. — Она нервно сглотнула. — И еще у нее есть… темная сторона, которой я не понимаю.

Арес выругался. Скверно, грязно выругался.

— Мне наплевать, пусть даже она вылезла из задницы дьявола. Битве больно, он может умереть. Если ты можешь помочь ему, так помоги.

Конь тяжело дышал, и сердце девушки сжалось. Разве может она не попытаться? Спор с собой на эту тему был для нее не в новинку. Когда еще подростком Кара работала в ветеринарном кабинете отца, он умолял ее не пользоваться этой способностью, опасаясь, что ультраконсервативные жители города узнают об этом и незаслуженно заклеймят его дочь. И был прав.

Он всегда боялся этого — она узнала только потому, что подслушала его разговор с мачехой.

— Однажды я убила с ее помощью. — Господи, ее живот свело от этих слов — слов, которые она еще никогда не произносила вслух.

— Человека?

Арес погладил Битву по плечу.

— Да.

— Хм, — Тан передвинулся, и она заметила опасного вида кинжал, заткнутый за голенище сапога. — В мое время об этом говорили редко. Того, кто использовал способности для убийства, избегали, как злого духа. Более того…

— Танатос… — предупреждающий тон брата заставил Танатоса умолкнуть. Арес повернулся к девушке. — Люди меня не волнуют. Выбирай. Помоги или уходи. У Битвы нет времени ждать окончания твоего нервного срыва.

Безжалостно. Но Арес прав, и это было то самое «ускорение», в котором так нуждалась Кара. Кивнув, она снова опустилась на колени возле Битвы, устроившись около его головы. Глаза коня опухли и кровоточили, и это выглядело гораздо хуже того, с чем ей приходилось иметь дело раньше.

— Привет, мальчик. Я тебе помогу. Ладно?

Девушка не знала, поймет ли конь слова, но эмоции животные обычно понимали.

Закрыв глаза, Кара открыла себя его мыслям. Они хлынули волной, взрывом тревоги за Ареса. Даже сейчас, весь израненный, конь беспокоился за своего хозяина.

Чувствуя, как на нее все смотрят, Кара собрала энергию воедино. Прохладный воздух от потолочного вентилятора рассеивал жар, из-за которого Кара всегда, применяя свой дар, чувствовала себя так, словно сгорела на солнце, и она радовалась прохладе, проводя руками над телом Битвы. Волны исцеляющей энергии затягивали раны, но боль коня почти сразу перешла к ней. На лбу девушки выступили капли пота, дыхание стало затрудненным — девушка задыхалась в агонии.

Это длилось целую вечность. Кто-то позвал ее по имени. Голос был далеким — словно эхо в голове.

— Кара!

Девушка осторожно открыла глаза. Она лежала на полу, Арес сидел на корточках возле нее, держа ее за плечи. На лице у него была написана тревога. Он по-прежнему оставался одет в кожаные штаны и футболку, что были на нем до этого. Битва стоял рядом с ней, тыкаясь бархатистым носом ей в шею.

— Что произошло? — хрипло спросила она.

— Ты потеряла сознание. — Арес потрепал Битву по плечу, где коричневую шерсть, покрытую запекшейся кровью, разделял широкий шрам. — Ему определенно лучше. К завтрашнему дню шрамы исчезнут. А почему ты упала в обморок? Это нормально?

Кара не ответила, все еще пытаясь осмыслить произошедшее, и он осторожно встряхнул ее:

— Ответь мне.

Как требовательно. Она начинала понимать его манеру поведения: когда Арес волновался, злился из-за своего бессилия или сердился, то переходил на командный тон. Кара попыталась сесть, но стала заваливаться назад, и мускулистая рука Ареса скользнула ей за спину, не дав упасть. Он не сразу отнял руку от ее бедра.

— Я никогда раньше не падала в обморок, но Битва такой большой, а раны были очень серьезны.

Кара вздрогнула и опять чуть не упала — ей стало дурно. Арес снова подхватил ее и на этот раз не стал убирать руку. Благодарная за поддержку, девушка оперлась на него. Опираться на кого-то было странно, но вместо того, чтобы почувствовать себя слабой, она ощутила себя в безопасности.

Танатос присел перед ней на корточки, опершись локтями о колени. Он снял пальто, оставшись в футболке, и теперь, когда она увидела его кожу… ничего себе. Замысловатые татуировки тянулись по рукам от кончиков пальцев и исчезали под рукавами футболки, а затем поднимались по шее к челюсти. Без доспехов Танатос выглядел более худощавым, чем Арес, но его тело было не менее мощным. Он был тигром, Арес — львом.

Когда он говорил, скорпион на его горле извивался, а его жало как будто вонзалось в яремную вену.

— Ты принимаешь на себя боль жертвы, когда лечишь, так?

Она кивнула, и Танатос коснулся ее щеки ладонью.

— А когда ты убиваешь? Наоборот? Ты этим наслаждаешься?

— Нет, — выдохнула Кара, отпрянув от него и дрожа всем телом. О боже, откуда он… Господи, он знает. Знает, что за таким ужасающим поступком, как убийство человека, таится… эйфория. Порыв силы столь порочной, что ее душа словно была постоянно избита.

Кара никогда не признавалась в этом даже себе. По-настоящему. До этой минуты.

— Хватит, — в голосе Ареса звучало недвусмысленное предупреждение. — Она только что спасла жизнь Битве. Сейчас не время для допроса. — Арес покровительственно прижал ее к груди. — Не трогай ее больше, Тан.

— Я только хотел помочь, — Танатос поднялся на ноги и пошел прочь.

У Кары создалось впечатление, что он обиделся.

— Извини, — она уткнулась лбом в грудь Ареса. — Я не хотела ссорить тебя с братом.

— Это? — Арес медленно поглаживал ее по спине. — Это ничего. Расслабься.

С каждым неторопливым движением его руки напряжение все больше спадало, и она запихнула вопрос Танатоса в «запертый ящик», где так долго держала и неприглядную правду.

— Есть хочешь? — В животе у нее заурчало, и Арес хмыкнул.

Ха. Спаси человеку лошадь, и он станет просто душкой. Надо будет запомнить на случай, когда она в следующий раз столкнется с бессмертным воином. Который читает ее мысли.

— Погоди. — Кара отстранилась, чтобы взглянуть на него. — Ты же бессмертный… разве тебе нужно есть?

— Да. И спать. Я не умру от нехватки еды или сна, но мы с Битвой можем ослабнуть или впасть в ярость. — Арес нахмурился. — Кстати говоря…

Его пальцы поймали край футболки и потянули вверх, оголяя живот.

— Эй! — Девушка схватила его за запястья, прежде чем он обнажил и многое другое. — Что ты делаешь?

— Проверяю агимортус. Помнишь, я говорил, что со временем он будет бледнеть?

Верно. По сути это песочные часы. Большой тяжелый комок страха шмякнулся Каре в живот, и ей внезапно расхотелось есть.

— Я сама. — Ее рука дрожала, когда она взялась за вырез и оттянула его. Но не смогла пересилить себя и посмотреть вниз.

Арес понял это, и очень осторожно, словно ее рука была колибри, отцепил ее пальцы. Прикосновение костяшек его пальцев к коже, когда он взялся за вырез, было едва заметным, но заставило ее сердце биться быстрее, а когда груди коснулся холодный воздух, пульс вышел из-под контроля от тревоги и волнения.

Арес долго не смотрел на метку. Напряженные черные глаза, от которых у Кары перехватывало дыхание, не отрывались от ее лица. Его губы приоткрылись, совсем чуть-чуть, и она гадала, что он сделает, если она подастся вперед и поцелует его.

Внезапно он опустил взгляд. Резкий вдох был единственным звуком в комнате. Затих даже фыркавший на заднем плане Битва. Веки Ареса потяжелели, ноздри раздувались.

— Ты великолепна, — его голос был низким, хриплым, и Кара напрочь забыла о знаке, который вел обратный отсчет до ее смерти.

Арес отпустил футболку и очень осторожно поднял девушку. В его объятиях она ощутила себя маленькой, женственной и защищенной. Да, Арес обязан был сохранить ей жизнь, но все это время он делал это ради агимортуса, а не ее самой. Теперь же она ощущала, что в нем что-то изменилось, словно он внезапно увидел в ней личность, а не только метку на груди.

Битва шагнул вперед и прижался лбом ко лбу девушки.

— Ты произвела на него чертовски сильное впечатление. — Голос Ареса по-прежнему звучал хрипло. — Битва ненавидит всех. — Он оттеснил коня плечом. — Оставь ее в покое, большой болван.

— Куда ты меня несешь?

Направляясь к выходу из комнаты, Арес не удостоил Кару даже взглядом.

— В постель.

***

То, как напряглась Кара, когда Арес объявил о своем намерении, было как забавно, так и оскорбительно. Он собирался просто уложить ее в кровать, а не спать с ней. Не то чтобы он не хотел этого. Стычка с Мором ослабила напряжение, но желание войти в женскую плоть по-прежнему горело, словно пропитанный смолой факел.

Кара в его объятиях была не просто каким-то женским телом. Он хотел эту человеческую женщину еще сильнее, чем раньше. Тем, что Кара сделала ради Битвы, зная, чем это грозит ей самой, после всего, что она пережила в последнее время, девушка заслужила его благодарность и уважение. Ее знакомство с его миром вышло ужасным, но после такого сомнительного начала она сумела взять себя в руки.

Многие ли смогут принять столько, сколько она, за такое короткое время? Черт, Аресу потребовались десятилетия, чтобы осознать всю реальность сверхъестественного мира.

Впрочем, было ясно, что Кара знакома с этим миром не так плохо, как ей самой хотелось бы верить. Она явно уже давно пользовалась силой, которой обладала, и у нее были отдаленные представления, пусть и глубоко похороненные, о том, что в жизни есть нечто большее, нежели то, о чем известно подавляющему большинству людей. Теперь, когда Битва оказался вне опасности, Аресу стало любопытно, что за человека убила Кара.

Но сейчас он не мог спросить ее об этом. Девушка была слишком слаба после лечения коня, а ей еще предстояло узнать, что агимортус побледнел. Совсем чуть-чуть, но каждое изменение становилось очередной лопатой земли, брошенной в могилу.

Арес не выдал своих мыслей, позволив себе полюбоваться ее безупречной грудью, безукоризненной кожей, узкой талией, и в мгновение ока почувствовал болезненную перемену в своих эмоциях. Этого не должно было случиться — он давным-давно отучил себя от нежных чувств. Но что-то в этой девушке послало к черту все его инстинкты. С одной стороны, ему это нравилось, с другой — заставляло проклинать все на свете.

Заботиться о ней глупо. Она либо скоро умрет, либо передаст агимортус… и все равно умрет. Если Мор узнает, что Арес хоть немного волнуется за Кару, то убьет ее лишь для того, чтобы причинить ему боль. Кроме того, если даже просто находиться рядом с ней означает истощать свои силы и ощущения, то что будет во время секса?

— Не волнуйся, — сказал Арес. — Я только подоткну тебе одеяло. — Нахмурившись, он посмотрел на ее окровавленные руки и ноги. — Ты испачкала мою футболку.

Кара фыркнула:

— Кровью твоего коня.

— Я тебе благодарен. И, полагаю, ты завоевала сердце Битвы, — добавил он с иронией.

От слабой улыбки девушки его сердце пропустило удар. Бледная и изнуренная, она по-прежнему была красива, а ее вес приятно ощущался в его объятиях.

Когда Арес бережно усадил ее на кровать, в его груди поднялась волна неистового восторга. Ведь он может восхищаться ею, не заботясь о ней, верно? Но то, как он сорвался на Танатоса, велев никогда больше к ней не прикасаться, не имело ничего общего с восхищением. Он не мог видеть, как Тан прикасается к ней. Аресу, который никогда в жизни не ревновал, захотелось разорвать на части собственного брата.

Да, эта женщина — настоящий ад для его чувств.

— Хочешь помыться? — спросил он, стремясь скорее устроить ее и убраться отсюда.

Кара почти замурлыкала:

— Я ни за что не упущу возможности воспользоваться твоим потрясающим душем.

— Можешь пользоваться им, когда захочешь, — сказал Арес хрипло — он представил Кару в душе. Обнаженную. В мыльной пене, стекающей по груди, животу, бедрам… к укромному местечку между ними.

— Не говори так. Я могла бы переселиться туда. — И снова от ее улыбки у него внутри творилось нечто странное. И снаружи тоже. Плохо. — И мне нравится, когда ты улыбаешься. Ты ведь нечасто это делаешь, да?

Аресу не понравилось, что она догадалась, хотя для того, чтобы заметить это, особой гениальности не требовалось.

— С тех пор, как я узнал, что я не человек, у меня было не слишком много причин для смеха, — сказал он просто. Да и до этого Арес обычно был серьезен, расслабляясь только со своими сыновьями и братом.

— Это случилось давно?

— Пять тысяч лет назад. Плюс-минус пара веков.

Глаза Кары расширились, дав ему еще один редкий повод для смеха.

— Ты выглядишь не старше двадцати девяти.

— Веду здоровый образ жизни, — ответил он беззаботно, потому что, как ни странно, этот разговор был самым нормальным из того, что с ним случилось, за целую вечность. Обычно женщинам нужно было от него только одно, и это была не беседа. А когда они все же разговаривали, то либо пели ему дифирамбы, соревнуясь в «конкурсе подлиз», либо хотели послушать о его подвигах. Он сам их не интересовал.

— Тогда запиши и меня в свой клуб, — Кара передвинулась на кровати. — Почему нет подушек?

— Комфорт делает мужчину слабым.

— Хм. По-моему, комфорт сделает мужчину счастливым. Тебе не мешало бы попробовать.

Она поддразнивала его, и он испытывал очень странную эйфорию. Ему было хорошо — как после бутылки «Джек Дэниэлс»[79], но без потери ясности сознания.

— То есть все, чего мне не хватает в жизни, — это подушка?

— Вряд ли, — Кара похлопала по матрасу. — Еще ты мог бы сменить кровать на более мягкую.

Не дав ему времени на ответ — впрочем, он и не знал, что сказать женщине, решившей вдруг занять его спальню, — она жестом указала на комод:

— Можно взять у тебя еще одну футболку?

Черт, да, ему хотелось, чтобы она носила его вещи. Было что-то невероятно сексуальное в Каре, закутанной в его одежду. Но ей необходимо нечто большее, чем его огромного размера футболки и спортивные штаны, которые, пожалуй, придется приматывать к ее талии скотчем.

— Пока ты будешь мыться, я принесу кое-какие вещи из твоего дома.

— Спасибо. — Кара встала, покачнулась и плюхнулась обратно на кровать. — Немного кружится голова.

Арес редко чувствовал себя виноватым, но сейчас вина, словно незваный сосед, прочно поселилась в нем. Она вела себя примерно так же.

— Не ходи в душ. Я принесу теплой воды и мочалку.

— И оботрешь меня губкой? — Кара одарила его взглядом, в котором читалось «ага, как же». — Ну уж нет. Если у меня снова закружится голова, в ванной полно мест, куда можно присесть.

Половина ванной действительно была оборудована скамейками с подогревом, вделанными в мрамор. Арес иногда пускал пар, включал стерео и сидел там часами. Кара с легкостью сможет мыться сидя. Этот образ не замедлил появиться у него в голове.

До чего же прекрасна была эта картина. Просто-таки чертов шедевр.

Арес протянул руку:

— Я хочу убедиться, что ты добралась до ванной.

Кара закатила глаза, но позволила ему поставить себя на ноги и не протестовала, когда он, поддерживая, обхватил ее за плечи. По своей природе Арес не склонен был за кем-то ухаживать, но забота о Каре дарила ему чувство удовлетворения. Он не оказывался в этой роли с тех пор, как взял к себе Вулгрима несколько сотен лет назад, но даже тогда он был скорее защитником, а потом — учителем. Он не собирался создавать семью — забота о Вулгриме была своего рода стратегическим ходом, он хотел получить союзника среди демонов. Но Вулгрим и его сын Торрент вплели свою нить в ткань одинокой жизни Ареса, и иногда он задавался вопросом, какую цену ему придется за это заплатить.

Прогнав бесполезные мысли о прошлом, Арес пустил воду для Кары.

— Если захочешь включить музыку или добавить пара, панель управления справа.

— Может, у тебя здесь и холодильник с микроволновкой есть?

— Я думал об этом, но не смог придумать, как изолировать электронику, — отшутился Арес. Надо же, ему это совершенно несвойственно. Может, одна из летучих мышей задела ему мозг? — Оставляю тебя одну.

На то, чтобы войти в дом Кары и выйти оттуда с подушкой и полной сумкой одежды и туалетных принадлежностей, которые лежали на полке у нее в ванной, ушло меньше десяти минут.

Пока Арес возвращался в Грецию, его разумом владела лишь одна мысль: она носит шортики от «Викториа’с Сикрет»[80].

Он с легкостью мог представить себе ее роскошные формы, обтянутые сексуальным нижним бельем. Да, стринги, кружевные трусики и прочая хрень были хороши, но почему-то на него действовало именно сочетание в шортиках мужского и женского. Действовало по-настоящему.

Аресу хотелось снова держать ее в объятиях и скользить руками вниз по спине, под резинку шортиков, обхватывая упругую попку… и, черт, он зациклился на долбаных трусах.

Чувствуя себя вебстеровским[81] неудачником, он прошел через весь дом и остановился перед дверью спальни. С его сердцем снова происходило что-то странное — волнующий трепет предвкушения. Он что, в самом деле ждет встречи с Карой? Его губы расплылись в дурацкой улыбке, говорившей «да», и — вот ужас — Арес осознал, что теряет из-за нее голову.

Ему нужно кого-нибудь убить. Нужно проветрить голову в сражении, снова найти цель и перейти в наступление, потому что сейчас он ведет себя в точности так, как те мужчины, которых он раньше критиковал. Черт, да он же сам нанимал женщин, чтобы те соблазняли вражеских командиров, а затем просто ждал, когда их собственные члены отвлекут их, а затем и уничтожат.

Кара, должно быть, — его величайшая карма.

К счастью, из ванной все еще слышался шум воды, поэтому Арес без опаски вошел в спальню и бросил подушку и сумку на кровать. Он направился к двери, но замер, услышав глухой удар и слабый вскрик.

— Кара? — Не успело ее имя сорваться с его губ, как он уже был на середине комнаты. Уровень адреналина подскочил, воинские инстинкты обострились, и он ворвался в ванную, готовый устранять угрозу.

Распахнув дверь в душевую, Арес увидел, как Кара пытается подняться на четвереньки.

— Что случилось? — рявкнул он. Страх сделал его голос грубым, и он беззвучно выругал себя за это. Ничто не должно пугать его так сильно.

Перепугавшись, Кара завизжала не хуже баньши[82] — Арес отлично знал, как звучит их вопль, — и попыталась прикрыться. Но ее усилия были напрасны — увиденное сохранилось на его «карте памяти» и отметилось как «избранное».

На Ареса из многочисленных душевых насадок лилась горячая вода, но ему было наплевать. Он присел на корточки, чтобы помочь девушке.

— Кара! — Голос Ареса надломился — словно хлыст щелкнул по плитке. — Что случилось?

— Ничего, — подтянув колени к груди, она обхватила их руками и прижалась к стене. — Я поскользнулась.

— Что? Ты поскользнулась на мыле? — Кара была слишком бледна, под глазами — темные круги, и ее отговорка ничуть его не убедила. — Чушь собачья.

— Не разговаривай так со мной, — огрызнулась она.

— Тогда скажи правду, — парировал он. — Ты упала в обморок.

Ее глаза потемнели, словно вода у берега после шторма.

— Я не падала в обморок. Я просто чувствую себя такой… слабой.

— Это уже не просто побочный эффект от исцеления Битвы, так ведь?

— Не знаю. Раньше я не чувствовала ничего подобного. Это из-за агиморбида?

— Агимортуса, — поправил Арес, уже заподозрив, что она намеренно коверкает это слово, чтобы позлить его, поскольку раньше она произносила его правильно. А он счел это очаровательным. Очаровательным. Уму непостижимо. — Скорее всего. Либо Эгида причинила вред церберу.

— Хэлу, — сказала она. Шторм в ее глазах вновь набирал силу. — Его зовут Хэл.

— Да без разницы. — Идея дать церберу кличку, словно какой-то гламурной собачонке, чертовски бесила Ареса. — Давай достанем тебя отсюда.

— Сначала мне надо ополоснуться. — Кара провела пальцами по волосам. Это движение обнажило округлости груди и глубокую ложбинку между ними, и у Ареса, несмотря на сильную влажность, пересохло во рту. — Тут еще полно шампуня.

— Я помогу.

— Сама справлюсь. — Девушка передвинулась, сверкнув дразнящими темно-золотистыми завитками в развилке бедер, и о, черт, лучше бы он этого не видел. Как и отпечаток агимортуса на ее груди, но он, по крайней мере, немного охладил его пыл.

— Это не обсуждается. Я не могу позволить тебе упасть и сломать шею. — Арес скрипнул зубами, заметив ужас на ее лице. — Мне уже много лет, и женское тело я видел миллион раз. Не будь ребенком.

— Ну, а мне еще мало лет, чтобы успеть показать это миллион раз. Так что не будь задницей.

Невозможная женщина.

— Если я тоже разденусь, тебе от этого станет легче?

Арес снял промокшую рубашку и начал расстегивать брюки.

— Нет! — Кара схватила его за запястье. — Так нормально, правда.

Арес осторожно поднял ее на ноги. Она выглядела как загнанная в угол кошка. Боже, ее кожа мягкая. Гладкая. Ее тело… да, предполагалось, что он не будет смотреть, но черт побери, она сложена как женщины его времени… его человеческого времени. Они были пышными, с формами, говорившими о плодовитости, созданными для удовлетворения страсти воина и вынашивания его потомства.

От этой мысли его член затвердел. Так, пора охладиться.

— Я могу стоять без… — Ноги у Кары подкосились, и он подхватил ее, прижав к себе. — Или нет.

Одной рукой он обхватил девушку за талию, так что ее груди оказались прижаты к его торсу, а живот — к восставшему члену.

По вспыхнувшему лицу Кары он понял, что она заметила его состояние. А по тому, как потемнели ее глаза, — что ей это нравится.