Вечный всадник

Глава 16

Когда Кинан с Эриком ушли, Кара села за стол, и один из вампиров — подумать только, вампиров! — принес ей сэндвич с ветчиной и горячий чай. «Безо всякой орочьей травы», — заверил он в ответ на ее вопрос. Кара всё еще держала у себя книгу в кожаном переплете, которую дал ей Арес перед тем, как они покинули его дом. Хотя автором, очевидно, был демон красноречивый и умный, «Путеводитель по Шеулу» всерьез внушал девушке ужас. Несмотря на это, она многое узнала из него, правда пока так и не нашла того, что помогло бы ей понять адских гончих или агимортус.

Жуя сэндвич, Кара слушала, как Арес с братом и сестрой спорят об Эгиде, церберах, кинжалах, Море, Падших ангелах… они мешались между собой, словно стеклянные шарики в игре[88]. И Кара, даже находясь в эпицентре всего этого, чувствовала себя совершенно чужой.

— Ребят, можете смело спрашивать мое мнение, — окликнула она их.

Подошел Арес и подвинул к ней недоеденный бутерброд.

— Долгое время нам не приходилось просить у кого-то помощи в принятии решений.

На извинения это было не похоже, но из уст Ареса и этого было более чем достаточно.

Кара взглянула на его брата и сестру, которые делали вид, что не слушают. Получалось у них из рук вон плохо.

— Послушай, — тихо сказала она, — прости меня за то, что я сказала. Ты пытался защитить меня, а я тебя оскорбила.

На лице Ареса, четко очерчивая скулы, мелькали отсветы огня, а в глубине черных глаз плясало пламя.

— Ты презираешь насилие и тех, кто на него способен, не так ли?

Кара отхлебнула чаю, чтобы потянуть время. Как ей было объяснить, что презирает она то, на что способна сама?

— Да, — просто сказала девушка, так и не придумав лучшего ответа.

Рука Ареса опустилась к ножнам, длинные пальцы погладили рукоятку меча, словно любовницу, и агимортус, который и без того уже пощипывало, вдруг сильно закололо.

— Ты презираешь меня.

— Не тебя. — Он слишком ей нравился. Вот и сейчас ее тело напряглось, точно вместо меча его пальцы ласкали ее. — Я презираю убийство.

Скрежет зубов слился с потрескиванием огня, и Арес пронзил ее таким яростным взглядом, что девушка отшатнулась.

— Расскажи мне о человеке, которого ты убила. Ты сделала это не нарочно?

Ух ты! Пожалуй, в деликатности он мог бы сравниться с танком.

— Д-да.

— Ты защищалась?

Ее сердце беспорядочно колотилось.

— Да.

— Тогда перестань наказывать себя и всех тех, кто делает то, что вынужден сделать.

Ему легко говорить. У него были тысячелетия на то, чтобы прекратить наказывать себя. Если он вообще когда-нибудь это делал.

— Сколько человек убил ты?

— Десятки тысяч. И это не всегда была самозащита. — Он смотрел на нее так, что она не могла отвести глаз, даже попятившись и споткнувшись. — Разумеется, ты в шоке. Я воин, Кара. Так что будь последовательна и смотри на меня с презрением. Но ты возблагодаришь бога за то, что я рядом, когда за дверью окажется оборотень. Потому что я убью его и никогда об этом не пожалею. Можешь устраиваться поудобнее и приходить в ужас сколько угодно, но, по крайней мере, ты останешься жива, и твоя совесть будет чиста. И всё это благодаря мне.

Он отвернулся, но Кара схватила его за затянутый в броню локоть. Кожа доспехов оказалась на удивление мягкой, и девушка удивилась, как такая броня может его защитить.

— Постой!

Его тело напряглось.

— Я живу, чтобы служить, — сказал Всадник с сарказмом, и, Господь Всемогущий, именно так и было, разве нет? Никто никогда не относился к нему не как к воину, так разве мог он воспринимать себя иначе?

— Ты прав, — призналась Кара. — И я благодарна за то, что ты для меня делаешь. Я не собираюсь тебя судить, но вижу в тебе нечто большее, чем безжалостного убийцу.

— Рад за тебя, — съязвил Арес. — Но ты ошибаешься. Я не могу позволить себе быть кем-то другим.

Из-за того, что он сам верил в то, что говорил, ее сердце обливалось кровью.

— Нет, можешь!

Всадник рассмеялся, как будто она только что сморозила невероятную глупость.

— И ты собираешься учить меня жизни? Черт возьми, что может человек, живущий

не дольше комара, знать о демоне, которому пять тысяч лет?

— Да что с тобой? — раздраженно взглянула на него Кара. — Почему ты так презираешь людей?

— Они умирают, — злобно процедил он. — Ты к ним привязываешься, а потом они умирают. Вот что будет с тобой, Кара. Ты умрешь, и я… — Он захлопнул рот так резко, что Кара даже услышала, как клацнули зубы.

— Ты — что? — выговорила она с трудом, не зная, что хочет услышать.

Арес не смотрел на нее.

— Перейду на сторону зла.

Его ответ почему-то взбесил Кару. Она хотела услышать, что он будет грустить? Смешно. Но… ладно, да, ей хотелось именно этого. Хотелось, чтобы хоть кто-то грустил, когда она умрет. Метка на груди ответила на вспышку гнева жжением. Арес снова отвернулся, но, дьявол, нет уж, она еще не закончила.

Сгоряча девушка толкнула его. Резко. Прямо в стену.

— У тебя не выйдет уйти от меня вот так. Попробуй только сделать это еще раз. Мы говорим о моей жизни. Я не хрупкий цветочек и не ребенок. Я женщина без семьи, застрявшая в чужом мире, и пусть даже тебе придется делать вид, что тебе не всё равно, жива я или мертва, я хочу именно этого. И если я хочу заняться сексом, не тебе говорить, что я с этим не справлюсь. И…

— Кара…

— …как ты смеешь принижать мой жизненный опыт…

— Кара…

— Чего?

Арес молча уставился на нее. Девушка медленно повернула голову и жарко покраснела, увидев, что Лимос и Тан смотрят на нее широко раскрытыми глазами.

— Кара?

Застонав, она снова повернулась к Аресу, только сейчас осознав весь смысл своей тирады. Он взглядом указал вниз. Она посмотрела. Ноги Ареса не касались земли. Кара ахнула, подняла глаза… обалдеть, она прижала его к стене и держала над полом. Разжав пальцы, девушка отскочила назад, и он свалился к ее ногам.

— Видимо, агимортус и правда придает тебе сил. — В его словах определенно слышалось мрачное одобрение.

— Не понимаю. Ты же говорил, что он убивает меня.

— Так и есть. Но в то же время ты используешь силу Хэла. — На какое-то мгновение повисла тишина. — И мою.

Девушка нахмурилась.

— Твою?

В его голосе послышались нотки смирения, которых она не поняла.

— Когда я рядом с тобой, это высасывает из меня силы. Вот почему мои доспехи ослабли. И вот почему я ни хрена не чувствую, когда ты рядом. — Арес подошел к ней и положил руки ей на плечи. — И вот откуда у меня чувства, которых быть не должно.

Во рту у Кары внезапно стало сухо, и она сглотнула.

— Например?

— Например, чувство вины за то, что поставил тебя в такое положение. Или желание охранять тебя не только потому, что иначе перейду на сторону зла. Или похоть, из-за которой я хочу наброситься на тебя и обладать тобой снова и снова, пока мы оба не упадем без сил. И я полный идиот, раз испытываю всё это.

Кара раскрыла рот, но не издала ни звука. А Лимос и Танатос всё еще пялились на них. К счастью, тут в комнате появился какой-то блондин и избавил их всех от этой неловкой ситуации. Кара подумала, что, должно быть, начинает привыкать к странностям, потому что даже глазом не моргнула. Хотя нет, она просто была благодарна, что он появился так вовремя.

Лимос взвизгнула от восторга и бросилась в объятия новоприбывшего. Усмешка мужчины озарила всю комнату. И он… светился?

— Кто это?

— Ривер. — Арес поднял руку в знак приветствия. — Он ангел.

— Падший?

— Нет. Настоящий живой ангел с Небес.

Да уж, такое не каждый день увидишь. Кара не знала точно, как должны выглядеть ангелы, но всегда представляла их в белых одеждах. Уж точно не такими, как Ривер. Он выглядел так, словно сошел с обложки журнала GQ[89]. Строгие черные брюки и серая рубашка сидели как нельзя лучше, подчеркивая широкие плечи, тонкую талию и длинные ноги, и он щеголял золотыми часами, которые даже отсюда выглядели так, будто стоят больше, чем Кара заработала за всю свою жизнь.

Лимос лучезарно улыбалась Риверу, который явно тоже был к ней неравнодушен.

— Лимос всегда его так приветствует? — поинтересовалась Кара.

— Да, — хмыкнул Арес. — Он почему-то балует ее.

— Арес, — оторвался Ривер от Лимос. — Я заходил к тебе. Видел работу Мора. Я забеспокоился.

— О, Риви-виви беспокоился о нас, — прощебетала Лимос, и ангел закатил сапфирово-синие глаза.

— Я отнес останки Хранителя Эгиде, — сказал Ривер, и Кара вдруг обрадовалась, что Арес и Лимос не дали ей увидеть сцену во дворе дома Ареса. — Ты чего-нибудь добился от встречи с Кинаном и Эриком?

Лимос, явно гордясь собой, возбужденно кивнула:

— Я сломала Эрику ребра.

Ривер глубоко вздохнул.

— Что-нибудь еще?

— Они собираются заняться поисками кинжала и чаши Лимос, — сказал Танатос. — А еще они хотят добиться освобождения цербера…

Он погрузился в транс, и его взгляд стал пустым и отрешенным.

— Тан? — Лимос схватила его за запястье. — Тан! Что случилось?

Танатос покачнулся, и его глаза вспыхнули зловещим огнем.

— Смерть. Так… много… смертей. — Он протянул руку, словно пытаясь что-то схватить.

Открылись врата, и он исчез. Просто… исчез. Как будто свет затянул его против воли.

Встревожившись, Кара отступила назад.

— Что это было?

Из груди Ареса с шипением вырвался воздух.

— Танатоса перенесло туда, где произошло много смертей. Если их слишком много или они внезапны, его переносит туда против воли.

— Сражение? — На Лимос, точно на трансформере[90], образовалась броня. Арес ничего не ответил, и Лимос хлопнула себя по лбу. — Точно. Никаких ощущений? Ты же ничего не чувствуешь, когда рядом Кара. Я его выслежу. — Она открыла врата и исчезла.

— Как она его выследит? — спросила Кара.

— Мы можем открывать врата там, где в последний раз их открывали наши брат или сестра. И нет, мы больше не можем отслеживать так Мора. — Он жестом попросил Кару вернуться на место. — Мне нужно позвонить Вулгриму. — Он выудил из кармана мобильник, а Ривер уселся за стол напротив Кары.

— Ну, как твои дела?

— Э-э-э… нормально?

— А ты, кажется, вовсе не удивлена, что разговариваешь с ангелом.

— Я сижу в одной комнате со вторым Всадником Апокалипсиса. — Она чуть было не переспала со вторым Всадником Апокалипсиса.

— И правда. — Он пронзил ее проницательным взглядом, и у Кары возникло ощущение, что он смотрит ей прямо в душу. — Они объяснили тебе, в каком ты положении?

— Ты о том, что из-за моей смерти начнется конец света, и мне, может быть, осталось жить несколько дней, если только мы не найдем Падшего ангела?

Ривер провел рукой по волосам.

— Да. Именно. А тебе известно, что, даже если ты сможешь передать агимортус Падшему ангелу, то все равно будешь связана с цербером? И что это означает, что ты застряла в нашем мире? Нельзя вернуться к обычной человеческой жизни, когда у тебя есть собачка размером с бегемота, которая способна сожрать твоих соседей.

— Ему не обязательно жить со мной, не так ли?

— Да, но ты не сможешь предугадать, когда он явится тебя повидать. Связь сильна. Ему не захочется быть вдалеке от тебя.

Ну да, так далеко в будущее она не заглядывала. В этом не было смысла, особенно сейчас, когда она не знала, что с ней будет в ближайший час, не говоря уж о следующих неделе или месяце.

Ривер стал рассеянно поигрывать одной из шахматных фигур.

— Арес о тебе позаботится. Но помни, что он лишь пока Всадник. Если его Печать будет сломана, он станет воплощением зла. Даже сейчас у него есть врожденная потребность побеждать в любых схватках, неважно, какой ценой и насколько они значимы.

Дух соперничества она в нем заметила, это уж точно.

— О чем ты говоришь?

— О том, что он понятия не имеет, что такое честная игра. — Ривер щелкнул пальцами и выстроил шахматные фигуры. — Он не соблюдает правил, потому что для него важен результат, а не процесс.

Кара вздрогнула от тревожного предчувствия.

— И ты говоришь мне это? Почему?

— Потому что тебе нужно приготовиться сделать то же самое. Если хочешь выжить, тебе, возможно, придется идти на жертвы и делать то, чего ты и представить себе не могла. Совершать поступки, которые идут вразрез со всем, во что ты верила. — Его слова были мрачными, зловещими и внушали еще больший ужас тем, что исходили от существа, которое всегда ассоциировалось у Кары с теплом и добротой. Точно догадавшись, о чем она думает, Ривер взял ее за руку. — Ангелы — воины, а кое-кого из нас — в том числе меня — можно назвать кем-то вроде спецназа. Мы на стороне добра, но не обольщайся, мы — солдаты и ради победы пойдем на всё.

— Ты… убиваешь?

— В сражении против зла мы не совершаем лишь очень немногое.

Кара сглотнула.

— Значит, вы тоже не соблюдаете правил?

Ривер внезапно рассмеялся — весело и заливисто:

— У нас есть правила. О, у нас масса правил.

Подошел Арес, и Ривер подмигнул ему.

— Кинан прислал координаты цербера. Как только Ли или Тан дадут о себе знать, мы можем отправляться.

— Меня всё равно вызывают, — сказал Ривер. — Если что, я на связи. — Он хлопнул Ареса по плечу и тут же исчез. Кара моргнула, чувствуя себя немного странно, как будто только что слезла с карусели.

— Должна сказать… не таким я представляла себе ангела.

Арес засмеялся. Ей нравилось, когда он смеялся.

— А чего ты ожидала?

— Ну, что он будет более… суровым. Или справедливым.

Арес фыркнул.

— Ривер не похож на других ангелов. У них у всех мания величия, и они вечно выставляют напоказ свои святые задницы. Ривер другой. Наверное, потому, что какое-то время он жил как Падший ангел.

— Правда? Он пал? И смог вернуться?

— Ангел может пасть, но, если он не входил в Шеул, то может вернуться. Как только Падший ангел входит в Шеул, он переходит на сторону зла, и возврата нет. Риверу позволили вернуться на Небеса, потому что недавно он помог спасти мир.

Недавно? Уточнять она даже не собиралась.

За спиной Ареса открылись врата, и из них выпрыгнул огромный черный жеребец… таких лошадей Кара никогда раньше не видела. Его глаза светились красным, зубы походили на клыки, а копыта прожигали пол. В седле, умело управляя жеребцом, сидела Лимос в забрызганных кровью доспехах. Теперь, когда той суперженственной пляжной девушки больше не было, Кара, наконец, разглядела в Лимос воина.

— Уведи Кару отсюда, — крикнула та. — Тан близко.

Арес схватил Кару за руку и прижал ее к своему крепкому телу.

— Что случилось?

— Ресеф. Чертов ублюдок наслал на Словению чуму, которая косит людей тысячами практически на месте. — Жеребец плясал под ней, взволнованный не меньше хозяйки. — Там происходит что-то еще. Я ощущаю нужду и отчаяние, но не могу понять, что это.

— Я чувствовал нечто похожее, — сказал Арес серьезно, и Кара подумала, уж не поэтому ли он так напряжен — точно натянутая тетива. — Мор был там?

— И Хавистер тоже. Она кормилась умирающими. — Глаза Лимос сверкали, как горящие аметисты. — Ресеф… — Ее взгляд метнулся к Каре. — Это было ужасно.

Кара переводила взгляд с одного на другого.

— Кто это — Хавистер?

— Еще один наш Наблюдатель. Злая напарница Ривера. — Лимос издала стон отвращения. — Та еще сучка.

Открылись еще одни врата, и ворвался Танатос верхом на буланой лошади. Боже, он выглядел как персонаж фильма ужасов… оскаленные зубы, раздувающиеся ноздри, вздувшиеся вены на горле и висках. Тени, которые раньше окружали его, приобрели форму — кружащиеся призраки с распахнутыми ртами. Один вырвался из толпы и с оглушительным визгом метнулся в сторону Кары.

Арес взмахнул рукой, открыл врата и протащил ее через них. Теперь она поняла, почему Танатос зовется Смертью.

В его глазах было убийство.

***

Когда Аресу понадобилось быстро исчезнуть, он инстинктивно сбежал на свой остров. Точнее, на тот утес, куда он перенес Кару, впервые забрав ее из человеческого мира.

— Что сейчас произошло? — Кара шагнула прочь от обрыва, испуганно взглянув на скалы внизу.

Подойдя к краю пропасти, Арес встал между ним и Карой.

— Когда на Танатоса действует множество смертей, он… становится другим.

— Это как тебя возбуждает насилие? — Она резко втянула воздух. — Извини!

Черт! Неловкая ситуация.

— Ну да. Вроде того. Ему необходимо убивать.

— А что за тени вокруг него?

Арес рассеянно смотрел на воду, сосредоточившись на рыбацкой лодке. Вот в чем было различие между ним и Карой: он смотрел опасности в лицо, но не обращал на нее внимания. Она отступала от опасности прочь, но не отрывала от нее глаз.

— Это души.

— В смысле… души?

— Броня Танатоса их поглощает. Когда он убивает демона, человека или животное, душа убитого существа впитывается в его броню.

Ужас девушки пробил брешь в ослабшей броне Ареса.

— О, боже! Они у него в ловушке?

— Временно. Когда он гневается или идет в бой, или если он сам их позовет, они могут освободиться, но только при условии, что кого-нибудь убьют.

— А может душа жертвы заменить тень, когда та заслужит себе освобождение?

— Нет.

— Танатос может носить другие доспехи?

Арес покачал головой.

— Мы все не можем. Доспехи — часть нас, как наши лошади и наши проклятия.

— А какое проклятие у Лимос?

Арес повернулся к Каре, и у него перехватило дыхание при виде стоявшей на ветру девушки, ее розовых губ, шелковистых волос, разбросанных по плечам. Не верилось, что она смогла оторвать от земли его тяжеленный зад, особенно видя темные круги у нее под глазами. Она казалась измученной и в то же время такой полной жизни, что ему пришлось напомнить себе, что она умирает, какой бы сильной ни казалась.

Они умирают. Ты к ним привязываешься, а потом они умирают. Вот что будет с тобой, Кара. Ты умрешь, и я… Боже, ему не верилось, что он вот так ее потеряет. Арес никогда не был уязвимым, но Каре удалось лишить его защиты, и Всадник гадал, насколько это связано с тем, что он рядом с агимортусом, и насколько — что он рядом… с ней.

Чтобы продолжить, ему пришлось откашляться.

— Лимос становится опасна для себя самой. Когда ее притягивает голод — любой, нехватка пищи, воды, лекарств, — она впадает в глубокую депрессию и может навредить сама себе.

Из этого состояния ее всегда вытаскивал Ресеф.

— А Ресеф?

— Его притягивали болезни, чума. И он… сам становился этой болезнью. Чтобы избавиться от нее, он вынужден был убить ею кого-нибудь. Иначе болезнь распространялась повсюду, куда бы он ни пошел. Теперь, когда Ресеф стал Мором, он может вызывать любую болезнь по своему желанию, и она распространяется быстрее и мощнее, чем ее природный собрат.

У Ареса завибрировал телефон. Он глянул на экран и выругался, увидев сообщение Кинана.

Ты где? Я думал, Всадники чуть быстрее.

Верилось с трудом, но с течением времени Эгида стала раздражать еще больше.

Натянуто улыбнувшись, Арес взял Кару за руку.

— Ты готова?

— Ага.

Он не мог оторваться от больших глаз Кары… девушка была похожа на того проклятого Кота в сапогах из «Шрека», вся такая прелестная и трогательная. Вот так она и выглядела, когда сказала, что видит в нем нечто большее, чем безжалостного убийцу. Но как ей удалось? Никто раньше не видел в нем чего-то большего. Даже сыновья Ареса смотрели на него как на великого воина, на которого хотели быть похожи, когда вырастут.

Он издал стон отвращения. Ему страшно хотелось взять ее на руки, но он твердо знал, что этого делать нельзя. Они на войне, и Каре, чтобы остаться в живых, по-прежнему необходимо стать жестче и сильнее. Кто бы говорил. Когда она рядом, ты таешь, и твоя броня тоже.

— Арес, — окликнула его Кара, когда он уже собрался было призвать Битву. — Кого ты потерял?

— Что?

— Ты сказал, что люди умирают. — Она сжала руку мужчины, заставив его резко выдохнуть.

— Кто у тебя умер?

Черт бы ее побрал! Арес не хотел отвечать, но слова сами вырвались изо рта.

— Жена. Брат. Двое сыновей. — Когда ее глазки Кота из «Шрека» наполнились слезами, он тут же умолк. — Не надо меня жалеть. Не смей!

Она вздернула подбородок.

— Не указывай мне, что чувствовать!

Ну да, он, конечно, хотел сделать Кару более жесткой, но ее храбрость была вполне способна проявиться не в том месте и не в том окружении.

— Ты же знаешь, что я могу тебя раздавить.

— Я знаю, что ты не станешь этого делать.

— Почему? Потому что мне нужно тебя защищать?

— Нет. — Она ткнула его в грудь. — Потому что ты принёс мне подушку.

Он моргнул. Эта женская логика просто сшибала с ног, как сказал бы Ресеф.

— Ты ставишь на кон свою жизнь из-за подушки?

— Я не сомневаюсь, что ты поступишь так, как должен, чтобы спасти мир. Сделаешь трудный выбор. Но ты бы не стал таскать подушки той, кого без зазрения совести убил бы. — Кара ухватила его за запястье, щелкнула пальцем по очертаниям Битвы, и Арес втянул воздух, ощутив поглаживания на бедрах и заднице.

— Выпустишь ты его или нет?

Будто услышав ее, конь на руке Всадника дернулся. Дерьмо!

— Битва, выходи!

Появился Битва, но, вместо того, чтобы поприветствовать Ареса, уткнулся носом в Кару.

— Привет, приятель! — промурлыкала девушка, и жеребец потерся о нее сильнее. Глупое животное!

— Давай, — проворчал Арес. — Кара, я тебе помогу…

Битва встал на колени. Он, мать его, встал на колени! Девушка лукаво ухмыльнулась и забралась в седло. Конь поднялся, и, когда он направился прочь, увозя Кару, Арес мог поклясться, что Битва тоже улыбается.

Бормоча проклятия, Арес вскочил на коня, обвил рукой талию Кары и открыл Хэррогейт.

— Я появлюсь в нескольких кварталах от координат, которые прислал Кинан. — Он вдохнул свежий цветочный аромат, исходивший от девушки, и его тело мгновенно отреагировало — такое бывало только тогда, когда он шел в бой. Заколотилось сердце, зашкалил адреналин, и, проклятье, ему захотелось наброситься на нее. Если я хочу заняться сексом, не тебе говорить, что я с этим не справлюсь. Арес подавил возглас досады. — Не хочу попасть в ловушку. И, если возникнут проблемы, надо, чтобы Битва был под рукой.

В особенности потому, что близость Кары означала, что его доспехи и оружие окажутся совершенно бесполезны. Как и его мозги, в общем-то.

— Проблемы?

Проблемой была она.

— Я не доверяю Эгиде. И не удивлюсь, если обнаружится, что Мор караулит в засаде.

— Знаешь, а у тебя такая забавная семья. А я-то думала, что у меня странная.

Битва направился к вратам, но Арес натянул поводья. Кара сказала, что одинока и что никому нет дела до того, жива она или мертва. Почему он раньше не спрашивал о ее семье? Может потому, что он черствый ублюдок и давно забыл, каково это — быть человеком.

— Мне казалось, ты говорила, что у тебя нет семьи.

— Мама умерла от рака, когда я была маленькой, а папа скончался пару лет назад. — Кара повернулась так, чтобы видеть его, ее глаза стали цвета воды вокруг его острова, и ему захотелось окунуться в них. — У меня есть старшая сводная сестра от папиного второго брака, но мы часто ссорились, и я не виделась ни с ней, ни с мачехой с самых похорон.

— И ты говорила, что у тебя нет парня?

— Если б был, ты бы не дотронулся до меня в душе.

Почему-то очень этому обрадовавшись, Арес направил Битву в Хэррогейт. На той стороне стоял туманный вечер, точно сошедший со страниц «Собаки Баскервилей»[91] и как нельзя лучше подходящий для того, чтобы забрать цербера. Прямо на них неслись автомобильные огни, и Кара вскрикнула:

— Они нас собьют!

— Мы в другом измерении. Мы не только невидимы для людей, но и бесплотны.

— А я думала, ты сделал так, чтобы люди застыли.

— Это я тоже могу. Еще могу войти в мир и вести себя, как человек.

— Но тогда люди смогут тебя видеть.

— Да, но я тебе говорил, что мое присутствие заставляет их сражаться друг с другом.

— А я тебе сказала, что вполне это понимаю, — ответила Кара, и Арес невольно улыбнулся. Его улыбка стала шире, когда девушка прильнула к нему. Даже через доспехи он чувствовал тепло ее тела. Ему хотелось чувствовать ее еще ближе. Хотя нет, лучше пусть будет подальше. Проклятье, он сам не знал, чего хочет, а такая нерешительность была ему несвойственна.

Подавив мальчишескую ухмылку, Арес пришпорил Битву, послав его в галоп, и они поскакали к усадьбе, которую с дороги не было видно. Имение окружала невысокая каменная стена, и Арес готов был поспорить на свое левое яичко, что усадьба защищена от злых или сверхъестественных созданий. На него не действовали никакие преграды, однако кое-каким было вполне по силам разрушить действие его хота.

Не то чтобы Всадника это беспокоило. Его заботили ловушки. С Эгиды станется задержать их с Карой во имя «соображений безопасности». Члены Эгиды всегда переоценивали свою силу и возможности, считая, что только они умеют принимать жизненно важные решения. Эти эгоистичные ублюдки отсосали бы сами у себя, если бы смогли.

Арес провел Битву по периметру участка, но, даже обнаружив потайные камни с вырезанными магическими символами, не нашел признаков ловушек. Произнеся заклинание, он снял хот.

— Я это почувствовала, — пробормотала Кара. — Теперь нас видно, да?

— Да. Не сомневаюсь, что за нами наблюдают. — Они приблизились к кованым металлическим воротам, и те со скрипом открылись. — Наверняка наблюдают.

Из мглы донесся жуткий вой, и Кара заерзала в седле. Ее задик вплотную прижался к паху Ареса, и тот прикусил язык. Святые небеса, до чего страстно он ее желает!

— Это Хэл.

Напоминание о том, что они собираются освободить цербера, с которым она связана, поубавило его пыл.

Впереди из тумана выросло поместье, увитое виноградной лозой. По лужайке позади дома были раскиданы хозяйственные постройки, а перед входом по стойке «смирно» вытянулось больше десятка человек. Среди них был и Кинан. На ведущей к дому дорожке, в центре пентаграммы из соли, стояла клетка.

По жилам Ареса тут же горячим песком растеклась первобытная ненависть. Каждая клеточка его тела жаждала убить эту тварь и отправить ее Хаосу разорванной на кусочки — именно в таком виде Арес нашел своего брата и сыновей.

Топая копытами, Битва потряс головой. Жеребец ненавидел церберов не меньше хозяина, а враждебность, исходившая от Хранителей, ничуть его не успокаивала.

— Спокойно, парень, — пробормотал Арес. — Сегодня сражаться не будем.

Очень жаль, очень. Всадник был взвинчен, как и его конь, особенно потому, что ему пришлось довериться Каре. Он остановил Битву метрах в десяти от Хранителей.

— Арес! — Кинан шагнул вперед. В глазах большей части его воинов был священный ужас, и они стояли настороже, согнув пальцы, точно готовясь выхватить оружие из кожаных наплечных ножен. Это было бы чудовищной ошибкой. Кинан махнул рукой за спину. — Это наши йоркширские Хранители клетки.

Арес спешился.

— Похоже, мое появление их сильно взволновало.

— Поверь мне, — ответил Кинан, криво усмехнувшись, — на пару месяцев у них только и будет разговоров, что про тебя.

Арес фыркнул.

— Лет.

Из дома вперевалку вышла беременная на позднем сроке женщина. Ее черные с синими прядками волосы очень подходили к черному же готическому одеянию. Кинан протянул ей руку, не отводя взгляда от Ареса.

— Это Джем, моя жена. Я взял ее с собой, потому что ей рожать с минуты на минуту.

Женщина помассировала живот.

— Эта минута уже наступила.

Резкий вздох Кинана был слышен даже за воем Хэла.

— Ты уверена? Надо вызвать Эйдолона. И Шейда. Он снимет боль, так ведь? И Тэйлу. Ты вызвала Тэй?

Арес всегда думал, что отцовская паника — это миф… когда родились его собственные сыновья, гонец сообщил ему об этом только через неделю. Но, даже будь он там, он сомневался, что психовал бы так же. В то время мужчинам нечасто приходилось иметь дело с беременностью, родами, младенцами — до тех пор, пока дети оставались в живых, всё было в порядке.

Улыбка Джем пропала, и она поморщилась.

— Я только что говорила с ней по телефону. Сказала ей, что у меня отошли воды, так что ребята отправились в больницу.

— Отошли воды? — Кинан хлопал по карманам, должно быть, ища телефон или ключи. — Нам придется доставить тебя в ЦБП.

ЦБП? Значит, она демон. Один из лидеров объединения охотников на демонов женат на демонессе? Может быть, Эгида и правда стала другой.

— Тогда мы забираем пса и уходим, — сказал Арес и чуть не заработал сердечный приступ, внимательно посмотрев на клетку — Кара уже стояла на коленях и обнимала пса через прутья. Неважно, что цербер с ней связан — он по-прежнему может убить ее. Может быть. Арес не знал. Черт, ему придется взять себя в руки. Думать, как солдат. Это было нелегко, учитывая близость Кары.

— Э-э-э… леди, наверное, вам не следует подходить так близко, — окликнул ее один из Хранителей. Все члены Эгиды, перепугавшись, наблюдали за ней, выпучив глаза. Даже Джем, у которой уже начались схватки, не двигалась с места, как бы ни тянул ее Кинан.

Наконец он поднял ее на руки. Она обняла его за плечи и уткнулась носом ему в ухо, и у Ареса где-то глубоко внутри что-то вспыхнуло. Тоска? Зависть? Его жена была совсем не ласковой. Внимательной — да, но у них никогда не случалось таких вот интимных моментов, и, пока Кинан разглядывал вздувшийся живот жены, на его лице отражались волнение, радость и любовь.

Арес перевел взгляд на Кару, и тут ему действительно пришлось сглотнуть комок в горле.

Включи мозги. Он точно услышал окрик отца и мог поклясться, что почувствовал пощечину. Ублюдок уже давно в могиле, а все равно способен дотянуться до сына и поставить его на место.

Впервые Арес был рад вмешательству отца. Он не мог допустить, чтобы Кара стала для него что-то значить. Она умирает. Даже если агимортус не убьет ее, она умрет задолго до него самого, даже будучи связанной с цербером. Для бессмертных пара сотен лет — не больше жизни комара.

И какого черта он пытается просчитать варианты? Любовь не для него. Так было всегда. Забота о ком-то делает слабым. Заставляет принимать дурацкие решения. Он веками видел одно и то же: мужчины теряют всё, что имеют, воюют и жертвуют жизнью во имя любви к женщине.

Идиоты!

— Уильям, ты справишься! — Кинан неловко выудил из кармана ключи. — Я оставлю Rover[92] недалеко от Вудейкра[93].

Там был Хэррогейт, но до него оставалось еще десять миль[94].

— Кинан! — Арес быстро открыл врата прямо около ограды. — Иди! Вы выйдете прямо в Центральной больнице.

Из-за плеча Кинана высунулась Джем и залюбовалась результатом работы Ареса.

— Так здорово! Вот бы мне такую силу!

Кинан разглядывал Хэррогейт с недоверием, пока Джем не стукнула его по плечу.

— Эй! Ты что, хочешь, чтобы я родила прямо тут? Малыш заколдован — забыл? Пока он у меня в животе, ничто не сможет мне навредить.

Кинан послал Аресу взгляд, в котором ясно читалось «если мы приземлимся в яму с кровью в Шеуле, то ты труп», а потом не спеша направился к вратам и, поколебавшись мгновение, шагнул в них.

Арес направился было к Каре, но замер на месте — чертова псина, взбесившись, зарычала и оскалилась на него. А вот Битва не остановился. Он подскакал к клетке и, прежде чем Арес успел его остановить, встал на дыбы, собираясь растоптать и клетку, и пса.

Кара вскочила и бросилась между боевым конем весом в тонну и железной клеткой.

— Нет!

Вопль Ареса затерялся в оглушительном ужасном грохоте — опустившись, копыта Битвы заставили землю задрожать.

Конь едва не раздавил Кару — до нее оставались считанные сантиметры. Но девушка, даже не вздрогнув, взяла в ладони его морду. Конь тут же успокоился, но Арес дрожал, как осиновый лист, и внезапно его страх перешел в гнев.

— Проклятье! — рявкнул он. — О чем ты, мать твою, думаешь? Он же мог тебя убить!

— Не надо со мной так разговаривать. — Она сердито уставилась на него, поглаживая Битву по морде. — Видишь ведь, я в порядке.

Хранители отступили, нервно потянувшись к оружию. Великолепно. Теперь они думают, что он не только ни на что не способен, но еще и порядочный засранец. Зарычав, он вытянул руку.

— Битва, ко мне!

Конь разъяренно заржал. Отзвуки ржания слышались в воздухе даже после того, как Битва устроился на руке Ареса.

— Это, — вышла из себя Кара, — было лишним.

— Нет, — процедил Арес сквозь зубы, — не было. Когда ты освободила бы эту псину, у нас возникли бы проблемы.

— Я бы справилась!

— Я справился. А теперь давай покончим с этим. — Он повернулся к Хранителям. — Вам лучше будет видно из дома.

Люди ушли в дом, и он дал Каре отмашку.

— Если поднять рычаг, клетка откроется.

Всадник небрежно опустил руку на рукоять меча, хоть и не смел ранить тварь, боясь навредить Каре.

Девушка подняла рычаг, и дверь, лязгнув, открылась. Цербер выпрыгнул, бросился на Кару и повалил ее на землю. У Ареса душа ушла в пятки, но когда девушка радостно взвизгнула, а собака стала лизать ей лицо, стало ясно, что никакой опасности нет. Во всяком случае, для Кары.

Хэл тут же поднял голову и оскалился в молчаливом предупреждении, предназначенном ему. Арес ответил тем же, надеясь, что его ненависть видно невооруженным глазом. Не очень-то весело будет иметь дело с этим ублюдком.

— Кара, пойдем! Мне не по себе, когда ты так уязвима.

Девушка велела Хэлу слезть с нее, и он рванул прочь через лужайку.

— Ему нужно побегать. Может, мы не поедем, а пройдемся до ворот пешком? Дадим ему размять лапы?

— Кара…

— Пожалуйста!

Это было неразумно, но Кара уже через многое прошла, мало что при этом контролируя, так что он может пойти на уступку, предположил Арес.

Пару мгновений спустя в голове Ареса, словно похоронный колокол, звякнули его собственные слова, адресованные солдатам. Никогда не позволяйте женщине повлиять на вас. Никогда! Или вы пожалеете об этом, обещаю.