Ведь я этого достойна

Ухаживания под кайфом

— Мы можем попросить дворецкого раздеться и поиграть нам на пианино, — сказала Джорджи Нейту. — Он делает все, что я ему говорю.

Когда сеанс групповой терапии закончился и нестационарные больные разошлись по домам, снегопад был настолько сильным, что Нейт не мог поймать машину, чтобы доехать до вокзала. И тогда Джорджи предложила подвезти его. А когда они добрались до вокзала, выяснилось, что поезда прекратили ходить, и любезной Джорджи ничего другого не оставалось, как отвезти Нейта на своем черном «Рейндж-Ровере» к себе домой. Теперь они сидели на полу ее огромной роскошной спальни и курили траву, наблюдая за тем, как за окном все шел и шел снег. В четырехэтажном доме в Верхнем Ист-Сайде, в котором вырос Нейт, у них был и лифт, круглосуточный повар. Но в особняке Джорджи и было то, чего не было у них, — много-много места в доме и акры земли вокруг. Можно сказать, что поместье было городом, в котором у Джор-жи был свой собственный район, где она могла делать все, что хотела, в то время как ее старая английская няня лежала в постели и смотрела Би-би-си, а остальные слуги занимались каждый своими делами. В ванной Джорджи даже была римская скамеечка, на которой можно было полежать в ожидании того, как заполнится мраморная джакузи шириной в три с половиной метра.

— Мы могли бы позаниматься сексом на ступеньках, было бы прикольно, — сказала Джорджи. Это сведет с ума всех слуг.

Нейт прислонился головой к изножью кровати с пологом на четырех столбиках, размеры которой были поистине королевскими, и взял косяк, который они курили по очереди.

— Давай сначала просто посмотрим, как идет снег.

Джорджи перевернулась на спину и положила голову на ногу Нейта, на нем были темно-синие брюки с лейблом «Культура гуманизма».

— Блин, ты такой славный. Я не привыкла тусоваться с такими, как ты.

— А какие у тебя друзья? — спросил Нейт, присосавшись к косячку. Марихуана была ничего и казалась еще лучше оттого, что некоторое время ему пришлось обходиться без нее.

— У меня больше нет друзей, — ответила Джорджи. — Они все забили на меня, потому что у меня не все дома.

Нейт положил ей на голову руку и начал перебирать ее волосы. У нее были роскошные, невероятно мягкие волосы.

— Я постоянно тусовался с этими тремя пар нями из своего класса, — сказал он, имея в виду Джереми, Энтони и Чарли. — Но несколько дней у меня не было возможности оттянуться, и я их не хотел видеть, понимаешь?

— Это то, что Джеки называет негативной дружбой. Позитивная — это, когда ты прикалываешься с ними, создаешь что-то вместе с ними, например: печешь печенье, делаешь коллажи и лазаешь по горам.

— Я твой друг, — тихо предложил Нейт. Джорджи потерла головой о его ногу.

— Я знаю. — Под ее облегающей белой футболкой вверх-вниз дергались не такие уж маленькие груди. — Хочешь, испечем печенье?

Нейт приподнимал пальцами локоны ее волос и отпускал их, и прядь за прядью они падали к нему на колени. У Блэр тоже были длинные волосы, но не настолько гладкие и шелковистые, как у Джорджи. Прикольно, что все девчонки такие разные.

— Можно, я тебя поцелую? — спросил он, хотя вовсе не хотел, чтобы его просьба звучала так формально.

— Ладно, — прошептала Джорджи.

Нейт наклонился, провел губами по ее носу, подбородку и, наконец, губам. Она тут же ответила на его поцелуй, затем поднялась и легла, опершись на локти.

— Это то, что Джеки называет «способствовать пристрастию»: ты делаешь что-то, от чего ты чувствуешь себя хорошо только временно, вместо того чтобы «залечивать раны».

Нейт пожал плечами:

— Почему же это временно?

Он показал на световой люк, который был полностью засыпан снегом:

— Я никуда не тороплюсь.

Джорджи встала и удалилась в ванную. Нейт слышал, как открылась дверца шкафчика, как зазвенели пузырьки с таблетками, как побежала вода. Затем она вышла с зубной щеткой во рту, ее светло-карие глаза так светились, как будто на нее снизошло прозрение или, по крайней мере, посетила какая-то хорошая мысль.

— Там на чердаке есть старая коляска. Мы можем пойти и посидеть в ней, — объявила она с полным ртом зубной пасты.

Она ушла в ванную, чтобы сплюнуть, и вернулась назад, протягивая Нейту свою бледную руку:

— Ты идешь?

Нейт встал и взял ее за руку. Его тело возбудилось от травы и гладкой кожи Джорджи. Все, чего он по-настоящему хотел, это целовать ее еще и еще.

— Можно мне поспособствовать своей страсти? — спросил он, находясь под хорошим кайфом.

Джорджи приподняла свою узкую бровь и облизала губы:

— Я бы даже разрешила Тебе залечить мне раны.

Нейт криво улыбнулся, как часто улыбаются обкумаренные чуваки. Кто знал, что эта дурацкая болтовня на курсе реабилитации окажется таким отпадом.