Ведь я этого достойна

Жизнь богатых и знаменитых

В среду после школы Дэн стоял в вестибюле отеля «Плаза» с красной кожаной книжкой в руках, которую ему подарила Мистерия на День святого Валентина. Он то и дело поправлял воротник пиджака от нового черного костюма от Агнес Б. Он был в «Плазе» только раз, когда они с Ванессой снимали в Центральном парке катающихся на льду и ей понадобилась ванная. Но даже в клевом новом костюме он чувствовал себя не в своей тарелке, находясь в столь роскошном месте.

Ему уже пора было привыкнуть ко всему этому. Он все-таки скоро станет известным автором, который обыкновенно пьет чай со своим агентом в подобного рода отелях.

«Нищий в зеркальном дворце», — подумал он, пытаясь развить эту мысль в стихотворении.

— Дэниел!

Расти Клейн кричала ему через все помещение. На этот раз на ней был красный парик с толстыми косами по бокам, а ее огромное тело, под метр девяносто, было облачено в необычное черное кимоно гейши, усеянное крошечными белыми цветами, на ногах у нее были черные туфли на высоком каблуке — будто она без них не была высокой. Рядом с ней в изорванном платьице сливового цвета и старых коричневых кожаных ботинках, словно привидение, стояла Мистерия. Ее тело было очень худым, и ключица выпирала настолько, что была похожа на крыло самолета, а губы были совершенно белыми, оттого что были сильно обветрены.

«Принцесса-скелет выплывает на луче пыли».

— Привет, — почти мимоходом произнес Дэн, словно он каждый день после школы тусовался в «Плазе». Серебряная ручка, которую ему подарила Мистерия, сильно выделялась на фоне белой рубашки от Агнес Б.

— Спасибо за подарки.

Расти своей медвежьей хваткой заключила его в объятия и измазала всю его щеку оранжево-красной помадой, а он едва не задохнулся от ее тягучих духов.

— Мы с Мистерией так отрывались, выбирая для тебя подарки, дорогой! Нам пришлось заставить себя остановиться.

Мистерия провела кончиком языка по желтым зубам.

— Ну теперь, когда ты здесь, я могу поесть. Ты заморил меня голодом.

«Кости прикрыты крыльями мотылька и сшиты паутиной».

— Сюда, — сквозь смех сказала Расти, игнорируя странное заявление Мистерии. Она провела их через огромный вестибюль в большой зал, наполненный позолоченными зеркалами, звенящим хрусталем и надушенными дамами. На круглом столе с белой скатертью стоял серебряный сервиз для чая и серебряный поднос с булочками, розетками с домашним вареньем и маленькими сандвичами с огурцом. На столе стояли два наполовину пустых бокала мартини в ожидании, что их допьют.

— У нас тут небольшая вечеринка, мы отмечаем дебют Мистерии, — весело объяснила Расти. Она села и опрокинула бокал.

«Поэзии царица подаст веревку искушения». Дэн сел рядом с ней и положил свою красную кожаную книгу на стол.

— Какой дебют?

Расти взяла булочку с черникой, густо намазала ее маслом и отправила в свой оранжево-розовый рот.

— Хорошо, что ты принес свою книгу для заметок. Ты всегда все записываешь? Помни, что нет ничего несущественного!

Она подмигнула Мистерии:

— Кто знает? Это тоже может стать частью книги!

Мистерия засмеялась и посмотрела на Дэна.

— Мы пили мартини и, как две дуры, изучали Кафку при помощи деконструкционного анализа, — хриплым, пьяным голосом сказала она. Казалось, что она не спала неделю. Она моргала своими сонными серыми глазами.

— Я закончила роман, — хрипя, сообщила она ему.

«Дом горит! Дом горит!»

Дэн потер большим пальцем зубья вилки, переваривая информацию. Идея закончила целый роман менее чем за неделю, а он лишь написал одно отстойное стихотворение Ванессе по поводу Дня святого Валентина. Он даже не осмелился прочитать о ее впечатлениях, которые она изложила в своем последнем сообщении: таким оно было дерьмовым.

— Но я думал, ты только недавно начала его, — сказал он, чувствуя, что его предали.

— Так и есть. Но ночью в воскресение у меня попер такой драйв, так что я поймала момент и уже не могла остановиться, пока не закончила. Я отправила его Расти по электронной почте сегодня рано утром, как раз тогда, когда начали убирать улицы. Она уже все прочитала. Она говорит, что я новая Вирджиния Вулф!

— Я думал, что ты Сильвия Плат, — обвиняющим тоном сказал угрюмо Дэн.

«Принцесса мотыльков откушивает стыренного мяса».

Мистерия пожала плечами и положила в мартини чайную ложку сахара с верхом, задумчиво размешала его, взяла обеими руками бокал и сделала глоток.

— Ла-адно, давай поговорим о тебе, Дэнни, — чуть ли не крича, сказала Расти. — О черт!

Она достала из сумочки свой розовый мобильник, нажала пару кнопок и поднесла его к уху.

— Подождите, голубки. Мне нужно ответить на эс-эм-эс.

Дэн ждал, наблюдая за тем, как Мистерия добавляла еще и еще сахару в напиток, так что он стал больше похож не на мартини, а на чай, что продают в «7-Элевен». Он раньше не замечал, что ее кривые обгрызенные ногти были такими же желтыми, как и зубы.

Расти бросила телефон на середину стола.

— Мне кажется, тебе стоит написать мемуары, — сказала она Дэну, беря еще одну булочку и разламывая ее пополам. — «Мемуары молодого поэта». Я от этого балдею! — крикнула она. — Да ты просто Рильке!

«Царица клоунады достает из волос розового кролика».

Дэн резко вытащил серебряную ручку. Он хотел написать что-нибудь о желтых ногтях Мистерии в книжку для записей и о том, как странно было то, что они не были для него отвратительны.

— Но как я могу писать мемуары, если все, что я делаю, — это хожу в школу, — пытался он неубедительно спорить. — Ничего грандиозного со мной не происходит.

Трясущимися руками он потянулся к чайнику и налил себе в чашку теплого ароматного чая «Эрл Грей». А-а-а, кофеин.

Своими длинными оранжево-розовыми ногтями Расти похлопала по обложке его книги.

— Пиши о мелочах, мой дорогой. О мелочах. И ты мог бы пока забить на колледж и год или два писать, как Мистерия.

Она вытерла рот белой хлопчатобумажной салфеткой, размазав по ней помаду.

— Я записала вас с Мистерией на чтения в поэтическом клубе «Ривингтон-Ровср» завтра вечером. Бакли уже раздает флайеры. Это сейчас так модно. Возвращаются все старые поэтические клубы. Вы должны быть готовы декламировать. Говорю вам — поэзия это рок-н-ролл будущего!

Мистерия засмеялась и стукнула под столом по голени Дэна. Дэн готов был ответить ей тем же, потому что было больно, но не хотел показаться ребенком.

Расти щелкнула своими длиннющими пальцами, и тут же появился официант.

— Принесите этим детишкам то, чего просят их маленькие сердечки, — сказала она. — Я убегаю, дорогие мои. У мамочки встреча.

Она послала им воздушные поцелуи и зацокала каблуками, проходя через весь зал в платье гейши, поворачивая головой с пылающими косами.

«Мать покидает гнездо, оставляя принцессу и нищего с открытыми клювами».

Мистерия выпила остатки в бокале Расти и с измученным видом посмотрела своими потускневшими серыми глазами на Дэна.

— Каждый раз, как Расти упоминает твое имя, я чувствую, как у меня начинают гореть бедра, — призналась она. — Всю неделю я утопаю в желании, но я смогла направить эту животную энергию в свою книгу.

Она рассмеялась. Казалось, что ее зубы были раскрашены желтым карандашом.

— Местами это просто гамма-излучение. «Нищий становится принцем. Чеканьте фразу, я коронуюсь».

Дэн потянулся к сандвичу с огурцом, взял его, запихал в рот и стал тщательно его пережевывать, даже не распробовав.

Он должен был идти домой и писать мемуары. У него должна была быть девушка. Он должен был сходить с ума по совершенно безбашенной озабоченной телке с желтыми зубами. Но правда заключалась в том, что он тоже был помешан на сексе. Он уже дважды потерял девственность и он не мог дождаться, когда потеряет ее снова и снова.

— Пошли, — манила Мистерия, предлагая ему свою руку с желтыми ногтями. — Мы можем снять комнату и записать это на счет Расти.

Дэн взял свою книжку и пошел за ней на выход. К черту поэзию! Он не мог сопротивляться развитию сюжета в следующей главе.