Глава 16

– Послушай, Дарвин, стоит ли так волноваться? Ну что плохого может сделать ей Бладуил? Между прочим, он собирается на ней жениться.

– То есть как что плохого? – словно эхо, повторил с недоверием Дарвин. – Я же вам говорил, что он силой уволок ее в свой дом и имел наглость угрожать мне шгтолетом! Разве похож он на человека, который намерен взять ее в жены и обращаться с ней по-хорошему?

– Дарвин, в чем дело? – раздался холодный голос от открытой двери кабинета. – Неужели следует кричать на весь дом, чтобы услышали слуги?

– Прошу прощения, миссис Уоррик, – ответил Дарвин без малейших следов раскаяния, – но этот сумасшедший похитил вашу дочь, а ваш сын находит, что это не повод для беспокойства.

– Похитил?

– Мама, она вовсе не была похищена, – вмешался Дэймон, бросив свирепый взгляд на Дарвина. – Это же Бладуил. Наверное, он решил не ждать, пока будут подписаны все необходимые бумаги, и забрал Чину в свой дом в Сингапуре.

– Боже правый, но что он намерен с ней делать? – спросила Мальвина. – И к тому же что она сама делала в городе?

– Она сказала, что ей нужно туда по какому-то срочному делу, и попросила Дарвина сопровождать ее. – Дэймон испытывающее взглянул на красное лицо своего управляющего, ни на йоту не поверив в его путаные объяснения. – Судя по всему, Бладуил случайно оказался на пристани в тот момент, когда там стоял «Темпус», и просто умыкнул ее.

– Этот его крючконосый оруженосец, араб, зашел так далеко, что пригрозил мне ножом, – продолжал Дарвин. – А когда я попытался проникнуть в дом, он начал в меня стрелять!

– Господи помилуй! – прошептала Мальвина.

– Я тут все пытался объяснить Дарвину, что мы, к сожалению, мало что можем сделать, – проговорил сердито Дэймон. – Если я обращусь к верховному комиссару или к руководству дальневосточного флота с просьбой прислать моряков, чтобы освободить Чину из плена, то привлеку этим нежелательное внимание к сложившейся ситуации.

– Неужели это все, что имеет для вас значение? – спросил гневно Дарвин, наверное, впервые в жизни выходя из себя. – Главное избежать пересудов! Вы прекрасно знаете, что у способного на все подонка не может быть честных намерений! Скорее всего он ее изнасилует, а потом отправит обратно домой с вежливым замечанием, что она оказалась не совсем той женщиной, которая ему нужна, и что он ожидал от своей будущей жены гораздо большего!

– Пожалуйста, успокойся, Дарвин, – сказала Мальвина отрывисто. – Не имеет смысла так все драматизировать. Капитан Бладуил, возможно, и негодяй, но не дурак. Если он действительно соблазнит мою дочь, то у него не останется другого выхода, как только жениться на ней. Наша же плантация ничего не потеряет от этого.

– А если он все-таки не женится на ней? – промолвил Дарвин.

– О, он женится! – заявила Мальвина с уверенностью. Ее глаза сверкали, руки она прижала к груди, как делают это женщины, узнав что-то очень приятное. – Между прочим, я начинаю верить, что все идет к лучшему.

– Вы не можете говорить это серьезно!

Мальвина с любопытством взглянула в разъяренное лицо Дарвина. Странно, какого черта мальчик так беспокоится о ее дочери? Уж не влюбился ли он в нее? Боже мой, да так оно и есть!

– Боюсь, что я говорю совершенно серьезно, – заверила она его язвительно. – Даже очень серьезно, дорогой мой мальчик! И Дэймон совершенно прав. Мы не можем рисковать, устраивая спектакль из этого дела. Может быть, капитан Бладуил вел себя несколько импульсивно, но я не думаю, что его поведение было необдуманным. Он поразил меня как человек, который никогда ничего не предпринимает без тщательного обдумывания всех последствий своего поступка.

«А моя дочь к тому же не из тех женщин, что способны заставить мужчину потерять голову», – подумала она, но вслух ничего не сказала. Несомненно, Чина прелестна, но прискорбно чопорна и стыдлива. И вовсе не та, была уверена Мальвина, ради которой Этан Бладуил был бы готов рискнуть двумя сотнями фунтов.

– Имеется еще кое-что, о чем, мне кажется, вам следует знать, – поколебавшись, произнес Дарвин.

– Да? И что же это такое?

Дарвин понимал, что Мальвина впадет в ярость, когда узнает, что он и Чина отправились в Сингапур, чтобы тайно пожениться там. Но как еще может он довести до ее сведения, что Этан Бладуил похитил ее дочь в порыве гнева и что в его теперешнем состоянии ума он способен на все по отношению к ней – на все!

– Простите, но я не был до конца права когда говорил Дэймону, что Чина попросила меня сопровождать ее в Сингапур из-за какого-то ее дела. На самом деле мы...

– Госпожа! Госпожа!

В комнату вбежала, запыхавшись, растрепанная служанка. Она размахивала листком бумаги и бормотала бессвязную чушь, путая при этом английские и малайские слова. Минуты три по крайней мере никто из присутствующих не мог разобраться в ее сумбурных объяснениях. Наконец, не выдержав, Мальвина призвала ее к молчанию и взяла из ее рук помятый листок.

– Где ты это взяла? – спросила она резко, после того как прочитала записку.

Служанка между тем захлебывалась от слез.

– Я нашла это на кровати мистера Брэндона. Я еще удивилась, почему они не идут на занятия. Мистер Аим ждет их в классной. Ужасно злой. И я пошла за ними в комнаты. Ни вам мистера Брэндона, ни Филиппы. И кровати не тронуты. А записка лежит на подушке. Я тут же побежала к вам. – Говоря это, она стенала и заламывала руки.

– Успокойся, Джумай, – проговорил сердито Дэймон. – Что там написано, мама?

– Это от Брэндона. В записке говорится, что он и Филиппа убежали из дома.

– Что?!

– Если верить этому посланию, они прошлой ночью уплыли на судне под названием «Мальхао», – пояснила Мальвина.

– На корабле Луиса Куэйдоса?! – взорвался Дэймон. – Но зачем?

– Затем, что по каким-то непонятным причинам Брэндон собрался в Кантон. Скажи, не там ли решил капитан Куэйдос продать тот шелк, который он купил позавчера?

Дэймон нахмурился.

– Кажется, да. Но, Господи помилуй, детям-то что делать в Кантоне? И почему им вздумалось убегать?

– Об этом Брэндон не пишет.

– Чушь какая-то! Взять да и махнуть ни с того ни с сего в Кантон? Не могу в это поверить!

– И однако же все так и есть, – заметила его мать рассудительно. – Брэндон не тот человек, который будет просто так выкидывать подобные фокусы.

– Несносные маленькие идиоты! – Дэймон с силой ударил кулаком по столу. – Ведь отсюда до Кантона более двух тысяч миль! Господи помилуй, о чем они думали?

– Не имею ни малейшего представления, – промолвила Мальвина. – Брэндон написал лишь, что Чине нечего бояться, потому что он сам проследит, чтобы с ней ничего не случилось. – Швырнув скомканную бумагу в корзину, она устало взглянула на сына. – Как ты думаешь, что он имел в виду?

– Всемогущий Бог, если бы я знал! Они, должно быть, оба лишились рассудка! Брэндон уже достаточно взрослый, чтобы понять, как опасно плавать в наше время на торговом судне! Ну а что касается Филиппы... – Прервав самого себя, Дэймон начал бешено дергать шнур звонка. – Мы должны, не теряя времени, попытаться догнать их, прежде чем «Мальхао» уйдет слишком далеко!

– Каким образом? На «Темпусе»? – бросила презрительно его мать. – Тебе еще повезет, если ты сможешь делать на нем пять узлов, да и то при хорошем ветре.

– А что, если отправиться на «Авроре»? – предложил Дарвин. – Ведь ее уже сегодня починят, не так ли?

– Мы не можем рассчитывать на нее, – произнес отрывисто Дэймон. – Даже несколько часов промедления будут означать, что мы упустим свой шанс настичь их. – Он: начал злобно мерить комнату тяжелыми шагами. – Господи, кажется, я бы собственноручно задушил Брэндона за то, что он сделал! Прошу прощения, мама, но я не мог придумать, как выйти из создавшегося положения.

– А еще нам надо вызволить Чину, – напомнил Дарвин сумрачно.

Дэймон посмотрел на него непонимающе, ибо, потрясенный известием, принесенным Джумай, он совершенно забыл о существовании своей сводной сестры.

– Дарвин, – проговорила Мальвина, – как ты думаешь, бригантина капитана Бладуила все еще в сингапурском порту?

– Надо полагать, что да, – осторожно ответил Дарвин, – однако не могу сказать точно.

– Уж не думаешь ли ты обратиться к нему? – спросил встревожено Дэймон.

Мальвина взглянула на него.

– А почему бы и нет? Или у тебя есть иные предложения?

– Господи помилуй, мама, да это же настоящий пират! Почему ты решила, что он любезно согласится помочь нам из одного лишь милосердия?

Мальвина сжала губы.

– Из одного лишь милосердия? Мой дорогой мальчик, когда на кон поставлены две сотни фунтов, это вряд ли можно назвать милосердием! Насколько я понимаю, ему придется пойти нам навстречу, хочет он того или нет. Ведь даже дураку ясно, либо он согласится нам помочь вернуть детей, либо не будет ни свадьбы, ни приданого!

Выйдя решительным шагом из кабинета, она, не останавливаясь, позвала громко Аль-Хаджа. Дарвин и Дэймон остались одни со своими сомнениями. Дарвин не сомневался в том, что Этан Бладуил никогда не согласится помогать им бескорыстно, даже если, как в данном случае, речь идет о благополучии двух невинных детей. Дэймон, взвесив все «за» и «против», также пришел к тому же выводу.

– Господи помилуй! – повторил он в который уже раз. – Надеюсь, что еще не слишком поздно. Ни для детей, ни для Чины.

Двое молодых людей на минуту встретились глазами и тут же отвели свои взгляды, не желая выдавать глубину терзавших их опасений, хотя и знали отлично, что оба они думают одинаково.

Придя в себя после глубокого забытья, Чина обнаружила, к несказанному своему удивлению, что лежит на огромной, восточного типа кровати в комнате с высоким сводчатым потолком и бесчисленными стрельчатыми окнами. Мебель, выполненная в изящном восточном стиле, была украшена перламутром, который ради защиты от сырого климата ежедневно протирался ароматическим маслом. Через шелковые занавеси, заменявшие двери, в спальню проникал свежий ветерок, приносивший с собой аромат цветов.

«Наверное, снова идет дождь», – подумала Чина сокрушенно, услышав мерный звук падающей воды, однако, повернув голову, увидела, что шум исходит от небольшого фонтана в центре комнаты. Она еще полежала с минуту, наблюдая, какие причудливые узоры рисует на стенках заходящее солнце. Когда же сознание ее совсем прояснилось, девушка поняла, что кто-то снял с нее тяжелое платье и нижние юбки и что теперь она лежит под простыней лишь в тонкой шелковой сорочке.

И тут внимание ее переключилось на приснившиеся ей сны. Должно быть, все это не снилось, а происходило на самом деле, подумала Чина. Иначе как же объяснить, почему она здесь и в таком состоянии? Она смутно помнила, как ее несли наверх по винтовой лестнице, а затем передали в сноровистые руки двух женщин, которые раздели ее и выкупали в прохладной надушенной воде. Их тихая ласковая болтовня должна была успокоить ее и навеять на нее крепкий, целительный сон.

Чина вздрогнула в тревоге, представив Этана Бладуила, который вел себя, как сумасшедший. Отбросив одеяло, она проворно вскочила на ноги. Однако на нее тут же накатила волна головокружения, и она судорожно схватилась рукой за спинку кровати.

– Весьма глупо с вашей стороны, моя дорогая крошка. В этом помещении каменный пол, и если бы вы упали, то наверняка насажали бы себе изрядное количество синяков и шишек.

Чина подняла глаза и в золотом свете заката увидела Этана. Все еще в арабском одеянии, он стоял в дверном проеме между занавесями, отделявшими ее комнату от засаженного всевозможными растениями балкона. Взгляд его глаз был столь же непроницаем, как и прежде.

– Неужели для вас имеет значение, упала бы я или нет? – спросила Чина, но вовсе не тем тоном, каким намеревалась, так как внезапно ощутила страх. Дрожащий шепот, каким были произнесены слова, более чем что-либо другое выдавал испытываемое ею смятение.

– Мне бы не хотелось видеть вас в синяках и шишках после того, как Сита и Джанри так старались, чтобы сбить у вас жар.

– Сита и Джанри?

Этан, ухмыльнувшись, вошел в комнату.

– Это две служанки, подаренные мне милостиво принцем Шавехом вместе с домом, в женской половине которого расположена, между прочим, и данная комната. Поскольку Сита и Джанри здесь вот уже семь лет, я не стал выселять их. Кроме того, всегда неплохо иметь постоянных слуг.

– Не слуг, а наложниц, хотите вы сказать?! – воскликнула Чина, ибо она прекрасно знала о том ремесле, которым обычно занимались обитательницы этого особняка.

Этан пожал плечами.

– Ну, если вы предпочитаете называть их наложницами, то пусть так и будет. Но вам не стоит бояться, что я сделаю вас одной из них.

– Как великодушно с вашей стороны! – произнесла Чина натянуто. – А теперь будьте добры, капитан, вернуть мне мою одежду. Как только я получу ее, так сразу же покину сию обитель, чтобы не беспокоить вас больше своим присутствием.

– О, я в этом ничуть не сомневаюсь, однако в данный момент я не готов еще отпустить вас. – Он снова ухмыльнулся, видя, как расширились ее глаза, после чего она принялась высматривать что-то напряженно за его спиной. – Пытаться же бежать не имеет смысла. Женские апартаменты находятся на третьем этаже, так что прыгать с балкона не стоит. Окна же прикрыты, ставнями, а входная дверь надежно закрыта с самого раннего утра, чтобы... э-э-э.... Оградить дом от нежелательных посетителей.

– Выходит, кто-то разыскивает меня? Он рассмеялся неприятным смехом.

– Кому это надо? Принимая во внимание тот факт, что мы в.скором времени должны пожениться, ваш брат наверняка решил, что ваше пребывание здесь вовсе не является чем-то одиозным. А бедный Дарвин, который, проявив, с моего ведома, героизм, вздумал прийти к вам на выручку, был с легкостью обезврежен с помощью пистолета.

Чина побледнела.

– Вы застрелили его?!

– Боже мой, конечно, нет! Раджид просто выстрелил два раза в воздух, и этого оказалось достаточно, чтобы он показал хвост. Полагаю, он бросился прямиком к верховному комиссару или к какому-нибудь столь же славному представителю английских вооруженных сил и начал молить их о помощи. Но так как этот дом принадлежит индонезийскому султану и, следовательно, на него распространяется дипломатический иммунитет...

Но Чина больше его не слушала. Случайно взглянув на себя в огромное зеркало, висевшее на противоположной стене, она обомлела от ужаса, какого еще не знала. Оказалось, что сорочка на ней из украшенной вышивкой ярко-красной шелковой ткани, низко вырезана на груди и доходит всего лишь до середины бедер.

Она вспыхнула от стыда. Этан, видя выражение ее лица, проследил за ней взглядом, и понимающая улыбка тронула уголки его губ.

Их глаза встретились в зеркале, заставив щеки Чины разгореться с новой силой. Она быстро отвернулась. В комнате повисла гнетущая тишина. Именно в этот момент солнце, прежде чем окончательно скрыться за горизонтом, окрасило и море, и сад, и сам дом в изумительно яркие цвета. Устремившийся в окна поток слепящего света увенчал волосы Чины сперва красным ореолом, потом золотым, а затем снова красным и подчеркнул одновременно совершенство ее кожи. Неожиданно в темно-зеленых глазах девушки запрыгали золотые отблески – такие, каких Этан прежде никогда не замечал, – а легкая тень на лице еще сильнее обозначила полноту ее нижней губы, что приковало взгляд Этана к ее рту... и совершенно изменило выражение его лица.

Чина вне себя, молча наблюдала за ним, чувствуя интуитивно, что в его теперешнем состоянии он был куда опаснее, чем могла она вообразить. Ей стало ясно, что он пьян, – может быть, не настолько, чтобы не владеть собой, но вполне достаточно, чтобы его веки стали такими же набрякшими, а настроение столь же бесшабашным, как и тогда, когда они впервые встретились в каюте «Звезды Коулуна».

Несомненно, размышляла она в панике, он просто взбесился, узнав, что она попыталась лишить его причитавшихся ему денег, вздумав выйти замуж за Дарвина Стэпкайна. И если это правда, что, как сказал ей капитан, ее брат не стал возражать против ее похищения, то это значит, что ей придется в отношении Этана полагаться лишь на саму себя.

Губы капитана растянулись в омерзительно мрачной и полной угрозы улыбке, а слова его словно были ответом на самые жуткие ее предположения.

– Так вы решили, что я намерен наказать вас за ваше сегодняшнее деяние?

– Я не знаю, – чуть слышно ответила Чина.

– Сперва я действительно готов был вас задушить, – произнес он сурово. – Неужели в вашей головке так мало здравого смысла, что вы надумали выйти замуж за этого желторотого хилого птенца? Вам нужен не такой мужчина, моя вероломная ведьмочка, но вы еще не настолько женщина, чтобы это понимать.

– И я полагаю, что вы собираетесь это дело исправить? – огрызнулась Чина и тут же поняла, что худших слов она не могла придумать. Посмотрев в его спокойное, сосредоточенное лицо, она, холодея от ужаса, ясно осознала, что именно это и было у него на уме. – Нет! – прошептала она, и глаза ее при этом недоверчиво расширились. – О нет! Вы не можете... Вы не сделаете...

Она, так и не закончив фразы, бросилась мимо него к двери. И, возможно, ей удалось бы выбежать из комнаты, если бы не ее распущенные волосы: расчесанные служанками с большим старанием, они летели за ней наподобие развевающегося знамени, и стоило только Этану протянуть молниеносно к ним руку, как он уцепился за них.

Резко дернув, капитан заставил девушку обернуться и затем притянул ее к своей груди. Дыхание ее было неровным, прерывистым, на ресницах трепетали вызванные болью слезы. Пояс красной шелковой рубашки упал на пол, и Этан, беспрепятственно запустив руки под легкую ткань, обхватил Чину за бедра и прижал ее к себе. Она постаралась освободиться, но он сжал ее еще крепче. От стыда она и вовсе зарделась.

– Не противься мне, Чина! – сказал он шепотом, переходя, сам того не заметив, на «ты», и, прежде чем она смогла ответить, запрокинул ей голову и начал целовать.

Чина судорожно вздохнула, так как эти поцелуи совсем не походили на те, коими он осыпал ее на веранде дома на плантации «Царево колесо». Это были жадные, требовательные поцелуи мужчины, который ждал слишком долго, чтобы еще объяснять, чего он желает. Этан же давно уже ждал сближения с ней, причем с такой всепоглощающей страстью, которая была мучительна сама по себе. Девушка, попытавшись бежать с Дарвином Стэпкайном, лишь подлила безрассудно масла в огонь, и он, потеряв голову, похитил ее, а теперь, невзирая ни на что, собирался овладеть ею. Нэппи со всем жаром, на который был способен, умолял его умерить свой пыл, огорченный его поведением Раджид цитировал ему суры из Корана, касающиеся таких добродетелей, как всепрощение и умение владеть собой. Но огонь в его теле разгорелся с такой силой, что их протесты и изрядная доза выпивки не смогли ничего предотвратить. Обещания, данные им самому себе, когда он поднимался нетвердыми шагами по лестнице в комнату, где находилась она, были мгновенно забыты, как только солнце осенило ее величественным ореолом. Ему казалось, что перед ним не человеческое существо из плоти и крови, а некая языческая богиня. Но подобное ощущение длилось лишь до тех пор, пока он не коснулся ее тела и не убедился, что это не так. Она была женщиной, несказанно прекрасной и до боли желанной, и Этан не мог больше убеждать себя в том, что он не хотел ее – одну-единственную – с самого начала.

Красная сорочка мягко зашуршала, упав на пол. Его тонкие смуглые руки обняли девушку еще крепче, так что она почувствовала жар его желания сквозь ткань бывшего на нем белого одеяния. Хотя Чина продолжала всхлипывать и дрожать, она, ощущая всем телом, как от прикосновения его губ в ее жилах разливается невыносимое наслаждение, не делала уже попыток вырваться из его объятий и не только ничего не боялась, но и жаждала с нетерпением и отвагой узнать, что за таинства ждут ее в его руках.

В один из моментов, когда он ее целовал, она вдруг ясно поняла, что по-другому между ними и быть не могло. Не исключено, что и она пала жертвой обольстительного колдовства солнечного света, поскольку уже не оказывала Этану ни малейшего сопротивления. Он поднял ее на руки и бережно уложил на постель. Потом, отбросив в сторону одежду, лег рядом с ней, худой, загорелый и поразительно мускулистый. Чина с удивлением рассматривала угловатые формы его тела – широкую грудь, плоский живот. А чуть дальше взору ее открывались бесспорные свидетельства его страстного желания, которое разгоралось все сильнее от нежного прикосновения ее губ.

Этан увидел, что ее щеки залил легкий румянец, а осыпанные золотой солнечной пылью ресницы, скрывавшие выражение ее глаз, начали чуть заметно подрагивать. Подтянувшись, он взял рукой ее подбородок и повернул к себе ее лицо. Его сердце бешено забилось, когда он вместо ожидаемого страха прочитал в ее взгляде робкое ответное желание.

Этан наклонился со стоном над ней, и его губы снова встретились с ее. Он почувствовал, как она вздрогнула, когда он вытянулся рядом с ней во всю длину. Ему захотелось сказать ей, чтобы она не боялась, что он не сделает ей ничего плохого, раз так любит ее, но когда слова уже готовы были сорваться с его языка, она вдруг коснулась его своей маленькой ищущей ручкой. Он замер от неожиданности, сраженный робкой нежностью ее жеста, и ощутил впервые в жизни такое умопомрачительное, щемящее душу и сладостное счастье, ибо она не только находилась рядом с ним, но и, судя по всему, испытывала к нему влечение.

– Чина, – прошептал он в ее ухо, и от его дыханий слегка зашевелились шелковые кольца ее волос. – Чина, я боюсь, что тебе сейчас будет больно, но, к сожалению, это от меня не зависит.

– Ну и пусть, – произнесла она также шепотом, устремляя на него сияющий взор. Обняв его за шею, она принялась губами прочерчивать тропинку от его щеки к уголкам губ. Этан снова поцеловал ее со всей страстью и рвущимся наружу желанием. В ответ она раздвинула ноги, и он вошел в нее, чувствуя, как содрогается ее тоненькое тело, лишаясь с жестокой неотвратимостью изначальной своей девственности. Когда она снова подняла на него глаза, он приметил отразившуюся в их изумрудных глубинах боль. Сердце его перевернулось, и он уже был готов остановиться. Однако она нежно ему улыбнулась и сама бесстыдно придвинулась поближе к нему.

Этан опять застонал. Он входил в нее снова и снова в ритме, столь же, наверное, древнем, как само время. Она вцепилась в него и, держа его за шею, двигалась вместе с ним, словно участвуя в неком ритуальном парном танце, давно разученном ими и исполнявшемся уже сотни, а то и тысячи раз. И кто бы мог сказать, что это не было так – в какие-то другие эпохи, в какой-то другой, забытой ими обоими жизни? Ведь это был Этан, единственный мужчина, ради которого, как она неожиданно поняла, она и была рождена. Чина произносила его имя тихим, нежным шепотом, который он, казалось бы, и не мог расслышать, и тем не менее он слышал его и отзывался на него дикой, бешеной страстью, захлестнувшей их обоих и заставившей позабыть обо всем, что не касалось сего волшебного мига.

Чина почувствовала вдруг, будто где-то внутри взорвались ослепительным фейерверком непередаваемо яркие ощущения, прокатившиеся волной по всему телу и приведшие ее в состояние восторженного экстаза. Она заметила, что сердце ее уже не билось неистово, как только что, и, судорожно вздохнув, застыла в блаженстве, а затем начала постепенно возвращаться к реальности. На душе у нее было радостно и легко: Этан стал теперь ее неотъемлемой частью. Вот здесь, рядом с ней, его теплое могучее тело, и губы его все так же нежны.

Сладкая дремота мягко, как бархат, окутала их обоих чуть погодя и затем перешла в глубокий и спокойный, без сновидений, сон.

Загрузка...