Венецианское ожерелье

Глава 4

Ночь, не принесшая прохлады, сменилась прекрасным солнечным утром, предвестником ожидаемых впереди приключений. Сегодня Андреа увидит наконец коллекцию. Сегодня она сможет начать поиск драгоценностей Каппелло. В том, что они здесь, Андреа даже не сомневалась. Она сумеет обуздать жгучее желание просмотреть все сразу. Просто будет делать свою работу. Составлять каталог: описывать предмет за предметом, внимательно, скрупулезно, а по ходу дела высматривать свою добычу. Андреа начала одеваться очень медленно и аккуратно, чтобы умерить охватившее ее возбуждение.

— Ты уже придумала, как доберешься сегодня до Виндзора?

Кроме Дориан, в столовой никого не было, и вопрос прозвучал настолько естественно, что Андреа встревожилась. Она-то ожидала, что о транспорте позаботились, раз уж коллекция хранится в городе.

— Не знаю, — неопределенно протянула она и пригубила кофе. — Я вот подумала… — Андреа запнулась, и слова повисли в воздухе. Она не знала, что и сказать. Снова, как тогда, в аэропорту, ее поставили в трудное положение. Может быть, Дэвид Марлоу снова ее выручит? Да, без чьей-нибудь помощи ей не обойтись.

— Сегодня я сам подброшу Андреа в город. — Зак заглянул в столовую. — А на будущее мы что-нибудь придумаем. Когда будете готовы, загляните в кабинет, я буду там. — Исчез он так же быстро и бесшумно, как и появился, Андреа даже не успела повернуться, чтобы поблагодарить его.

— Ну что ж, — заметила Дориан, и Андреа уловила в ее голосе нотки раздражения, — Зак — сама любезность. Он изменил свои планы; мало кто удостаивается подобной чести.

— Он нанял меня для работы, Дориан, — попыталась объяснить Андреа. Такая странная реакция не укладывалась в ее голове, не говоря уже о самой ситуации. — В город мне попасть необходимо, чтобы продолжить работу.

— Так-то оно так, — отозвалась Дориан, — но Заку не было никакой нужды отвозить тебя самому. С той же легкостью это мог бы сделать слуга. — Дориан впилась в нее взглядом: — Ты говорила, кажется, что до этого виделась с ним только однажды, в Нью-Йорке?

— Да, — ответила Андреа и решила оставить без внимания этот провокационный выпад. Отчужденность, возникшая между ними с появлением Зака, совсем не радовала. Ей очень хотелось восстановить дружелюбную атмосферу первого дня. — Только один раз, на собеседовании. Дориан… — Призвав на помощь воспоминания о непринужденности и легкости их общения, когда она подумала, что найдет в Дориан друга, Андреа решилась сделать еще одну попытку: — Может быть, мы сегодня вместе сходим на пляж, попозже, когда я вернусь? Я была бы рада компании.

— Не думаю, — отрезала Дориан. — Прогулки по пляжу не доставляют мне особого удовольствия.

— Но я думала…

— Ты лучше иди, — прервала ее Дориан. — Ты ведь не хочешь заставлять Зака ждать себя?

— Нет, конечно, нет, — удрученно сказала Андреа, допила кофе и встала, пытаясь понять, чем же вызвана такая резкая перемена в их отношениях. Дориан, безусловно, видела ее в объятиях Зака, ну, или почти в объятиях. Но никак не показав своего личного интереса, как она может ревновать его к Андреа? Или все-таки может? Проходя через холл к кабинету, она обескураженно потрясла головой. Как же быстро здесь, в Дрого-Мэнор, все меняется. Каждый час что-нибудь новенькое! Только покажется, что картинка сложилась, как все снова расползается.

Дверь в кабинет была приоткрыта, и Андреа зашла внутрь. Утро купалось в солнечных лучах, к тому же Зак раздвинул все занавески, наполнив комнату этим радостным светом. Он сидел за столом. Андреа видела его до этого при комнатном освещении, в мутных сумерках Дрого-Мэнор и при луне. Сегодня, в ярких утренних лучах, она смогла разглядеть его так хорошо, как никогда раньше. Шрам на подбородке казался более глубоким и рваным, чем прежде. Глаза — темнее, а взгляд стал еще более пронзительным и одновременно интригующим. Рубашка оказалась точной копией той, что была на нем вчера, только бледно-голубая. Загар от этого проступал еще сильнее, и ей впервые бросилось в глаза, какие у него сильные, мускулистые руки. Зак что-то размашисто черкал на желтых листах бумаги, склонившись над столом, и, похоже, не заметил, как Андреа вошла. Пока он писал, под золотисто-бронзовой кожей играли мускулы. Завороженная, она наблюдала за ним, пока он не оторвал взгляд от бумаг.

Зак молча улыбнулся ей, отложил бумаги и откинулся в кресле.

— Если вы слишком заняты, то Дориан посоветовала мне обратиться за помощью к слуге.

— Глупости, — отмел это предложение Зак, — мне все равно надо в город.

Он вытянул лист из стопки и вложил его в разбухший скоросшиватель.

— «Нэвилл лимитед», — пояснил он и покачал головой.

— Как думаете, удастся ее спасти?

— С превеликим трудом, — подытожил он и захлопнул папку. — Готовы? — Он встал.

— Мне нужно взять гроссбух.

Он кивнул, но с места не сдвинулся.

— Он в шкафчике у вас за спиной.

Снова кивок. Он и не думал освобождать ей дорогу, а комната была слишком узкой, чтобы разминуться. Зак понимал это и все же не двигался с места. Андреа слышала, как он дышит. Она выдохнула, повернулась лицом к стене и начала протискиваться мимо него, каждой клеточкой ощущая, как его грудь прижимается к ее спине, соприкасаются их бедра. Очутившись мгновение спустя у шкафчика, Андреа глубоко вдохнула, нащупала ключ, открыла дверцу и вынула тетрадь со своими записями. Зак по-прежнему стоял на месте. Она обернулась и умоляюще взглянула ему в лицо.

Он усмехнулся и наконец отошел. Гора упала с плеч. Ей удалось от него избавиться. Пока Андреа собиралась с мыслями, он взглянул на тетрадь и заметил ключ в ее руке.

— Перестраховываетесь, да? Все под замком держите.

Андреа была рада любой передышке, даже напоминающей допрос, и ответила ему так же, как днем раньше Дориан:

— Я не хочу выносить сырой материал на всеобщее обозрение. Придется подождать, пока все будет готово. А до тех пор…

Она взяла ключик двумя пальцами и демонстративно уронила его в карман юбки с запахом.

— Имеете в виду, что мне не стоит ждать от вас ежедневных отчетов?

Андреа смело посмотрела ему в глаза — на расстоянии она чувствовала себя в безопасности:

— Вам, как и всем остальным, придется подождать.

— В таком случае лучше поскорее доставить вас в город, — сказал Зак и пересек широким шагом комнату, бросив через плечо: — Я очень нетерпеливый человек.

Он повез ее вниз по петляющей горной дороге на потрепанном, но мягком при езде «МГ». В дневном свете она по достоинству оценила то, что не смогла разглядеть в темноте, сопутствовавшей ее появлению в Дрого-Мэнор. Узкая дорога совсем не походила на зажатый среди растений тоннель, как ей казалось до этого. И окружавшие ее деревья вовсе не были мрачными. Они были удивительно пышными и красивыми. То тут, то там виднелись вкрапления буйно цветущих бугенвиллий, гибискусов, горицветов. Когда дорога расширилась, вдалеке мелькнуло Карибское море. Мгновение — и они уже едут по самой кромке крутого обрыва, а далеко внизу плещутся волны.

Верх миниатюрной машины был опущен, и ветер резвился вовсю, заглушая и унося прочь их слова, так что не раз приходилось обращаться к языку жестов. Зак показывал ей наиболее выразительные виды, и Андреа жестами пыталась выразить свое восхищение. Всю дорогу они потешались и хохотали от души. Поездка доставляла Андреа истинное наслаждение, и ей даже стало немного грустно, когда впереди показались окраины Виндзора, а с ними и первые признаки цивилизации. Появились велосипедисты, несколько мотороллеров и редкие пешеходы. Зак сбросил скорость, и они смогли говорить нормально, но это почему-то разрушило возникшие было близость и взаимопонимание.

Неловкость исчезла, когда они притормозили около разносчика с корзиной цветов. Зак вынул из кармана горсть монет и бросил их торговцу.

— Посмотрим, что мы получим взамен, — рассмеялся он.

Им дали охапку диких ярких анемонов. Зак положил их Андреа на колени.

— Что же нам теперь с ними делать? — удивился Зак.

— Может быть, они продержатся до вечера, тогда можно будет украсить ими обеденный стол.

— Диких анемонов полно вокруг Дрого-Мэнор, — заметил Зак, но Андреа все равно бережно устроила букет позади сиденья, тронутая уже тем, что он их купил.

Она вытянула несколько цветочков, заткнула их за ленту, стягивавшую сзади ее прическу, и с улыбкой повернулась к Заку.

— Очень мило, — тихо сказал он.

В хлопковой юбке и блузке, с естественным макияжем и просто уложенными волосами, она выглядела такой юной и свежей, что Зак невольно обернулся еще раз, прежде чем завести машину.

— Да, очень мило, — повторил он, и Андреа неожиданно почувствовала, что краснеет от удовольствия.

В череде сменяющихся оттенков она рассматривала контуры городских построек: здание суда, два банка, почта, — то здесь, то там мелькали жилые дома и магазины. Фасады Виндзора были выдержаны в пастельных голубых, розовых, желтых тонах и казались прозрачными миражами в колеблющихся потоках яркого света. Здесь не витал суетливый дух безумия, напора и конкуренции. Никто не рвался наперегонки завладеть вниманием приезжих. В этом городе царило размеренное спокойствие.

Виндзорский банк оказался угловым зданием, выделявшимся среди других тем, что был построен из красного кирпича, а вся отделка была бледно-желтой, и тем, что стоял немного наособицу. Он казался более материальным, надежным, возможно, даже более внушительным, гордый осколок тех дней, когда остров Сент-Майкл еще входил в состав Британской империи. Войдя внутрь, она убедилась, что се впечатление оказалось верным. Каждый кирпичик этого здания дышал истинно британской основательностью, а его директор, как она слышала, был возведен королевой в рыцарское достоинство.

Было нетрудно догадаться, почему Карл Нэвилл выбрал именно это место для хранения своей коллекции. В этих суровых стенах она уж точно будет в безопасности.

— Я вас устрою и заберу около шести.

— Вы весь день пробудете в городе? — спросила она.

— У меня назначено несколько встреч на это утро, но я должен буду вернуться в Дрого-Мэнор, чтобы переговорить во второй половине дня с управляющим кофейной плантацией.

— Не будет ли неудобно для вас возвращаться за мной?

— Совсем нет, — ответил Зак, — кроме того, не могу же я бросить вас в Виндзоре. Вопрос с транспортом до конца недели мы решим. Впрочем, позвольте мне представить вас президенту банка.

Навстречу им по черно-белому кафельному полу банка шел, протягивая руку для пожатия, человек с тонкой темной, как эбонит, кожей.

— Закари, дорогой.

— Сэр Джордж. Рад видеть вас.

Мужчины скрепили эти слова рукопожатием, и Зак обернулся к Андреа.

— Сэр Джордж Бартон, это Андреа Торнтон. Она составит опись коллекции Карла. Уверен, вы окажете ей всяческую поддержку.

— Конечно, я лично за всем прослежу.

Сэр Джордж изъяснялся по-оксфордски правильно, но музыкальность речи выдавала в нем местного уроженца.

— Если вы последуете за мной, мисс Торнтон, я покажу ваш рабочий кабинет. Кстати, Зак, перед уходом зайдите в мой офис. У меня есть для вас несколько писем.

Андреа прошла следом за президентом банка в заднюю часть здания, здесь они сели в роскошный стальной лифт с изысканной отделкой. Предоставленная ей комната была на втором этаже. Охранник выбрал ключ из связки и открыл дверь.

Комната оказалась очень маленькой. В ней не было окон, вообще ничего, кроме стола и стула.

— Боюсь, эта комната выглядит слишком аскетично, но ее предоставляют для каталогизирования с тех самых пор, как рядом разместилось хранилище.

Андреа кивком подтвердила свое согласие, хотя сама мысль о том, что придется сидеть взаперти в этой ужасной клетушке, когда вокруг буйство красок и жара, вызывала отвращение.

— Вам придется также показать свои вещи.

И снова Андреа кивнула в ответ. Сэр Джордж был слишком деликатен, чтобы употребить слово «досмотр», этим, если называть вещи своими именами, и занялся молодой охранник. Он проверил содержимое ее сумочки и кейса, в котором Андреа привезла из Дрого-Мэнор свои записи, ювелирную лупу, справочники, ткань на рабочий стол, очки для работы вблизи, увеличительные стекла и щеточки.

— Неудобно просить об этом леди, но вам придется показывать свою сумочку и кейс каждый раз перед тем, как вы войдете в эту комнату, и на выходе. Прошу извинить нас за такую бестактность, но все эти предосторожности — одно из требований нашей системы безопасности.

Бартон пожал плечами, и Андреа поспешила заверить его, что все прекрасно понимает.

— А теперь о драгоценностях.

Жестом он отослал охранника, и тот сразу же вернулся с большим сейфом для хранения ценностей.

— Всего их пять, — пояснил сэр Джордж, — но мне кажется более разумным приносить их по одному. Здесь нет и намека на какую-то последовательность, поскольку Карл был, скажем так… небрежен в том, что касалось классификации. Но, я вижу, у вас есть список.

— Да, — подтвердила Андреа, — я переписала все данные в хронологическом порядке, так что дело осталось лишь за…

Охранник открыл сейф, и ее взгляду представилось нечто странное. Внутри были замшевые футляры без каких-либо помет или ярлычков.

— Карл не отличался организованностью, — вновь заметил сэр Джордж.

— Есть ли ярлыки внутри футляров?

— Думаю, что нет, — ответил он.

— Да, день будет длинный, — заявила Андреа, прекрасно представляя, что ее ждет не один такой день кропотливой работы.

Она уселась за стол и начала подготавливать рабочее место, потом вынула из сейфа один замшевый мешочек и с любопытством открыла его.

Широкая улыбка белой полосой прорезала лицо банкира, когда он увидел, что, несмотря на замешательство, Андреа заинтригована.

— Я оставляю вас наедине с работой, — сказал он.

Кивнув охраннику, сэр Джордж закрыл за собой дверь, и Андреа оказалась под замком, отгороженная от всего мира стеной из дерева и стекла.

Андреа даже не заметила, как он ушел. Она аккуратно вытряхнула содержимое мешочка на ткань и невольно залюбовалась мерцанием очаровательного украшения.

Перед ней лежало старинное кольцо. Крупный сапфир на золотом ободке изысканной филигранной работы, окруженный сколами алмаза. Она без труда нашла его в своем списке. Приобретено оно было несколько лет назад и относилось к началу XIX столетия. Андреа допускала, что датировка была верной. Значительно больше ее заинтересовала огранка камня. Андреа повертела кольцо на свету. Огранка, стандартная для бриллианта, — 57 граней. Когда она поднесла к глазам лупу, чтобы подробнее рассмотреть камень, стало ясно, что никаких трещин или дефектов в камне нет. Просто разрезы легли слишком глубоко, и это существенно уменьшило его способность отражать свет. Вместо того чтобы сверкать ярким синим пламенем, он испускал темное безжизненное свечение.

Андреа взглянула на цену, указанную в списке. Не слишком велика для безупречного камня, но для такого, безжалостно загубленного огранкой… Она снова взглянула на дату покупки. Это было одно из первых приобретений Карла Нэвилла. Наверное, ошибка неопытного новичка. Андреа сделала пометку на футляре и внесла изменения в свои записи.

В следующем футляре обнаружилась брошь с рубинами, так вставленными в оправу, что они казались замерзшими каплями крови. Когда Андреа взглянула на камни, ее сердце забилось быстрее. Тут же отыскав запись в своей тетради, она взяла брошь в руки, чтобы получше ее рассмотреть.

Это были не рубины. Она знала это еще до того, как опустила к глазу ювелирную лупу. Обыкновенная шпинель. Синьор Фарнезе долго и упорно, пока не начинало рябить в глазах, натаскивал их, чтобы они с первого взгляда могли распознать, где настоящий самоцвет, а где умело маскирующийся двойник: желтый корунд, который может сойти за топаз, голубой топаз, который путают с аквамарином, шпинель, так похожая на рубин. Это была настоящая муштра. Она так и слышала его голос: «Смотрите внимательно, работайте головой, синьорина. Ваша репутация будет зависеть от этого».

Со шпинелью ошибиться очень легко. Рубин «Черный принц» из короны британских монархов на самом деле оказался шпинелью, так что ошибка Нэвилла Андреа не удивила. А вот как насчет продавца? Она заглянула в свою тетрадь и нашла краткую запись о поступлении: брошь с рубинами и жемчугом в платиновой оправе, около 1850 года. В действительности же это всего лишь милая безделушка эпохи королевы Виктории, украшенная шпинелью и культивированным жемчугом. Андреа нахмурилась, исправляя запись. То будущее, о котором говорила Рейчел, не построить на этой коллекции, судя по тому, что она уже видела.

Укладывая брошь обратно в сейф, Андреа подумала о других рубинах, настоящих, самых красивых из всех, которые ей доводилось видеть. Ожерелье Каппелло. Полыхающие кроваво-красным светом рубины, чередующиеся со сверкающими бриллиантами, делали его поистине бесценным. Его живая, полная приключений история, омытая кровью, такой же алой, как и сами самоцветы, сделала его легендарным.

Впервые драгоценности Каппелло появляются на сцене в XVI столетии, когда великий герцог Франческо Медичи поймал на себе мимолетный взгляд красавицы Бьянки Каппелло. То, что венецианка в тот момент уже была замужем за молодым флорентийцем, не имело никакого значения для решительного и безжалостного Медичи. Он сделал ее своей любовницей и одарил удивительным ожерельем, самой ценной вещью, которой обладал. Первое же любовное свидание убедило его, что красавица Бьянка пылает к нему не меньшей страстью. Вскоре после этого ее муж был найден мертвым в городских трущобах. Убит бандой головорезов при загадочных обстоятельствах. Это замужество Бьянки завершилось скандально коротким периодом траура.

Красавица дожила до преклонных лет, но детьми ее небо не одарило, и на ожерелье, а вместе с ним и на серьги с рубинами Медичи, подаренные на день свадьбы обожаемым мужем, заявила свои права венецианская родня. Ложь, подкуп, междоусобицы и в конце концов еще одно убийство создали вокруг этих драгоценностей мистический ореол. Спустя четыре столетия после того, как Медичи впервые защелкнул замочек ожерелья из бриллиантов и рубинов на мраморной шее своей любовницы, Паоло Рафелло был обвинен в подделке и краже этих семейных реликвий, ставших причиной его гибели.

Вздохом проводив видения прошлого, Андреа вернулась к своей работе. Ее одолевало искушение очертя голову выпотрошить все эти мягкие замшевые мешочки, а потом и все другие футляры из остальных сейфов. Переворошить всю эту гору драгоценностей и найти наконец злополучное ожерелье, которое, она ни минуты не сомневалась, пряталось где-то здесь.

Андреа сделала паузу и досчитала до десяти. Соблазн был велик, но у нее есть дело, которое нужно сделать. Ее план был прост: составлять каталог и приглядываться к драгоценностям. Банковские правила помогут ей держать себя в узде, ведь в комнате каждый раз одновременно будет находиться только один сейф. Если попросить об изменении процедуры, это вызовет подозрения здесь, а значит, и в Дрого-Мэнор. И все же от того, чтобы заглянуть хотя бы в этот ящик, Андреа удержаться не смогла.

Она подошла к двери и прильнула к стеклу. Охранника не было видно. Андреа расправила ткань на столе и стала вынимать украшения из футляров. Руки дрожали, но поверхностный осмотр ничего не дал. Драгоценностей Каппелло здесь не было, и она, смирившись, стала убирать все обратно. Андреа попалось на глаза несколько любопытных экземпляров, но она ими не заинтересовалась. Ее сердце трепетало от азартного предвкушения того, что ждало впереди. Андреа гадала: сколько еще часов, сколько дней пройдет в мучительном промедлении, прежде чем она увидит то, что ищет?

Она не допускала и мысли о том, что Нэвилл мог приобрести эти шедевры, чтобы потом перепродать их другому коллекционеру. Судя по имеющимся заметкам, он не расстался ни с одним из своих приобретений. Такой ревностный коллекционер, как Нэвилл, попади к нему драгоценности Каппелло, ни за что не выпустил бы их из рук.

Много позже снаружи раздался звонок, и охранник открыл дверь.

— Здесь мистер Марлоу, — раздался его сочный баритон, обычный среди местных уроженцев. — Он просит вас разделить с ним ленч.

Андреа ушла с головой в работу и лишь сейчас заметила, что едва не валится с ног от усталости. Ей припомнилась добродушно-веселая, легкая манера общения Дэвида, и Андреа подумала, что такая компания за ленчем внесет приятное разнообразие в череду напряженных трапез в Дрого-Мэнор.

Дэвид смотрелся просто замечательно в костюме цвета хаки и бледно-желтой рубашке. Он повел Андреа из банка вниз по улице, наполненной журчанием голосов жителей города, к ресторану со столиками во внутреннем дворике. Столы были установлены под стелющимися раскидистыми ветвями морского винограда, и Андреа с первого же взгляда поняла, что ей здесь понравится. Дэвид был так же открыт и дружелюбен, как и той ночью, по пути из аэропорта. Его спокойные, мягкие манеры идеально соответствовали профессии юриста, которой он предпочел зарабатывать себе на хлеб именно здесь, на Сент-Майкле, вдали от очагов цивилизации. Интересно, почему? Она решила выяснить это после ленча.

— Только не надо вина, — напомнила ему Андреа, когда он делал заказ. — Для того чтобы сконцентрироваться и разобраться в коллекции Карла Нэвилла, потребуются все мои силы.

Дэвид кивнул с искренним сочувствием:

— Состояние архива Карла явно оставляет желать лучшего. Мы все с этим столкнулись.

И все. Без всяких расспросов, попыток что-то исподволь разузнать, предложений помощи. Уже за это Андреа была ему благодарна.

Ленч прошел замечательно, и она узнала массу нового о Нэвиллах, хотя до конца понять это загадочное семейство так и не смогла.

— Одна из них, мать Зака, никогда не переступает порога этого дома, — объяснял Дэвид. — А еще один, сын Карла, появляется, только когда чует запах денег. Наверное, вы скоро его увидите. Рейчел выживает их одного за другим, а сама держится в тени. Она так и не вышла замуж, посвятив всю свою жизнь Карлу. Дориан Рейчел на дух не переносит. Впрочем, она и первую жену Карла терпеть не могла. Бедняжка, наверное, и в могилу сошла, не понимая почему.

— Похоже, она ни к кому не испытывает симпатии, — заметила Андреа. — А вот с Дориан, я надеюсь, мы сможем найти общий язык.

— Не вижу ничего, что могло бы этому помешать.

— Она казалась поначалу такой дружелюбной, — признала Андреа, — но внезапно стала такой резкой.

— Она очень темпераментная женщина, — отозвался Дэвид, — но остров, похоже, вытянул из нее все соки. Мне кажется, она ждет не дождется, когда сможет отсюда уехать. Это не может не сказываться на ее расположении духа.

— Похоже, эта перемена совпала с приездом Зака, — подумала вслух Андреа.

Дэвид удивленно приподнял бровь и пожал плечами. Такое предположение его явно смутило.

— Хотя Зак и не живет в Дрого-Мэнор, он, как и все обитатели этого дома, ставит меня в тупик своим поведением, — продолжила Андреа.

Она хотела узнать, что скажет ей о Заке Дэвид, если, конечно, ему есть что сказать. Ответ ее разочаровал.

— Он никогда не был близок с родными. За те несколько мимолетных встреч, когда мы сталкивались друг с другом, у меня не сложилось о нем впечатления как о человеке. Ясно для меня только то, что он всеми силами пытается сколотить себе состояние. — В голубых глазах Дэвида мелькнула заинтересованность. — А вы что можете о нем сказать?

— Практически ничего. Я его едва знаю.

Принесли заказ. Ритмичный стук тарелок сопровождался музыкальным голосом официанта, выпевавшего название каждого блюда, появлявшегося на столе.

— А еще я практически ничего не знаю о Дэвиде Марлоу, — лукаво произнесла Андреа, бросив в его сторону хитрый взгляд поверх возвышающихся горками омаров и свежих фруктов.

— Ну, не такая уж загадочная я персона, — улыбнулся он. — Вас устроит краткое изложение биографии?

Андреа воодушевленно кивнула, и Дэвид продолжил:

— Я перипатетик сорока двух лет от роду: люблю странствовать. Я посетил Сент-Майкл еще до того, как остров получил независимость. Местный образ жизни пришелся мне по душе, и я остался, завел здесь практику. Моя жена, напротив, предпочитала угрюмые туманы Лондона. Она вернулась в Англию, добилась развода и вышла замуж за степенного члена парламента, не обремененного тягой к перемене мест. Вот и все.

— Вы по-прежнему путешествуете?

— Как только появляется возможность, — сказал он и пригубил вино. — Работа не дает колесить по всему земному шару, как я люблю делать, но без хлеба насущного тоже, увы, не прожить.

Андреа вспомнила, что Дориан тоже любила путешествовать. Теперь, когда она уже так близка к свободе, приезд Зака неизбежно должен был пробудить в ней тягу к перемене мест. Этим легко можно объяснить странности ее поведения. Если только Андреа не поспешила с выводами.

По дороге из банка Дэвид прочитал ей небольшую лекцию об истории Виндзора и рассказал о сэре Джордже Бартоне, городской знаменитости:

— Он приложил немало усилий, чтобы переход от протектората к независимости не обернулся трагедией. За это его наградили орденом Британской империи. А позже, во время празднования последнего дня рождения королевы, он получил звание рыцаря.

— Звучит весьма впечатляюще. Я бы прониклась к нему еще большим уважением, если бы в отведенной мне комнате было окно.

Дэвид рассмеялся:

— Он, конечно, буквоед, но вы едва ли могли оказаться в более надежных руках.

Он толкнул тяжелую дверь, ведущую в вестибюль банка. Потоки холодного воздуха заструились вокруг, и вместе с ними появился сэр Джордж, улыбка озаряла его лицо.

— Приятно провели время за ленчем? Хорошо, хорошо.

Мелодичный тембр его сочного голоса немного смягчил удар следующих слов, адресованных Андреа. Он не мог знать, с каким нетерпением и радостью ждала она обратной поездки в Дрого-Мэнор, когда предупредил ее, что Зака задержали дела.

— Он не сможет этим вечером заехать за вами, но, безусловно, я позабочусь, чтобы вас отвез кто-нибудь из моих служащих.

Прежде чем Андреа смогла ответить, Дэвид внес свое предложение:

— Спасибо, конечно, сэр Джордж, но я хотел бы сам отвезти Андреа.

— Похоже, за удовольствие сопровождать мисс Торнтон может разыграться настоящая баталия, — покачал головой сэр Джордж.

— Ну уж сегодня это удовольствие я никому не уступлю, — заявил Дэвид. — Я заеду за вами в шесть, Андреа.

Вернувшись в свою похожую на камеру комнатку, она попыталась выкинуть из головы мысли о том, что Зак за ней не приедет, и вызвать в памяти ленч, проведенный с Дэвидом. Она не смогла. Лицо Дэвида Марлоу расплывалось, и сквозь него проступали черты Зака Прескотта. И его прикосновение все еще горело у нее на щеке. Андреа поднесла руку к лицу, туда, где до него дотронулись пальцы Зака, и в который уже раз забыла о том, что их связывают лишь деловые отношения.

Около шести Андреа звонком вызвала охранника, чтобы сдать сейф в хранилище, а заодно и свой кейс. Оставляя здесь свои записи, она надеялась избежать лишних расспросов Нэвиллов, которым не терпится получить хоть какой-то намек о величине своего достояния. Конечно, ей нет нужды сверяться с заметками, чтобы вспомнить и описать какую-нибудь бесценную антикварную драгоценность, если что-то подобное попадется ей на глаза. Андреа это знала, знали и они. Ну, до сих пор ничего такого она еще не обнаружила, так что единственный прогноз, который Андреа могла бы дать, заключался в том, что счет идет на тысячи, а не на миллионы.

Дэвид ждал Андреа в машине. И вновь он не потревожил ее ни одним вопросом, и снова они приятно проводили время за непринужденной беседой, что побудило Дэвида притормозить на окраине Виндзора и пригласить Андреа на обед:

— На этой улице недавно открылся новый ресторан…

— Очень мило с вашей стороны, Дэвид, но сегодня вечером я хотела бы пообедать вместе со всеми, а в этом доме ложатся рано. Вспомните, я только что восемь часов просидела не разгибаясь за столом. Может быть, в другой раз, когда я привыкну к местному климату.

— Как только пожелаете, в любое время, — отозвался он, направляя машину к Дрого-Мэнор. — А если вы захотите связаться со мной до того, как мы в следующий раз увидимся, не стесняйтесь, звоните, Андреа.

Он пошарил в кармане пиджака и протянул ей свою визитку, которую Андреа с благодарностью приняла. Было приятно знать, что у нее есть друг, и этот друг не из Дрого-Мэнор. Его визитка была ниточкой, которая связывала ее с окружающей реальной действительностью. Солнце красным шаром застыло на вершине вулкана вдали и яркими, контрастными штрихами очертило его величественные склоны.

— У него есть имя?

— На географических картах его обозначают как Маунт-Гастингс, но местные жители дали ему свое имя. Спокойный. И он неизменно поддерживает свою репутацию.

Когда они свернули на узкую дорогу к Дрого-Мэнор, гора скрылась из виду, и впереди замаячил силуэт дома, напоминающий очертаниями форт. После пылающего в закатном солнце вулкана от одного взгляда на этот вид становилось холодно.

От предложения войти в дом Дэвид отказался, но возле машины задержался рядом с Андреа и дотронулся до ее руки чуть повыше локтя, словно пытался удержать еще на мгновение. Его серебристые волосы переливались в лучах заходящего солнца, и от голубых глаз, привыкших часто смеяться, лучиками разбегались морщинки. И вновь Андреа почувствовала, как он был с ней деликатен, обходителен. Но даже сейчас, когда Дэвид был рядом, ей грезились иные черты.

Андреа протянула ему руку, как будто с этим прикосновением наваждение должно было исчезнуть:

— Еще раз спасибо, Дэвид. Я вечно буду вам признательна.

— Не за что. Мне и самому было приятно.

Все еще не отпуская ее руки, он склонился к ней, и Андреа решила уж было, что он собирается ее поцеловать, но Дэвид внезапно выпрямился и отошел, помахав на прощание рукой. Когда он уехал, Андреа обернулась к дому и заметила, как в одном из окон второго этажа колыхнулась, опускаясь, занавеска. Она посмотрела вслед машине Дэвида, исчезающей вдали, и поняла, чем было вызвано его внезапное отступление. Кто-то за ними наблюдал. Андреа терялась в догадках: кто же из троих обитателей дома стоял у окна?

Вскоре она нашла ответ на этот вопрос. Когда Андреа входила в дом, по лестнице спускался Зак. Выражение его лица так сильно отличалось от того, которое было утром, когда он подал ей цветы, что Андреа заговорила в надежде вызвать в нем это воспоминание:

— А как цветы, выдержали поездку?

— Вряд ли, — отрывисто бросил он. — Слишком много времени провели в раскаленной машине.

Те, что она воткнула в волосы, тоже завяли, и давно были выброшены. Но ей было грустно с ними расставаться, а в голосе Зака не было и тени сожаления. Его это совсем не тронуло, даже взгляд остался по-прежнему жестким.

— Вижу, вы добрались домой.

— Да, — голос звучал тихо и, к ее собственному удивлению, как-то подавленно, — меня подбросил Дэвид Марлоу.

— Я так понял, что об этом должен был позаботиться сэр Джордж.

— Ну, Дэвид был неподалеку и предложил свою помощь. Я не вижу причин…

— Вы с легкостью заводите новых друзей, — оборвал Зак.

Что-то в его небрежной позе, в равнодушном тоне возмутило ее даже больше, чем его намеки. Неожиданно ее раздражение прорвалось наружу:

— Я и представить не могла, что вас касается моя дружба с Дэвидом, пока я справляюсь со своей работой…

— Которая уж точно меня касается, — парировал он.

Андреа выпрямилась, вытянулась во весь рост, страстно желая оказаться на несколько дюймов повыше, пока его взгляд нависал над ней. Зак не только приводил ее своим поведением в бешенство — он вынудил ее защищаться, и, если уж ей не хватило роста, чтобы испепелить его взглядом, она даст волю своей ярости:

— Смею вас заверить, мистер Прескотт, что Дэвид Марлоу никоим образом не отвлекает меня от выполнения моих обязанностей. Более того, его доброта и обходительность действуют на меня живительно… в отличие от всего прочего.

Она не собиралась этого говорить, не собиралась так явно нарушать рамки субординации, но зашла так далеко, что решила идти до конца. Поворачиваясь, чтобы величественно подняться по лестнице, она уловила в глазах Зака выражение насмешливого удовлетворения, и это свело на нет всю эффектность ее бегства.

«Черт», — выругалась она про себя, едва не столкнувшись на повороте лестницы с Дориан. Вдова этим вечером была больше похожа на соблазнительницу. Черное кружевное платье плотно облегало все изгибы ее тела, подчеркивая безупречность матовой кожи и сияние волос.

— Почему, что такое, Андреа? Ты выглядишь расстроенной. — В голосе Дориан сквозила неподдельная озабоченность.

— День выдался тяжелый, — солгала Андреа. — А ты смотришься великолепно, даже в таком платье.

Дориан нежно провела пальцами по мягким кружевам, обрамлявшим декольте.

— Спасибо, — ласково сказала она. — Зак повезет меня пообедать в новый ресторан, только что открывшийся в городе. Мне очень нужно хоть изредка выезжать развеяться, пусть даже это только Виндзор. — Потом она добавила: — Иногда Зак умеет быть очень милым. Желаю приятно провести вечер, Андреа.

Подобная перспектива Андреа не воодушевила. Она отказалась пообедать с Дэвидом, чтобы провести вечер в Дрого-Мэнор, в обществе Зака. Не того человека, с которым она столкнулась на лестнице, нет, другого, дотронувшегося в ночной тишине до ее щеки, а утром купившего ей цветы. Что-то должно было случиться, чтобы Зак так переменился. Возможно, то, что он увидел ее с Дэвидом, сыграло свою роль, но наверняка было еще что-то.

Андреа открыла ставни и выглянула в раскинувшийся внизу сад. С утра она предвкушала, как вечером пойдет прогуляться по пляжу, но сейчас даже это ее не привлекало. Чем могла она спровоцировать такое резкое изменение отношения к себе? Возможно, виной этому что-то, что произошло между Заком и Дориан? Наверняка. Ничто другое не смогло бы сделать его таким холодным.

А что до обеда, прикинула Андреа, можно попросить Харриет принести его в комнату. Возможно, она всего лишь наемный работник, но не потерпит необоснованно грубого обращения с собой. И обедать наедине с Рейчел она не станет.