Вера Петровна. Петербургский роман (Роман дочери Пушкина, написанный ею самой)

Глава шестнадцатая

На следующее утро Мария Дмитриевна с огромным нетерпением ожидала назначенного прихода Бориса Ивановича. Ее муж также хотел быть при этом, чтобы своим присутствием придать сватовству праздничный характер.

Ровно в час во двор въехала коляска. Но вместо ожидавшегося Бориса прибыл генерал Беклешов, за которым слуга следовал чуть ли не до самой гостиной.

— Вы очень удивлены, — начал он, обращаясь к супругам Громовым, — видеть меня вместо моего сына. Он рассказал мне сразу после бала о неслыханном счастье, выпавшем на его долю: о согласии вашей дочери Веры Петровны на его сватовство. Но его самое искреннее желание предстать перед вами не может быть исполнено. Как отец я считал необходимым из уважения к вам самому сосватать своего сына. От имени моего сына я прошу вас, прекрасных родителей очаровательной дочери, дать благословение на этот брак. Я сам от всей души даю согласие и с огромной радостью надеюсь, что вы благословите этот брак и соединение навеки двух любящих сердец.

Эту складную речь произнес он тихим торжественным голосом, в любезной форме и с неизменным ироническим выражением лица. Себе самому он хотел казаться могучим Сатиром, когда говорил о счастье двух любящих сердец. Ему было хорошо известно, какая цель достигалась при этом.

— Ваши слова, Иван Павлович, очень радуют нас, — отвечала явно тронутая госпожа Громова, — так как они говорят о том, что Борис Иванович находится со своим отцом в том же добром согласии, что и Вера со своими родителями. Пусть на этом будет основано земное счастье влюбленных, которым мы даем наше благословение.

Петр Модестович поспешил выразить свое согласие с этим мнением жены, расчувствовался и украдкой прослезился. После нескольких общих фраз, подходящих к случаю, Беклешов завершил свой визит словами:

— Если позволите, мой сын в качестве официального жениха приедет сегодня между семью и восемью вечера.

— Скажите ему, Иван Павлович, что лучше в шесть, чтобы пообедать с нами, — отвечала госпожа Громова. — Мы все горим от нетерпения обнять его.

— Это, конечно, и его желание, Мария Дмитриевна, но долг службы не позволяет, и раньше прибыть к вам он не сможет.

— Но пусть приходит не позже, — крикнул вдогонку Петр Модестович.

Об этом неожиданном приходе старого Беклешова юные дамы не знали. Уставшие после бала Ольга и Любочка допоздна отдыхали. Вера, напротив, была к часу уже одета, ожидая предстоящего прихода Бориса. Послеполуденные часы просидела она у камина. Не в состоянии себя ничем занять, она рассеянно смотрела на огонь. Слишком много боли досталось в последнее время молодой душе. Чувства ее притупились, и все стало безразлично. Она примирилась со своей неизбежной участью.

Когда она встала незадолго до обеда, чтобы идти к матери, Мария Дмитриевна сама пришла в ее комнату и сообщила, что после официального сватовства генерала Беклешова его сын предстанет впервые как жених только вечером. Апатию и безразличие, которые Вера не могла скрыть, мать тяжело переживала. Она догадывалась, что лежит на сердце у ее ребенка, но не знала, как помочь. Надежда была только на то, что после свадьбы Веры ее сердечная рана успокоится.

После окончания обеда родители тотчас удалились в небольшую гостиную госпожи Громовой. Они намеренно не сказали об обручении Веры другим двум дочерям, надеясь их удивить, когда брачная пара появится перед ними.

— Идем с нами, Вера, — сказала мать, — мы хотим с тобой поговорить.

Ольга и Любочка были сбиты с толку необычным и таинственным событием, нарушившим все традиции дома. Как неоправданное вмешательство в ее доверительную дружбу с Верой, Любочка переживала, что в тайне от нее предпринято какое-то важное дело. Она опасалась непредвиденного инцидента, который, казалось бы, был исключен ее столь успешными усилиями. Ольга задавала бесчисленные вопросы о самых невозможных комбинациях, на которые Любочка, погруженная в глубокое раздумье, не могла ответить. Несмотря на все размышления и вопросы, никто из них не мог разрешить этой загадки.

Борис Иванович появился точно в назначенное время, как и положено жениху. Согласно данным ему указаниям, он прошел прямо к госпоже Громовой, не встречаясь с другими членами семьи. Родители невесты встретили его как любимого сына с раскрытыми объятиями и поцелуями и благословили юную пару.

Хотя все удалось, как он хотел, Борис еще не мог праздновать победу. Между собой и своей невестой он видел Любочку, которая угрожающе смотрела на него. С ней он еще должен был выдержать тяжелый бой раньше, чем ему удастся достичь брачной гавани. Но он был не из тех, кто падает духом, пока есть возможность выйти из боя победителем!

Вериной холодности и сдержанности Борис не имел права удивляться. Об ее чувствах он не мог не знать. Впрочем, к чувствам ее он был довольно равнодушен. Он сам уже давно не думал о любви. Его больше привлекали получение награды за Островского и протекция для дальнейшей карьеры. А для бедной девочки никаких перспектив не было. Ее предали и продали как жертву мерзкой интриги. Но какое дело было могущественному Островскому до счастья юного создания? Какое дело было честолюбивому эгоисту Беклешову, счастливы ли молодые, если они не подходят друг к другу? Важно, что его светские интересы будут быстрее и успешнее соблюдены.

Разговор в малой гостиной тянулся медленно, несмотря на все усилия его оживить. Невольно Борис искал повода выйти, чтобы встретиться с Любочкой, так как он еще не представлял себе меру опасности, которой он шел навстречу. Но когда-нибудь она должна была узнать правду… Поэтому в конце концов он предложил отправиться в другие комнаты, чтобы всем сообщить радостную весть об обручении. Он надеялся, что Любочка не потеряет самообладания, по крайней мере до той поры, что они останутся наедине. А пока пройдет время, она смирится с фактом.

Между тем вокруг Ольги и Любочки, которые временно играли роль хозяек, собрался большой круг знакомых. Ольга как раз хотела сообщить гостям о таинственном поведении родителей, которое, по ее мнению, обещает некое чрезвычайное событие. Шутя, делались самые невероятные и поразительные догадки, и разговор был громким и оживленным, когда двери отворились и рука об руку вошли жених и невеста, а за ними родители.

Тотчас все смолкли. Наступила торжественная тишина, и все удивленные взгляды обратились к вошедшим. Чтобы снять напряжение и успокоить любопытство, Мария Дмитриевна сказала:

— Я представляю вам нашу юную брачную пару. Вера вчера обручилась с Борисом Ивановичем.

Удивление, которое еще до того царило среди присутствующих, после этого объявления никак не уменьшилось. Все были поражены. Ольга бросилась на шею сестры.

— Вера, ты обручилась с Борисом Ивановичем?

Она не могла удержаться высказать удивление и разочарование. Не ожидая ответа, она расцеловала Веру, чуть не потеряв самообладания. Все по очереди проходили вперед, чтобы принести поздравления родителям и молодым. А что Любочка в это время?… К счастью, все взгляды были обращены в одну сторону и никому не приходило в голову взглянуть на нее. Нервные срывы и обмороки при сильных переживаниях были ей несвойственны. С давних времен она была приучена не выходить из себя, владеть своими чувствами и уметь их скрывать. Но то, что произошло сегодня, было выше ее сил. Как удар дубиной восприняла она объявление Марии Дмитриевны. Кровь прилила к голове…

Ее обескровленное лицо делало ее похожей на призрак. Дыхание грозило вот-вот остановиться. Она думала, что умирает. Кризис, однако, длился недолго. И тут у нее словно пелена спала с глаз. Она поняла, что над ней издевались, что Борис использовал ее как инструмент для достижения своей цели. Она помогла разрушить счастье Веры и этим похоронила свои надежды, потеряла их навеки. Ее охватили ярость, отчаяние, желание отомстить. Она была уже готова крикнуть Вере: «Остановись! Это все ложь и обман. Не связывай себя с недостойным человеком, пока не поздно, чтобы потом не пришлось снимать с себя оковы!» Но тут заново проснулась ее несчастная любовь к Борису, и она взяла верх над всеми чувствами. Вернулся рассудок, и эти слова произнесены не были, остались в ней. «Разве это поможет? — сказал ей внутренний голос-искуситель. — Заклеймить Бориса как вора и обманщика? Соперницу у него ты вырвешь, но и с ним навсегда расстанешься. Никогда его отец не даст согласие на твой брак с Борисом… Никогда не простит твоего предательства!» Она укротила в себе бурю. Тихо приблизившись к Вере, обняла ее и сказала:

— Я желаю тебе счастья. Поздравляю со столь быстрой помолвкой.

— Ты не одобряешь, — прошептала Вера, — что я так быстро приняла твой совет?

Не отвечая ни слова, Любочка повернулась и тихо оттолкнула поданную ей Борисом правую руку. Только взгляд, брошенный на него, выдал ее состояние. Но прежде чем уйти, она сказала ему быстро и еле слышно:

— Завтра рано утром в шесть часов в известной тебе церкви я должна поговорить с тобой.

Это прозвучало как приказ, исключающий возражение. Незаметным кивком Борис дал понять, что он согласен.

До сих пор все шло гладко, и он больше не сомневался, что ему удастся убедить любящую его Любочку в своей невиновности. Разрыв с ней, из-за ее участия в деле, должен быть предотвращен любой ценой. Ему и на самом деле было жаль девушку из-за ее сегодняшних переживаний. Он был готов выполнить любое ее требование. Вот только жениться на ней он не хотел и не мог. Если она удовлетворится его любовью, то за этим дело, конечно, не станет.

За этот день в доме перебывало много друзей и знакомых, поздно вечером получивших известие о семейном торжестве. Старый Беклешов постарался эту новость распространить как можно шире.

Только поздно вечером Борис вернулся домой. Но ему еще предстояло важное дело. Нужно было как можно быстрее известить Владимира Островского о состоявшемся обручении. Тогда он будет избегать попытки сближения с Верой. Это должно оттолкнуть его от таких шагов и убедить в их бесполезности.

Борис сам написал побежденному сопернику. Поступить так было естественно. Ведь он был полковым товарищем Островского. Отсутствие такого письма бросилось бы в глаза. В своем письме Борис хотел изобразить дело так, чтобы Владимир еще больше поверил в Верину фальшивую игру. Дескать, Вера уже давно с ним, с Борисом, заодно. Только из-за некоторых препятствий это обручение не было раньше объявлено в свете.

Владимир очень раскаивался в отсылке того гибельного письма, которое он по глупой опрометчивости написал Вере. Каждый день он надеялся получить от нее ответ с долго ожидаемым прощением. Но напрасным было ожидание. Длительное и непонятное ему молчание Веры говорило о надвигающейся катастрофе. Однако он почти отчаялся, когда получил письмо от Бориса. Его самые дорогие надежды были похоронены одним ударом. Он был обманут в любви к подруге своей юности, наперснице своих детских игр. Он должен был теперь верить этому. Но чем больше он убеждался, что никогда не изменит своего отношения к Вере, тем глубже ранила постигшая его несправедливость. Оскорбленный в своих самых благородных чувствах, он полагал, что обязан молча уступить поле битвы. Он хотел не думать о Вере, забыть ее. Это решение он сообщил отцу после того, как смог спокойно подумать. В письме он согласился с его оценкой Вериного предполагаемого характера и только сожалел, что еще раньше не последовал его совету.

Теперь Борису с этой стороны ничто не угрожало. Большего от своего письма он и не ждал.