Вероника. Дом там где сердце

Глава 4

Глава 4.

Агент в поле (от лица Эвана)

Он всегда знал, что будет изгнан.

Ещё в те времена, когда небо было домом, а его крылья — гордостью. Он знал, что система, построенная на слепом послушании, рано или поздно отторгнет любого, кто задаёт слишком много вопросов.

— Ты слишком много чувствуешь, — однажды сказал ему один из старших ангелов.

— А ты слишком мало, — ответил он тогда.

Имя Эван было не настоящим. Настоящего не знал никто — он выбрал это имя, когда впервые коснулся земли. В тот день, когда не спас никого.

Именно тогда за ним началась охота. За «дезертиром». За тем, кто отказался выполнять приказ и дал уйти врагу — демону, который не убивал. Тому самому, который позже исчез.

Тому, которого звали Максариэль. Макс.

Он не понимал его. Но он его пощадил.

За это — Эвана вычеркнули. В клане никто не прощал милосердия.

Он выжил.

Сломанный, истекающий кровью, без крыла, с осколком небесного меча в плече, он падал на грани миров, в серой трещине между магией и логикой.

И его нашёл человек.

Дядя Вероники.

Старик, с запахом книги и мха, с тяжёлым взглядом и лёгкой улыбкой.

— У нас тут никого не выбрасывают, — сказал он. — Ты пришёл не случайно. Дом откликнулся. А значит, ты нам нужен.

Дом был… другим тогда. Живым, капризным, но странно уютным. Дядя называл его по имени, как живое существо. Кристалл спал, но иногда ворчал в полусне. Эван помогал чинить порталы, обустраивал коридоры между мирами, нёс предметы из веков, о которых люди забыли.

Он был управляющим, но не полноправным. У него не было связи с сердцем дома. Он был — гостем, союзником, хранителем на время.

Так прошло несколько лет. Он научился ходить среди людей. Научился быть «никем». И понял — когда-нибудь Дом снова выберет Хозяйку. И тогда его роль закончится.

Этот день настал внезапно.

— Я ухожу, — сказал однажды дядя. — И вряд ли вернусь. Дом выберет её. Она… интересная. Сложная. Не верит никому. Очень злая на весь мир. Но умна. Ты поймёшь.

— Ты хочешь, чтобы я остался?

— Я хочу, чтобы ты решил сам. Но… если останешься — помоги ей.

Только не вмешивайся слишком. Это будет её путь.

— Кто будет управляющим?

Дядя усмехнулся.

— Ха. Ты не обрадуешься.

— Макс?

— Он умеет управлять. Но не любит привязываться. Значит, ей будет трудно. А значит — ты должен быть рядом.

Он ушёл.

И Дом затих.

Эван жил в Лондоне. Снимал старую квартиру в районе, где время словно застряло между 1950-ми и серым будущим. Он работал под прикрытием, то в частных аналитических фирмах, то в системах безопасности. Мог читать коды, взламывать протоколы, но больше всего любил… музеи.

Он приходил туда, как домой. Там пахло временем. Там он чувствовал не только людей, но и остатки чужих миров. Он знал: артефакты говорят. Если ты умеешь слушать.

Письмо пришло утром.

Бумага с водяным знаком. Подпись — государственная, но с двойным смыслом.

Объект: Вероника Эллис. Наследство.

Необходим аналитик в поле.

Психологическая проработка.

Установление связи.

Контракт: внедрение.

Он усмехнулся.

«Они не поняли, с кем связались.»

Он не хотел, чтобы к ней прислали кого-то другого. Уж слишком были грубы методы местных. Он уже слышал, как в кулуарах говорили о «нейтрализации», если объект выйдет из-под контроля.

Он согласился.

Не потому что хотел. А потому что не мог иначе.

Они встретились у кафе случайно. Для неё. Для него — это было всё, кроме случайности.

Она была не такой, как он ожидал.

Ни хрупкой. Ни нежной. Ни пугливой.

Умная. Колючая. Настороженная. Чуть замкнутая. Но в её глазах было искание.

Та боль, которую он знал по себе. Та тоска по дому, которого не было. По принятию, которого не дождалась.

У неё нет крыльев. Но она падала. И выжила.

Он смотрел на неё, улыбался, не позволяя себе даже намёка на лишнее.

Когда они расстались, он долго смотрел ей вслед.

Спрятал руки в карманы и прошептал:

— Ты даже не знаешь, кто уже идёт к тебе. А я не знаю, успею ли остановить.

Позже, вечером, он пришёл домой.

У него была старая шкатулка. В ней — фотография дяди, письмо, кольцо из метеоритного камня и записка:

«Если сердце выберет её — стань её щитом. Даже если сам будешь в тени.»

Эван открыл окно. Над городом шёл дождь.

В его глазах отражались молнии.

А в сердце шевелилось что-то… слишком человеческое.

Тень и Свет

Вечер в Лондоне был дождливым, как и все последние недели. Мелкий моросящий дождь рисовал на стеклах кафе причудливые узоры, смешивая свет фонарей с запахом мокрого асфальта и пива.

Эван сидел у окна, разглядывая прохожих. Его взгляд был глубок и задумчив, словно хранил в себе целую вселенную. Он не торопился — ему предстояло сыграть роль, которую он давно знал и не любил.

И вдруг, в дверь вошла она.

Вероника.

Её походка была уверенной, почти вызовущей. Тонкие пальцы держаь телефон, она одновременно листала соцсети и просматривала новости. На ней была простая куртка цвета хаки, черные джинсы и боевые ботинки, которые уже успели заляпаться грязью. Волосы, собранные в небрежный пучок, только подчёркивали дерзкий характер.

Он улыбнулся про себя — она не была той, кого легко запугать или покорить.

Она уселась за соседний столик, достала блокнот и начала писать. Это было нечто вроде дневника — заметки, идеи, фрагменты расследований. Её глаза мелькали, выражая смесь раздражения и увлечённости.

Эван заметил, как она дернула плечом, когда кто-то сзади случайно задел её рюкзак. Она почти не обратила внимания, но этот жест — маленькая защита, отрешенность — сказал ему многое.

Он сделал шаг к ней, держа в руках чашку кофе.

— Извините, могу присесть? — спросил он спокойно, стараясь не вызвать подозрений.

Она взглянула на него, прищурилась.

— Места полно, — ответила с лёгкой усмешкой.

Он сел, ощущая в себе странное спокойствие. Ему было важно не напугать её.

— Я видел, как вы работали, — сказал он мягко. — Точнее, читал ваши заметки.

Она удивлённо подняла бровь.

— Кто вы? — спросила осторожно.

— Просто человек, который понимает, что значит искать правду, — ответил он, стараясь звучать просто.

— Хм. Правда? — она улыбнулась, сарказм звучал в голосе. — Я пока нашла только кучу лжи и предательства.

Он кивнул, понимая глубину её цинизма.

— Это тяжело. Особенно, когда ты не можешь доверять никому.

Между ними повисла пауза. Он смотрел в её глаза — серо-зеленые, холодные, но с искоркой чего-то живого. Она была словно закалённое стекло — могла порезать, но и отражать свет.

— Знаете, — продолжил он тихо, — иногда чтобы защитить истину, нужно больше, чем просто смелость. Нужно союзники.

— Союзники? — она рассмеялась тихо, — редко встречала их в своей жизни.

— Тогда позвольте стать одним из них, — предложил он, не теряя надежды.

Она смотрела на него, как будто взвешивала, стоит ли пускать этого незнакомца в свою стену одиночества.

— Я не люблю зависимости, — сказала она наконец. — И вообще, мне не нужна помощь.

— Я не прошу стать вашим спасителем. Просто… быть рядом, — сказал он и добавил про себя: Если я могу хоть чуть-чуть облегчить твою борьбу, я сделаю это.

Она вздохнула, потом кивнула.

— Ладно. Один шанс. Но предупреждаю — я не из тех, кто прощает ошибки.

Он улыбнулся, чувствуя, что этот маленький шаг — начало чего-то важного.

Вернувшись домой, Эван сел у окна. Город казался таким же запутанным, как и его собственная жизнь. Он задумался о дяде Вероники, о доме, о том, что впереди.

Ему предстояло быть невидимым защитником, теневой опорой. Но для этого ему нужно оставаться загадкой, скрывать то, кем он действительно является.

Он достал шкатулку с фотографией дяди и тихо прошептал:

— Я сдержу своё слово.

За окном вспыхнула молния, и дождь усилился. Ветер подул сильнее, как будто напоминая, что война между светом и тьмой только начинается.