Верь мне!

Глава 5

Следующие месяцы были самыми счастливыми в жизни Лу. Зиму сменила весна. Яблони, сливы и абрикосы утопали в цвету, ивы у реки покрылись дымкой молодого пуха, а бледные, мягкие, ласковые прикосновения солнечных лучей превратились в пульсирующие потоки, предупреждающие о грядущей жаре.

В усадьбе царила семейная обстановка. Лу и ребята все время весело переругивались и поддразнивали друг друга. Теперь, когда Марни могла следить за хозяйством, Джим перестал по-отечески присматривать за Лу и обратил все свое внимание на фруктовый сад, где провисающие под тяжестью зреющих плодов ветки уже требовали подпорок, и огород, где постоянно надо было бороться с нашествием сорняков на аккуратные грядки овощей.

Лу всей душой откликнулась на материнскую заботу Марни. Девушка старалась во всем помогать старой леди и впервые после смерти родителей почувствовала себя спокойно. Зеркало подсказывало, что она приобрела великолепный золотистый загар, который подчеркнул красоту ее фиалковых глаз и белокурых волос.

Что касается Стивена Брайента, Лу прекрасно владела собой и прилагала все силы, чтобы избежать тесного контакта с ним. Всякий раз, когда он заходил в кабинет, Лу вскоре находила предлог, пусть даже не слишком убедительный, чтобы уйти. Но оставаясь там одна, девушка трудилась часами. Когда Стив хвалил ее, восхищаясь, от какого количества рутинной работы она его избавила, Лу вспыхивала от удовольствия. Освободившись от обилия писанины, он взял за правило присоединяться по вечерам к тесному кружку молодых людей. С приближением жары они перенесли место встреч на веранду.

Лу привыкла записывать всю необходимую информацию, начиная от результатов оценки шерсти и рыночных цен на откормленный скот и молодняк до количества осадков на отдаленных станциях, имеющих отношение к огромному хозяйству Стива.

Она гордилась тем, с какой точностью могла теперь передавать эти детали по телефону, и в то злополучное утро ответила на настойчивый звонок, не испытывая дурных предчувствий. Она уже подняла карандаш и приготовила блокнот для записей.

— Говорит Сидней. Пожалуйста, не вешайте трубку, — прозвучал равнодушный голос далекой телефонистки.

Лу терпеливо слушала пощелкивания и позвякивания, обычно предваряющие звонки издалека.

— Соединяю. Пожалуйста, говорите, Сидней, — еще раз пригласила гнусавая телефонистка.

— Это Ридли-Хиллз? — вопросил голос, такой близкий, такой четкий и столь невыразимо знакомый, что в глазах Лу все поплыло. Она с трудом нащупала позади себя вращающееся кресло Стивена Брайента и рухнула на него.

— Станция? Вы меня соединили? Я ничего не слышу! — вновь заявил досадливо капризный женский голос.

Лу облизала пересохшие губы и уставилась на трубку, словно опасаясь, что та ее укусит.

— А… Алло, — с трудом выдавила она. Мысли ее путались, голова кружилась.

— Это Ридли-Хиллз? — В мелодичном голосе слышалось нетерпение.

Это наверняка страшный сон. Этого не может быть наяву.

— Ридли-Хиллз, — механически подтвердила Лу.

— Скажите, пожалуйста, мистер Брайент здесь?

— Н-не знаю, — отчаянно пробормотала Лу. Боже правый, ей надо взять себя в руки.

— Кто со мной говорит? — властно спросил голос.

— Это… это секретарь мистера Брайента. То есть я хочу сказать, гувернантка.

— Его секретарь? Вы не очень-то опытный секретарь, правда? Ведь вы должны точно знать, где ваш наниматель?

— Извините. Сейчас его нет. Я могу что-то передать?

— Не уверена, что сможете, если будете так невнятно говорить. Скажите только, что ему звонили из Роуз-Бей в Сиднее, ладно? Он знает, кто это. Записали?

— Из Роуз-Бей. Да, я записала, — еле слышно ответила Лу.

— Не забудьте ему передать, ладно? А вообще-то я лучше ему напишу. По крайней мере, на почту можно положиться, даже в вашем захолустье. Вы сказали, что вы секретарь Стива? Что-то в вашем голосе… Вы здесь давно?

— Нет, не очень. Я передам мистеру Брайенту ваши слова, когда он вернется.

— Да, пожалуйста, мисс… как вы сказали, вас зовут?

— До свидания, — уныло пробормотала Лу, не заметив даже, что повесила трубку раньше, чем попрощалась.

В отчаянии она устремила взгляд на кожаный бювар на столе. От испуга у нее даже ладони вспотели. Анжела Пул! Луиза не сомневалась, что звонила Анжела Пул. Она бы узнала этот голос среди тысячи других.

Но почему Анжела Пул звонит Стивену Брайенту? Могло ли быть так, что она пыталась найти Лу и ей это удалось? Нет, не похоже, иначе бы та сразу заявила, что узнала Луизу. Но Лу могла поклясться, что Анжела проявила лишь слабое любопытство. Видимо, голос девушки пробудил у этой фурии какие-то воспоминания, но лишь самые смутные. Лу от всей души надеялась, что Анжела останется в неведении. Ужасно, если она что-то заподозрила. А что, если она сообщит о своих подозрениях в письме Стивену Брайенту?..

Мир Лу вновь пошатнулся. «Прекрати! — твердо приказала она себе. Прекрати паниковать! Может, это вовсе и не Анжела. Может, она знать тебя не знает».

Потрясение понемногу отпустило ее. Девушка подошла к окну и невольно залюбовалась затопленным солнцем ландшафтом, фруктовым садом, изнемогающим под грузом плодов. Где-то стучала и поскрипывала ветряная мельница, вращая крыльями от напоенного летними ароматами жаркого ветерка. Лу слышала, как насвистывает Джим, склонившись над помидорными кустами.

Все так обычно, так успокаивающе… словно и не было этого ужасного звонка. Лу вернулась к столу и посмотрела на последнюю запись в блокноте. Как ей хотелось вырвать эту страницу и разорвать в мелкие клочья!

Роуз-Бей. Роуз-Бей…

Лу мысленно вернулась в Сидней, на свое рабочее место в конторе «Кларк, Кроссинг и Пул». Словно воочию увидела оливково-зеленую картотеку у двери, скучно-серый палас, дешевенькую репродукцию «Подсолнухов» Ван Гога на стене напротив своего стола. Дик ладонями опирается на ее стол и спрашивает адрес, чтобы заехать за ней вечером. Когда Лу назвала улицу и пригород, где в недорогом доме снимала унылую комнатку, Анжела Пул расхохоталась…

— Боже праведный, детка! Уж не думаешь ли ты, что он туда поедет! Тебе надо бы встретить его в городе. Придется сменить адрес, если хочешь, чтобы твои приятели провожали тебя до дому, дорогуша. Или найти себе какого-нибудь безработного. У меня такое чувство, что ты немного самоуверенна…

Лу и сейчас покраснела от унижения и вспомнила восхищенный взгляд, каким Анжела одарила Дика Уоринга. В ее необычных глазах цвета морской волны читалось явное приглашение, когда, хлопая длинными пушистыми ресницами, она кричала об этом через всю комнату. И Дик ничего не мог с собой поделать: в ответ на призывный взгляд он непроизвольно расправил плечи.

Лу услышала свой вопрос, заданный для того, чтобы разорвать нежеланные чары:

— А где вы живете, мисс Пул?

Бархатистый голос небрежно ответил, словно пресытившись пустым разговором:

— В Роуз-Бей, милочка. Не думаю, что ты знаешь, где это. И если мои друзья не заходят за мной прямо в дом, я встречаюсь с ними в клубе. От моего дома до него рукой подать, знаешь ли.

Отвечая на ее вопрос, Анжела смотрела только на Дика, и Лу знала, что он запоминает эти сведения. На будущее, как и хотела великолепная Анжела Пул.

Да, она назвала Роуз-Бей.

Теперь Лу была почти уверена, что Стивену Брайенту звонила Анжела. И это могло означать только одно: Анжела Пул знакома со Стивом, хорошо знакома. Что она сказала? Просто передайте, что звонили из Роуз-Бей, и он сразу поймет, кто это.

Стивен и Анжела?..

Неужели произошло то, чего она так боялась? Луизе стало в тысячу раз больнее. Сколько бессонных часов провела она, мучая себя мыслями о девушке из Сиднея, которую любит Стив. Гадала, кто она, как ее зовут, какого она роста, сколько ей лет, насколько она красива? Перед Лу вставали образы, вызванные ярким описанием Банта: образы тысяч хладнокровно-прекрасных, роскошных, соблазнительных ангелов, обворожительных, женственных и к тому же достойных интереса и внимания мужчины, подобного Стивену Брайенту.

Но ни одна из этих призрачных фантазий не напоминала Анжелу Пул. Нет, не может быть!

Но почему же? Разве это так уж невозможно?

Стивен Брайент, несмотря на род своей деятельности, человек светский. Немного разочарованный, немного циничный. Человек, чьи восхищение и страсть не может вызвать какая-нибудь юная наивная простушка. Наверняка его очевидная опытность стремилась к такой же опытности, его собственная физическая гармония искала подобную гармонию в женщине, которую он, когда придет время, сделает своей женой. Конечно же ему надоело постоянное обожание со стороны прекрасного пола, не говоря о настойчивом внимании расчетливых матушек с дочками на выданье, которые только и мечтают поймать выгодного жениха всеми правдами и неправдами. И разве Анжела Пул не кажется гораздо более волнующей, таинственной и недостижимой?

Лу не могла не признать — она не встречала женщин, которые подобно Анжеле могли столь убедительно изобразить утомленное равнодушие. Анжела прекрасно умела удержать внимание мужчины одним из своих цепко-смелых, вызывающих взглядов. Она знала, когда нужно скромно потупиться, а когда взглянуть на мужчину своими огромными зелеными глазами, сулящими столько обещаний, что он готов утонуть в их глубине. Анжела безошибочно угадывала, какую интонацию — отчужденности или призыва — придать своим словам, когда показать себя знающей, а когда откровенно невежественной.

Кроме того, Анжела Пул обладала прекрасной фигурой и восхищала продуманной грацией движений. Она походила на холеную молодую лошадку, которой не довелось проигрывать скачки — уже на старте, провожаемая восхищенными взглядами зрителей, она точно знала, что победит.

Да, скорее всего, Анжела и есть та самая единственная любовь Стива Брайента.

Лу чуть не заплакала от безысходности, но заставила себя пойти на кухню помочь Марни готовить ленч.

Она тайком наблюдала за Стивом, сообщая о звонках. Но Стивен Брайент ничем не выдал себя: его взгляд остался равнодушным, ни один мускул на лице не дрогнул, когда он услышал о звонке из Роуз-Бей. Он был вежливо внимателен, как всегда, поблагодарил ее и перешел к следующему делу — заказу стальной сетки.

Лу почти обрадовалась его непроницаемости. Ее ужасала возможность получить недвусмысленное подтверждение своим подозрениям. Но временами она размышляла — не лучше ли знать наверняка? Бесконечные догадки, бесплодные надежды и желания уносили ее в какую-то эмоциональную бездну, и поэтому к концу дня девушка чувствовала себя совершенно выдохшейся.

Мужчины стали уходить на работу с рассветом, чтобы отдохнуть во время полуденной жары и продолжить дела с наступлением вечерней прохлады, так что было уже совсем темно, когда все блаженно расслаблялись в шезлонгах на веранде. В блаженной атмосфере спокойствия разговор то замирал, то вновь начинался, и Лу нравилось просто сидеть и слушать. Белые рубашки мужчин выделялись в темноте. Они горячо обсуждали свои проблемы. А изредка мужественное лицо человека, которого Лу любила, освещала спичка, зажженная им, чтобы раскурить трубку. Потом он отбрасывал спичку на цветочную клумбу и снова откидывался назад. Лу наслаждалась его присутствием. А днем его близость причиняла ей почти столь же сильную боль, как и мысль о расставании. Поэтому она старалась не встречаться с ним в дневное время.

Но оказалось, что на сей раз ей не позволят остаться в стороне.

Стивен Брайент прервал долгое молчание:

— Мисс Стейси, я думаю, мы завтра дадим вам урок верховой езды. Как вы к этому отнесетесь?

О господи, нет, сказала себе Лу. Опозориться у него на глазах! Никогда!

А вслух ответила дрожащим голосом:

— Вы очень добры, но я, право, не думаю, чтобы из меня вышла наездница. Но я все равно вам благодарна.

Она надеялась, что на этом разговор закончится. Не тут-то было.

— Это не из-за доброты, а от необходимости, — твердо поправил ее Стив. — Нельзя быть уверенным, что это умение вам не пригодится. Все, кто живет в таких изолированных местах, как наше, должны уметь управляться с лошадью.

Неожиданно в разговор вмешалась Марни.

— Конечно, Лу, — сказала она ободряюще. — Да ты полюбишь кататься на лошади, как только почувствуешь себя уверенно. Так со всеми бывает. Только подумай, Лу, ты сможешь помогать мужчинам собирать скот и тому подобное и не будешь вечно привязана к дому.

Ох, Марни, предательница! Лу бросила на нее разгневанный взгляд, но Марни не увидела его в темноте.

— Господи, я помню, как сама училась, а я-то была постарше, чем ты! И меня учил Джим, а он терпением не отличается. И как раз в тот момент, когда я уже возвращалась, ветер пронес клочок бумаги прямо перед мордой лошади, и в следующую секунду…

— Да, дорогая наша Марни, этого никто из нас не забудет, — поспешно прервал ее Стив с той мягко-насмешливой снисходительностью, какую приберегал исключительно для своей старой нянюшки. — Не надо досказывать эту историю, а то ты окончательно отобьешь у мисс Стейси желание учиться. В какое время вам будет удобнее? — Он переключился на Лу.

— В любое время, Стив, когда тебе удобнее, — опять вмешалась Марни. — У меня на завтра для Лу нет особых поручений до самого вечера.

— Мисс Стейси? Скажем, около четырех? К этому времени становится прохладнее.

— Да, хорошо. В четыре часа, — кивнула Лу, нервно сплетая руки. — Но только я не думаю… я хочу сказать…

Но все ее надежды на спасение в последнюю минуту разбились о короткое:

— Хорошо, значит, в четыре.

Его тон был таким сурово-уверенным… Лу поняла — спорить бесполезно.

«Ох, какой же он властный, невозможный варвар!» — гневно подумала девушка, глядя, как Стив не спеша подходит к лестнице, выбивает трубку о ботинок и, пожелав всем доброй ночи, исчезает в доме.

Ее страхи не уменьшились. Наоборот, к четырем часам она дрожала как лист на ветру. А увидев громадного гнедого мерина, стоящего у ограды загона, девушка оробела. Глаза животного почти не моргали на ярком солнце. Он, конечно, казался достаточно смирным, вот только…

— Он ужасно высокий, — вздохнула Луиза.

— Шестнадцать ладоней, — спокойно подтвердил Стив. Он взял ее под локоть и подвел поближе. — Зовут его Джинго. Не волнуйтесь, он абсолютно надежен. Вы не упадете.

Оптимист, съязвила про себя Лу. Откуда ему знать, кто упадет, а кто нет?

Она резко повернулась к Стиву и успела заметить насмешливые искорки в его глазах.

Ах, так он подтрунивает, вот как? Ну хорошо, она покажет ему! Луиза О’Доннел Стейси не намерена становиться посмешищем!

Вызывающе сверкнув глазами, она решительно спросила:

— Ну и чего мы ждем?

Он взглянул на худенькую стройную фигурку стоящей перед ним девушки с гордо поднятой головой. Лу смело встретила его взгляд.

Невольная улыбка осветила строгое лицо мужчины, блеснули белоснежные зубы.

— О’кей, мисс Стейси. Приступим!

При мысли о близости к нему Лу пронзила сладостная дрожь. Каким-то образом ей удалось не показать волнение, оттого что он нежно дотронулся до ее пальцев, показывая, как правильно держать уздечку. Она сосредоточилась на его инструкциях, чтобы не умчаться в волнующий мир фантазий, рожденных его прикосновениями. Лу честно пыталась вникнуть в смысл его слов — Стив объяснял, как надо держать уздечку, когда садишься на лошадь.

— Так, встаньте поближе к его шее, повернитесь лицом к хвосту и поставьте ногу в стремя. Теперь, поднимаясь вверх, развернитесь на сто восемьдесят градусов, и окажетесь прямо в седле. Я вам помогу. Понятно? Ну-ка!

Лу послушно подпрыгнула, повернулась, как ей было велено, и неловко плюхнулась в седло. Она потеряла поводья и чуть не свалилась с другой стороны лошади.

— Хорошо! — терпеливо похвалил Брайент. — А теперь попробуйте еще разок.

Повторив эту операцию раз десять, она уже приземлялась точно там, где надо, автоматически просовывала ногу во второе стремя и без труда удерживала поводья в руках. Ура! Она может ездить верхом!

— Спасибо, — застенчиво улыбнулась девушка, готовясь спешиться. — Оказывается, это не так уж и страшно.

— Оставайтесь в седле и ждите меня.

Открыв рот для невысказанных возражений, Лу смотрела, как он прошел в соседний загон, перекинул поводья через голову своей нетерпеливой лошади, прядущей ушами, и с грациозной легкостью вскочил в седло. Его лошадь, шарахаясь и взбрыкивая, приблизилась к месту, где их смиренно ждала Лу. Стив наклонился и прикрепил белый плетеный повод сбоку к уздечке Джинго, а потом распустил его на большую длину, чтобы открыть ворота загона.

— А теперь, — объявил он, — мы освоим урок настоящей езды.

Лу стало холодно от страха, несмотря на то что солнце палило. Джинго, до сей поры пребывающий в окаменелом трансе полного безразличия, направил свою долговязую тушу вперед, к воротам, куда тянул его напрягшийся белый повод.

Дальше был кошмар. Несколько раз Лу уже готова была просить пощады, умолять Стивена, чтобы он остановился, отпустил ее. Но вспоминала его презрительную усмешку, и гордость брала верх. Девушка сжимала губы, упрямо стискивала зубы и подпрыгивала и тряслась в рыси, подскакивала и раскачивалась в легком галопе, отчаянно хватаясь за луку седла — онемевшие пальцы уже давно отпустили поводья. Снова и снова Стив останавливался, брал поводья и терпеливо сгибал ее пальчики на них.

— Ну как? Все в порядке?

— Конечно!

Неужели этот хладнокровный, презрительный голос действительно принадлежит Луизе О’Доннел Стейси? Неужели она действительно это сказала? Видимо, да, ужаснулась девушка. Лошадь снова рванулась вперед, повинуясь наезднице.

— Теперь мы опять пойдем на рыси. Не забывайте приподниматься в стременах, почувствуйте ритм лошади под собой.

— Не сдам-ся, не сдам-ся, — отчаянно бормотала она в такт тому, как с размаху шлепалась о седло. Ритм? Ох-х! Не сдам-ся!

Солнце уже опускалось на западе во всем своем багряном великолепии, когда Стив смилостивился:

— Теперь мы шагом вернемся в загон. С Джинго достаточно. Вообще, пора дать коням немного охладиться, прежде чем поить, когда они такие взмыленные.

Не сдам-ся, не сдам-ся, нет, нет, нет!

Они поехали шагом. В загоне Стив одним плавным движением соскользнул с седла, перекинул поводья через перекладину ограды и подошел к Лу. Методично он отстегнул повод, быстро и аккуратно смотал его и повесил на металлический крючок на своем седле. Потом снова вернулся к ней:

— А теперь слезайте.

Лу осунулась и побледнела. Ладони покрылись волдырями, бедра болели, натертые прокладками седла. Она осторожно слезла с лошади, и, когда ноги коснулись земли, девушке показалось, что она распилена на части и лишилась тела, что она превратилась в пигмея ростом в метр, не более. Лу покачнулась, и тут же крепкие руки обхватили и удержали ее. Стив прижал ее лицо к своей пропитанной потом рубашке цвета хаки. Потом убрал пряди волос, прилипшие к ее влажному лбу, и нежно приподнял ее подбородок. Несколько мгновений Стив смотрел на нее сверху вниз. В его взгляде читались нежность и что-то еще, чему не так просто найти название.

— Вы оказались на высоте, мисс Стейси, — произнес он ласково.

Дорога до дома показалась ей страшно длинной. Колени подгибались, шаги были неровными и забавно-мелкими. И пришлось сделать очень много этих шагов, чтобы преодолеть расстояние от загонов до задней двери дома. Лу вошла в кухню, следом за ней — Стив. Марни закручивала край пирога. Она взглянула в их сторону, и лицо ее смягчилось при виде запачканных грязью зеленых брюк, смятой рубашки, мокрого лба и дрожащих губ.

— Иди полежи в горячей ванне, — ласково посоветовала она. — Усталость как рукой снимет. Первый раз всегда тяжело. По крайней мере, так было со мной. — Марни улыбнулась своим воспоминаниям и, вырезав из теста листочек, ловко прикрепила его на верх пирога. — Помню, когда ветер принес этот злосчастный листок бумаги и лошадь встала на дыбы…

Лу ушла, не дослушав.

За чаем в тот вечер все тактично избегали разговора о верховой езде. Лу украдкой поглядывала на своего мучителя. Она уловила дивный запах лосьона после бритья и табака и позавидовала небрежной ловкости и непринужденной грации его движений. Она-то была уверена, что окружающим слышно, как скрипят ее суставы, когда она осторожно садилась на свое место и сморщилась, осторожно расслабляясь на кожаном сиденье.

И все же Лу не удалось спокойно отсидеться. Конечно же разговор завели Бант и Энди.

— Ты сегодня что-то очень тихая, Лу, — как бы невзначай упрекнул ее Энди. — Ты хорошо прокатилась?

— Ах да. Как прошел урок? — В голосе Банта послышались озорные нотки. — Сегодня вечером Джинго был какой-то слишком замученный, по-моему. И я заметил, что из зеленой банки в ванной исчезла почти вся мазь от ушибов.

Стивен Брайент огрызнулся:

— Заткнитесь, вы двое!

А Лу неожиданно заулыбалась, демонстрируя симпатичные ямочки на щеках:

— Это, наверное, Энди всю ее истратил на свой старый вывих. Футбольные страсти дают о себе знать. Мне такие лекарства не нужны. Я чудесно провела день, спасибо. А если Джинго и кажется чуть потрепанным, то лишь потому, что он совершенно не приспособлен к моим отважным скоростям. — И она любезно добавила, как бы подводя черту: — В следующий раз, когда поедете собирать скот, я помогу вам сбивать гурты.

Она очень ловко перевела разговор в другое русло. Мгновение все молчали, а потом раздался дружный хохот. Смеялась и Лу. Стив тоже басовито хохотал и даже захлопал в ладоши:

— Молодец, малышка!

Это было так на него не похоже! Лу и впрямь почувствовала себя победительницей.

День, который казался таким тяжелым, все же закончился на светлой, веселой ноте. По крайней мере, этот раунд остался за ней, торжествуя, подумала Лу, погружаясь в глубокий сон усталого человека.

Лу превозмогла и остальные испытания. Она выслушивала и исполняла все рекомендации, прилежно повторяла каждый урок. Девушка тренировала прыжок и поворот для того, чтобы сесть в седло, до тех пор, пока не научилась обходиться без помощи наставника, и, самостоятельно проезжая рысью на костлявой спине Джинго по загону, совсем забыла о своем «не сдам-ся» и научилась чувствовать движения лошади. Верховая езда начала доставлять ей удовольствие. И все время Стив Брайент был поблизости, подбадривая:

— Хорошо, мисс Стейси. Так-так. А теперь еще раз. Нет, смотрите, вот так. Попробуйте еще раз.

Лу пробовала снова и снова. И с приближением Рождества она с радостью обнаружила, что может ездить верхом не думая о своих действиях, свободно и с удовольствием.

А Стив Брайент, наблюдая за своей ученицей, сидящей изящно и прямо, думал о том, как на нее приятно смотреть, и был доволен.