Ветер и Я (СИ)

27

АЛИНА

— Ну наконец-то! — Аня с такой скоростью взяла трубку, словно дежурила у нее всю ночь, — было⁉

— Было, — счастливо выдохнула я, нежась в воспоминаниях о своей первой близости.

— Да! Да! Да! — завизжала в ответ дурёха, причём так громко, что казалось, от этого звука доносящегося через динамик, полопаются все окна в квартире, — Алка, в нашем полку прибыло!

— Всё, все, я сейчас оглохну, — прервала я их совместный боевой клич в свою честь, — и вообще, как вы в столь ранний час оказались вдвоём?

— Не знала, что у моей подруги в столь раннем возрасте уже появились признаки начинающийся деменции! — иронично высказалась Анька в ответ, — ты что, забыла? Мы вообще то, свечки за твою удачу жгли! Правда, ароматизированные и под белое полусладкое, но сути это не меняет.

— А как же транспарант? — припомнила я ей, в той же язвительно-дружеской манере, — кто-то обещал мне чуть ли не флешмоб с салютом под окнами.

— Пытались, честно! Я даже нарыла у себя коробку с гуашью! Но после третьего бокала, что-то пошло не так, и мы с Аллой дружно пришли к выводу, что ни она, ни я, вообще ни разу не Пикассо, — фыркнула в трубку подруга.

— Понятно все с вами, выпивохи, — тихо рассмеялась я, — минералка вам в помощь.

— Мы как раз за ней прогуляться собираемся. Может, присоединишься? В парке воздухом подышим, на твою счастливую моську полюбуемся, — предложила она.

— Нет, я пасс девчонки, — сразу отказалась я, — муж сегодня утром позавтракал лишь мной, умчавшись на свою работу в темпе своей говорящей фамилии. И поэтому я, как примерная жена подполковника, хочу чуть позже доехать до него и накормить хотя бы обедом.

— И звание «Мисс… ой, Миссис Заботушка», достаётся Ветровой Алине Викторовне! Аплодисменты и половник в студию! — дурачась мне в трубку, девчонки беззлобно свистели и улюлюкали. — А на самом деле, всё правильно: сиськи сиськами, а борщ варить надо уметь.

— Да идите вы, — фыркнула я, — за минералкой уже!

— И пойдём! — рассмеялись эти дурынды, — иди, корми своего терминатора в форме, чтоб к вечеру он с новыми силами тебя залюбил до полуобморочного состояния.

— Вокруг одни садисты, — напоследок высказалась я, прежде чем отбила звонок. После чего, напевая незамысловатый мотив, направилась в кухонную зону.

И чем же я хочу порадовать желудок мужа?

После недолгих размышлений, решила, что Анькина цитата про борщ и верхние девяноста не лишена смысла и полезла в холодильник за ингредиентами.

Пока готовила, временами уплывала в горячие ночные воспоминания, теряя бдительность в реальности, и обжигаясь, то о сковороду, то о кастрюлю. Чтобы в итоге, через пару часов все же закончить свой шедевр кулинарного искусства и наконец-то перелить его в подходящую тару.

Быстренько и без фанатизма привела себя в порядок и вызвала такси, которое уже через пять минут мчало по нужному адресу.

— Здравствуйте, можете передать…

— Здравствуйте, здравствуйте, Ангелина Викторовна, — на проходной меня узнали сразу, не дав даже закончить фразу, — проходите, подполковник у себя в кабинете.

— Ладно, спасибо, — не стала что-то больше объяснять усатому капитану, проследовав дальше по коридору в нужном направлении.

Остановившись перед приоткрытой дверью в каком-то легком радостном волнении, уже хотела явить себя любимому мужчине, но взявшись за ручку, чуть замешкалась, прислушиваясь к доносящемуся из-за двери разговору.

— Я всего лишь поимел её, и только, о каких чувствах тут можно говорить? — холодный и безразличный голос мужа я узнала сразу, но вот то, о ком он говорил…

Нет, не может он!

— Тебе показалось, — мой муж явно говорил с кем-то по телефону, потому как голоса его собеседника я не слышала, — я люблю лишь себя и свой статус, а девчонка…— презрительно хмыкнул Ветров, — своё она уже отдала.

Нет…

Не может один и тот же человек быть настолько нежным и одержимым мной с утра, и настолько же…

Нет!

Я просто не так всё поняла!

— По делу я понял, с твоими доверенными людьми я уже пообщался, — видимо, разговор с невидимым собеседником подошел к концу, — жду инфу до вечера с нужными координатами.

Вдох…

Выдох…

Вдох…

Выдох получился тихим и рваным, словно мне в раз перекрыли доступ кислорода в легкие, от чего я начала хватать его как выброшенная на берег жалкая рыбёшка.

— Все правильно, от баб одни неприятности, — омерзительно хмыкнул заместитель моего мужа, который, оказывается, тоже находился в кабинете, — а открасивых баб их еще больше. Поразвлекался с темноволосой сучкой, а дальше, можно в более сговорчивых член совать.

— Звучит как тост, — в той же манере отозвался Ветров, и судя по звону стекла, выпивая что-то крепкое, — пустышка, как и остальные.

— И ее дуры-подруги такие же, — вступил в разговор Даронов Пашка, — личики симпатичные, а мозгов…

— Да, было бы отлично, если бы они открывали рот только для минета, — добавил Сергей, от чего вся мужская и отвратительная компания громко рассмеялась.

Именно хохот вывел меня из шокового состояния, позволяя телу не стоять столбом перед дверью, которая в любую секунду может открыться, а действовать.

— Вы к кому, девушка? — нервно дёрнувшись назад, я, практически врезалась в незнакомого мне оперативника. Но отвечать не стала, а быстро обогнула того и рванула в глубь коридора.

— А чего приходили-то? — уже в спину прокричал мужчина, явно не такой реакции ожидая на свои слова.

«Быстрей, дурочка, беги отсюда!»

В моей голове транслировалась лишь одна единственная мысль, словно ее кто-то поставил на репит. Мне казалось, остановись я хоть на секунду, и произойдёт еще большая катастрофа, хотя…

Куда ещё больше⁈

Вылетев из здания, дрожащими руками вызвала себе такси на соседнюю улицу, совсем позабыв о том, что в руках так и держу пакет с приготовленным для мужа борщом.

Мужа…

Я будто в страшном сне оказалась, отказываясь верить в то, что это действительно происходит со мной в реальности.

Дура!

Ведь ты же чувствовала, что так и будет, знала, и что⁈

Позволила себе влюбиться, а он просто ноги об тебя вытер!

С яростным омерзением выбросила еще горячий обед в ближайшую мусорку, закрывая трясущимися руками лицо.

Слезы словно горная сель, смывали все краски жизни с моего лица, оставляя после себя едкую горечь опустошение на прикушенных до крови губах.

— Девушка, вы такси вызывали?

Смогла лишь кивнуть подъехавшему к нужной точке водителю, так и оставшись стоять на тротуаре.

— Ну так садитесь, чего ждёте то! — ворчливо отозвался на моё бездействие таксист, нетерпеливо взмахнув руками.

Словно старуха, медленно села внутрь салона, все также продолжая беззвучно плакать.

Всю дорогу, я никак не могла остановиться, продолжая вспоминать те отвратительные, сказанные с равнодушием и холодом слова любимого мужчины, которого я так близко допустила к своему сердцу.

И что теперь делать?

— У вас оплата картой? — остановившись, водитель вновь обратился ко мне, рассматривая меня в лобовое зеркало.

— Мы разве приехали? — заторможенно сфокусировав взгляд на окружающей картинке за стеклом, никак не могла понять, в каком именно месте от дома припарковалась машина.

— Так шлагбаум дальше, мне не проехать, — отозвался таксист, проговаривая слова мне так, слово общался со слабоумной, — оплачивать, спрашиваю, как будете?

— Сдачи не нужно, — вручив нетерпеливому мужику купюру, покинула салон автомобиля и побрела к дому.

Поток слез почти иссяк, перейдя в редкие судорожные всхлипы, которые, как не стараешься, а остановить не можешь. Лишь с третьего раза я попала ключами в замочную скважину и вошла в квартиру. Она встретила меня тишиной и еще не выветрившимся запахом борща, который привычно, ассоциировался у меня с чем-то уютным и незыблемым, что нельзя передать словами, лишь почувствовать душой…Которая сейчас беззвучно кричала от отчаяния и боли, заставляя тело сострясаться противной мелкой дрожью.

Не разуваясь, прошлась по комнатам к которым уже успела привыкнуть и настежь открыла все окна, проветривая помещение.

После чего, решительно достала чемодан и без разбора, в одну кучу начала сваливать туда все свои вещи, которые попадались под руку. Блузки, брюки, гигиенические принадлежности — мимоходом отметила, что неплохо так обжилась здесь за месяц.

Месяц…

А ощущение, словно года прошли после того, как я переехала Ветрова на тачке.

«Нет, не буду о нём думать, иначе опять позорно разревусь», — дала себе мысленную установку, замерев в проёме ведущим в спальню.

Прикрыв глаза, так и не смогла себя заставить туда зайти за оставшимся бельем, и спустя несколько горьких минут воспоминаний, просто прикрыла дверь.

Ну вот, кажется, и всё…

В последний раз глубоко и выдохнув, закрыла квартиру, оставив ключи в почтовом ящике на выходе из дома. Была уверена, что подполковник найдёт их сразу, когда хватится меня.

«Ты серьёзно думаешь, что после всех тех произнесенных слов в твой адрес, он будет тебя искать⁈» — скептически спросила саму себя, в который раз прокручивая в голове его ужасные слова.

— Ань, мне надо где-то переночевать, пустишь? — без предисловий и почти не заикаясь смогла выговорить я, как только подруга взяла трубку.

— Конечно, ты всегда… Так, стоп! — оборвала саму себя на полуслове она, — что случилось⁈

— Я… Ань, а он… — сформулировать фразу никак не получалось из-за вновь потёкших слёз, хотя, казалось бы, что плакать уже нечем.

— Ты где⁈ Ты в порядке⁈ Лина, девочка моя, не молчи!! — голос подруги звенел от тревоги и страха, а мой и вовсе пропал. Я вроде бы и успокоить ее хочу, а выходит лишь слезливое рваное мычание.

— Да мать твою! Ты где⁉ — взревела Аня в трубку, от чего я лишь сильнее разревелась, — так! Ты в квартире⁉

— Ок…о…око…

— Около⁈

— Дд… Да!

— Стой там, я еду!

Трясущимися руками сбросила вызов, крепко вцепившись в ручку чемодана.

«Уйми потоп, женщина! Сколько можно уже слёзы лить⁈» — внутренний голос хоть и пытался меня образумить, но эмоции заглушали все попытки хоть как-то привести себя в чувство.

Какая же я дура!

Дура!

Дура!

Дура!

Громкий свист шин, заставил меня резко обернуться на притормозившую за моей спиной тачку.

— Вы…

Я даже спросить не ничего не успела, как была скручена по рукам и ногам двумя мордоворатами, которые, не церемонясь, молча запихнули мою вяло трепыхающуюся тушку в машину.

— Если дергаться и вопить не будешь, до хозяина довезём не поломанной, — буднично предупредил, охреневшую от всего происходящего меня, один из бугаев. — Кивни, если поняла.

— Я не…

Моя голова резко дёрнулась от неслабой такой пощёчины, от чего в голове мгновенно зазвенело от боли, а во рту появился металлический привкус собственной крови.

— Я сказал кивнуть, а не раскрывать пасть, — невозмутимо, но явно наслаждаясь ситуацией, выговорил мне один из садистов, — повторим?

Медленно покачала головой, стараясь больше не провоцировать похитителей, так как ноющая от затрещины челюсть, не оставляла сомнений в том, что насилие повторится, если я произнесу хоть слово.

— Вот и славно, — хмыкнул урод, — будет жалко, если хозяину привезут не красивую девочку, а мясную отбивную.

«Скоты…» — мысленно произнесла я, сглатывая вязкую слюну смешанную с кровью.

Отвернув лицо, в тягостном молчании уставилась на затонированное в хлам окно тачки, пытаясь собрать в кучу бьющиеся в истерике мысли. Из всей ситуации я вычленила лишь один плюс: мой слезливый поток наконец пересох, позволяя мне смотреть на эту дерьмово складывающуюся ситуацию незамутненными красными глазами. Удивительно, но пока какого-то дикого страха я не ощущала, слишком опустошённой чувствовала себя, устала от ярких эмоций. Сидела, перебирая в голове бональные вопросы о том, кто и зачем меня похитил?

Куда и какому «хозяину» меня везут?

Ответ тоже был.

Но… Неужели мы опять облажались и теперь Дайченко прислал ответочку?

— Да. Подъезжаем к точке сбора, — мои размышления прервал несодержательный телефонный разговор распускавшего руки урода, — понял, сделаю.

— Почти приехали, детка, но нужно внести кое-какие коррективы, — развернувшись ко мне всем корпусом, произнёс бугай, — один маленький укольчик и ты как пластелин, лепи и делай что хочется.

— А харя не треснет? — не смогла промолчать я, отодвинувшись как можно дальше от говорившего, напряжено думая, как не допустить подобного. Живой не сдамся, но если обколят…

Я даже сопротивляться не смогу!

— Как только Вениамин Григорьевич с тобой наиграется, я буду первым кто засунет свой болт в твой говорливый ротик, — жестко усмехнулся тот, — Керш, шприц дай.

Безмолвно откликнувшись, наш водитель достал из бардачка искомое и без лишних движений передал его подельнику, никак не реагируя на ситуацию в салоне.

Видимо, такая жесть это их серые будни.

За те несколько секунд пока из рук в руки состоялась передача чего-то прозрачного и явно психотропного, у меня в голове всплыла на перемотке памятка Ветрова о том, как в случае нападения можно демолиризовать и покалечить противника, нанеся резкий и неожиданный от слабого пола выпад.

«Шея!» — внутреннее «я» вошло в боевой режим, мысленно цитируя слова подполковника: " Да, это удар «ниже пояса», но, как говорится, на войне все средства хороши. Поэтому шея является крайне эффективным местом для нанесения удара. Если вы ударите сбоку, то сможете вырубить соперника, так как там находится сонная артерия.Даже если ваш враг не упадет, то можете быть уверены, бой он продолжить не сможет, так как вы в любом случае заденете блуждающий нерв, после попадания по которому сопернику обеспеченно длительного головокружение. Если же вы ударите прямо в кадык, то сопернику перекроет дыхание и он точно не сможет продолжить поединок и у вас будет время для того, чтобы скрыться от нападавшего.

Медлить я не стала, и как только шприц оказался у второго урода в руке, быстро и не раздумывая, со всей силы ударила кулаком в открытый участок гортани противника, именно так, как и учил на своих тренировках Ветров.

Не ожидавший от меня нападения, мужик захрипел, потеряв дыхание на несколько важных для меня секунд, в которые я смогла перехватить из руки урода шприц и всадить его в бедро похитителя.

— Суу…к…ха! — с надрывом просипела эта мразь, с размаху пытаясь ударить меня в лицо. И вновь сработала телесная память: я успела закрыться и поставить слабенький блок. Мою челюсть спас еще тот факт, что инъекция начала действовать, и всё ещё сипевший громила бил в пол силы.

Не знаю, что за вещество было в шприце, но штука, видимо, мощная: мужик, закатив глаза, обмяк на сиденье больше никак и ни на что не реагируя.

— Ты че наделала, тварь⁈ — второй мордоворот именуемый Кершем, резко ушёл на обочину, тормозя тачку. — Зубр, очнись, слышишь⁈

— Я в нерв попала, он надолго оглох, — прошипела сквозь зубы, отвечая за громилу, — только сунься, и я тебя таким же шёлковым сделаю!

Я, видимо, со страху совсем с катушек съехала, раз напрямую провоцировала второго похитителя, в который раз не удержав за зубами язык. Тело от дикого напряжения мелко дрожало, выжидая удобного момента для побега или атаки.

— Ты че, совсем ах*ела⁈ — водила попытался достать меня рукой, но пространство машины и хрупкое телосложение позволяло мне как можно сильнее вжаться в обивку сиденья и отбивать все попытки захвата ногами. Силы были явно не равны, но я старалась не думать об этом, и надеяться лишь на то, что туповатый Керш ошибётся и выйдет из машины, пытаясь вытащить меня снаружи.

Так все и вышло.

— Ты щас за все ответишь, мразь! — вылетая из авто, мужик, не подумав, захлопнул водительскую дверь, оставляя мне лишь секунды на то, чтобы действовать.

Заранее приметив нужную кнопку, сразу же заблокировала все двери, успевая ровно до щелчка открытия ручки с моей стороны.

— Ах ты тварь! — взревел снаружи Керш, со всей дури ударяя по двери ногой, — я тебя, суку, все равно оттуда достану!

«Господи, Боженька, если ты есть, помоги мне сейчас хоть немного!» — мысленно взмолилась я, лихорадочно вспоминая с какой стороны газ, а с какой тормоз. Паника отнимала драгоценное время, путая мысли и действия, но каким-то чудом, мне удалось с первого раза определить все верно и с сильной пробуксовкой по обочине вырулить на дорогу.

Вцепившись в руль, пару минут просто ехала прямо, не особо разбираясь в направлении. Я понятия не имела, куда и где нужно свернуть, чтобы вернуться обратно в город.

— Мммм…— чуть не подпрыгнула на сиденье, услышав внезапное мычание с пассажирского места. Я пока спасалась бегством, напрочь забыла что в салоне остался недееспособный урод.

«Бросай тачку и беги в лес!» — моё внутреннее чутьё громко верещало мне о том, что автомобиль могут отследить, да и недочеловек позади меня вот-вот придёт в себя, раз он уже начал подать какие-то признаки жизни.

Сбросив скорость и стараясь не улететь в кювет, остановилась на обочине, после чего, не мешкая, выскочила из машины. Единственное, для чего я задержалась, так это для того, чтобы с брелка закрыть автомобиль и выкинуть ключи в высокую траву.

Мало ли, вдруг мордоворот придёт в себя быстрее чем мне думается, а так… Хоть как-то огорожу себя от преследования.

И только после этого, я дала дёру в сторону деревьев, что сейчас казались мне самым защищённым местом на земле. И даже когда дорога скрылась из вида, я все равно продолжала пробираться все дальше и дальше, частенько спотыкаясь о коряги и царапаясь о сухие ветки.

Плевать!

На все плевать когда очень хочется жить!

Наконец, совсем выбившись из сил, просто рухнула около какого-то полузасохшего пня, судорожно кашляя как курильщик с полувековым стажем. Немного отдышавшись вообще полностью легла на землю, тупо уставившись на зеленые кроны деревьев без единой толковой мысли в голове.

Похоже от стресса я свихнулась окончательно, раз валяясь на траве и безумно улыбаясь небесам, зашлась в неконтролируемом истерическом хохоте. Каждая нота смеха звучала одновременно и искренне, и безумно, отражая бурю эмоций, бушующую внутри меня. Громкий и неестественный — он эхом разносился по лесу, чуть позже превратившись в спазматические рыдания.

Это просто защитная реакция организма…

Это сейчас пройдёт…

Две эти мысли в моей голове сменяли друг друга, успокаивая обезумевшее сознание.

И действительно, через пару минут я выдохлась окончательно и затихла, лишь изредка вздрагивая от судорожных редких вздохов.

От мысли, что нужно подняться и идти дальше свело ноги, они до сих пор гудели после моего незапланированного забега.

Я устала.

Эмоциональные качели за эти сутки вывернули меня наизнанку, обнажив напоказ нежное нутро суровым реалиям мира.

Принцесса…

Горько усмехнулась небесам, припоминая, как называл меня Ветров.

Все верно.

Я и есть та самая наивная принцесса, которую родители растили в тепличных условиях, ограждая от любых трудностей и невзгод.

А жизнь-то она, вот какая, с*ка, оказывается…

«Все, погружение в мир самопознание закончилось? — ехидно поинтересовался внутренний голос, прерывая мои размышления о бренности бытия, — рефлексия, это прекрасно, но не пора бы до конца спасти свою задницу?»

— Пора…— прошептала сама себе в ответ, чувствуя, что по возвращению к цивилизации, обращусь к знающим людям головку полечить.

Я явно не в себе.

С усилием заставила себя подняться с земли и принять вертикальное положение. Голова и ноги никак не могли договориться, кто из них и в какую сторону поведет меня вперёд. Спустя полминуты вектор направления все же был определен и я двинулась в путь. Шла, надеясь на чудо, не особо запоминая и разбирая дорогу, так как со спортивным ориентированием не дружила еще со школы. Пару раз останавливалась, чтобы немного передохнуть и снова продолжала идти, чтобы наконец-то (СЛАВА ВСЕВЫШНЕМУ!), выйти уже почти под вечер к грунтовой и совершено безтранспортной дороге.

Встала, обреченно смотря на заходящее солнце и… отдуши матюкнулась!

Да пошло оно все!

Не успела я как следует развить свои горестные мысли, как вдалеке послышалось тарахтения мотора, а еще через секунду десять показался старенький трактор, неспешно двигаясь в мою сторону.

Вот что мат животворящий делает!

— Стойте! Пожалуйста, остановитесь! — не раздумывая, выпрыгнула на дорогу, крича и размахивая руками как сумасшедшая.

— Ты чего делаешь, сумасшедшая! Тебе что, жить надоело⁈ — сухенький старичок, что сидел за баранкой самодвижущийся машины, еле-еле остановил свою колымагу, совсем немного меня не переехав, — кто ж так под трактор то летит, а! Это ж тебе не конь, на все четыре сразу не встанет!

— Простите, простите пожалуйста, я просто заблудилась и хотела попросить вас о помощи, — бысто затараторила я, — добросите до города?

— Кто ж в такое время по грибы да ягоды ходит? Эх, молодёжь! — вздохнул тот, открывая мне дверь своего вездехода, — сейчас в лесу, разве что клещей на задницу насобирать можно! Запрыгивай давай, до Ерёминок тебя подкину.

— Спасибо, большое вам спасибо! — поблагодарила неравнодушного старичка, кое-как вскарабкавшись на видавшее лучшие годы сиденье, — а от города эти Е́рёминки далеко?

— Там автобус рейсовый ходит, он как раз в город-то и идёт, — пояснил тракторист, — мы как раз к последнему рейсу успеем докатиться.

— Ага, понятно, — закивала я головой, понимая, что платить мне за проезд будет нечем, — простите, но вы не сможете одолжить мне немного денег на билет? Я вам в десять раз больше верну, обещаю!

— В церковь свою благодарность отнеси, от ста рублей чай не обеднею, — забубнил себе под нос старик, протягивая мне наличность. — Как звать-то тебя, потеряшка?

— Алина. А вас?

— Местные Захарычем кличут. А ежели по паспорту, то Колобков Захар Петрович, — охотно поделился информацией тот.

— Фамилия говорящая, но вам не подходит, — ляпнула я первое, что пришло в голову. От лютой тряски в кабине соображать совсем, видимо, перестала.

— Много ты в фамилиях понимаешь, — усмехнулся старичок, — лет пять назад я ей очень даже соответствовал, а потом… Рак, девонька, никого не щадит, сдулся быстро, как проколотый шарик.

— Извините, не хотела вас обидеть, — повинилась я, — здоровья вам, Захар Петрович, и долгих лет жизни.

— Сколько бог отмерит, все мои, — по-доброму улыбнулся тракторист в ответ, — но, спасибо.

Дальше мы ехали молча, каждый думая о своём. Хотя… Какие мысли могут быть, если я только и делала, что пыталась посильнее сомкнуть челюсти и не клацать так оглушительно зубами на каждом подпрыгивании моего тела.

Спустя получаса болтанки, мы все же достигли конца маршрута, коротко и быстро друг с другом друг прощаясь, так как рейсовый автобус уже готов был отчалить без меня.

Оплатив проездной, села в самый дальний угол салона, стараясь не обращать внимания на стойкий запах пота и солярки. После всего произошедшего со мной за прошедший день — это казалось пустяковой мелочью.

Не заметила, как от монотонного движения задремала, проснувшись лишь тогда, когда автобус прижимаясь к обочине вдруг остановился.

— Вот че надо этим поганцам, а? — проворчала дородная бабулька в платочке, недобро косясь в ту сторону от куда виднелся проблесковый свет маячков, — все смотрют, проверяют, а люди, между прочим, домой торопятся!

— Да им поди на закусон не хватает, вот и ищут с кого деньжат поиметь, — высказал своё мнение мужчина неопределённого возраста, смачно шмыгнув сопливым носом.

— О, сюда идут, ироды ненасытные — подметила бабка заговорившая первой, — сейчас и узнаем, чего им от нас понадобилось.

Не вступая в полемику и забившись в свой угол ещё глубже, устало и с безразличием вместе со всеми ждала, чем все это закончится, желая лишь одного — продолжить путь и уже добраться до цивилизации.

— Всем доброго вечера, граждане. Капитан полиции — Красильников Петр Ильич, — представился полицейский, зорко оглядывая каждое лицо, — поступила наводка на разыскные действия, прошу всех присутствующих внимательно посмотреть на фотографию. Кто-нибудь из вас видел эту девушку?

«По сравнению с тем, как ты выглядишь сейчас, на фотке прям богиня», — резюмировала я, мимолётно составив сравнительный анализ. Мысли о том, чтобы обозначить своё присутствие не было, но… Мир ведь не без добрых людей.

— Так вот же она! — неприлично тыкнул в меня пальцем мужик с насморком, чем привлек внимание всех присутствующих, — правда, физиономия какая-то отекшая… Нарколыга, да?

— Пасть закрой! — рявкнул на него мент, впившись взглядом в съежавшуюся меня и набирая кого-то по телефону. — Ветров, мы ее нашли. Цела, но сильно напугана. Развязка на кольцевой при въезде в город, — коротко, без лишних слов отчитался капитан, всё время наблюдая за моей реакцией. — Возьмите, с вами хочет поговорить муж.

— Позвоните отцу, — старалась придать твердость своему осипшиму голосу, но из горла вырвался лишь мышиный писк.

— Алексей Михайлович, она хочет говорить с генералом, — продолжил разговор Петр Ильич, так и не дождавшись еще каких-либо действий с моей стороны.

— Понял, выполняю, — закончил разговор капитан, видимо, получив дальнейшую инструкцию, — возьмите и успокойте отца.

Медленно, еще немного сомневаясь что это не подстава, протянула руку к телефону. Быстро, по памяти, набрав до боли знакомый номер, даже не успела услышать гудки — отец взял трубку почти мгновенно.

— Слушаю!

— Пап…

— Дочка! Ты как⁉ Милая, где ты⁉

— Пап… я… Со ммной всё…хорошо, заббери… меня домой пожалуйста!

— Дочка! Где ты??? Не плачь, солнышко, скажи мне, где ты⁉

Я бы и рада ему ответить, но не иссекаемый за сегодня поток слёз снова обрушился на мою бедную и расшатанную нервную систему, напрочь заблокировав способность членораздельно говорить.

— Здравия желаю, генерал! Говорит капитан патрульно-постовой службы Красильников: вашу дочь территориально мы нашли на кольцевой при въезде в город, рейсовый маршрут из Ерёминок. Так точно, товарищ генерал, подполковнику доложил, едет сюда. Да, все сделаю, не волнуйтесь.

— Алина Викторовна, ваш отец скоро будет здесь, могу я попросить вас пересесть в патрульную машину? — закончив разговор с отцом, капитан мягко, словно боясь спугнуть, вновь переключил все внимание на меня.

Судорожно кивнув в ответ, выползла из своего угла и, под любопытные взгляды пассажиров, двинулась к выходу.

— Не наркалыга, видать, все же, — напоследок вынес свой вердикт сопливый мужик, тихо пробубнив это себе под нос.

Оказавшись в патрульном автомобиле, просто кивнула еще двоим полицейским, которые, прежде чем оставить меня в салоне одну, снабдили из личных закромов пледом и термосом с крепким кофе.

Поджала под себя ноги, завернувшись в мягкую ткань, как в кокон, время от времени вытирая уголоком солёные дорожки.

Я жива.

Я справилась.

Я скоро буду дома…

Ветров с отцом подъехали одновременно, от чего я, не раздумывая, выбралась из своего мнимого укрытия и почти тотчас попала в крепкие объятия генерала.

— Дочка…— я никогда не слышала в голосе папы столько переживательных эмоций сразу, — ты как⁈ Скорая скоро подъедет, тебя осмотрят, а хочешь, сами в больницу съездим и…

— Я домой хочу… Пап, не нужно скорую. Отвези меня просто домой! — вцепившись в него, уткнулась лицом в родной китель, тихо всхлипывая. — К нам домой, пап, к маме! Не хочуя больше этого всего!

— Конечно, маленькая моя, куда скажешь туда и поедем, — заворковал со мной грозный генерал, совершенно наплевав на то, что свидетелями его нежности стала почти дюжина человек. — Леш, двигай за нами, дома эстафету тебе передам, — обратился к моему мужу он, уводя к своей машине.

Я так и не подняла взгляд на подполковника, хотя всеми фибрами души чувствовала исходящий от Лёши убойный коктейль сменяющих друг друга эмоций: от яростного самобичевание, что не уберег, до глухого, на грани раздражения беспокойства, что и сейчас не в его руках.

«Как будто-то и вправду любит…» — горькая мысль в моей голове зудела как назойливая муха, пока мы мчали в сторону дома.

А дальше…

Встреча с мамой вылилась в еще несколько минут крепких объятий и судорожных рыданий, но… уже с обеих сторон.

— Детка, они…тебя не тронули?

Это первое, что спросила мама, когда мы обе наконец смогли немного успокоиться.

— Не успели, — покачала головой я, услышав за спиной, как одновременно тихо выругались отец и подполковник.

— Пойдем, я там уже все для тебя приготовила, — потянула меня в сторону дома мама, но наткнулась на мой решительный взгляд, который я адресовала вовсе не ей.

— Пап, я хочу развестись.

Несколько секунд оглушительной тишины, прерывались лишь моим судорожным дыханием. На Ветрова я по прежнему не смотрела, но все же мельком, увидела то, в каком потрепанном состоянии сейчас находится пока еще мой муж: левое плечо перебинтовано вместе с прижатой к телу рукой, рассечена бровь и сбитые до крови костяшки.

— Дочка…

— Не уберег тебя, это проеб, согласен, — муж подошёл вплотную, давя тестостероном и вынуждая переключить внимание на него, — и за это, я буду себя ещё долго винить. Но обещаю, что больше не один волос с твоей головы, принцесса, никогда не упадёт.

— Все предвидеть невозможно, Алексей Михайлович, я вас за это не виню, — смотря на ватно-марлевую повязку, произнесла я, так и не подняв головы, — но жить с вами, даже по указке отца, не буду. Пап?

— Со мной разговаривай! Мне в глаза смотри! — сквозь зубы, с отчаянной злостью и горечью прошипел подполковник, мягко вздёргивая моё лицо к себе, — Где я успел тебя обидеть, м, принцесса? Что сделал не так, что ты рвёшь сейчас оба наших сердца⁈

— Легче, Лёш, не время сейчас выяснять отношения, — ответил за меня отец, так как я с головой утонула в чувствах стоящего напротив меня мужчины, — она после похищения, ты после перестрелки: вам обоим нужно отдохнуть и уже после разговоры разговаривать.

— Развода не дам, — отчеканил Ветров, отступая от меня на пару шагов, — понятия не имею, что ты себе там напридумывала, но отныне, нравится тебе это или нет, я твоя вечная тень.

— Ты…

— Виктор Александрович, Ирина Анатольевна, доброго вечера, — перебивая меня, попрощался с родителями Ветров, после чего, не задерживаясь, направился к своей машине.

— Дети, дети… Что ж у вас все через одно место то, а? — посетовал отец, ни к кому особо не обращаясь, — так, всё. Идем в дом мыться, есть и восстанавливаться.

— Идем, милая, — мама вновь потянула меня за собой, совсем как в детстве контролируя каждый мой шаг. Горячая ванна, мазь от ушибов и синяков, вкусный ужин и тепло родительских рук — так знакомо и до боли привычно, но…Недостаточно.

Мне его не хватало рядом.

Голоса, запаха, тепла и… любви!

Его любви!

— Не спишь? — тихо постучавшись, в комнату заглянула мама, — я теплого молока с мёдом принесла, в детстве это быстро тебя укладывало.

— В детстве вообще все проще было, — тихо откликнулась я, забирая стакан из ее рук, — я совсем запуталась в этой взрослой жизни.

— Да, порой на нашем жизненном пути могут появляться те самые узелки, которые и олицетворяют трудности. И есть лишь два варианта избавиться от них: отрезать или попытаться распутать, — мама мягко погладила меня по голове, взглядом показывая, что молоко скоро остынет, — не знаю, что произошло между вами с Алексеем, но, мне кажется, ты даже не попыталась распутать. Подумай над этим.

Пожелав мне спокойной ночи и забрав пустой стакан, мама ушла, оставив после себя массу информации для размышления.

Но так как, теплое молоко и вправду хорошее успокоительное, то, закрывая глаза, я решила повременить с ее переработкой и дать возможность организму восстановить потраченные за эти сумасшедшие сутки силы.

Завтра.

Я подумаю об этом завтра.