Ветер страсти

3

— Ну как, удалось вам справиться с первым дипломатическим поручением в Дании? — нетерпеливо спросил Бьерна посол, когда тот переступил порог его кабинета.

— Думаю, да. Вот отчет о поездке и обо всем произошедшем на острове. — Бьерн положил перед Вальбергом несколько отпечатанных листов бумаги.

Тот принялся внимательно читать их. По мере того как он вчитывался в подготовленный Бьерном текст, вид его становился все более мрачным. Наконец он откинулся на спинку стула.

— Не очень-то красивая история, верно?

— По мнению местной полиции, определенную роль в несчастном случае сыграл дикий кабан.

Вальберг отмахнулся.

— По-моему, свою роль здесь сыграло нечто совсем другое. — Он помолчал. — Отчет составлен очень грамотно. Из него ясно, что нормальным, законопослушным туристам в Дании ничто не угрожает. И это очень хорошо, ведь наши компании уже вложили определенные средства в развитие туристического бизнеса в Дании и собираются в ближайшем будущем вложить еще больше. Этому рынку нужны позитивные новости, а не негативные. Вы прекрасно справились со своей задачей. — Вальберг крепко пожал руку Бьерна. — Надеюсь, что больше в вашей работе здесь не будет возникать подобных неприятных моментов. Дания спокойная страна, и я верю, что именно такой она отныне и будет для вас!

— Я тоже на это надеюсь, — тихо ответил Бьерн.

С помощью Леннарта Бьерн подыскал себе хорошую квартиру в центре. Она была двухкомнатной, уютной, с действующим камином и с окнами, выходящими в небольшой садик. От нее до посольства было всего три минуты езды на машине. Впрочем, вскоре Бьерн перестал пользоваться транспортом и проходил этот путь пешком.

Неподалеку от его квартиры располагался хороший продуктовый магазин. Цены там, правда, были немного выше, чем в супермаркетах, но зато он находился совсем близко от дома. И Бьерну не приходилось тратить лишнего времени на приобретение самого необходимого.

В магазинчике, помимо традиционных датских деликатесов — копченого угря, разных видов селедки и семги, продавалось также отличное итальянское вино с виноградников Тосканы и Умбрии. Бьерн любил купить бутылочку такого вина, несколько видов копченой рыбы и скоротать за ними вечер. Приятно было сидеть перед разожженным камином, неторопливо потягивая вино и глядя на то, как пляшут язычки жаркого пламени.

Однако даже в такие, казалось бы, совершенно беззаботные минуты на Бьерна вдруг накатывала беспричинная тоска. Он мрачнел, становился хмурым. И тогда не помогало даже самое лучшее итальянское вино.

Он с невыразимой ясностью понимал, что вынужден жить один, совсем один. И что рядом нет никого, кто мог бы разделить с ним как радость, так и печаль.

Звонить Астрид он не собирался — после того что произошло в Стокгольме, говорить с ней было бесполезно. Сначала она была в его сердце раной, незаживающей и глубокой. И, казалось, заменить ее было некем. Но шло время, и Бьерн думал о ней все реже и реже. Ее голубые глаза уже не будили в нем желания.

В середине июня над Копенгагеном зарядили упорные дожди. Они шли днем и ночью, прерываясь лишь на очень непродолжительное время. Всем, конечно, хотелось солнца и тепла.

Всем, кроме, наверное, Бьерна Магнуссона, который наслаждался этой замечательной прохладой и мог подолгу бродить по улицам с зонтиком в руках, слушая, как меланхолично постукивает сверху дождь по его плотной ткани, и глядя на то, как лужи вздуваются пузырями, а женщины пытаются очень осторожно, чтобы не замочить ног, перебраться через них.

Однако накануне 23 июня, дня летнего солнцестояния, дождь внезапно прекратился и на небе ярко и горделиво засверкало солнце. На улицы тут же высыпали тысячи горожан, открылись многочисленные уличные кафе и ресторанчики.

— Как вы собираетесь проводить 23 июня, Бьерн? — спросил его советник Леннарт Бодстрем.

— Пока еще не знаю.

— Лично я лечу домой, в Швецию. Вместе с женой и детьми. Проведем это время в нашем летнем домике на озере Венерн. — Бодстрем улыбнулся: — Если желаете, можете присоединиться к нам. Места всем хватит. В крайнем случае, кто-то сможет пожить и в лесу, в палатке. Мои дети, кстати, хотят жить именно так.

— Спасибо, Леннарт, — Бьерн казался растроганным таким предложением, — но я, пожалуй, все-таки останусь в Дании.

— Понимаю, — улыбнулся Бодстрем. — Это же не Судан. Вы здесь отдыхаете от тамошней жары, верно?

Поскольку день летнего солнцестояния являлся официальным выходным и идти на службу не требовалось, Бьерн решил для начала хорошенько отоспаться. Потом он собирался погулять по Копенгагену и, может быть, съездить наконец в чудесный парк дворца Фредериксборг.

Однако он почему-то проснулся очень рано — чуть ли не с первыми лучами солнца. Словно что-то толкнуло его, приказывая побыстрей открыть глаза.

Бьерн выбрался из кровати и расположился перед телевизором, просматривая сводку международных новостей по спутниковому каналу. Все было как всегда: волнения в Пакистане, нестабильность на границах Турции с Ираком, напряженность на Ближнем Востоке.

Внезапно Бьерн резким движением выключил телевизор и вскочил с кресла.

Сегодня такой день, а я теряю время, промелькнуло в голове.

Он быстро оделся и выбежал на улицу.

Через несколько минут он уже поднимался на борт парома, уходящего на Фредериксе.

Чем ближе подходил паром к острову, тем большее волнение охватывало Бьерна. А первоначальный импульс, заставивший его рвануть в копенгагенский порт, постепенно таял.

В самом деле, почему он вдруг помчался на Фредериксе? Из-за Хелены? Но ведь сама она даже не помышляет о том, что он вдруг устремится к ней. А самое главное, с горечью размышлял Бьерн, неизвестно, как она воспримет мой приезд.

С одной стороны, когда они расставались, девушка проронила: «Тогда, господин дипломат, до свидания. Может быть, когда-нибудь снова увидимся». А если это была лишь обычная формула вежливости? Не стоит вкладывать в эти слова больше смысла, чем заложила в них она сама. А она, похоже, вообще не заложила в них никакого смысла.

И все-таки, как бы ни рассуждал на эту тему Бьерн, какие бы аргументы против своей поездки он ни приводил, он понимал, что просто не мог не поехать на Фредериксе. Теперь ему было совершенно ясно, что все последние дни и недели он неотступно думал о Хелене, об этой прекрасной черной пантере, так неожиданно ворвавшейся в его жизнь.

Но что выйдет из этого? К сожалению, он и сам не знал.

Паром пришвартовался на знакомой пристани, и Бьерн торопливо сошел на берег. Все здесь оставалось точно таким же, как и в прошлый его приезд: приземистое здание с зелеными ставнями, в котором, судя по вывеске, помещалась контора начальника гавани, несколько магазинчиков, торгующих сувенирами и неизбежным в этих краях шнапсом «Фредериксе», небольшая стоянка такси.

— Можете отвезти меня во Фредериксхавн? — спросил Бьерн шофера. — Точнее, в одно местечко под Фредериксхавном?

— Конечно, — с датской флегматичностью кивнул шофер.

Бьерн сел в машину, видавший виды серый «вольво».

Солнце, поднимаясь все выше, светило прямо в лобовое стекло машины. Бьерн видел, как оно осыпало золотым сиянием мощные буки и грабы, теснившиеся по обеим сторонам дороги, проливалось золотистым дождем на землю, на густые заросли иван-чая, медуниц, голубых и синих ирисов.

— По-моему, вы уже бывали здесь раньше, — произнес водитель.

— Неужели у меня такая запоминающаяся внешность? — удивился Бьерн.

— Нет, просто мне о вас уже рассказывали, — пожал широкими плечами таксист. — А вот и Фредериксхавн.

— Так… — Бьерн нагнулся вперед. — Видите эту дорогу, что уходит влево, к морю? Поезжайте по ней. — Пару минут спустя он остановил машину. — Все, дальше я дойду сам. Благодарю. — Он протянул водителю несколько купюр и выбрался прямо на влажный морской песок.

Такси развернулось и уехало. Тонкий запах сгоревшего бензина бесследно растаял в воздухе. Бьерн сделал глубокий вдох. Ну что ж, вот он и на Фредериксе. А вот и домик с желтыми стенами, прямо за соседним пригорком. У него гулко забилось сердце. Переступая через поросшие вереском и пустырником кочки, он зашагал вперед…

На шестах перед домом опять была вывешена для просушки рыбацкая сеть, но только теперь это была другая, больше по размерам и новая. Приблизившись к двери, Бьерн осторожно постучал.

Но вместо Хелены на пороге появилась высокая худая женщина с властным лицом и пронзительными черными глазами. Чертами лица она напоминала Хелену.

— Вам кого?

— Я хотел бы увидеть вашу дочь.

Казалось, женщина совсем не удивилась.

— А ее нет. Она на празднике. — Женщина неожиданно нахмурилась. — Или вы с ней договаривались о встрече?

Бьерн отрицательно покачал головой.

— Я не знаю, где ее теперь искать. Или во Фредериксхавне, или в окрестностях. А может, возле озера. К сожалению, она не взяла с собой мобильник, так что ничем не могу вам помочь.

— Понятно. Ну что ж, попробую поискать ее. — Вся решимость Бьерна куда-то улетучилась. Наверное, я зря приехал, подумал он.

— Если вы с ней не встретитесь, а она вдруг вернется, что ей передать?

— Да нет… я не хочу вас беспокоить.

— Для меня это не будет беспокойством. Ведь вы же сразу догадались, что я ее мать. — Женщина пристально смотрела на Бьерна.

Тот закусил губу. Похоже, теперь придется представиться.

— А я Бьерн Магнуссон. Мы встречались с вашей дочерью недавно… по поводу гибели моих соотечественников здесь, на острове. — Он развел руками. — Я просто хотел сообщить ей, что все закончилось благополучно. Ее любимец Йохан полностью оправдан — он абсолютно ни в чем не виноват.

Женщина усмехнулась.

— Вы специально приехали на Фредериксе, чтобы сообщить ей это? — Казалось, ее глаза просвечивают Бьерна насквозь.

— В общем-то да. Дело в том, что сегодняшний день в Швеции является официальным выходным, наше посольство закрыто, вот я и решил провести его здесь, на Фредериксе, а заодно и сообщить ей приятную новость.

Женщина внезапно подалась вперед.

— Знаете что, господин Магнуссон… Извините меня за прямоту и не подумайте, будто я хочу вас обидеть, но я скажу вам одну вещь. Если вы думаете, что найдете счастье с моей Хеленой, то вы сильно ошибаетесь. Эта девушка не для вас.

Бьерн в изумлении уставился на нее.

— Она девушка эффектная и может произвести впечатление на кого угодно. Но все дело в том, что в ней кипит кровь одного нашего далекого предка, который был пиратом. И ей нужен точно такой же пират. Только он способен ее усмирить. А любого другого мужчину она будет только мучить и мучиться сама.

— Почему вы решили, что я… — начал было Бьерн, но женщина перебила его:

— Я уже пожилой человек, всю жизнь выходила в лодке в море, поэтому имею право говорить то, что считаю нужным. До свидания, господин Магнуссон! — И она быстро захлопнула дверь перед его носом.

Бьерн торопливо взбежал обратно на поросший пурпурными и желтыми цветами пригорок. Слова матери Хелены звенели у него в ушах. Ну и женщина, в смятении думал он. Ну и характер. Хенрик Краг утверждал, что сама Хелена не сахар. Но ее мать…

Налетевший со стороны моря свежий порыв ветра растрепал его волосы. Бьерн опустился на песок.

Что же делать? Похоже, я все-таки зря приехал на этот остров.

Но он уже чувствовал, что в душе его уже прочно поселились темные глаза Хелены, мерцающие, словно бездонные озера. А тело его до сих пор как удар тока ощущает прикосновение ее тела — то случайное, невозможное прикосновение, когда она в течение какой-то секунды находилась в его неловких объятиях. Тогда он поспешил уйти, но воспоминание об этом по-прежнему будоражит его и не дает спокойно жить.

Бьерн тяжело вздохнул. Однако то, о чем ему только что сказала мать Хелены, тоже было серьезно. Что же на самом деле имела в виду эта суровая женщина? И неужели у него на лице так явственно написано, что он по-настоящему увлечен ее дочерью?

Встав на ноги, Бьерн решительно зашагал в сторону Фредериксхавна.

Миновав дубраву, располагавшуюся на подступах к городку, Бьерн вошел во двор крепости. Самое время было перевести дух и чем-нибудь подкрепиться. А заодно и разузнать что-нибудь про Хелену.

По широкой каменной лестнице он поднялся в кафе, которое располагалось в одном из помещений крепости. Там все было обставлено в старинном стиле: посетители сидели не на обычных стульях, а на тяжелых деревянных скамьях, расставленных вокруг грубых столов, сколоченных из огромных дубовых досок, а по стенам была развешана древняя утварь — огромные закопченные сковороды, вертела, на которых можно было бы зажарить целого быка или барана, длинные, похожие на багры кочерги, которыми, должно быть, в свое время орудовали истопники в гигантских каминах крепости.

Бьерн заказал себе салат из овощей и свиные котлетки с разнообразным гарниром. Запивать все он решил местным пивом «Фредериксе».

Обслуживал его высокий парень с льняными, как у большинства местных жителей, волосами. Сделав вид, что он не может решить, что выбрать на десерт, Бьерн подозвал его.

— Вы не могли бы мне помочь?

Официант вопросительно посмотрел на него.

— Вы случайно не знаете девушку по имени Хелена, — Бьерн на мгновение запнулся, — де Рошфор де ла Валетт?

— Пиратку? — уточнил официант.

Ну и ну, пронеслось в голове Бьерна. Хорошенькое же у нее тут прозвище!

— Да.

— Конечно, знаю.

— Я только что разговаривал с ее матерью, и та сказала, что сегодня Хелена будет где-то здесь на празднике. В Фредериксхавне или в его окрестностях. Вы не могли бы подсказать, где именно ее следует искать?

На флегматичном лице официанта появилось легкое подобие улыбки.

— Понимаете, Хелену не зря называют пираткой. Она и есть такая — совершенно непредсказуемая. Кто знает, где она может быть? Может, у костра, который разложат на главной площади, а может, у озера или в районе старых мельниц. А может, выйдет одна в море на лодке. — Парень покачал головой. — В прошлом году она уже вышла так одна на лодке в море в шторм. У заместителя начальника нашей полиции господина Крага, по-моему, именно тогда случился первый сердечный приступ.

— А почему она это сделала?

Официант только возвел глаза к небу — мол, поди узнай, что творится в душах представителей пиратского племени.

Бьерн натянуто улыбнулся.

— Извините, что пристал к вам с расспросами. Принесите мне, пожалуйста, на десерт яблочный пирог со смородиновым желе и взбитыми сливками и чашечку эспрессо.

Когда Бьерн вышел из кафе, солнце было уже в зените и щедро изливало оттуда на землю свое тепло. В этих живительных лучах обильно омытые недавними дождями кусты роз, которыми была обсажена Вординборггаде, главная улица Фредериксхавна, расцветали прямо на глазах.

Однако все волшебство этого несравненного летнего дня было неспособно отвлечь Бьерна от главной мысли: где найти Хелену? Как глупо, что у нее нет с собой мобильника, подумал он. С другой стороны, если она вознамерилась оторваться во время праздника на полную катушку, телефон был ей, конечно, совсем не нужен.

Бьерн вышел на главную площадь Фредериксхавна, где располагались обширные торговые ряды. В них торговали всякой всячиной, в первую очередь щедрыми дарами местной земли и моря. Здесь также продавали глиняные игрушечные лошадки и стулья, обитые пушистыми овечьими шкурами.

Подумав мгновение, Бьерн обратился к торговавшему глиняными игрушками толстячку, лицо которого периодически освещалось располагающей улыбкой.

— Здравствуйте. Насколько я понимаю, вы местный житель?

Тот с легкой иронией взглянул на Бьерна.

— Мои предки живут на Фредериксе с семнадцатого века.

— Прекрасно! Тогда мой вопрос не покажется вам странным. Как вы считаете, где в этот день охотнее всего собирается молодежь?

Толстяк машинально погладил рукой одну из своих игрушек.

— Мест-то таких очень много. Конечно, это прежде всего костер, вокруг которого люди танцуют и через который отдельные смельчаки пытаются перепрыгнуть. — В глазах продавца мелькнули веселые искры. — Но многие ходят на озеро, где принято пускать в воду венки из цветов и гадать о будущем, или на берег моря, где занимаются тем же самым. — Лицо его сделалось задумчивым. — Кто-то приходит на мыс Нюгорд, чтобы зажигать там костры и смотреть через пролив на соседний остров Борнхольм — там, на противоположной стороне пролива, на мысе Гундеструп, тоже зажигают костры и тоже танцуют и поют и смотрят на нас. Кто-то едет на южную оконечность острова, взбирается на гору Ханнберг и тоже зажигает там огромный костер. — Он пожал плечами. — Это же Вальпургиева ночь — каждый веселится как может. — По его лицу пробежала усмешка. — Завтра, кстати, вы не увидите на улицах и половины народу — после ночных гуляний все будут спать мертвым сном.

— Спасибо. — Бьерн посмотрел на ряды симпатичных глиняных игрушек, выставленных на прилавке. Ему вдруг пришло в голову, что он мог бы подарить одну из них Хелене. — Я возьму вот эту. — Он указал на выкрашенную в ярко-красный цвет глиняную лошадку с желто-песочной гривой.

— Это будет отличным подарком, — словно угадав его мысли, одобрительно отозвался продавец. Он завернул игрушку в упаковочную подарочную бумагу и протянул ее Бьерну.

Бьерн несколько приободрился. По крайней мере, теперь он явится к Хелене не с пустыми руками. И предлог для того, чтобы встретиться с ней, у него тоже есть — вот эта глиняная лошадка, помимо кабана Йохана, и послужит таким предлогом.

И вдруг как будто что-то толкнуло Бьерна в спину. Он обернулся, и дыхание у него перехватило. Он увидел Хелену. На сей раз она была одета в ярко-красное платье, которое необыкновенно шло к ее черным волосам и смуглой коже.

По-видимому, Хелена тоже посещала торговые ряды — в ее руке был большой пластиковый пакет. И теперь она уходила с рынка, двигаясь в сторону старинной церкви Святого Хенрика.

Первым побуждением Бьерна было броситься вслед за ней. Но это выглядело бы нелепо. В конце концов, он взрослый солидный человек и ему надо соблюдать приличия. Стараясь не выпускать Хелену из виду, он большими шагами пошел вперед. Расстояние между ними быстро сокращалось, и Бьерн уже предвкушал, как он окликнет ее, она обернется и их глаза встретятся. И тогда… Его правая рука крепче сжала красную глиняную лошадку.

Но в этот момент рядом с Хеленой затормозил автомобиль. Улыбнувшись тому, кто сидел в нем, девушка села на переднее сиденье, и автомобиль укатил прочь. Бьерн остался стоять на обочине с самым дурацким видом.

Через несколько секунд он пришел в себя и заметался в поисках такси. Но такси на улице не было. По ней вообще никто не проезжал — улица словно вымерла.

Проклятье! Давно он не чувствовал себя таким разочарованным.

И вместе с тем в его душе жила радость оттого, что он все-таки увидел Хелену. Значит, он не зря приехал на Фредериксе!

Бьерн сел на стоявшую неподалеку скамейку. Ему надо было собраться с мыслями. Торговец глиняными игрушками, продавший ему лошадку, перечислил несколько мест, в которых обычно собираются люди в праздник летнего солнцестояния. Бьерн потер лоб. Наверное, чтобы отыскать Хелену, надо будет объехать их все, мелькнуло в его голове. И тогда, если мне повезет, я обязательно встречу ее.

Бьерн решительно поднялся на ноги. Теперь ему предстояло лишь обзавестись подходящим транспортом. Внезапно он вспомнил большую вывеску компании «Хертц», которая бросилась ему в глаза при самом въезде во Фредериксхавн. Ну конечно, он может взять машину напрокат! И подробную карту Фредериксе. А дальше все будет зависеть от его удачи.

Двадцать минут спустя Бьерн выехал из Фредериксхавна на синем «форде». На сиденье рядом с ним была расстелена крупномасштабная карта острова.

С чего же начать? — подумал он, выезжая на автостраду. Куда она могла направиться? Интересно, что лежало в том пластиковом пакете, что был у нее в руках?

И тут Бьерна осенило, и глаза его засияли. Ну конечно, она специально зашла в торговые ряды, чтобы купить праздничное угощение для своих четвероногих друзей, для кабана Йохана и его семейства. Похоже, экстравагантная «пиратка» специально решила устроить им праздник в этот день.

Если я ошибаюсь, пусть… пусть меня пошлют обратно в Судан, усмехнулся Бьерн. Он решительно развернулся и направил машину назад — туда, где начиналась прямая дорога на озеро Кнудсхольм.

Бьерн остановил машину у придорожного столба с отметкой «44 километра» и углубился в лес. Если верить карте, именно в этом месте начиналась тропинка, которая должна была привести его прямо к озеру. В руке Бьерн сжимал заветную глиняную лошадку.

В этот ясный солнечный летний день окружавшие озеро искривленные сосны уже не казались такими зловещими и мрачными, как в прошлый раз. По ним весело прыгали белки, а внизу, там, где лежали в большом количестве шишки с выпавшими из них семенами, сновали проворные бурундуки, видимо, уже заготавливали себе припасы на зиму. Кое-где между деревьями повисла паутина — в ярком свете дня она была похожа на тонкие витражи из хрусталя, по чьей-то фантастической прихоти развешанные между деревьями. На многих соснах застыли крупные потеки смолы.

Сосны внезапно расступились, и его взору предстали ничем не потревоженные зеленые воды озера. В них огромным матовым шаром отражалось успевшее стать ослепительно-ярким июньское солнце.

Бьерн услышал странный шум и похрюкивание в нескольких десятках метров справа от себя и пригляделся. В глубине чащи виднелись темные силуэты кабанов. А рядом с ними маячила человеческая фигурка в ярко-красном платье.

Стараясь двигаться тихо, он начал осторожно пробираться вперед. Лесная почва в этом месте была чистой — ни бурелома, ни оторванных ветром и непогодой сучьев, поэтому он быстро преодолел расстояние, отделявшее его от группы кабанов. И когда он выглянул на просвет, то увидел все семейство Йохана и Хелену.

В руках у нее был большой батон белого хлеба с маслом, а у ее ног лежал пластиковый пакет.

Взгляды Бьерна и Хелены встретились. Она удивленно уставилась на него.

— Что вы здесь делаете? — после небольшой заминки спросила она.

Губы Бьерна дрогнули.

— Я искал вас по всему острову. А потом… интуиция привела меня сюда. — Он улыбнулся: — Как видите, я не ошибся.

— Зачем вы искали меня? — В ее тоне сквозила едва заметная тревога.

— Хотел вручить вам подарок. — Бьерн вынул из кармана глиняную игрушку и протянул ее Хелене. — Под цвет вашего платья.

Она погладила лошадку по голове, взгляд ее потеплел.

— Как трогательно!

Солнечный свет падал прямо на нее, окружая волшебным сиянием ее прекрасные темные волосы, всю ее грациозную фигуру. Она откинула волосы со лба, и Бьерн почувствовал, как у него сладкой болью защемило сердце — этот простой жест показался ему бесконечно прекрасным и женственным.

Хелена кивнула в сторону Йохана, уплетавшего хлеб и другие деликатесы:

— Вы правы, я решила устроить и им праздник. Если весь Фредериксе гуляет в этот день, то почему звери должны чувствовать себя обойденными? Тем более что в последнее время они едва не пострадали по вине людей…

— С такой защитницей, как вы, им ничто не грозит!

Хелена махнула рукой:

— Вы, может быть, один из немногих, кто это понимает. А вот моя мама меня за это осуждает. Считает чуть ли не сумасшедшей. Она никак не может понять, почему я вожусь с кабанами, а не заведу собаку или на худой конец кошку.

— Я беседовал с вашей мамой.

— Вот как? — Щеки Хелены внезапно покрылись румянцем. — И что же она вам сказала?

— Что вы совершенно необыкновенная.

— И все? — Хелена подозрительно посмотрела на него.

Бьерн тоже покраснел.

— Это все, что я сумел запомнить.

— Очень странно. Обычно мама ругает меня. Считает, что я слишком независима, слишком своенравна, чересчур упряма, ну и так далее. — Она подняла с земли веточку. — Вообще-то мы очень сильно привязаны друг к другу, но при этом мама никогда не упускает случая прочитать мне нотацию.

— Вы считаете, что она не права?

— Права или не права — какая разница? Она же моя мать!

— Я чувствую, Хелена, что вы все-таки хорошая дочь, — рассмеялся он.

— Не знаю. Со стороны, наверное, виднее. Хотя как вы можете судить об этом? Вы же меня совсем не знаете. — И она пристально посмотрела на Бьерна.

Он неожиданно смутился.

— Хелена, я хотел сказать вам, что…

— Что? — перебила его она.

— …я хотел бы, чтобы вы показали мне, как на Фредериксе празднуют день летнего солнцестояния, — сделав над собой значительное усилие, свернул на безопасную тему Бьерн. — Я специально взял машину напрокат, и мы могли бы объехать весь остров, если вы пожелаете…

— Как глупо… — Хелена пренебрежительно махнула рукой. — Что можно увидеть из машины? Ведь вся прелесть Фредериксе вовсе не на земле, а на воде, в море, которое со всех сторон окружает остров. Вот что действительно стоит посмотреть. — Она склонила голову набок и неожиданно для самой себя спросила: — А хотите поехать со мной на лодке в море на праздник?

— В море? — Он на мгновение запнулся. — Но разве этот праздник отмечают в море?

— На острове Фредериксе — да. — Хелена посмотрела ему прямо в глаза. — Ну так как, хотите?

Бьерн почувствовал, как по всему его телу прокатилась горячая волна.

— Конечно! — воскликнул он.

В эту секунду кабан Йохан громко фыркнул. Хелена живо повернулась к нему.

— Ты сердишься? Но я же тебя накормила! — Наклонившись, она похлопала Йохана по загривку. — Ну все, беги обратно в лес! Беги, беги!

Кабан повернулся и медленно затрусил в сторону леса. Вслед за ним двинулись и остальные члены его семейства.

— Похоже, он прекрасно понимает то, что вы ему говорите.

— Еще бы. Хотя некоторые люди, — на губах Хелены появилась едва заметная усмешка, — назвали бы меня за это колдуньей.

— Как это глупо.

— А что вы хотите? Ведь им бы это совсем не понравилось! А представляете, если бы это случилось в Средние века? Меня, наверное, сожгли бы на костре как ведьму.

— И охота вам говорить такое!

— В истории бывало всякое. — Хелена взяла его за руку, доверчиво заглянула в глаза. — Например, в Тулузе в один день были сожжены сразу четыреста женщин. Их всех обвинили в том, что они ведьмы. Хотя современные историки считают, что их единственная вина заключалась в том, что они были по-настоящему красивы. И потому казались мужчинам-инквизиторам опасными.

— Я всегда говорил, что инквизиторы сумасшедшие, — заметил Бьерн.

— Открыто это можно утверждать только сейчас. А тогда… Думаете, в королевской крепости во Фредериксхавне не сжигали ведьм? Сжигали, и еще как. Датская земля вообще полита кровью. Кто только не пытался ее захватить и огнем и мечом принудить местных жителей к повиновению! — Выражение лица Хелены стало печальным: — А во время последней войны наш остров вообще едва не исчез. Его бомбили так, что люди думали, что он расколется от взрывов и уйдет под воду. Как Атлантида.

— Это было бы ужасно. Ведь тогда… — Бьерн осекся. С его губ едва не слетело: «Тогда бы я не встретил вас».

Хелена посмотрела на него вопросительно.

— Тогда бы мне не удалось… познакомиться с кабаном Йоханом и его семейством, — несколько натужно произнес он.

— Как все-таки здорово, что нам удалось отстоять его от несправедливых нападок! — Она взглянула на часы. — Ой, уже пора. Надо подготовиться к выходу в море. А где ваша машина?

Бьерн махнул рукой в сторону леса.

— Где-то там. Я оставил ее прямо на дороге.

Он пошел вперед, стараясь держаться того направления, которым пришел сюда Их вновь окружила торжественная, спокойная тишина леса, нарушаемая лишь посвистом редких здесь птиц да суетой бурундуков и белок. Бьерн на мгновение задрал голову. Небо было по-прежнему девственно-чистым, без единого облачка. Вскоре они дошли до края леса, за которым прямо на обочине дороги увидели одиноко стоявший автомобиль.

— Вот мы и у цели. Куда вас отвезти? Домой?

— Да, конечно. — Она секунду помедлила. — Только…

— Что? — встрепенулся он.

— У вас есть лишнее время?

Бьерн рассмеялся:

— Я же объяснил вам, что весь день сегодня свободен.

— В таком случае не хотели бы вы сделать небольшой крюк и заехать в одно очень интересное место? — Она испытующе смотрела на него. — Гора Эгебьерг — вы что-нибудь слышали о ней?

Он отрицательно покачал головой.

— Я еще не так хорошо знаю Фредериксе… Хотя этот датский остров находится совсем рядом с моей родной Швецией.

— На этой горе расположено древнее святилище друидов. Вернее, его остатки, впрочем очень хорошо сохранившиеся. И как раз сегодня, в день летнего солнцестояния, там можно наблюдать необычные эффекты. Они случаются лишь раз в году.

Бьерн улыбнулся — как показалось Хелене, немного покровительственно — и торжественно произнес:

— Тогда нам просто необходимо поехать туда. Показывайте дорогу!

— А вы вообще верите в друидов? — спросила она, сидя на переднем сиденье и искоса поглядывая на Бьерна.

— Боюсь, что нет, — вздохнул Бьерн. — Я же современный человек. Да и как можно верить в друидов, если самих их нигде не осталось? — Он рассмеялся. — По крайней мере, я не встретил ни одного за то время, что нахожусь на острове.

— Но зато остались их пророчества. — Голос Хелены как-то странно изменился. — И остались сооруженные ими капища, священные камни, каменные стелы. Здесь, на Фредериксе, их немало. Гора Эгебьерг лишь одно из таких мест.

На лице Бьерна вновь заиграла покровительственная улыбка.

— Хелена, вы с такой страстью говорите обо всем этом, что можно подумать, будто один из ваших предков был друидом. Но ведь, насколько я понимаю, вы происходите по прямой линии от кузена Жозефины Богарне!

Внезапно смуглое лицо Хелены стало неподвижным. Суженные глаза смотрели поверх дороги.

— Бьерн, ведь мой прапрадедушка был не только сыном Тристана де Рошфора де ла Валетта, но и сыном датской женщины — той самой, что подобрала его практически бездыханное тело на берегу. И потом с помощью различных трав и снадобий выходила его, фактически вернув к жизни. Но выходила она его не только при помощи трав. Тут были задействованы и древние обряды. Потому что моя прапрабабушка Тиина сама происходила из очень древнего рода потомственных знахарей. А те в свою очередь имели предков-друидов. Так, по крайней мере, гласит наше семейное предание.

Бьерн резко затормозил, останавливая машину у обочины.

— Знаете что… — начал он.

— Что? — с невольной тревогой покосилась на него она.

— Если это так, то вы самый прекрасный друид на свете! — вырвалось у Бьерна. Он уже не мог контролировать себя. Как заколдованный он неотрывно смотрел в бездонные черные глаза Хелены, в которых мерцали золотые искорки. Что-то неодолимо тянуло его к ней — то, что было сильнее его самого. Внезапно он сжал ее в объятиях и поцеловал в губы.

— Бьерн, я прошу вас… — Ее голос задрожал. — Не делайте этого.

— Но я…

— Я прошу вас! — воскликнула она. — Пожалуйста!

Бьерн смутился. Похоже, он и в самом деле зашел слишком далеко.

— Нам пора на гору Эгебьерг.

Уже досадуя на себя за то, что позволил своим эмоциям взять верх, Бьерн тронулся с места и, повинуясь указаниям Хелены, повел автомобиль. Дорога сделалась более узкой, крупные вязы и буки с обеих сторон обступали ее. Их тень делала воздух прохладным, но при этом каким-то удивительно свежим.

— Не пропустите белый камень, — прошептала Хелена.

— Какой камень? — недоуменно спросил Бьерн.

— Большой и белый… на нем высечено несколько таинственных знаков. Там мы должны свернуть.

Через несколько минут Бьерн и впрямь увидел впереди крупный валун из серого гранита. На его гладком и на вид скользком, словно у кита, боку и впрямь были выбиты какие-то странные значки.

— Что это означает?

— Никто не знает, — покачала головой Хелена. — Ни одному ученому так и не удалось подобрать к ним ключи. — Она взмахнула рукой, указывая на север. — А вот и гора Эгебьерг. Но только от этого места нам придется идти пешком — добраться до вершины горы на машине невозможно!

Она первая выпрыгнула из автомобиля и, легко ступая по земле, быстро пошла вперед. Бьерн последовал за ней. Грациозная фигура Хелены мелькала у него перед глазами, мешая сосредоточиться. Он видел только ее гибкую женственную спину, видел молодые сильные ноги, уверенно и легко шагавшие вперед, видел, как двигаются под тонкой тканью ее платья округлые ягодицы, и чувствовал, что постепенно сходит с ума. Господи, как же она прекрасна!

При воспоминании о том, как он только что поцеловал ее, Бьерна бросило в жар. Интересно, а что почувствовала при этом она? Он страстно хотел бы получить ответ на свой вопрос и в то же время панически страшился задать его.

— Теперь ступайте осторожнее, — на ходу обернулась к нему она, — здесь везде камни.

И действительно, в высокой траве тут и там стали попадаться увесистые булыжники. Глубоко вросшие в почву, они едва выглядывали над ее поверхностью, и, случайно зацепившись за них, можно было упасть и разбиться. Бьерн замедлил шаг, осторожно переставляя ноги, и уже не смотрел больше на красное платье, мелькавшее перед ним.

— Боже! — услышал он громкий веселый голос. — Как же медленно вы идете! Словно старик! И совсем не поднимаете от земли глаз. Поднимите же их, посмотрите прямо перед собой!

Бьерн так и сделал — и едва не вскрикнул от неожиданности: прямо перед ним на фоне ярко-синего неба возвышались огромные каменные стелы, вырубленные из цельных кусков гранита. На них, точно шляпки грибов, лежали такие же тяжелые гранитные перекладины. В этом действительно чувствовалась какая-то мистика.

— Это и есть гора Эгебьерг! — торжественно провозгласила Хелена. — Говорят, эти сооружения возвели здесь в то же самое время, что и в английском Стоунхендже. Но точно, конечно, никто ничего не знает, слишком давно это было. — Она бросила быстрый взгляд на часы и заторопилась. — Вперед, скорей вперед! В нашем распоряжении всего десять минут.

Десять минут, чтобы сделать что? — пронеслось в голове Бьерна. Что она имеет в виду?

Он хотел было спросить ее, но она уже убежала. Бьерн постарался двигаться в ее темпе, но это было не так-то просто: Хелена, по-видимому, очень хорошо знала это место и поэтому выбирала самые удобные тропки, самый короткий путь.

Наконец он нагнал ее.

— Быстрей, быстрей! — не оборачиваясь, горячо зашептала девушка. Она стояла, прижавшись всем телом к шершавой каменной стене. — Встаньте рядом со мной и смотрите вон туда. — Она показала рукой на то место, где стена из гранитных блоков смыкалась с другой точно такой же стеной, образуя что-то вроде туннеля. — Что вы видите?

Бьерн несколько секунд пристально вглядывался в туннель, но потом был вынужден разочарованно покачать головой.

— Ничего.

— Все правильно! — удовлетворенно воскликнула Хелена. — Там сейчас и должна быть полная темнота. Зато буквально через несколько минут… Впрочем, что я забегаю вперед — вы все увидите сами. — И она замолчала, застыв в напряженном ожидании.

Бьерн тоже застыл буквально в метре от нее. Хелена была так близко… достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться ее. Он видел нежный изгиб ее шеи, до него доносился легкий аромат ее духов, кружа ему голову, лишая его остатков самообладания. Близость этой девушки вызывала в нем непреодолимое желание. И, уже не подчиняясь более себе, он начал медленно клониться к ней, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Смотрите, смотрите! — закричала вдруг она. — Видите?! — В ее голосе звучала необыкновенная торжественность.

Бьерн напряг зрение и увидел, как тончайший, не толще конского волоса, солнечный луч, пробившись сквозь завесу полутьмы, задрожал там, где только что царила абсолютная темнота. Теперь он видел часть каменной стенки, прятавшейся в глубине образованного гранитными глыбами прохода.

— Смотрите, — слегка задыхаясь, повторила она.

Прошло еще несколько секунд — и вдруг вся внутренность туннеля буквально взорвалась от ослепительно-яркого света. Он заполонил все пространство между каменными глыбами своим фантастическим сиянием, и казалось, что сами огромные камни ожили, стали теплыми и живыми. Бьерн был буквально заворожен этим зрелищем, больше похожим на чудо.

Внезапно он почувствовал, как тонкие пальцы Хелены стиснули его руку.

— Сейчас, сейчас… не пропустите!

Она не объяснила ему, чего он должен был не пропустить, но он инстинктивно чувствовал, что это что-то очень важное. И вдруг увидел, как солнечный свет, только что широким потоком лившийся в туннель, начал постепенно тускнеть, по каменному полу протянулись длинные тени, затем они расползлись по стенам, быстро поглощая внутренности туннеля, словно кто-то играл с гигантским выключателем. И вдруг на противоположной стенке ярко вспыхнул какой-то знак… или скорее какая-то буква. У Бьерна перехватило дыхание. Ну конечно, это была буква «Б». А в следующий миг солнечный свет окончательно погас и гранитный туннель опять погрузился в непроглядную тьму.

— Вы… видели? — тихо прошептала Хелена.

— Да, — так же тихо ответил он.

— Что это был за знак?

— Буква «Б», кажется, — сказал он.

— «Б»? — дрожащим голосом повторила она. И вдруг, закрыв лицо руками, закричала: — Нет, я не хочу верить в это, нет, нет, нет!

— Что случилось, Хелена? — уставился на нее ошеломленный Бьерн.

Не отвечая ему, она круто повернулась и бросилась бежать вниз по склону. Он видел только ее длинные темные волосы, развевающиеся по ветру, и слышал, как закричали встревоженные ее неожиданным стремительным рывком гагары.

Опомнившись, Бьерн побежал вслед за ней. Но Хелена намного опередила его, к тому же он едва не подвернул ногу, неудачно приземлившись на один из прятавшихся в траве камней.

Однако Бьерн продолжал упорно бежать вперед — ему все-таки хотелось выяснить, что же случилось, что стояло за этим странным восклицанием и поспешным бегством Хелены.

Наконец он подбежал к своей машине. Хелена стояла возле нее, тяжело дыша, грудь ее бурно вздымалась.

— Что же все-таки случилось? — стараясь как-то совладать с дыханием, осторожно поинтересовался Бьерн. — Почему вы так стремительно убежали?

Она подняла на него глаза, в которых застыло отчаяние.

— Это древнее пророчество. Оно ужасно! — В ее голосе послышался всхлип.

— Какое пророчество? — не понял Бьерн. — О чем вы?

Хелена обхватила себя руками, точно ей внезапно стало зябко.

— То место, где мы только что были, называется Ларец друидов, — глухо произнесла она. — Весь год он стоит совершенно пустой и абсолютно темный. Ни один луч света не заглядывает в него. И только в определенный час в день летнего солнцестояния солнце на несколько секунд проникает в него. Освещает все пространство Ларца, после чего солнечный луч вычерчивает на стене первую букву имени того, кто должен стать твоим мужем. Вы видели, что луч прочертил букву «Б». — Она в отчаянии начала кусать губы. — А сына Хенрика Крага, которого тот так хочет видеть моим мужем, зовут Биргер. Биргер Краг — человек, который мне по-настоящему ненавистен. Вы понимаете, что это значит?!

Бьерн удивленно уставился на нее.

— Вы действительно верите в это, Хелена?

— Это очень древнее пророчество. Разве можно в него не верить?! — В голосе Хелены слышались слезы.

Бьерн шагнул к ней и заключил ее в свои объятия.

— Но ведь кроме Биргера существует еще очень много других имен, начинающихся на букву «Б», — прошептал он. — Имя Бьерн, например.

— Бьерн? — повторила она, словно не веря тому, что он только что сказал.

— Да. Так зовут меня. И я… — он вдруг ощутил, что у него за спиной вырастают крылья, — я люблю вас, Хелена!

— Вы меня любите? — Она смотрела на него расширившимися глазами. — Вы…

— Я люблю вас, — точно клятву, произнес Бьерн и, склонившись к ней, поцеловал ее в губы. Потом еще раз… Он не отпускал от себя Хелену, а продолжал сжимать ее в объятиях и целовать, целовать без устали, вдыхая нежный аромат ее кожи и смешивавшийся с ним соленый запах моря.

Словно опомнившись, Хелена наконец отстранилась от него.

— Вы сумасшедший!

— Я счастлив быть таким сумасшедшим, Хелена, — пробормотал Бьерн. — Что в этом плохого?

— Я боюсь, вы шутите. Этого просто не может быть.

Бьерн попытался снова притянуть ее к себе и поцеловать, чтобы подтвердить всю серьезность своих намерений, но Хелена, покачав головой, отстранилась от него.

— Не надо, Бьерн. Вы же видите, как мне нехорошо.

— Но почему вы решили, что «Б», начертанное солнечным лучом на куске гранита, — это именно «Биргер»?! — вскричал он. — Ведь это может быть «Бьерн». Это и есть Бьерн! — Ой схватил Хелену в охапку и привлек к себе с такой силой, что ей не удалось увернуться. — Я люблю вас, Хелена. Вот почему я приехал на Фредериксе. Теперь вы все знаете. — Тяжело дыша, он попытался заглянуть ей в глаза. — Скажите, а вы испытываете ко мне какие-то чувства?

— Отпустите меня, — безжизненным голосом произнесла она. — Прошу вас. — Она помолчала. — Пожалуйста, отвезите меня домой. Я чувствую себя совсем разбитой.

Бьерн молча кивнул и уселся за руль. Машина тронулась. Солнце все так же весело и ярко светило в ветровое стекло, но на душе у него было сумрачно. Он не отрывал глаз от дороги, избегая смотреть на Хелену, застывшую всего в нескольких сантиметрах от него.

Вскоре впереди показались очертания зданий Фредериксхавна и королевской крепости.

— Вас где высадить? — чужим, каким-то деревянным голосом осведомился Бьерн.

— Можете подвезти меня прямо к дому? — тихо спросила Хелена.

Он молча кивнул. Через пару минут колеса «форда» зашуршали по прибрежному песку. Впереди мелькнули стены желтого домика, где жила Хелена.

— Все, остановите здесь. А то, не дай бог, завязнете. Мы с матерью потом не сможем вытащить вас. — Она выбралась из машины и не оглядываясь пошла в сторону домика.

Бьерн выскочил из автомобиля.

— Хелена!

— Что? — Она медленно обернулась.

— Вы говорили про праздник по случаю Вальпургиевой ночи. Приглашали меня отметить его в море ночью на лодках — так, как это принято на Фредериксе. — Он вдруг почувствовал комок в горле и судорожно сглотнул, стараясь избавиться от него. — Ваше приглашение остается в силе?

Хелена молча смотрела на него. В ее глазах читалась растерянность. Похоже, она просто забыла о том, что говорила Бьерну до поездки на гору Эгебьерг.

— Извините, Бьерн, но сейчас мне трудно говорить об этом, — промолвила наконец она. — Позвоните мне ближе к вечеру. Хорошо?

— Но у меня нет вашего номера телефона! — в панике вскричал он.

Хелена обернулась.

— Позвоните Крагу. Он с удовольствием сообщит его вам. — С этими словами она вошла в дом, закрыв за собой дверь.

Какая она все-таки упрямая и своенравная, рассердился Бьерн. Неужели какой-то солнечный луч, блеснувший на пару секунд среди темных старых камней, значит для нее больше, чем мои слова? Ведь я же сказал ей, что люблю ее! А она заладила: «Б» значит «Биргер»! Почему не Бьерн? Объяснить и доказать ничего не может, а упрямится как баран. Вроде бы неглупая девушка. Неужели абсолютная красота сделала ее такой упертой? А жаль, мы могли бы быть счастливы с ней, я это чувствую.

Ему стало грустно. Радость от встречи с Хеленой улетучилась.

А может, ее мать права? И любой мужчина, который полюбит ее дочь, обречен стать несчастным?

Нет, я не хочу в это верить! — сказал себе Бьерн. Она упертая датчанка, но и я упертый швед. К тому же я старше и опытнее ее. Я прошел Дарфур. А это будет пострашнее друидского пророчества. Он улыбнулся, неожиданно для самого себя. Ничего, черная пантера! Ты меня не напугала. Я еще поборюсь за тебя!

Настроение его улучшилось. Он сел в машину и помчался в сторону города.

— Значит, ты отвергла его? — Мерле пристально посмотрела на Хелену. — Почему?

Ничего не ответив матери, та просто пожала плечами.

— Я понимаю, Биргер Краг не пара ни для тебя, ни для любой другой уважающей себя девушки. Как, верно, и другие, которые пытались ухаживать за тобой до него. Но этот-то совсем другое дело! Высокий, культурный, обходительный. И совершенно очевидно, что он втрескался в тебя по уши. Я сразу же поняла это, как только увидела его! Но я увидела и кое-что другое. Он хороший человек. Порядочный и честный. Почему же ты отвергла и его тоже?

— Мама, — с упреком посмотрела на нее Хелена, — ну почему ты пытаешься контролировать мою жизнь? Наверное, мне вообще не стоит делиться с тобой своими проблемами.

Мерле нахмурилась.

— Я не пытаюсь влезать в твою жизнь. Я просто желаю тебе счастья. Желание мое совершенно естественно, ведь я же твоя мать. И я прекрасно знаю, что счастье женщины возможно, только если она встретит мужчину, которого сможет полюбить по-настоящему. Мужчину, который будет любить и ее так же сильно и преданно, как она сама любит его. А такие мужчины большая редкость, девочка.

— Но с чего ты взяла, что этот швед именно такой мужчина? Ты же общалась с ним всего несколько минут.

— Я общалась с ним действительно несколько минут. Но до этого я прожила довольно долгую жизнь. — Мерле сурово посмотрела на дочь. — И накопила кое-какой опыт. Поэтому теперь мне зачастую достаточно посмотреть на человека всего один-единственный раз, чтобы понять, кто он такой. И я хочу сказать тебе: этот швед настоящий мужчина. Который не предаст и не продаст.

— Положительный тип, — язвительно бросила Хелена.

— А что в этом плохого?! Тебе что же, нужен авантюрист или парень с эффектной внешностью и манерами, но негодяй и подонок в душе?

— Уж с негодяями-то я не стану связываться, — парировала Хелена.

— Надеюсь. — Мерле встала и несколько раз прошлась взад-вперед по комнате. — Но швед мне понравился. И мне будет больно, если ты его все-таки отвергнешь.

— Мне нечего отвергать, мама! Пока он не звал меня замуж! — резко бросила Хелена.

— И даже не сказал, что любит тебя?

Хелена внезапно зарделась.

— Это говорили мне многие, — пробормотала она.

— И это тебя избаловало! — взорвалась мать. — И в результате ты гонишь от себя всех подряд. Изображаешь из себя какую-то жестокую принцессу. Да ты просто избалованная, строптивая девчонка, которая наслаждается своей властью над мужчинами. — Она пристально посмотрела на Хелену: — Как Жозефина Богарне, которая точно так же играла с ними и забавлялась, а они только мурлыкали и терлись о ее ноги, точно котята!

По лицу Хелены промелькнула довольная улыбка.

— В результате Жозефина вошла в историю.

— Но не с самой лучшей стороны! И во всех книгах, где описывается ее роман с Наполеоном, пишут про ее вздорный характер и про то, какой она была сумасбродкой. Я никому бы не пожелала такой славы.

— Я поняла тебя, мам. Но я была на горе Эгебьерг…

— Ты была там? — Мерле вся подалась вперед. — И что же нарисовал на стене солнечный луч?

— Он нарисовал букву «Б», — упавшим голосом произнесла Хелена. — То есть Биргер Краг.

— Ты уверена? — спросила после небольшой паузы Мерле. Взгляд ее стал пронзительным. — Ведь имя того шведа, который заходил к нам в дом, также начинается на «Б». Бьерн. Бьерн Магнуссон. — Она сжала руку дочери. — Ты не думаешь, что боги указали тебе именно на него?

Голос Хелены внезапно дрогнул.

— Я уверена, что солнечный луч указал на Биргера Крага. А я этого не переживу. Лучше я утоплюсь в море, чем выйду за него замуж! — Она с вызовом посмотрела на мать.

Та выдержала взгляд дочери, но потом все-таки отвела глаза в сторону. В доме стало так тихо, что было слышно, как жужжит пчела в маленьком ухоженном садике. Наконец Мерле тяжело вздохнула и горько произнесла:

— Это я, я одна виновата в том, что ты выросла такой жестокой по отношению к мужчинам и одновременно боящейся их! Когда твой отец пятнадцать лет назад собрался уехать на заработки в Копенгаген, я категорически возражала. И невольно стала настраивать тебя против отца. Уффе все равно уехал, и наше расставание закончилось ссорой — как оказалось, на всю жизнь. Он так ни разу за эти пятнадцать лет не написал и не позвонил мне. Я не знаю, что с ним случилось. Может, он нашел в Копенгагене более покладистую женщину и живет с ней в гражданском браке. Это так распространено в Дании! А может, погиб в пьяной драке. Ведь он был задиристым мужчиной. Но я была слишком гордой, чтобы разыскивать его. Уехал и уехал. Нет больше у меня мужа, а у тебя — отца, рассуждала я. Море кормило нас, мы не знали нужды. Но сердце мое ожесточилось. И в разговорах с тобой, тогда еще совсем маленькой, я много рассуждала о коварстве мужчин, об их ветрености, о том, что они не могут быть надежной опорой в жизни. Да, ты выросла красавицей, к тому же ловкой и работящей. И в этом у меня к тебе претензий нет. Но ты, дочь моя, становишься просто невозможной, невыносимой, когда дело касается мужчин. Скольким парням ты сломала жизнь?! Ты смеялась над их чувствами и не замечала, что любовь к тебе стала для них трагедией. Я могу много говорить о том, что на букву «Б» начинается как имя противного Биргера, так и имя хорошего человека — шведа Бьерна. Но ты ведь не хочешь меня слушать. Во всяком случае, не сегодня. И что делать? Делать нечего. Я сама виновата в том, что ты выросла такой.

Хелена, оторопев, смотрела на мать. Эта суровая, холодная женщина всегда говорила очень мало. Но сегодня она выдала целый монолог, а в глазах ее стояли слезы.

Слезы матери Хелена видела впервые.

Хелена подошла к матери и обняла ее. Споры и разногласия остались позади. Две женщины молчали, обнявшись, и каждая думала о том, как же жестока к ней судьба.