Ветер страсти

4

Волнуясь, Бьерн вышагивал по небольшой выложенной грубым булыжником площади перед ратушей Фредериксхавна, время от времени поглядывая на установленные на ратуше часы. Он думал о Хелене. Что делать? Позвонить ей? Но разве она выразила желание, чтобы он сделал это?

Но и покинуть остров, не позвонив, Бьерн был не в силах. Он чувствовал, что просто физически не смог бы это сделать.

Как же завоевать эту неприступную красавицу? Когда Бьерн работал в Судане, у него была цель — помочь несчастным жителям этой страны. Но он всегда мечтал о том, что когда-нибудь вернется домой, в Швецию, и встретится с Астрид. Потом он расстался с Астрид. Ему поначалу было больно и трудно, но потом в его жизнь ворвалась черноглазая Хелена. И что? Снова расставаться? Ну уж нет!

Высоко в темном небе плыла луна, озаряя обманчивым и неверным светом площадь перед ратушей. Из ресторана до Бьерна донесся взрыв хохота и раскаты веселой музыки. А потом в ночной воздух взвились и рассыпались на тысячи ярких искр петарды. В Фредериксхавне гуляли, отмечая Вальпургиеву ночь.

Заветный номер телефона уже давно лежал у Бьерна в кармане — он узнал его у Хенрика Крага. При этом Краг не задал ему ни одного вопроса.

Нет, он не уедет с Фредериксе, не позвонив Хелене! К черту малодушие — надо просто позвонить ей, и все! А там будь что будет.

Дрожавшими от волнения пальцами, точно совершая какой-то магический обряд, он пробежался по клавиатуре телефона и застыл в ожидании. Один гудок, второй, третий… Наконец он услышал голос Хелены:

— Алло?

— Это Бьерн. Вы разрешили позвонить, и вот я звоню.

— Вы все еще на Фредериксе?

— Да.

— Понятно. — В трубке повисло молчание. — Даже не знаю, что и сказать вам. Отмечать праздник в море — это вообще-то рискованное дело. Неподготовленному человеку очень легко свалиться в воду. А вы все-таки сотрудник шведского посольства.

— Полноценным сотрудником посольства я стану только завтра. А сегодня день отдыха и я волен делать все, что захочу.

— Одним словом, вы не боитесь выйти на лодке в море ночью?

— Я боюсь только одного, Хелена… — Бьерн почувствовал, как его сердце отчаянно забилось, — что не увижу вас.

— Вот как… — В трубке вновь повисло молчание. — В таком случае приезжайте, — произнесла наконец она. — Прямо сейчас. Я буду ждать вас перед домом.

Бьерн со всех ног бросился к машине. Мотор взревел. Распугивая ночные тени, он помчался по главной дороге Фредериксхавна к морю, потом резко свернул на прибрежный песок.

Вот и желтый домик. Бьерн ударил по тормозам. Бешено крутящиеся колеса остановились, глубоко увязнув во влажном песке. Он выскочил из машины.

Хелена ожидала его на пороге, кутаясь в темную шерстяную шаль.

— Как вы быстро! У вас что, отросли крылья? — Она смотрела на Бьерна с едва заметной одобрительной улыбкой.

Он сделал глубокий вдох.

— Я просто боялся не успеть.

— Не стоило этого бояться. — Она покачала головой. — У нас впереди целая ночь.

Глаза Бьерна широко распахнулись. Что она имеет в виду?

— Нам надо идти уже сейчас, — прервала поток его мыслей Хелена. — Ребята уже собираются. Пока я догребу до места, пройдет еще минут сорок. Впрочем, надеюсь, вы мне поможете?

— Ну конечно.

— Тогда вперед! — Она подошла к лежавшей на берегу большой просмоленной лодке. — Помогите мне, вдвоем будет легче столкнуть ее на воду.

Бьерн налег на тяжелый, растрескавшийся от времени корпус. Несколько мощных усилий — и им удалось сдвинуть лодку с места. Зарываясь килем в мокрый песок, она поползла вперед, двигаясь все быстрее и быстрее, пока наконец ее нос не коснулся воды. Хелена запрыгнула в лодку и схватила весла. Бьерн еще немного подтолкнул лодку вперед и запрыгнул сам.

Они оба взялись за весла. Хелена гребла очень мощно и уверенно, погружая весла в воду короткими отработанными замахами, и Бьерну было весьма нелегко держать ее темп. Вскоре он ощутил, как первые капли пота заструились по его телу. А Хелена продолжала грести, не снижая скорости.

Сколько же в ней силы! — подумал Бьерн. Наверное, даже больше, чем в мужчине!

Вокруг них расстилалась темнота, нарушаемая лишь редкими сполохами огней, протянувшихся вдоль побережья. Но там, где заканчивался мыс и начиналось открытое море, огоньков уже не было. Там царила чернильно-черная, бархатистая июньская ночь.

— Долго еще?

— А вы уже устали?

— Нет. Просто хочется знать.

— Недолго. Сейчас мы выйдем из зыби и я поставлю парус.

И действительно, буквально через несколько минут Бьерн почувствовал свежее дуновение ветерка и лодку стало покачивать на едва заметных волнах.

Хелена сноровисто поставила мачту и растянула на ней парус. Он тут же наполнился ветром. Бросившись на корму, она выровняла лодку, задала ей направление, и та бесшумно заскользила по темной морской глади.

— Все, можно сушить весла, — разрешила она. — Отдыхайте. Устали?

— Надеюсь, это было полезно для здоровья, как и всякий тяжелый труд, — попробовал отшутиться Бьерн.

— Такова жизнь рыбаков. А когда ветра нет, то приходится совсем туго — грести тогда необходимо по нескольку часов без перерыва.

— Но почему не поставить, например, мотор?

Она рассмеялась.

— А разве наши предки ставили моторы? — Изящным движением она поправила свои роскошные волосы, разметавшиеся на ветру — Но если говорить серьезно, то все дело в том, что стоит только затарахтеть тут мотором — и распугаешь всю рыбу. И останешься тогда вообще без улова. Нет уж, лучше грести самому.

Она посмотрела вверх, на звезды. И чуть повернула руль. Лодка неуловимо изменила свой бег по воде, и вскоре Бьерн заметил неожиданно блеснувший впереди огонек. Казалось, он сияет не на земле, а на воде.

— Все правильно, — кивнула Хелена, — считайте, что мы уже приехали. В этом месте все и собираются.

— А что это за место?

— Согласно древнему поверью, тут обитает Фроди. — На ее лице появилась лукавая улыбка. — Это водяной, хозяин и одновременно покровитель острова Фредериксе. Считается, что именно в этом месте, в подводных чертогах он и живет.

— А кто-нибудь видел когда-нибудь Фроди? — включаясь в игру, спросил Бьерн.

Ее улыбка стала еще шире.

— Если вы будете ходить в кабачки во Фредериксхавне, то услышите столько историй про встречи с Фроди, что хватит на целую книгу. Но те, кто рассказывает их, обычно очень пьяны. Вообще же это место известно тем, что здесь замечательно ловится салака. Но только в особые, спокойные дни.

Огонек впереди становился все больше, и наконец Бьерн понял, что это пламя костра. Костер посреди моря? Он недоуменно обернулся к Хелене.

— Все правильно. Это костер. И он станет еще больше, когда люди начнут прыгать через него.

— Но как его могли развести на воде?

— На воде костры никто, конечно, не разводит. Все делается гораздо проще: берут старую лодку, устилают ее днище листами железа и разводят там огонь. А чтобы она не прогорела, регулярно смачивают борта морской водой, — объяснила Хелена.

Ветер продолжал исправно дуть в их парус, и лодка все ближе и ближе подходила к костру. Вскоре Бьерн увидел темные силуэты множества лодок, окруживших это место.

— Почти все рыбаки Фредериксе собираются здесь в эту ночь. Такова древняя традиция. Ее нарушали только в годы войны — тогда от всех жестко требовали соблюдать светомаскировку. Но в первый же послевоенный год люди по привычке приплыли сюда, чтобы отдать почести старому Фроди.

— А в чем заключаются эти почести?

— В воду бросают краюхи хлеба, гирлянды цветов, льют пиво, сыплют мелкие монеты, чтобы Фроди был милостив и не насылал ни штормы, ни бури, ни ураганы. Женщины бросают в воду свои драгоценности. — Хелена сдвинула брови. — Хотя в старину, говорят, жертвы были совсем другие.

— Какие же?

— Человеческие, — ответила Хелена. — Говорят, в воду бросали старух — тех, кто уже не мог ходить. Только их наряжали и душили, словно молодых красивых девушек. Считалось, что у Фроди очень хороший нюх, но плохое зрение и ему покажется, что ему дарят молоденьких девственниц. Впрочем, это только легенды.

— Все это очень похоже на древнегреческую легенду о Минотавре. Жители Афин тоже были обязаны ежегодно отправлять ему по семь юношей и семь девушек, которых тот пожирал. Пока наконец Тесей не убил чудовище.

Хелена улыбнулась:

— Поскольку сейчас Фроди вполне доволен данью из хлеба и пива, никто не собирается убивать его.

До них уже доносились возбужденные голоса людей, хохот и смех, чьи-то громкие возгласы. Подавшись вперед, Хелена напряженно вглядывалась в силуэты и лица тех, кто находился в лодках, кружащих вокруг костра. Очевидно, все были ее знакомые.

— Похоже, мы приплыли вовремя. Сейчас костер разожгут по-настоящему и начнут прыгать через него, — обернувшись к Бьерну, сказала она. — Вы будете прыгать? Не испугаетесь?

Внезапно набежавшая волна накренила лодку, и Хелена, не сумев удержать равновесия, соскользнула вниз и попала прямо в объятия Бьерна, который выставил вперед руки, чтобы подхватить ее.

— Как славно, что море помогает мне, — хрипло прошептал он. — Господи, Хелена, если бы вы только знали, как приятно сжимать вас в своих объятиях! — И, прежде чем она смогла что-то сказать, он стал покрывать ее лицо страстными поцелуями.

— Бьерн… Бьерн… — прошептала она, но он, не слушая ее, продолжал страстно целовать. И только когда почувствовал, что ему больше не хватает кислорода, наконец оторвался от нее. — Вы… сумасшедший. — Она смутилась. — С вами нельзя оставаться наедине. — Она вновь старательно поправила растрепавшиеся волосы. — Кажется, мы говорили о том, будете ли вы прыгать через костер?

— Я не помню, — прошептал Бьерн. — Лично я молюсь лишь о том, чтобы волна вновь качнула лодку и вы оказались у меня в руках.

— По-моему, вы чересчур нетерпеливы.

Бьерн почувствовал, как сердце подпрыгнуло у него в груди.

— Быть рядом с вами и не целовать вас — выше моих сил.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Но вам следовало бы узнать и мое мнение по этому поводу.

— И… какое же оно?

— Я уже сказала. — Черные глаза Хелены сузились. — По-моему, вы чересчур спешите.

В этот момент их лодка мягко стукнулась носом о другую лодку.

— Давай цепь, Хелена, — услышал Бьерн чей-то голос. — Почему ты приплыла так поздно?

— Поздно? — удивилась она, кидая цепь. — По-моему, в самый раз.

Бьерн услышал треск сучьев и увидел, как пламя костра разгорается все сильнее, а его языки все выше взлетают в темное небо.

— Ну и шурует наш Вигго, дьявол его побери! — загудели недовольные голоса. — Мы же не окорок собрались зажаривать! О чем ты только думаешь, Вигго?!

— Прошу вас, наберитесь немножечко терпения! — начал увещевать их Вигго — высокий плечистый рыбак с суровым обветренным лицом. — Еще чуть-чуть — и костер прогорит и станет в самый раз. Или кто-то хочет прыгать через костер величиной с горку куриного помета?

Многие смущенно засмеялись в ответ. Конечно, никто не желал прослыть трусом.

— Ну что, вам нравится? — повернулась к Бьерну Хелена. — Интересно?

— Очень, — искренне ответил Бьерн. И был вынужден тут же зажмурить глаза — в небо взлетели ярчайшие ракеты фейерверков. Подпрыгнув на несколько десятков метров вверх, они рассыпались тысячью алых, золотых и зеленых искр. Тут же рядом закрутилось огромное колесо из бенгальских огней, затем с грохотом разорвались петарды.

— Вот как гуляют рыбаки в Вальпургиеву ночь! — закричал кто-то. — Пусть сухопутные крысы сидят на берегу во Фредериксхавне и бешено завидуют нам!

В воду полетели заранее припасенные венки и цветочные гирлянды. Вдруг до слуха Бьерна донеслось громкое бульканье, а затем отчаянный крик:

— Вытаскивайте меня, а то я потону!

— Черт тебя дернул, Клаус, свалиться в воду! Не можешь держаться на ногах, сиди лучше дома!

В ответ раздались жалобные стоны.

— Такое здесь бывает нередко, — лукаво улыбнулась Хелена. — Ведь в этот день никто не ограничивает себя в потреблении пива и шнапса. Слава богу, обычно все кончается благополучно. Наверное, Фроди приходит на помощь, — добавила она.

Несчастного Клауса наконец вытащили из воды и посадили поближе к костру, чтобы он побыстрее обсох и согрелся.

— Ну как, — серьезно посмотрела на Бьерна Хелена, — будете прыгать через костер?

— Буду. Обязательно буду!

Она усмехнулась.

— Мне просто хотелось лишний раз вас предупредить. Чтобы не злились, если свалитесь, как Клаус, в воду.

— Но я-то ничего не пил, — возразил Бьерн. — Если я опьянен чем-то, то только вашей красотой.

Хелена поспешила отвести глаза. Почему-то она делала это почти всегда, стоило только Бьерну заговорить о любви.

— Ну что ж, — выдохнула она, — тогда пошли. — И, взяв его за руку, начала перебираться по лодкам к костру.

Когда Бьерн приблизился к этому месту, он увидел, что там устроено что-то вроде большого настила из досок. В середине этого настила находилась большая плоскодонная лодка, в которой предусмотрительно развели костер. На одной стороне настила уже собралась довольно большая группа парней, которые сосредоточенно смотрели на огонь и явно к чему-то готовились.

— Это священный огонь праздника, — прошептала Хелена. — Прежде чем прыгать, вы должны загадать желание. И после этого прыгнуть три раза. Если все прыжки будут успешными, то желание сбудется.

— Обязательно сбудется?

— Так гласит поверье. — Хелена усмехнулась. — Думаете, люди прыгали бы через костер в море, если бы это было не так?

Бьерн повернулся к костру и измерил его взглядом. У него создалось впечатление, что пламя достигает высоты двухэтажного дома. Он ощутил внутреннюю дрожь, но постарался побыстрей справиться с ней. Если желания, загаданные перед прыжком, действительно сбываются, то одно это стоит того, чтобы прыгнуть в пламя! — молнией пронеслось у него в голове. Он уже знал, что загадает.

— Слава Фроди! — зычно прокричал высокий парень в красной рубахе и черном жилете и что было силы сиганул через костер.

Бьерн с внутренним трепетом наблюдал за траекторией полета его массивной фигуры. Но, рассыпая вокруг себя искры, парень благополучно перелетел через костер и приземлился на противоположной стороне настила — отчаянный скрип досок был тому подтверждением.

— Слава великому Фроди! — закричал следующий датчанин и тоже прыгнул.

Число людей, столпившихся с одной стороны настила, быстро редело — все больше и больше смельчаков уже перелетело через костер. Бьерн понял: совсем скоро его очередь. И она пришла.

Застыв перед костром, он еще раз смерил его взглядом. Костер был по-прежнему велик. Но выбора не было. Коротко разбежавшись, он что есть силы подпрыгнул вверх, и пламя обожгло его, буквально облизав ему подошвы. Жар стал совершенно нестерпимым, но уже в следующее мгновение он почувствовал, что стоит на твердом настиле.

— Слава Фроди! — прокричал кто-то.

Бьерн наконец расслабился. Но ему предстояло еще две попытки. Иначе ведь загаданное желание не исполнится.

Кто-то осторожно похлопал его по спине. Обернувшись, он увидел Хелену.

— Я очень переживала за вас, когда вы прыгали, — призналась она. — Но все обошлось. Вы успели загадать желание?

— Конечно, — не сводя с нее глаз, кивнул он.

— Глупо, наверное, спрашивать, какое именно? Ведь это, должно быть, секрет?

— Это действительно секрет. — Его сердце наполнилось нежностью. — Но я надеюсь, что вскоре он станет известен и вам.

Хелена покраснела.

Второй прыжок оказался еще удачнее, чем первый. Бьерн легко справился с ним, приземлившись даже дальше, чем в предыдущий раз. Он уже знал, где ему лучше отталкиваться, и больше не боялся огненного пламени.

Но вот с третьим прыжком вышла заминка. В костер набросали столько хворосту, что пламя опять взлетело почти до небес. Тот парень в красной шелковой рубашке, что прыгал самым первым, не рассчитал и угодил в самое пламя — бешено взревев, он выскочил из него и сразу же сиганул в воду. Только она могла как-то охладить его и хоть частично снять боль от ожога. Несколько человек вообще отказались прыгать, видя, как это опасно.

И вот пришла очередь Бьерна. Он пристально посмотрел на пламя, точно стараясь загипнотизировать его, стремительно разбежался и прыгнул, вложив в прыжок всю свою силу, всю энергию. Ему показалось, что он очутился в центре доменной печи. Он почувствовал, как запахли паленым его брюки, как ему опалило огнем волосы, брови и лоб. Все, что он сумел сделать, так это крепко зажмуриться. Когда же он почувствовал под ногами деревянный настил, он еще долго не мог открыть глаза, с трудом приходя в себя и не веря, что у него все-таки получилось.

— Бьерн! — услышал он встревоженный голос над самым ухом.

Он открыл глаза. Перед ним стояла Хелена, а за ее спиной тихо колыхалась темная вода, в которой отражалось яркое беспощадное пламя костра.

— Я сделал это ради вас. — Шагнув к ней, он взял ее руки в свои и крепко сжал. — Знаете, какое желание я загадал? — Наклонившись совсем близко к ней, он произнес: — Я хочу, чтобы вы были моей, Хелена! Чтобы вы позволили мне снова и снова повторять, что я люблю вас. — Набежавшая волна качнула лодку. — Хелена, если бы вы знали, как я счастлив, что встретил вас! И у меня есть еще одна просьба: давайте перейдем на «ты».

Голова Хелены закружилась. Слова Бьерна звучали в ее ушах прекрасной волшебной музыкой. Но ведь на священной горе Эгебьерг солнечный луч, словно издеваясь над ней, прочертил на камне имя Биргера Крага. Имя человека, которого она и в страшном сне не могла бы представить рядом с собой. Но таковой оказалась воля высших сил. И теперь она не знала, что ей делать. Она с трудом стряхнула овладевшее ею своеобразное оцепенение.

— Бьерн, я согласна перейти на «ты». Но у меня тоже есть одна просьба. Отпусти меня, пожалуйста.

Он покорно разжал руки. В глазах его застыла печаль.

— Значит, ты… ты…

Она покачала головой.

— Ты был со мной на горе Эгебьерг. И ты видел знамение.

— Боги рекомендовали тебе выбрать меня. Ведь буква «Б», которую они прочертили на граните, первая буква моего имени: Бьерн! — волнуясь выкрикнул он.

— Нет. Высшие силы указали на Биргера Крага. Не спорь со мной, я лучше тебя знаю, как истолковывать их волю.

— Но ты же сказала, что с Биргером тебе не по пути!

— Верно. — В уголках ее глаз залегла скорбь. — Но что же делать с древним пророчеством?

— Хелена, не все в жизни людей определяют высшие силы. Многое зависит и от нас самих. Вот стою перед тобой я — живой, любящий тебя, не способный оторвать от тебя восхищенных глаз. Неужели это не главное?

— Какой же ты наивный! — рассердилась она.

— Я наивный? — удивился он. — Я прошел горячие точки, прошел Дарфур. Я стал свидетелем смерти от голода и притеснений тысяч людей. Я старался спасти их. И спас многих. Нет, я не наивный. Я взрослый человек, Хелена! Я старше тебя на десять лет. Просто я влюблен, и это делает меня уязвимым. Когда я увидел тебя впервые — темноволосую, грациозную, гибкую, — то сразу вспомнил черную пантеру Багиру из «Книги джунглей». И часто в мыслях называю тебя своей черной пантерой.

— Я знаю эту историю про Маугли и про Багиру, — нетерпеливо прервала его Хелена. — Только…

— Только Багира была мудрой, и ее советы не раз помогали Маугли. А ты, Хелена, может быть, и первая красавица Дании, но упрямая, упертая, капризная и своенравная девчонка. Ты не желаешь мыслить логически. Но я-то старше тебя, и всегда — в жизни и в работе — мне приходится прибегать к логике. Послушай… — он сжал ее руку, — когда твоего предка выбросило волной на берег Фредериксе, ведь не высшие силы помогли ему, а твоя прапрабабушка. Она нашла его, вылечила и спасла от смерти. Разве не так? Все решила любовь и забота человека, а не вмешательство высших сил.

— Без трав, которые были у нее, и без тех заклятий, которые она знала, это было бы невозможно, — покачала головой Хелена.

— И все-таки я считаю, что начертанная на камне солнечным лучом буква «Б» означает «Бьерн»! — упрямо произнес он.

Хелена опустила глаза и замолчала. Кажется, она уже и сама мечтала об этом.

Действительно, Бьерн рассуждал логически верно и почти убедил ее. Хотя она и обиделась на его слова, только что сказанные в ее адрес.

— Мне кажется, нам уже пора, — наконец проговорила она. — Костер скоро догорит и наступит утро.

Бьерн вздохнул и с любовью посмотрел на Хелену.

— Мне почему-то совсем не хочется спать! — признался он.

— Мне тоже. Но время идет.

— Хорошо, — сдался Бьерн. — Где наша лодка?

— Вон там, — махнула рукой Хелена.

Прыгая через борта других лодок, Бьерн вслед за ней пробрался к тому месту, где была привязана их лодка. В этот момент в воздух с треском взлетели новые петарды и фейерверки. Они взвились под самое небо и в темной вышине рассыпались дождем медленно таявших красных, голубых, зеленых, фиолетовых звезд. До Бьерна с Хеленой донесся крик рыбаков:

— Слава великому, непревзойденному Фроди!

— Ну что ж, теперь ты знаешь, как празднуют день летнего солнцестояния на Фредериксе. — Хелена ловко запрыгнула в лодку и подняла мачту.

Бьерн распутал цепь, привязывавшую их лодку к соседним, и оттолкнулся веслом. В следующую секунду он уже почувствовал под своими ногами мягкую зыбь. Хелена обмакнула палец в воду, потом подняла его вверх, выясняя направление ветра, и уверенно повернула парус в нужную сторону. Лодка сразу набрала ход и устремилась к берегу.

— Ты молодец. — Она одобрительно посмотрела на Бьерна. — Здорово прыгал. Я видела, это было нелегко.

— У меня был хороший стимул. Желание, которое я загадал.

Она невольно покраснела.

— Хелена… — Бьерн наклонился к ней и взял ее руки в свои.

Она прерывисто вздохнула и тихо попросила:

— Отпусти, пожалуйста, мои руки — так невозможно управлять лодкой.

Бьерн с неохотой выполнил ее просьбу. Господи, как же она хороша! В темноте ее белоснежные зубы блестели, словно россыпи жемчуга, а волосы, густой волной ниспадавшие на плечи, казались волшебным шелковистым водопадом. И это, так идущее ей платье — красное, как огонь, через который он перепрыгнул три раза.

— Ветер стихает, — озабоченно проговорила через несколько минут она. — Пора браться за весла.

— Не проблема. Я хорошо отдохнул. — Бьерн схватил весла и принялся энергично грести.

Лодка быстро приближалась к берегу. Фредериксхавн был по-прежнему залит огнями — похоже, гулянье по случаю Вальпургиевой ночи не затихало. Издали было видно, как горят разложенные на холмах костры, как подобно светлячкам носятся по ночным дорогам набитые веселящимися людьми машины.

Наконец лодка мягко ткнулась носом в берег. Бьерн выскочил из нее и, уцепившись за борт, принялся тянуть. Хелена помогала ему. Несколько мгновений — и лодка тяжело улеглась на песок. Струйки воды стекали с ее боков, прорезая бороздки в песке и покрывая его странным призрачным рисунком.

— Ты отлично греб, Бьерн. — Хелена крепко пожала ему руку. В ее глазах словно вспыхнул и погас какой-то непонятный огонек. — А теперь мне пора.

— Когда мы сможем встретиться снова? — Он не сводил с нее глаз.

— Не знаю, — протянула она. — А ты… разве тебя не ждет служба?

— Конечно, уже завтра мне придется приступить к работе. Но затем ведь у меня наступят выходные.

Хелена ковыряла носком туфли влажный песок. Лунка становилась все глубже и глубже.

— У тебя же есть мой телефон! — вспомнила она наконец. — Давай созвонимся… через несколько дней.

— Конечно! — Стремительно шагнув к Хелене, Бьерн с жаром обнял ее. — Так и поступим! — Он всматривался в ее лицо, находившееся в опасной близости от его собственных губ, — такое нежное, такое прекрасное. В следующее мгновение он впился в ее губы с такой страстью, которая поразила даже его самого. Он целовал ее, словно желая навсегда вобрать в себя и запомнить вкус ее губ и это ни с чем не сравнимое ощущение ее близости.

— Ты сумасшедший, — прошептала она, высвобождаясь из его объятий.

— Если бы ты знала, как приятно быть таким сумасшедшим.

— Мне действительно пора. — Хелена двинулась к дому. Несколько шагов — и дверь захлопнулась.

Бьерн остался один. Он задрал голову вверх. Яркие созвездия словно подмигивали ему с небес. Ему хотелось петь — чувства переполняли его.

Он уже понимал, что никогда не забудет эту ночь.

— Ты зажгла керосиновую лампу… — пробормотала Хелена, опускаясь на скрипучий старинный стул.

— Да, как всегда в эту ночь, — улыбнулась мать. Она подкрутила фитиль лампы, сделав свет поярче, и, пристально вглядевшись в лицо дочери, покачала головой.

— Господи, Хелена, я давно не видела тебя такой взволнованной. Что случилось?

— Ничего. Ничего хорошего…

По лицу Мерле скользнула тень тревоги:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду все то же, — устало произнесла Хелена. — Солнечный луч, который нарисовал на стене букву «Б».

— Ох, Хелена, Хелена! Опять мы возвращаемся к тому, что уже, как мне казалось, обсудили и забыли! На «Б» начинаются как минимум сотни мужских имен. И среди них не только ненавистный как тебе, так, между прочим, и мне, Биргер Краг, но и швед Бьерн Магнуссон.

— Нет, мама, нет! — вскричала Хелена. — Я не хочу ни Биргера, ни Бьерна!

Мерле встала и приблизилась к окну. А потом развернулась и пристально посмотрела на дочь.

— Ну и кого же ты хочешь? С кем ты вообще собираешься жить? — Ее губы искривились в неожиданно холодной усмешке. — Неужели с кабаном Йоханом?

— Мама! — вспыхнула Хелена.

— Я просто вижу, что, кроме этого кабана, у тебя совсем нет друзей-мужчин. — Мать покачала головой. — Что с тобой происходит? Ты только посмотри на себя — ты отвергаешь всех подряд. Разве это нормально?

— Я еще ни к кому не ощутила ничего, что было бы похоже на настоящее чувство. В этом все дело, мама!

— Я понимаю — сердцу не прикажешь. Но чем тебе, например, не понравился швед? — Мерле испытующе посмотрела на дочь. — Или я ошибаюсь и он все-таки тебе понравился?

— Нет, мама, нет! Как ты можешь говорить такое?!

— Просто он произвел на меня впечатление весьма достойного молодого человека.

Лицо Хелены потемнело.

— Не знаю, что ты в нем разглядела. Обыкновенный чиновник, бюрократический сухарь.

— Что-что, а на бюрократического сухаря он никак не похож, — засмеялась Мерле. — Я видела его лицо — оно все обожжено тропическим солнцем. Он, должно быть, объездил полмира. — Она заглянула в глаза дочери. — И, по-моему, то, как он повел себя во всем этом отвратительном происшествии с его собственными соотечественниками, говорит о том, что он вовсе не сухарь и не бюрократ. Кстати, как вы расстались со шведом после этой ночи? Он хоть поцеловал тебя на прощание?

— Поцеловал, — прошептала Хелена и покраснела. — А еще он признался, что любит меня и хочет быть со мной.

— Ну вот, а ты говорила, что он сухарь, обыкновенный чиновник, бюрократ.

— Да, он признался, что побывал в горячих точках и даже в Дарфуре. И сумел помочь тысячам людей. Он видел смерть, мама. Он смелый человек. Ради меня он прыгал через огромный костер три раза. Но… — Хелена смутилась. — Но я не люблю его. То есть у меня нет к нему такого же сильного чувства, как у него ко мне. Что делать? Он обещал скоро приехать. И теперь я не знаю, что мне делать. — Хелена опустила голову. Плечи ее судорожно вздрагивали.

— Успокойся, доченька! Разве все так ужасно? Мне кажется, у тебя начинается прекрасная пора. Ты потихоньку влюбляешься в Бьерна.

— А что мне делать с Биргером Крагом? Скажи, мама! — взмолилась Хелена.

Мерле удивленно пожала плечами.

— Я не понимаю, почему ты так волнуешься. Ведь ты же умеешь отшивать любых кавалеров. Вспомни, сколько их было у тебя. И где все они? Ты их прогнала. Прогонишь и Крага.

— Да, но только ни один из них не был предсказан мне в мужья в день летнего солнцестояния!

Мать Хелены отчаянно замотала головой и застонала.

— Боже, в кого же ты такая упрямая? Явно не в меня и не в отца. Откуда эта упертость? Ведь мы, кажется, уже все обговорили: никакого предсказания насчет Биргера Крага не было. И быть не могло! «Б» — это «Бьерн». Вот кого тебе послала судьба вместо этого нескладного увальня Биргера. — Она прошлась по комнате, а затем приблизилась к дочери. — Постоянно напоминай себе: «Б» — это «Бьерн», а не «Биргер». Швед любит тебя, в чем только что и признался. А мне и не надо его признания — лично я все сразу увидела в его глазах. Замечательный мужчина! Закаленный жизнью, к тому же красив, настоящий викинг! А главное, он любит тебя. Что еще тебе надо? На такого мужчину молиться надо. Забыть про Биргера, ждать приезда Бьерна, а потом выходить за него замуж. Вот что тебе надо делать!

От такой эмоциональной речи Мерле явно устала и осторожно опустилась на стул. Но вид у нее был очень довольный. Такой довольной Хелена давно ее не видела.

— И все же, мама, я боюсь. А вдруг солнечный луч обозначил «Б» как «Биргер»?

— Ты что, все-таки веришь в древние пророчества?! — рассердилась мать.

— Мамочка, родная! Сегодня я выслушала от тебя много полезных, здравых советов. Так долго ты со мной никогда не говорила. Наверное, если сложить все наши предыдущие беседы за всю мою жизнь, они окажутся короче, чем одна сегодняшняя. Но ведь история нашей семьи не основана ни на логике, ни на здравом смысле! В ней много мистики, и ты это знаешь лучше меня. Ты спрашиваешь, верю ли я в древние пророчества? — Хелена горько усмехнулась. — Да, я верю. А разве ты, мама, не веришь? Может, не так, как я… Но разве в глубине души, боясь признаться самой себе, ты не веришь?

На лицо Мерле набежала тень.

— Да, ты права, — с видимым волнением прошептала она. — Иногда и я верю. Но разве может быть иначе, учитывая историю нашего рода?

— Знаешь, мама, иногда я даже жалею, что я частичка этого рода. Мне было бы, наверное, проще жить, если бы я родилась в обычной семье.

— Это так, Хелена. — На лице Мерле резко обозначились скулы. — Быть членом рода Рошфоров — это особая судьба.

— Трудная судьба.

— Другой у тебя все равно не может быть. — Мать прерывисто вздохнула. — Я хотела помочь тебе, доченька. Я любила твоего отца, но потеряла его из-за своей гордыни. И я не хочу, чтобы ты так же потеряла своего шведа. Но, видимо, ты просто хочешь испытать судьбу и пока не готова идти навстречу настоящей любви. — Мерле подняла голову и пристально посмотрела на дочь. — Что ж, тогда тебе надо уехать. Туда, где нет горы Эгебьерг. Чтобы ты успокоилась и пришла в себя. Забыла о пророчествах. Думаю, что там, где нет горы Эгебьерг, не должно действовать и пророчество.

— Но куда же мне ехать? Я ведь никогда еще не покидала острова.

Мерле посмотрела на нее и торжественно произнесла:

— По-моему, сама история позаботилась об этом. Помнишь, я рассказывала тебе, что у нашего далекого предка Тристана, чудом спасшегося на Фредериксе после кораблекрушения, родилось два сына — Густав, от которого пошел наш с тобой род, и второй сын, Карл, который не захотел жить на Фредериксе, хотя и родился здесь. Он все рвался отсюда, все тосковал. В конце концов отец не выдержал и отпустил его. И Карл очутился там, где когда-то жил сам Тристан, — во Франции. От него и пошла французская ветвь Рошфоров. — На лице Мерле блеснула улыбка. — Но ведь если Тристан был отцом Карла, то его матерью была твоя прапрабабушка Тиина. Поэтому, когда нынешний потомок Карла, Гастон де Рошфор де ла Валетт захотел проследить свою родословную, то он вышел на меня.

— Ну да, я помню это, мама, ведь он же прислал тебе письмо! — нетерпеливо воскликнула Хелена.

— А в этом письме он приглашал нас приехать к нему в гости. Мне кажется… — Мерле многозначительно подняла брови, — настало время тебе воспользоваться его приглашением!

— Но как это сделать?

— Очень просто. У меня же есть его телефон. Я позвоню ему, вот и все.

Хелена проснулась от пронзительных криков чаек.

Вспомнив, о чем она говорила вчера с матерью, она, словно подброшенная пружиной, спрыгнула с кровати. Надо было действовать, и действовать без промедления!

С кухни доносился аромат свежесваренного кофе. Хелена потянула носом. Кажется, мать испекла имбирное печенье. Но сейчас ей было не до еды.

— Мама, почему ты меня не разбудила? — упрекнула она Мерле, ворвавшись на кухню.

— Хотела дать тебе возможность отдохнуть перед дальней дорогой. Ты же почти не спала в эту ночь! — Мать ласково посмотрела на нее.

— Я уже проснулась, мама! И готова ехать.

— Прекрасно. Но только выпей сначала кофе и съешь немного печенья. Путь-то ведь предстоит неблизкий.

— Я даже не представляю, как буду себя там чувствовать. Ведь я еще никогда не была во Франции.

— Тебе придется ехать не во Францию.

— Не во Францию? — Рука Хелены, держащая чашку, застыла в воздухе. — Но почему?

— Все дело в том, что Гастона там уже нет. Сейчас он работает во французской миссии при отделении ООН в Швейцарии. — Мерле торжественно посмотрела на Хелену. — Он готов встретить и принять тебя в Женеве.

На лицо Хелены набежала тень.

— Я не знаю, — неуверенно протянула она. — Ведь в Швейцарии, насколько я понимаю, собственного дома у него нет. Где же я буду жить? Нет, мама, не нравится мне все это. Наверное, лучше подыскать какой-то другой вариант.

— Никакого другого варианта подыскивать не требуется! Гастон снимает целую виллу в пригороде Женевы, так что тебе будет где поселиться. Если бы ты только знала, как хочется ему наконец встретиться с представительницей нашей ветви Рошфоров, которая идет от родного брата его прапрадеда!

Хелена зябко передернула плечами.

— И все-таки мне страшно, мама. Ехать к незнакомому человеку, в страну, где я ни разу не была…

Мать мрачно усмехнулась:

— Какая же ты все-таки непоследовательная! То говоришь, что боишься встретить на Фредериксе влюбленного в тебя шведа, и соглашаешься покинуть родной остров, то заявляешь, что боишься ехать к незнакомому человеку в незнакомую страну. Чего ты на самом деле боишься, Хелена? — Она мгновение помолчала. — Ты хочешь, чтобы исполнилось древнее пророчество, которое, как ты считаешь, ты узнала на горе Эгебьерг?!

— Нет, только не это! — Глаза Хелены расширились от ужаса. — Почему ты так жестока со мной, мама?

— Потому что мне не нравится, когда ты несешь чушь вместо того, чтобы собираться, — едко промолвила Мерле. — Ты же сама, прибежав на кухню, заявила, что времени у тебя в обрез. Чего же ты сидишь?

— Да! Я непоследовательна и боюсь… всего. — Она замолчала. Молчание явно затягивалось. В желтом домике повисла тишина. Наконец Хелена решительно поставила чашку с недопитым кофе на стол. — Ты права, мама. Мне надо ехать.