Ветер страсти

5

Оказавшись в Копенгагене, Хелена чуть было не поддалась соблазну углубиться в средневековые лабиринты его Старого города, побродить по его древним улочкам, выложенным тысячелетним булыжником, помнившим еще немецких и шведских рыцарей и ганзейских купцов.

Но что-то, что было сильнее ее, подсказывало Хелене: ей не следует терять время. И прямо с морского вокзала Копенгагена она устремилась в аэропорт.

В самолете швейцарской авиакомпании, совершавшей рейс до Цюриха, была заполнена едва ли половина мест, и Хелена могла выбрать себе любое. Она уселась у самого окна и принялась с некоторой опаской следить за тем, как самолет готовится к вылету — все-таки она летела первый раз в жизни.

Когда она неожиданно осознала, что после короткого стремительного разбега самолет уже находится в воздухе, Хелена почувствовала смятение. Как же быстро все произошло!

Но вид раскинувшегося внизу бирюзового залива с похожими на рассыпанные цветочные лепестки пятнышками судов и катеров заставил ее прильнуть к окну, забыв обо всем на свете. Зрелище было незабываемым. Она впервые смотрела на море с такой большой высоты. И оно с борта самолета воспринималось совершенно по-другому. А окаймлявшие его песчаные дюны с россыпью сосновой зелени походили на роскошную цветную шаль, небрежно брошенную какой-то гигантской танцовщицей.

Но вскоре неудержимо стремящийся вверх самолет пробил толщу облаков и земля внизу оказалась затянутой покровом сплошной белой пелены. Хелена нахмурилась. Это было совсем не похоже на море, к которому она привыкла. Слава богу, в этот момент принесли еду, и она смогла немного отвлечься. К тому же, увидев перед собой аппетитные булочки с маслом, сыр и призывно пахнущую ветчину, Хелена почувствовала, как она голодна. Она накинулась на еду и буквально через несколько минут оставила поднос совершенно пустым.

Откинувшись на спинку сиденья, она блаженно потянулась. И не заметила, как задремала: на высоте десяти тысяч метров над уровнем моря наконец сказалась бессонная ночь, которую она провела накануне.

Хелена проснулась, когда самолет резко пошел на снижение. Прижавшись к иллюминатору, она наблюдала, как, выскользнув из толщи облаков, лайнер устремился к блестевшей на солнце водной глади. Море? Нет, скорее озеро. Хелена торопливо сверилась с лежавшим перед ней путеводителем. Да, это было Цюрихское озеро. А вот и сам Цюрих, раскинувшийся между сверкающими белизной Альпами и голубизной вод, вытянувшихся, словно брошенный кривой сарацинский меч, у их подножия.

Как же далеко я забралась! — пронеслось у нее в голове. А ведь это еще не конец путешествия!

Самолет сделал плавный разворот, огибая гору Цюрихберг, и мягко спланировал на посадочную полосу международного аэропорта.

Вместе со всеми остальными пассажирами Хелена выбралась из просторного чрева вместительного «боинга». До посадки на самолет компании «Свисс», следовавший в Женеву, оставалось всего 20 минут. Она быстро прошла через залитые солнцем залы ожидания, зарегистрировалась у стойки и уже через пять минут проследовала в салон самолета.

В отличие от лайнера, прилетевшего из Копенгагена, этот самолет был полностью заполнен пассажирами. Хелене досталось место посередине. Слева от нее сел грузный мужчина в твидовом коричневом пиджаке, справа — женщина лет сорока, с очень короткой стрижкой и тонкими ненакрашенными губами, похожая на строгую учительницу или на не любящую ничего, кроме своих цифр, бухгалтершу.

Хелена закрыла глаза. Этот полет будет совсем недолгим. Скоро она увидит Женеву и Гастона де Рошфора де ла Валетт.

— Внимание! — объявила стюардесса. — Через пятнадцать минут наш самолет совершит посадку в международном аэропорту Женевы «Куантрен». Просьба пристегнуть ремни.

Хелена послушно пристегнулась. В душе ее нарастало волнение — от предстоящей встречи с Женевой и с Гастоном.

Наконец Хелена почувствовала, как колеса «боинга» коснулись посадочной полосы. По традиции пассажиры зааплодировали, благодаря пилотов за удачное приземление, и она захлопала вместе со всеми.

Несколько минут спустя она уже шла по выложенному полированными мраморными плитами широкому коридору и вскоре оказалась в огромном зале, который заполняла толпа переговаривающихся, казалось, на всех языках мира людей. Женева была поистине интернациональным городом. Но где же Гастон?

— Здравствуй, Хелена! — К ней приблизился высокий, безупречно сложенный темноволосый мужчина лет тридцати в идеально сидевшем на нем темно-синем костюме. На фоне чуть смугловатой кожи лица выделялись выразительные глубоко посаженные темно-карие глаза, опушенные густыми черными ресницами.

Кого он мне так мучительно напоминает? — подумала она в смятении. Ах да, я узнаю в нем свои собственные черты. Все-таки кровь Рошфоров очень сильная кровь!

Она бросилась к мужчине в объятия.

— Здравствуй, Гастон!

— Как же давно я ждал нашей встречи! — воскликнул француз и, прежде чем Хелена успела ответить ему, наклонился и расцеловал ее в обе щеки. — Где твой багаж? Я донесу его до машины.

Она покачала головой.

— У меня нет багажа. Только эта сумка.

Гастон нахмурился.

— Ты что же, даже не собираешься задерживаться в Женеве? Прилетела и тут же улетишь обратно? А я так рассчитывал на длительное свидание с тобой!

— Не беспокойся, Гастон. — Она легонько коснулась его руки. — Я приехала надолго. А налегке потому, что не имею привычки возить с собой много вещей. Стараюсь обходиться самым минимумом.

— Как наш предок Тристан? — усмехнулся Гастон. — Говорят, его выбросило на берег Фредериксе в одной лишь тонкой батистовой рубашке. Которая к тому же вся порвалась и ничего уже не скрывала. — Его улыбка стала еще шире. — Может быть, именно поэтому наша прапрабабка Тиина и вцепилась в него, не захотев отпускать от себя.

— Думаю, на нем было что-то еще, кроме рубашки, — чувствуя предательский румянец, пробормотала Хелена.

— Разве что кинжал, — хмыкнул Гастон. — Ведь он же был пиратом. — Он взял из рук Хелены дорожную сумку. — Ну, раз у тебя больше ничего нет, милости прошу в машину.

Они прошли на стоянку, где Гастон указал ей на сверкающий блестящими полированными боками темно-синий «вольво». Усадив Хелену, он обошел машину с другой стороны, сел за руль и на большой скорости вырулил со стоянки.

— Фредериксе, Фредериксе, — нараспев произнес он. — Как жаль, что я так и не смог добраться до этого острова. Собрался два года назад, уже были куплены билеты, но меня неожиданно направили в Монголию — во время конноспортивного праздника там свалился с лошади и трагически погиб второй секретарь посольства, и потребовалось срочно его заменить. А не успел я вернуться из Монголии, как меня послали в Женеву. В министерстве иностранных дел на набережной Ке Д'Орсе мне намекнули, что это назначение что-то вроде своеобразной компенсации за открытые всем ветрам степи и суровый климат Монголии. Однако здесь оказалось так много работы, что, не поверишь, я даже начал испытывать некоторую ностальгию по Монголии. В конце концов, к ее суровому климату привыкаешь. А здесь постоянно какие-то политические консультации, бесконечные визиты нашего министра, наблюдателей и депутатов парламентов… Короче, Женева настоящий международный проходной двор.

На лице Хелены отразилось беспокойство.

— Но если у тебя такой напряженный график работы, я же тебе могу помешать!

— Нисколько, — покачал головой Гастон. — Тебе это не удастся в любом случае. На вилле, которую я снимаю, восемь спален. Помимо тебя там может разместиться еще целый взвод солдат, и при этом никто не будет мешать друг другу. Кстати, мы уже приехали, — заметил он. — Видишь указатель «Бель-эр»? Здесь я снимаю виллу.

— А почему именно здесь? — не удержалась от вопроса Хелена.

Гастон улыбнулся.

— Считается, что отсюда самый красивый вид на Женеву. На озеро, на фонтан, на Старый город, на мосты. К тому же этот район Женевы самый близкий к Франции. Граница проходит вон за тем холмом. — Он небрежно махнул рукой, и на его лице заиграла лукавая улыбка: — Ведь, находясь за границей, хочется быть поближе к родине.

Мысль о том, что ей самой пришлось покинуть свою родину, заставила Хелену помрачнеть.

— Я что-то сказал не то? — разволновался Гастон.

Она заставила себя улыбнуться.

— Да нет, просто я устала после длительного перелета.

— Ты называешь это длительным перелетом? — покачал головой Гастон. — Господи, Хелена, какая же ты на самом деле счастливая! Ты только представь, каково мне было добираться до Улан-Батора, который находится на противоположной стороне земного шара!

Он остановился перед ажурными чугунными воротами и нажал на кнопку дистанционного управления. Ворота распахнулись, и Гастон въехал на территорию виллы. Машину со всех сторон обступили заросли огненно-красных рододендронов, которые в Швейцарии называют альпийскими розами, и соперничающих с ними по яркости и глубине красного цвета амариллисов. Прямо к капоту «вольво» наклонили свои желтые головки каллы. Сама вилла утопала в зарослях глицинии и дикого винограда.

— Да у тебя тут настоящий сад! — восхищенно воскликнула Хелена.

— Как только я увидел этот дом, то сразу понял: я буду жить именно здесь, — кивнул Гастон. — Ты только принюхайся, как пахнут цветы! А вечером тут можно наслаждаться пением соловьев. Когда поздно ночью я открываю окно в сад, то даже не верится, что я нахожусь в городе, а не в деревне. — Он ввел Хелену внутрь. — Вот твоя комната. Располагайся и постарайся хорошенько отдохнуть с дороги. Потому что вечером я хочу пригласить тебя в ресторан. И не в простой, а в ресторан отеля «Де Берг». Когда-то там ужинал автор идеи «вечного мира», французский премьер-министр Аристид Бриан, имя которого перед войной знал каждый европеец, бывали Чемберлен, Черчилль и даже Муссолини. И я жду не дождусь, когда ты начнешь свой рассказ о Фредериксе и о том, как там жили представители нашего рода.

Эта неделя для Бьерна, казалось, тянулась бесконечно, а долгожданные выходные все не наступали. Чтобы дотерпеть до субботы, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю. Он с трудом заставлял себя выходить на работу, принимать посетителей, делать обзоры датских газет, писать предназначенные для МИДа отчеты. В голове было только одно: предстоящее свидание с Хеленой.

Бьерн не знал, как оно пройдет. Не представлял, что скажет Хелене при встрече. Ему хотелось лишь одного: вновь увидеть ее, ощутить ее волнующее присутствие рядом с собой. Перед глазами вставала картина июньской ночи: костер, разожженный прямо в море, то, как он прыгал через него, удивление и восхищение в ее глазах.

С тех пор он больше не мог думать ни о какой другой женщине. Только Хелена властвовала в его сердце, волновала его душу. Бьерн жил предстоящим свиданием и ни о чем другом не мечтал.

Путь на пароме до Фредериксе показался Бьерну нестерпимо долгим. Порой ему чудилось, что капитан парома чуть ли не нарочно замедляет ход. Завидев наконец перед собой песчаный берег острова, Бьерн принялся считать минуты. И когда паром пришвартовался к причалу Фредериксхавна, он первым сбежал на берег.

Слава богу, с такси проблем не было — на стоянке выстроились сразу несколько машин. Бьерн бросился к первой, назвал скучающему водителю адрес и, когда машина тронулась, до боли вцепился в краешек сиденья. Как же он устал ждать!

Словно почувствовав его состояние, таксист развил максимальную скорость. В окне машины замелькали поросшие вереском и дроком луга, мост над неширокой речкой, буковые рощи и наконец показались серые башни королевской крепости Фредериксхавна. Через минуту, взвизгнув тормозами, автомобиль остановился у знакомого желтого домика.

— Благодарю вас, — произнес Бьерн, расплатился с водителем и выскочил из машины.

Сердце в груди гулко отстукивало удары. Приблизившись к двери домика, он, не переводя дыхания, несколько раз постучал.

На пороге появилась Мерле.

— Здравствуйте. Я могу увидеть Хелену? — нетерпеливо спросил он.

— Нет, — покачала головой она.

У Бьерна потемнело в глазах.

— Почему?!

Мерле пристально посмотрела на него.

— Ее здесь нет. Она уехала.

— Как… уехала? Куда? Мы же договорились встретиться с ней сегодня. — Бьерн почувствовал, как у него закружилась голова.

Мерле молча смотрела на него, не произнося ни слова.

— Я не понимаю. — Бьерн провел рукой по лицу. — Вы не шутите?

— Нет, — покачала она головой. Выражение ее лица было грустным.

— Поймите, я специально приехал из Копенгагена, чтобы только увидеть ее. — Бьерн чувствовал, что почва уходит у него из-под ног. — Она ничего не просила передать мне?

— Она просто уехала с острова, господин Магнуссон. — Мерле пристально смотрела на него, и в глазах ее мелькало явное сожаление, как будто она осуждала отъезд дочери.

— Но… почему она поступила так? — Голубые глаза Бьерна потемнели. — Неужели я ее чем-то обидел?

— Не знаю. Но, видимо, что-то случилось, раз она уехала.

Из груди Бьерна вырвался невольный стон.

— Вы считаете, что она уехала с Фредериксе из-за меня?!

Мерле отвела глаза в сторону.

— Может быть, и так.

— Я должен ее найти! — воскликнул Бьерн. — Я обязательно должен ее найти! Куда она уехала?

Мерле покачала головой:

— Она просила меня никому не говорить об этом.

— Но мне-то вы можете сказать! — срывающимся голосом проговорил он. — Ведь я люблю ее!

Мерле очень внимательно посмотрела на него.

— Я вижу это, — произнесла она после некоторой паузы. — Но моя дочь очень импульсивна и упряма, господин Магнуссон. Мне очень жаль.

— Как вы жестоки, — прошептал Бьерн.

Мерле покачала головой.

— Совсем наоборот. Я на вашей стороне. Но я не могу нарушить волю дочери.

— И что же, вы не можете даже подсказать мне, где ее искать? В Африке, в Америке, в Европе, а может, здесь, в Дании?!

— Боюсь, вам долго придется искать ее. Но вы ведь опытный дипломат! И я верю, что вы найдете единственно правильное решение. — Она подошла к нему совсем близко и взяла его за руку. — Бьерн, моя дочь молода и слишком упряма. Она нуждается в любви и в то же время боится ее. Но я чувствую, что вы тот самый мужчина, который ей нужен. И поэтому я говорю вам: изучите внимательно нашу родословную. И может, там вы найдете подсказку, которая поможет вам выйти на след Хелены. — Она виновато вздохнула. — Ну вот, я почти нарушила слово, данное дочери. Но теперь вы убедились, что я на вашей стороне? Идите с богом, господин Магнуссон!

Бьерн не помнил, как он покинул дом Хелены на берегу моря, как добрался до Фредериксхавна, как оказался в баре «Старый моряк». Он очнулся только после того, как бармен укоризненно пророкотал, обращаясь к нему:

— Уважаемый господин, боюсь, от шестой порции шнапса вам может стать плохо.

Бьерн непонимающе уставился на него.

— А что, я выпил шесть порций?

— Пока только пять. — Глаза румяного здоровяка за стойкой сузились. — Но хотели взять шестую. Я бы на вашем месте все же подумал, стоит ли делать это.

— Я не могу сейчас думать! — с отчаянием воскликнул Бьерн.

— Не можете? — с недоверием переспросил румяный бармен. — А что же с вами приключилось?

— Вы знаете Хелену де Рошфор де ля Валетт? — глядя ему в глаза, спросил Бьерн.

— Хелену? Ту, которая всем мужчинам на свете предпочитает общество кабана Йохана?

— Да. — Губы Бьерна сложились в горькую складку. — Ту самую.

— Кто же не знает красавицу Хелену, — хмыкнул бармен. — И что же случилось?

Бьерн задумался, стоит ли откровенничать с незнакомым человеком. Но, с другой стороны, бармен хорошо знает Хелену.

— Я специально приехал на остров, чтобы повидаться с ней. Но неожиданно мне сообщили, что ее здесь нет.

— Значит, она и с вами проделала этот трюк! — воскликнул бармен.

Глаза Бьерна потемнели.

— Вы имеете в виду, что она уже… поступала так раньше?

— Она и не такое выделывала со своими поклонниками. — Бармен пожал плечами. — А что вы хотите? Хелена слишком яркая, слишком красивая девушка, чтобы вести себя, как все. Она крутит мужчинами как хочет, а они, похоже, только этому и рады. И, честно говоря, я даже не представляю, кто в конце концов сможет ее укротить. — Он покачал головой. — Возможно, она навсегда останется такой.

— Ну уж нет! — невольно вырвалось у Бьерна.

— Что вы имеете в виду? — От удивления бармен чуть не выронил чистый стакан, который он протирал.

— Я найду Хелену, и, когда привезу ее на Фредериксе, вы ее не узнаете, — уверенно произнес Бьерн.

— Людям свойственно надеяться на лучшее, — дипломатично ответил бармен и так яростно стал протирать стакан, как будто все его будущее зависело от этого.

Бьерн вышел на улицу. Солнце уже скрылось за тучами, и он ощутил холодное дыхание Балтийского моря. Он глубоко втянул в себя воздух, почувствовав его чистый соленый вкус. Через какое-то время этот воздух прогнал хмель и окончательно отрезвил его.

Покончив с филе оленя в тесте с артишоками и грибами и отложив в сторону вилку, Хелена взглянула в глаза Гастону.

— И что же ты хочешь узнать о людях из нашего рода, которые жили на Фредериксе?

— Все, — коротко ответил Гастон.

Хелена на мгновение задумалась.

— Это слишком долгая история, которая насчитывает не один век. Ты думаешь, у тебя хватит терпения выслушать ее?

— Чего-чего, а этого умения мне не занимать, — усмехнулся Гастон. — Ведь терпел же я все эти годы, дожидаясь встречи с представителем вашей ветви Рошфоров.

— Здесь потребуется не одно только терпение. Тому, кто хочет узнать историю нашего рода, необходимо проявить и большую смелость, и готовность столкнуться с мистическим и таинственным. И не испугаться этого!

— С мистическим и таинственным? — удивился Гастон. — Что ты имеешь в виду?

— Дело в том, что помимо пирата Тристана в нашем роду были и друиды, и древние маги с острова Фредериксе. Они были предками нашей прапрабабушки Тиины, которая, как ты знаешь, собственно, и нашла Тристана, выброшенного на берег Фредериксе, и выходила его. — Хелена понизила голос. — Она выходила его при помощи древних заклятий и трав, знания о которых передавались из поколения в поколение и никогда не доверялись чужакам — даже под страхом смерти. От этого никуда не деться и к встрече со всем этим тебе надо быть готовым, если только ты хочешь узнать подлинную историю нашего рода.

— Но ведь все это — я имею в виду и друидов, и появление на Фредериксе Тристана — относится к далекому прошлому, не так ли? — лукаво поблескивая глазами, промолвил Гастон. — Может быть, и большая часть этой мистики тоже осталась там, в прошлом?

Глаза Хелены широко раскрылись, и Гастон невольно напрягся.

— Нет, я так не думаю, — вздохнула она. — Ведь именно из-за этой древней мистики мне пришлось покинуть Фредериксе и оказаться здесь.

Гастон нервно забарабанил пальцами по краю столика.

— Значит, ты приехала ко мне не потому, что я долго и настойчиво приглашал тебя и твою мать, а в силу какой-то мистики?

— Точнее, в силу древнего друидского пророчества. — Хелена прерывисто вздохнула. — Про которое я могу сказать лишь одно: мне совсем не хочется, чтобы оно исполнилось!

— Ты заинтриговала меня. И даже, по-моему, немножечко напугала. — Он натянуто улыбнулся. — Это пророчество как-то связано со мной?

— Если бы это было так, то мне было бы, наверное, намного легче. Нет, оно связано только со мной.

Гастон залпом осушил свой бокал вина.

— И в чем же заключается это древнее пророчество?

— В том, что я должна выйти замуж за одного человека, — печальным и мрачным тоном произнесла Хелена.

В глазах Гастона запрыгали искорки.

— А этот человек тебе не люб?

— Нисколько, — покачала головой Хелена. — Поэтому я и убежала с Фредериксе. — Она зябко передернула плечами. — Ты даже не представляешь себе, чего мне это стоило. Ведь мне пришлось впервые в жизни покинуть пределы родного острова!

— Ничего, зато, приехав в Швейцарию, ты попала именно туда, куда тебе надо. Ведь Швейцария уже на протяжении многих веков является лучшим в мире убежищем. Швейцарцы предоставляли защиту и приют всем, кому только можно. Здесь жило много великих людей. Так что ты в любом случае окажешься в очень хорошей компании! Тебе по-настоящему повезло, что ты приехала в Швейцарию. — Гастон подмигнул ей. — Но точно так же, можно сказать, повезло и мне. Разве я мог когда-нибудь приобщиться к древним тайнам острова Фредериксе? Зато теперь я знаю, что на острове могут исполняться такие жуткие пророчества, которые заставляют его обитателей срываться с места и бежать на другой край света!

— Не шути так, Гастон, — дрогнувшим голосом промолвила Хелена. — Все гораздо серьезнее, чем ты представляешь.

— Я и не думал шутить, — произнес Гастон. Но в следующую секунду лицо его озарила широкая улыбка, и он пружинисто вскочил на ноги. — Позволь представить тебе мою невесту Астрид Пальмгрен! Она шведка.

Приблизившаяся к их столику высокая синеглазая блондинка была в строгом темно-сером костюме. Она приветливо кивнула Хелене.

— Астрид.

— Хелена.

Они пожали друг другу руки.

— Как вам Женева? — вежливо начала беседу Астрид.

— Я ее еще не видела. Но те места, где живет Гастон, выглядят потрясающе.

— Иначе и быть не может, у Гастона безупречный вкус во всем, что касается красоты, — улыбнулась Астрид.

— Не могу не согласиться с тобой, дорогая. Ведь из всех девушек мира я выбрал именно тебя и вручил тебе свое сердце, — с изысканной галантностью проговорил Гастон.

Хелена бросила быстрый взгляд на шведку. Та была, безусловно, красива. Правильные черты лица, высокий красивый лоб, тонкий изящный нос, Красиво очерченные выразительные губы ярко выделялись на фоне ее белоснежной кожи. И все же было в ее красоте что-то холодное, что-то такое, что делало ее похожей на мраморную статую — безупречную, законченную… и безжизненную.

Но, может быть, я ошибаюсь? — пронеслось в голове Хелены. Может, надо просто узнать Астрид поближе? И тогда я, возможно, переменю свое мнение. Ведь нельзя предположить, что такой яркий, такой блестящий мужчина, как Гастон, выбрал девушку, которая на самом деле далека от идеала. А по всему видно, что он искренне увлечен ею.

— Ты опять работала допоздна, Астрид, — со вздохом констатировал Гастон. — Неужели у шведской дипломатии действительно столько дел в ООН?

Астрид строго посмотрела на него и ответила без тени юмора:

— Дел действительно много, Гастон. Особенно если заниматься ими всерьез. Конечно, Швеция не самая большая по размерам страна, но исторически сложилось так, что, не обладая самой мощной в мире экономикой, мы, шведы, тем не менее взяли на себя бремя решения немалого числа самых острых проблем мира. Сегодня, например, я готовила проект резолюции ООН о прекращении дискриминации индейцев в Бразилии и о сохранении в неприкосновенности тропических лесов в районе Амазонки, где они традиционно проживают. Швеция уже выделила на эти цели более миллиарда евро, но крайне необходимо, чтобы нас — хотя бы морально — поддержали и другие государства.

— Борьба за права индейцев Амазонии, похоже, отняла у тебя сегодня все силы. У тебя такой утомленный вид, — заметил Гастон.

— Почти все, — без тени улыбки промолвила Астрид. — Но уже завтра, после утренней пробежки и тенниса, я буду вновь готова бороться за их права.

Жаль, что у нее нет чувства юмора. И что невозможно направить ее энергию на Биргера Крага, пронеслось в голове Хелены. Тогда б я точно перестала опасаться его домогательств!

— Ты будешь что-нибудь есть, Астрид?

— Нет, — покачала головой та, — только выпью сока. Я ведь на диете.

У их столика тут же вырос официант. Создавалось впечатление, что официанты повинуются каким-то тайным сигналам, исходившим от Астрид.

— Стакан свежевыжатого ананасового сока, пожалуйста, — обратилась к нему Астрид.

Хелене показалось, что не прошло и нескольких секунд, как стакан сока, словно по волшебству, уже красовался на столике перед строгой шведкой.

— Я восхищаюсь твоей силой воли, которую ты проявляешь в вопросах диеты, Астрид, — вздохнул Гастон. — Честно говоря, мы с Хеленой только что устроили самый настоящий гастрономический загул. Полакомились и салатом с фуа-гра, и олениной с артишоками, и даже рулетом из филе кролика.

— Все очень просто, — впервые за вечер улыбнулась Астрид. — Ты помнишь мою мать, которая приезжала в Женеву два месяца назад? В свое время она не могла отказать себе в удовольствии отведать не только бифштекс с кровью, но и пончики с вареньем. То, что получилось в результате этого, ты мог видеть собственными глазами. — Она вздохнула. — Я бы не простила себе, если бы со мной произошло нечто подобное. Поэтому я и сижу на диете.

— Да, — развел руками Гастон, — красота требует жертв. Особенно от женщин. Зато потом мы, мужчины, становимся ее безропотными рабами. — Он с восхищением посмотрел на Астрид. — Пожалуй, я тоже закажу себе сок — из солидарности с тобой.

— Закажи его просто потому, что он вкусный и полезный, — назидательно произнесла Астрид.

Гастон наклонился к ней и прошептал в ухо:

— Можно задать тебе нескромный вопрос? Сегодня ты будешь ночевать у меня?

Астрид покачала головой.

— Извини, Гастон, но сегодня мне хотелось бы спать в собственной постели. У меня был очень трудный день.

— Но мы же вроде договаривались, что ты приедешь ко мне… — несколько растерянно промолвил Гастон.

— Извини, — повторила Астрид, — я просто сама не предполагала, что к концу дня так устану.

— И даже стакан чудодейственного ананасового сока не способен помочь тебе? Может, заказать тогда второй?

— Боюсь, мне не поможет и целый кувшин. — Астрид ласково накрыла ладонь Гастона своей. — Но ведь у нас еще будет не одна возможность встретиться, не так ли?

— Безусловно. — Гастон наклонился к ней и запечатлел на ее губах долгий поцелуй. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — откликнулась та.

Возможно, это только почудилось Хелене, но голос Астрид звучал как-то напряженно.

Наверное, я просто пристрастно к ней отношусь, пронеслось у Хелены в голове. Может, я просто ревную к ней Гастона?

Все трое одновременно поднялись на ноги.

— Ну что ж, Астрид, тогда до завтра.

— До завтра. — Улыбнувшись жениху и Хелене по-голливудски ослепительной улыбкой, Астрид быстро прошла к выходу.

Хелена и Гастон приблизились к машине, которую он припарковал недалеко от входа в ресторан.

— Тебе понравилась еда? — спросил Гастон.

— Да. Особенно салат с фуа-гра. — Хелена лукаво улыбнулась. — Но, похоже, ты пока так и не услышал от меня того, чего хотел услышать.

— У нас было слишком мало времени, а ты же предупреждала меня, что рассказ будет долгим.

— Верно. — Хелена уселась на переднее сиденье, захлопнула дверцу. Гастон медленно тронулся.

На языке у Хелены вертелся вопрос: «Гастон, извини, если я вмешиваюсь не в свое дело, но Астрид — это действительно та девушка, которую ты всю жизнь искал?» Однако она так и не задала его. На примере своей матери она слишком хорошо знала, что такое несчастная любовь. И ей не хотелось ранить чувства Гастона.

К тому же она не была до конца уверена в том, что не ошибается.

Хелена проснулась оттого, что яркие солнечные лучи светили ей прямо в глаза. Сладко потянувшись в последний раз, она сбросила с себя одеяло и глубоко вдохнула изумительный свежий воздух, струившийся в комнату сквозь наполовину распахнутое окно. Погода сегодня была чудесной.

Услышав легкий стук в дверь, она повернулась и увидела Гастона.

— Знаешь, какой сегодня день?! — воскликнул он. — Суббота. А это значит, что я абсолютно свободен и могу делать все, что захочу. И все, что захочешь ты. Поэтому у меня есть предложение: поедем в Монтрё, я покажу тебе Шильонский замок. — Он лукаво улыбнулся. — А пока мы его будем осматривать, ты завершишь свой рассказ об истории датской ветви нашего рода.

— Ты думаешь, мне хватит времени, пока мы будем осматривать замок? — в тон ему рассмеялась Хелена. — Рассказ ведь очень длинный!

— Вокруг Монтрё еще много чудесных замков, — усмехнулся Гастон. — Если нам не хватит времени, которое мы проведем на экскурсии в Шильонском замке, мы сможем поехать куда-нибудь еще. — Он наклонился к ней. — Скажу тебе честно, мне никогда не наскучит слушать из твоих уст историю нашего рода. Ведь это так безумно интересно!

В этот день в Шильонском замке было на удивление безлюдно. Куда-то подевались толпы вездесущих туристов из Японии и Германии, и Хелена с Гастоном без помех бродили по подернутым легчайшей дымкой озерного тумана каменным переходам и бастионам замка. Казалось, они вдыхали запах самой истории, ведь с Шильонским замком было связано много удивительных преданий.

Наконец они взошли на выщербленный от времени парапет башни с причудливым названием Серебряная Сова, откуда открывался фантастический вид на Женевское озеро и на нависшие над ним белоснежные громады Альп.

— Какая красота! — вздохнул Гастон. — Знаешь, Хелена, всякий раз, когда я приезжаю сюда, у меня захватывает дух от этого вида.

— Ты просто еще не был на Фредериксе. У нас там тоже бывает так красиво, что люди порой даже не могут понять, действительно ли они видят все это или же им снится сон.

— И все-таки мой собственный предок, сын Тристана, уехал с Фредериксе.

— Только потому, что он больше ощущал влияние другой крови, которая текла в его жилах, помимо датской: креольской и французской. Повинуясь голосу крови, он направился туда, куда тот его звал, — во Францию. — Хелена ласково погладила руку Гастона. — Но ведь благодаря этому все сложилось только к лучшему. К тому же, если бы он не уехал тогда с Фредериксе, я не смогла бы приехать сейчас к тебе.

— Согласен. — Гастон улыбнулся и посмотрел на Хелену своими темно-карими глазами, так похожими на ее собственные. — А я так рад, что ты приехала сюда! Знаешь, я много лет мечтал о нашей встрече. Но я даже представить не мог, что все произойдет именно так. И что ты окажешься такой удивительно красивой и умной девушкой.

— Но не очень счастливой, — глухо откликнулась Хелена.

— Что же мешает тебе быть счастливой?!

— Древнее друидское пророчество. — Она глубоко вздохнула: — То самое, из-за которого я сбежала сюда.

— Мне все-таки кажется, что ты преувеличиваешь непреложность этого пророчества, — весело посмотрел на нее Гастон. — А может быть, ты просто ошибаешься и неправильно истолковала его? Может, есть еще одна причина, по которой ты сбежала с Фредериксе?

— Тебе легко говорить, Гастон. Ведь это пророчество не касается тебя. А я постоянно ощущаю его гнет.

— Даже здесь, в таком чудесном месте?

— Увы, даже здесь. — Хелена задумчиво провела рукой по шершавому, изъеденному ветрами и непогодой парапету старой башни. — К тому же мне очень не хватает моих друзей, которых я оставила на Фредериксе. Не знаю, когда я встречусь с ними снова. Когда я наконец опять увижу моего Йохана.

— Ого, значит, у тебя все-таки есть молодой человек, которого ты мечтаешь увидеть! — воскликнул Гастон. — А я было подумал, что ты страдаешь от несчастной любви!

— Йохан — это кабан. К тому же почтенный отец семейства. Так что ни о каких других моих чувствах к Йохану, кроме дружеских, не может идти и речи. — Она тяжело вздохнула. — Я просто не представляю, как он живет теперь без белого хлеба, которым я его всегда подкармливала, без орехов, без шоколадных конфет, которые я носила ему на праздники.

— Послушай, Хелена, но раз ты так любишь этого Йохана и так тоскуешь по нему, это означает, что тебе фактически придется всю свою жизнь провести на Фредериксе. Ведь ты же не сможешь взять этого кабана с собой, тем более что, как ты говоришь, он обременен многочисленным семейством. — Гастон лукаво подмигнул ей. — Но неужели тебе самой хочется так и прожить до конца своих дней на острове, никуда не уезжая с него? Когда вокруг тебя весь мир? Когда в мире существует столько интересных стран и мест, которые стоит посмотреть, столько достопримечательностей, которые хочется увидеть хотя бы одним глазком. Ведь я же чувствую, как тебе интересно здесь, в Швейцарии. Подумай, Хелена, стоит ли тебе оставаться затворницей на своем острове?

— Я живу там, потому что люблю Фредериксе, — просто ответила она. По ее лицу как будто пробежала тень. — Если я когда-нибудь вдруг встречу любовь, которая будет сильнее, чем эта, то я, может быть, поступлю иначе. — Она снова покраснела.

Ого! Да она влюблена и боится в этом сознаться! — подумал Гастон. Так что дело не в одном только пророчестве. Все гораздо сложнее. Она, по-видимому, сбежала от человека, который ее любит, а она не может решиться на ответную любовь.

— Вот и прекрасный тост — за любовь! Надо зайти в какой-нибудь ресторан и потребовать бутылку замечательного швейцарского вина, — заразительно улыбнулся Гастон. — Давай так и поступим. К тому же я чувствую, что проголодался.

— Согласна.

Хелена взяла его под руку, и они вместе спустились по широким ступенькам башни Серебряная Сова. Они пересекли мощенный крупным булыжником внутренний двор замка и, пройдя сквозь массивные дубовые ворота, оказались на улице. У подножия огромных, похожих на головы доисторических животных, прибрежных валунов тихо плескалось Женевское озеро.

Вскоре они вышли на небольшую, всю обсаженную цветами площадь. В глаза сразу бросилась увитая живым плющом вывеска ресторана «Молодая графиня».

— Этой молодой графине на самом деле уже больше ста пятидесяти лет, — улыбнулся Гастон. — Я как-то раз решил узнать историю этого ресторана. Выяснилось, что в нем обедали и основатель Международного Красного Креста Анри Дюнан, и классик швейцарской живописи Фердинанд Ходлер. Нынешний его хозяин — француз, уроженец Шамони. Он автор настоящих кулинарных шедевров. Но поскольку он уже много лет живет в Монтрё, то всем винам на свете предпочитает швейцарские. Даже французским. И я его за это нисколько не осуждаю, даром что и сам француз. — Он подмигнул Хелене. — Когда ты попробуешь эти вина сама, то поймешь, почему я так говорю.

В отделанном мореным дубом живописном уютном зальчике сидело трое посетителей. Официант, приветливо улыбаясь Гастону и Хелене, мгновенно принес закуску — паштет из утиной печени с гранатовым желе. А сомелье уже стоял у их столика, предлагая Гастону выбрать вино.

Высоко подняв свой бокал с восхитительным «Пино Нион Нуар», Гастон со значением произнес:

— За твою любовь, Хелена! Чтобы она обязательно тебя настигла. И оказалась самым прекрасным чувством в твоей жизни! — Он внимательно посмотрел на нее и убедился, что она опять покраснела.

— Я тоже хочу выпить за твою любовь, Гастон. Впрочем, мне кажется, что я несколько опоздала со своим пожеланием, — ответила Хелена.

— Ты права. Астрид самая чудесная девушка на свете.

— Астрид очень красивая, умная, воспитанная, — согласилась Хелена. — Но только она показалась мне…

— Чуть-чуть чопорной?

— Нет, скорее чересчур одержимой своей карьерой. Такое впечатление, что она хочет занять пост министра иностранных дел. — Хелена с тревогой посмотрела на него. — Если это случится, найдется ли в ее жизни место для тебя, Гастон?

— Астрид просто очень серьезная, как и все шведы. И ничего не делает спустя рукава — касается ли это ухода за собственной фигурой или работы в ООН. Но иначе в современной дипломатии и нельзя. Те времена, когда от дипломата требовалось лишь умение галантно шутить и раскланиваться в присутствии иностранного короля, ко двору которого он был представлен, играть в карты и пить вино с его фаворитами, давно уже канули в Лету. Современный дипломат должен быть превосходным политиком, организатором, блестящим администратором, отчасти даже экономистом. Он должен все знать, все контролировать и везде успевать. Иначе от него не будет никакого толку. Особенно в ООН, в организации, которой приходится заниматься проблемами всего мира!

— Мне просто кажется, что Астрид немного не хватает теплоты в отношении к тебе, — слегка запинаясь, произнесла Хелена. — Впрочем, это сугубо мое личное мнение, основанное к тому же на впечатлениях от одной-единственной встречи с ней. Прости меня, что я влезаю в твои дела. Если ты счастлив с ней, то я с огромным удовольствием выпью за тебя, Гастон, и за нее!

Они снова чокнулись. А официант уже нес к ним филе французского голубя, от которого за много метров разносился восхитительный аромат белых грибов и розмарина.