Викинг. Во власти холода

Глава 9

Норды никогда не враждовали с русскими.

Границы наших так называемых кварталов проходили рядом, и за два десятка лет существования еще ни разу не было стычек между нами.

Напротив, русские всегда приходили первыми, если были нужны нам.

Как и норды, не оставляли в беде своих славянских братьев, если им была нужна наша помощь. Даже если об этом никто не просил.

…Но сегодня мне хотелось убить его.

Первого русского.

Взять топор, который висел на стене за моей спиной, и отрубить ему если не голову, то член.

Чтобы больше у этого наглого русского не возникало желания зариться на девчонку.

— Извини, что без предупреждения, Варг! Я знаю, ты не любишь незапланированные встречи, но дело дрянь. — Лекс расстегнул пуговицу на пиджаке, усаживаясь в кресло напротив меня через стол.

Алексей Алексеевич Морозов.

Лекс ненавидел, когда его называли именно так, и предпочитал свое имя на американский манер. Просто Лекс.

Он выглядел как обычно.

Но вместе с тем было в его движениях то, что выказывало явную нервозность.

Мы знали друг друга больше двадцати лет.

Наши отцы дружили, и мы росли рядом.

Мой покойный отец не доверял никому так, как доверял Алексею-старшему.

И делал это не зря.

Потому что, когда в нашу семью пришла беда, именно Алексей пришел на помощь сразу же.

Без лишних громких слов и заверений. Это он приютил Романа, несмотря на все сложности, и не дал органам опеки забрать моего брата.

Он стоял за моей спиной до тех пор, пока я не окреп и не встал на ноги.

Нас часто сравнивали с Лексом.

Некоторые даже думали, что мы приходимся родней.

Оба высокие — без нескольких сантиметров по два метра ростом. Оба блондины со светлыми глазами. Оба имели определенный вес в тех кругах, которые простые люди называли преступным или криминальным.

Но Лекс был полной моей противоположностью.

Улыбчивый. Обаятельный.

Он становился центром притяжения всегда и везде, стоило ему только где-то появиться.

Он был остроумен, хитер и умел производить впечатление. Женщины обожали его. Просто боготворили. Называли принцем русской империи, и отчасти это было верно. Лекс даже рассекал на своем любимом белом «лексусе», словно на белом коне, гарцуя и красуясь.

Только это никогда не задевало меня.

До сегодняшнего дня.

До тех пор, пока Лиза не попала в поле его зрения.

А мне неожиданно захотелось забыть о нашей многолетней дружбе и верности чести и слову, чтобы не дать ему больше смотреть в сторону девчонки. Никогда.

— Что-то случилось в русском квартале? — уточнил я, быстро кивая мужчине, а сам потянулся к ноутбуку, чтобы щелкнуть камерами, отыскивая Лизу.

— Не только у нас, Варг. Грядет какая-то хрень.

— Звучит не очень. Выпьешь?

— Не откажусь, брат.

Лекс молчал, пока я звонил на кухню, чтобы нам принесли выпивку и что-нибудь из еды, а я лениво, но пристально наблюдал не за ним, а за Лизой.

Девчонка продолжала сидеть словно мелкая пташка в клетке на перекладине.

Рядом с Художником.

И этот факт тоже не добавлял мне ни настроения, ни терпения, чтобы кого-нибудь не убить.

Скоро Хэльга принесла большой поднос, где, помимо бутылки элитного коньяка, двух стаканов и ведерка со льдом, стояла еще большая тарелка блинов с красной и черной икрой, которые так любил Лекс.

— Ну я же снова поправлюсь! Балуешь меня, мать! — Лекс поднялся со своего места, чтобы обнять пожилую женщину, для чего ему пришлось склониться почти вдвое.

— Ты бы почаще заезжал, негодник! — Я только криво улыбнулся, глядя на Хэльгу— единственную женщину, которой было позволено вот так разговаривать со мной или Лексом, потому что много лет она была рядом и заменила мать. Мне и Ромке. — Своим девушкам время находишь, а про меня всегда забываешь!

— Всегда о тебе помню, мать! — Лекс рассмеялся, крепко обнимая женщину и даже приподнимая ее над полом. — Но сейчас дел много. Я и дома-то толком не бываю. Мама тоже бурчит, что не видит меня.

— Чтобы всё съели! — строго, но с огромной любовью погрозила нам пальцем Хэльга, прежде чем ушла на кухню снова, а Лекс уселся в кресло, первым делом потянувшись за блинами.

Я молча налил нам коньяк, протянув ему стакан, так же молча чокнулся и отпил терпкого напитка, чей привкус был кедровый и насыщенный.

— Слышал, что появился новый бандит? — заговорил Лекс, на что я только кивнул в ответ.

Эти слухи долетали и до нас.

Некто, кто называл себя Гангстером.

С темным прошлым и неясным будущим, потому что творил то, что никому не нравилось.

Он явно нарывался на большие неприятности, но останавливаться не собирался.

— Его уже прозвали Психопатом. Творит полную херню. Он никого не подкупает, никого не переманивает на свою сторону. Он просто приходит и убивает владельца клуба, а потом забирает всё себе со всеми потрохами. От такой наглости все в ярости. Отец хочет собрать всех глав кварталов и обсудить эту ситуацию. В эти выходные.

— Хорошо, — кивнул я, краем глаза наблюдая за тем, как Лиза поднялась со своего места, зашагав куда-то в сторону коридора, оставив Художника.

— Мы бы всё равно увиделись в пятницу, но я решил сказать тебе заранее. Да и остальным знать об этом не следует. Кстати, о пятнице… — Я хмуро посмотрел на Лекса, когда тот подался вперед с явно заинтересованным блеснувшим взглядом. — А эта русская девчонка очень даже ничего.

Я благоразумно поставил бокал на стол. Чтобы не разбить кое-кому голову. Совершенно случайно.

— Она смертник, — холодно и сухо отчеканил я.

И хорошо, что за годы научился не только сдерживать свои порывы, но и не показывать своих эмоций. Жаль, это не всегда срабатывало с Лизой.

— Но при всём этом она хорошенькая! — не унимался Лекс.

— По правилам «Чертога» смертники неприкосновенны.

Лекс хмыкнул, дернув бровью, а я сжал кулаки пол столом.

— Сколько нужно заплатить, чтобы эти правила изменились?

Он шутил.

Потому что знал, что правила «Чертога» неизменны.

И за это многие поплатились кровью.

Но сдержать ледяной уничтожающий взгляд я не смог, на что Лекс только рассмеялся, приподнимая ладони, словно сдавался.

— Да ладно тебе, Варг! Расслабься! На мою долю баб хватит.

Мы говорили недолго.

Обсудили некоторые вопросы по бизнесу, потому что, ко всему прочему, работали вместе. Но уже на пороге я окликнул его, чтобы спросить то, что не давало мне покоя всё это время:

— Что ты сказал девчонке? На русском.

Лекс удивленно вскинул брови, окинув меня веселым загадочным взглядом, но всё-таки ответил:

— Сказал, что жду пятницы и надеюсь, что она сможет удивить меня.

Когда Лекс ушел, я снова развернул к себе ноутбук, на пару минут давая себе позабыться, прежде чем начать работу.

Лиза вернулась в свою каюту.

Забралась на свое любимое место на краю стола, в этот раз не кутаясь в одеяло, потому что теперь одежда согревала ее.

И это было более чем странно.

Разрешая ей с этого дня выходить на свободу, я понимал, что девчонка не успокоится. Она будет искать лазейку, чтобы выбраться. Будет рассматривать своими голубыми глазами любой вариант для спасения, потому что не собиралась сдаваться.

А я был начеку.

Я хотел этой игры.

Нового ее витка.

Еще более острого, чем раньше.

Поэтому, недолго думая, поднялся с места и положил в задний карман револьвер. И сделал один предварительный звонок, чтобы всё было готово к тому, что я задумал.

Спустился на два этажа вниз, но не пошел в каюту Лизы, а свернул в сторону черного входа, чтобы выйти на улицу.

Я не плавал посреди дня.

Только рано утром или ночью.

Но сейчас мне хотелось это сделать, чтобы собраться с мыслями и почувствовать, как голова приходит в порядок.

Оказавшись на улице, я закрыл глаза, втягивая в себя морозный воздух.

Когда было холодно, этот аромат ощущался особенно ярко. Он нравился мне.

Потому что напоминал об отце.

Иногда казалось, что я открою глаза, а он будет стоять передо мной.

Папа любил зимнюю рыбалку.

Это был его аромат.

Каждый раз, когда он приходил в обед и приносил домой пойманную им рыбу, то обнимал меня, окутывая этим запахом. И тогда мне казалось, что всё будет хорошо и просто. Потому что он был рядом и всегда поддерживал мудрым словом или делом.

Мне не хватало его…

Сколько бы лет ни было мне самому и сколько бы их ни прошло со дня его смерти.

Его, мамы и сестры.

Я знал, что Лиза видит меня.

Смотрит и не отводит глаз, явно думая о том, что сейчас я начну раздеваться, чтобы снова поплавать.

Интересно, она хотела видеть меня обнаженным?

Я криво усмехнулся себе под нос, открыв глаза и зашагав в сторону ее окошка, отмечая с еще более широкой улыбкой, как девчонка отскочила от окна.

Мелкая шпионка.

Надеюсь, в этот раз не упала со стола?

Когда я дошел неспеша до ее маленького круглого окна, наполовину затянутого льдом, Лиза снова была в постели, притворяясь, что спит. В три часа дня.

Я постучал в окно, с усмешкой наблюдая, как дрожали ее ресницы, но девчонка всё равно упорно не открывала глаз.

Постучал еще раз, заводясь от этого ожидания и окунаясь в голубой злобный взгляд, словно в прорубь, которую обошел стороной на льду, но провалился с головой сейчас.

Мне нравилось, как она смотрела на меня.

Как волчонок.

Загнанная в угол обстоятельствами, Лиза не сдавалась и всё равно продолжала бороться и кусаться, привлекая меня еще больше. И заставляя уважать себя, в отличие от остальной массы смертников, лиц которых я даже не запоминал.

— Хочешь присоединиться?

Девчонка округлила глаза, зашипев:

— По-твоему, я сумасшедшая?!

— Да.

Она поджала губы, а мне захотелось улыбнуться.

Я никому не позволил бы разговаривать со мной так. Но Лиза была особенной. И я боялся, что это увидят все, принимая за мою слабость.

— Выходи, Холодное сердце.

Девчонка быстро заморгала, словно не веря в то, что услышала, тут же подскакивая на кровати:

— На улицу?

— Да.

Она уже несколько недель не была на свежем воздухе, и я думал, что не сможет отказаться от моего предложения, что бы ни ждало ее дальше.

— Только не думай, что я буду плавать с тобой!

— Плавать не будешь. Но не откажешься подать мне полотенце? — не удержался я от смешка, явно и очень прозрачно намекая на то, что в этот момент буду обнаженным и очень мокрым, слыша, как Лиза что-то пробормотала себе под нос.

Явно послала меня куда подальше. На родном языке.

Но с кровати всё-таки поднялась очень шустро, вылетая в коридор.

Я не пытался помочь ей отыскать дорогу.

Она должна была справиться сама.

И снова не разочаровала, когда через некоторое время выглянула из проема черного хода, куда выходил только я. Или Бьёрн.

— Иди сюда, — я поманил ее пальцами, с каким-то особенным трепетом наблюдая, как она повиновалась, ступая по льду, припорошенному снегом, неловко, но смело.

Теперь можно было не переживать, что она заработает воспаление легких.

Новая одежда надежно хранила тепло ее тела.

А мне нестерпимо хотелось забраться под нее ладонями, чтобы коснуться ее кожи и вдохнуть полной грудью ее пьянящий аромат.

При ярком солнечном свете ее глаза казались просто нереальными. Сложно было не утонуть в них.

Я видел, что и Лиза рассматривает меня хоть и быстро, но цепко, впервые увидев при таком освещении и вне стен своей тюрьмы.

И я не мешал ей.

Давал возможность познакомиться с собой, чтобы она поняла, что в ее жизни не будет никого другого. Поняла и приняла. Рано или поздно.

Радовало то, что в ее взгляде я видел ненависть, но не омерзение и не неприязнь.

А это значит, что еще был шанс. Для меня. Для нас.

— Почему не раздеваешься?

Я не сдержался.

Рассмеялся при ней, заглядывая в лицо насупившейся девушки весело и озорно:

— Так хочется увидеть меня обнаженным?

— Чего я там не видела! — буркнула Лиза в ответ, но всё-таки не смогла сдержаться от стыда, и ее щеки заалели. — Просто хочу, чтобы это закончилось как можно скорее!

— Не сомневаюсь, но на сегодня у нас назначены другие занятия, Лиза.

— Занятия?.. — пробормотала она, отчего-то покосившись по сторонам, а я бы продал душу дьяволу, чтобы только узнать, о чем она подумала в этот момент.

У меня не было времени рассуждать на тему того, что происходит между нами, но сейчас, склоняясь над ней и заглядывая в эти ярко-голубые глаза, я хотел знать, вспоминает ли она наши жаркие и всегда такие непредсказуемы встречи и поцелуи?

Я и сейчас не был уверен в том, что не сорвусь.

Потому что ее присутствие рядом делало меня непохожим на самого себя.

Только молча достал из заднего кармана револьвер, показывая его на раскрытой ладони.

Девчонка побледнела.

Но не отступила от меня ни на шаг.

Смелая.

— Ты неплохо держалась на своей первой игре. Но подкачала техника, — спокойно проговорил я, взяв свободной рукой ее прохладную ладонь и вкладывая револьвер. — Пришло время освоить кое-какие азы и необходимые навыки.

Девчонка тяжело сглотнула, переводя взгляд с меня на оружие в своих руках и обратно.

— Ты хочешь научить меня стрелять?

— Хочу.

Лиза медленно моргнула, словно не могла поверить в то, что услышала, тут же прищуриваясь, чтобы выдохнуть:

— Не боишься, что ты станешь первым, на ком я захочу опробовать свои навыки?

Вместо ответа я сделал шаг вперед.

К ней.

Встал так близко, что ее ладонь, держащая оружие, уперлась в мой живот.

— Правило первое: страх делает из тебя жертву. Поэтому забудь об этом слове и больше никогда не вспоминай, — проговорил я тихо, но твердо, глядя в ее глазища через пелену черных ресниц девушки и с удовлетворением замечая, что каждое слово, сказанное мной, приходит в цель. Как выстрел. — Правило второе: если решила стрелять, то делай это. Не мешкай. Не говори. Не пытайся оправдывать себя или того, в кого направлено оружие. Просто медленно и уверенно нажимай на курок. Слова всегда лишние.

Я встал так, что девчонка оказалась в моем полном плену.

Прижатая спиной к моей груди.

Между моими руками, которыми я взял ее ладони, заставляя обхватить револьвер.

— Держи револьвер всегда двумя вытянутыми руками. Вот так.

Я сжал своими руками ладони Лизы, ощущая спиной, как она задержала дыхание, но не попыталась вырваться или отступить от меня. Даже если такая возможность была.

— Помни, что противники сильнее тебя и быстрее. Не давай им шанса выбить оружие из твоих рук.

Под моими ладонями она обхватила прохладную сталь пальцами, делая это довольно уверенно, несмотря на то что ей довелось пережить в первой же игре. Выдержать такое могут только единицы.

— Прежде чем стрелять, убедись, что револьвер снят с предохранителя.

Я коснулся большого пальца Лизы, приподнимая его и давая почувствовать, где именно он располагался и как легко было перевести его в другое состояние.

— Выбери цель.

Я кивнул головой вперед, где на некотором расстоянии от нас были расставлены бутылки, чуть ослабляя свои руки, чтобы она могла сделать это сама.

— Каждый выстрел должен быть осмысленным решением. А принимая решение, ты должна быть спокойна и уверенна.

Лиза была напряжена.

Но, по крайней мере, не была напугана.

Я знал, что со временем она всему научится, и тогда ей станет легче.

Мой отец всегда говорил, что между решением выстрелить и самим выстрелом должен быть один удар сердца. Иначе ты начнешь размышлять и, скорее всего, передумаешь делать это.

У него было много оружия, которым он никогда не пользовался во вред.

Это он учил меня управляться одинаково ловко с ножом, топором, револьвером или винтовкой. Хотя сам предпочитал тихую и неприметную рыбалку и никогда не ходил на охоту.

— Нажимай на курок плавно и не бойся отдачи.

Я ослабил свои руки, но не убрал их, придерживая ладони Лизы на всякий случай.

Не подгонял, терпеливо ожидая, когда она сама решится сделать это.

Это было тяжело. Я знал. Потому что память всегда играет с нами злые шутки, подкидывая те воспоминания, о которых нужно забыть. И теперь Лиза видела не эти бутылки, а женщину, которая лежала на полу в луже крови.

Нужно было в буквальном смысле переступить через себя, чтобы нажать на курок. Снова. Пусть даже в другой ситуации.

Но Лиза удивила в очередной раз, когда всё-таки сделала это.

Только зажмурилась от прозвучавшего выстрела и не сразу смогла открыть дрожащие ресницы.

— Не попала… — пробормотала она, видя, что бутылка, в которую она целилась, осталась на месте.

— Попробуй еще.

— А у тебя не будет проблем? — вдруг вскинула голову девчонка, повернув ее и глядя на меня вверх, чуть прищурившись.

— Например, каких?

— Звук выстрела очень громкий. Разве люди не услышат и не вызовут полицию?

Так вот почему она решила стрелять и даже не сопротивлялась этому.

Умно!

— Поблизости нет людей, Лиза, — усмехнулся я, заглядывая в ее глаза и замечая, как девчонка поджала губы в явном разочаровании.

— Но я вижу дорогу на берегу.

— Она давно считается заброшенной. По ней передвигаются только большегрузы, и то нечасто.

Нужно было признаться, что ее цепкий ум и эта нерушимая жажда свободы не только восхищали меня, но и возбуждали. Очень.

Ее тонкий чарующий аромат, близость тела, эти глаза, в которых всегда было столько мыслей, — всё это заводило во мне зверя, когда с одинаковой силой хотелось зажать ее и показать место, чтобы она выкинула все мысли о побеге и смирилась с тем, что будет моей. И хотелось, чтобы она сопротивлялась и удивляла меня снова и снова.

— Я хочу попробовать еще.

В какой-то момент девчонка явно смутилась, поспешно отводя взгляд и снова глядя исключительно на бутылки.

Почувствовала своим телом, как я возбужден?

— Так пробуй. Всё в твоих руках, Холодное сердце, — прошептал я ей почти на ухо, склоняясь к ней ближе и почти касаясь губами ее кожи.

Эта фраза была весьма двусмысленной.

Но Лиза поняла то, что я хотел сказать. Она услышала.

Поэтому смутилась сильнее. Но снова не предприняла попыток сбежать от меня или сделать хотя бы один шаг вперед, создавая пространство между нашими телами.

Я убрал руки, давая ей возможность действовать самой. Почувствовать вес револьвера и его силу.

А еще потому, что больше не было сил сдерживаться.

Я хотел касаться ее.

Словно сумасшедший.

Лиза выстрелила снова, в этот раз более уверенно, но вздрогнула не от резкого звука выстрела.

А потому что я скользнул руками под ее объемную теплую кофту, сжимая пышную грудь девчонки и упираясь пахом в ее ягодицы.

— Ты мне мешаешь, — выдохнула она, но снова не попыталась убрать мои руки или попытаться отодвинуться.

Она словно играла со мной.

Проверяла меня на прочность. Каждый раз.

И каждый раз я проигрывал, потому что не мог устоять.

— Попробуешь еще раз? — вместо этого выдохнул я. И снова мои слова прозвучали так, словно речь была не только об оружии.

Лиза зашевелилась, но лишь для того, чтобы повернуться ко мне и встать лицом к лицу.

Он хочет меня.

Эта мысль заглушала всё остальные, заставляя меня судорожно думать.

Нужно было использовать это.

Использовать, как любую другую возможность сбежать из этого места.

Этот мужчина вселял в меня какой-то благоговейный ужас. Какой может внушать кролику удав. Когда ты боишься, но при этом не убегаешь. Не можешь отвести глаза. Потому что было еще и фееричное ощущение, что его сила и его власть могут покориться тебе — слабой, хрупкой и незначительной, стоит только приручить этого зверя.

Попробуйте взять кусок мяса и протянуть его волку, надеясь на то, что хищник не убьет вас.

Именно это чувствовала я всё время, когда Варг находился рядом.

Я словно обладала какой-то неведомой силой, которую сама не понимала.

Не умела ею пользоваться, но делала первые неловкие шаги в кромешной темноте. Наощупь.

Протягивала руки к этому зверю, молясь лишь о том, чтобы он не убил меня.

Как сейчас.

Когда сама встала на цыпочки, подавшись вперед, и замерла у его губ, глядя в хищные глаза.

Я чувствовала, как он дышит.

Как его дыхание меняется. А в глазах появляется этот жуткий жадный блеск, когда казалось, что он готов просто сожрать меня.

Но ведь это было неплохо? Наверное.

На какое-то время мы оба замерли.

Так и стояли, глядя друг другу в глаза, словно фигуры на шахматной доске, выжидая, кто сделает первый шаг. И проиграет.

И это была не я.

Но чувства победы над ним не было, когда Варг неожиданно сделал выпад, обхватывая своими руками, чтобы зажать у своего тела, не дав мне попытки даже судорожно вдохнуть.

Я ходила по лезвию, играя с ним. И поплатилась за это.

А теперь старалась не брыкаться и не пытаться отпихнуть его от себя, потому что было ощущение, словно он кинулся в омут с головой, утягивая меня за собой.

Его язык не просто ласкал.

Он приручал к себе. Насильно.

Заставлял познать его. Отдаться в полную и безоговорочную власть.

Он не знал отказа и жалости.

И я была в его плену. Не ощущала даже льда под ногами.

Но больше всего боялась, что привыкну…что меня затащит в эту воронку тоже, потому что этот бешеный огонь отзывался и где-то в глубине меня. Очень глубоко. Но я уже ощущала его.

— Всё! Хватит! — я попыталась оттолкнуть Варга, всё еще надеясь на собственное спасение и даже делая шаг от него в попытке освободиться.

Но всё было напрасно.

Между холодным и хотя бы внешне цивилизованным Варгом и варваром, который смотрит взглядом хищника и пугает своей силой и заносчивостью, был всего один вдох. Одна секунда.

И он уже переступил эту черту.

Поэтому схватил меня за скулы, рывком заставляя вернуться на прежнее место. Рядом с ним. Снова обрушиваясь и показывая, что такие игры с ним чреваты и небезопасны.

А я начинала искренне бояться его сейчас, понимая, что никогда свирепый дикий хищник не станет ручным и покладистым, словно пес.

Таких, как Варг, нельзя приручить.

Нельзя сделать домашним.

Он будет приходить сам, когда захочет, и будет уходить, ничего не сказав.

Его язык был горячим и требовательным, когда он снова проник в меня, лаская до головокружения.

До почти полной потери связи с реальностью!

Он всегда целовал так: словно был голоден. И никак не мог утолить свой голод.

Но я начала сопротивляться, только когда поняла, что теплые штаны сползли с моих ягодиц, а Варг рывком развернул меня к себе спиной, прижимаясь своим бедрами и явно давая понять, что останавливаться на этом он не намерен!

Он был так возбужден, что было стойкое ощущение, что брюки сами порвутся на нем, не в силах справиться с этими размерами.

Черт!

Но не на улице же?!

Только у Варга было явно совсем другое мнение.

— Не надо! — хрипнула я, когда резкий звук открывающейся ширинки резанул по напряженным нервам, а я попыталась вырваться из его рук, забрыкавшись.

Я бы сказала ему, что можно пойти в каюту, черт побери, но сделать это он мне не дал, с силой и рывком хватая за бедра, отчего я по инерции почти сложилась пополам, хватаясь руками за воздух.

Наверное, я была похожа на пони, который пытался сбросить с себя наездника, что был вдвое больше. Но сдаваться не собиралась!

Одно только поняла наверняка: шутить и играть с выдержкой Варга не стоит, пока сама не буду готова к тому, на что его толкала.

Этот дьявол не боялся ни боли, ни смерти, ни мороза, но в какой-то момент я заскользила своим угги по неровному льду, с визгом потеряв равновесие, но ощущая, что и Варг такого не ожидал.

Мне потребовалась ровно секунда, чтобы сгруппироваться и выскользнуть из его хватки, тут же полетев вперед неловким пингвином по льду.

Господи, куда я бежала?

Ведь понимала, что даже если смогу добежать до своей каюты, то спрятаться от него не получится!

Этот варвар явно был способен снести все преграды на своем пути, включая хлипкие двери ванной комнаты.

— Лиза, стой! — рявкнул Варг за моей спиной, но, как бывает обычно, эффект был прямо противоположный.

Я устремилась вперед с еще бóльшим рвением, разогнавшись и, кажется, даже привыкнув к тому, что под моими ногами была не замерзшая земля, а чистый лед.

— Твою мать! Сворачивай!

По какой причине Варг несся за мной и кричал, я поняла.

Но слишком поздно.

И дело было вовсе не в том, что он собирался закончить начатое прямо на льду.

А в его гребаном бассейне под открытым небом!

Куда я, собственно, и летела на всех парах, теперь пытаясь тормозить пятками и хватаясь руками за морозный воздух.

Только всё без толку.

Когда под моими ногами стало пусто, я только пронзительно взвизгнула, судорожно задерживая дыхание, прежде чем меня поглотила серая вода.

Последним, что я увидела перед собой, был летящий на всех парах Варг, который протянул руку, пытаясь поймать меня в последний момент. Но не успел.

Ледяная вода просто вышибла весь воздух, как бы я ни пыталась сгруппироваться за долю секунды.

Она окатила с макушки до самых пяток ледяным жаром, когда сначала было жуткое ощущение, что меня бросили живьем в кипяток.

Воздух вышел из раскрытого рта одним пузырьком, и вместо него вошла вода, а я судорожно дернулась, чувствуя, как меня тут же потащило резко вверх против всех законов гравитации, распахивая глаза и видя перед собой только бескрайнюю серую мглу.

Варг вытащил меня мощным рывком, тут же хватая на руки, и устремился вперед.

И я понимала, что пробыла в воде не больше одной страшной секунды, но одежда, конечно же, промокла просто насквозь, тут же прилипая к телу и оглушая таким холодом, что зубы стучали, выдавая чечетку!

В воде было страшно от неизвестности. Новых ощущений, узнать которые я совсем не планировала.

Но теперь, на суше, было еще страшнее.

Потому что в серой глубине этот холод не так ощущался, как здесь.

Было чувство, что меня просто сдавило тисками, а в кровь пустили ртуть!

И это хорошо, что у Варга были такие длинные ноги, и они донесли меня со скоростью света в каюту. Так быстро, что я даже инеем покрыться не успела.

— Слушать надо, что тебе старшие говорят! — пробурчал он, пинком открывая бедную дверь и сгибаясь со мной на руках, чтобы войти в каюту.

Сначала я хотела сказать, что он просто псих, раз может спокойно выдерживать такие перепады температур! Но фраза была слишком длинная и мудреная, а прикусить язык я могла запросто: так сильно стучали мои зубы.

Поэтому я выматерилась. На русском.

И немного полегчало, а Варг вдруг улыбнулся, покосившись на меня:

— Далеко послала?

— Оч-ч-чень.

И вот гадство, но у него была красивая улыбка.

Она совершенно преображала вид этого варвара, отчего казалось, что даже взгляд становился другим. Мягче. Если это в принципе можно было сказать про него.

Варг прошагал сразу в ванную, поставив меня на пол и оставляя после себя мокрые следы, потому что теперь и сам был насквозь мокрый. Спереди.

Его тонкая черная кофта облепила рельеф тела. Как и брюки.

И я покосилась чуть вниз, тяжело сглотнув, потому что теперь отчетливо видела и его длину, и его размеры!

Всё-таки из окна каюты и вдалеке это не выглядело настолько впечатляюще, как когда он оказался прямо перед тобой. Пусть даже не обнаженный.

— Я С-САМ-МА! — Меня колотило, когда Варг первым делом заткнул ванну пробкой и крутанул вентиль горячей воды на полную, а потом развернулся ко мне, принявшись стягивать мою одежду. — С-САМ-МА!

Честно говоря, я до последнего не верила, что он отступит.

Особенно когда видела его стояк и понимала, что холодная вода мне не поможет. Как и ему.

Но Варг молча убрал руки, хотя я видела, как он сжал недовольно челюсти.

— Схожу за доктором, — сухо и холодно проговорил он и вышел, оставляя меня с желанием перекреститься и выдохнуть.

Хотя было рано думать о том, что меня пронесло.

Была большая вероятность того, что, выйдя из ванной, я найду его в постели совершенно обнаженного со словами, что лучшее лекарство, как и способ согреться, — это секс.

Но всё это будет потом, а пока мне срочно нужно было стянуть с себя мокрый костюм и угги, чтобы запрыгнуть в ванну.

Когда я училась в университете, у нас были курсы по оказанию помощи пострадавшим. Из них я помнила, что греться нужно постепенно, а не кидаться сразу в горячую воду. Поэтому, как бы меня ни трясло, я включила холодную воду, осторожно опуская ступни и поморщившись, когда по ним словно пустили иголки.

Через некоторое время я забралась в ванну целиком, с жалостью глядя на свой чудесный костюм, понимая, что мне снова придется носить старые вещи, которые не грели, как он. Такой холод стоял в каюте, что становилось ясно: сохнуть он будет долго и упорно.

— ВЫЙДИ! — взвизгнула я истерично, когда дверь неожиданно открылась и на пороге снова появился Варг. Уже в сухой одежде. Но всё такой же возбужденный.

Ясно, что мой вопль едва ли понравился ему.

А я застыла, распахнув глаза и пытаясь прикрыть собственную наготу, видя, как глаза варвара сверкнули тяжело и холодно.

Да, за это я точно заслуживала наказания.

— Прости… ты не постучался и испугал меня.

Варг смотрел на меня еще некоторое время. Молча. Пронзительно. Хищно. А мне хотелось, чтобы вода в ванне срочно стала черной и непрозрачной, скрыв меня по самый подбородок.

— Я принес тебе сухую одежду. Доктор заглянет к тебе через пару минут, — наконец отозвался он, положив стопочку чего-то черного прямо на пол, как все его, очевидно, самые любимые свитеры. И вышел.

А я продолжала моргать и прислушивалась, куда он пошел.

Вышел совсем или решил дождаться в каюте?

Я бы еще долго не вылезала, даже если согрелась, но доктор был действительно хорошим человеком, и перед ним было неловко. Поэтому я вылезла, тщательно растерла тело большим мягким полотенцем, а затем потянулась к той одежде, которую принес Варг.

Она была такой мягкой и приятной на ощупь, плюшевой изнутри и напоминала с первого взгляда термобелье.

Расправив кофту, я покосилась на нее с сомнением: кажется, Варгу она была бы маленькая.

Даже обнюхала ее, с удовлетворением ощущая только какой-то кондиционер. Морозный и мятный.

Хотя, в конце концов, выбирать мне не приходилось, поэтому пришлось облачаться во всё это, заворачивая длинные штанины и рукава.

В каюте было пусто. На удивление.

А спустя пару минут пришел доктор, которого я заверила, что чувствую себя нормально и у меня ничего не болит. Ну если только горло першит совсем слегка.

— Скажу Хэльге, чтобы сделали тебе горячий чай с лимоном. Ночь покажет, что будет дальше, — проговорил доктор, уходя и оставляя меня одну наедине со своими мыслями. И поцелуем Варга.

Ночь показала, что меня не пронесло.

Я провела в холодной мерзкой клетке много дней и не заболела.

Провела пару недель в этой морозильной камере, которая именовалась каютой, и тоже держалась огурцом.

Но один секундный полет в ледяную воду подкосил меня, как ничто до этого!

Сначала на меня накатила усталость, которая переросла в сонливость.

Я уснула, а проснувшись, поняла, что меня знобит.

Чуда не случилось.

Я всё-таки заболела.

Меня то кидало в такой мороз, что хотелось прилечь прямо в кратер действующего вулкана, чтобы согреться, то, наоборот, было настолько жарко, что хотелось вернуться в прорубь и поплавать еще.

Даже не знаю, сколько это продолжалось.

Мне казалось, что я постоянно сплю, просыпаясь от собственного бреда и того, что говорила вслух.

Чаще всего я видела перед собой доктора, который тыкал в лицо стаканом с очередной микстурой или какими-то таблетками.

А я уже даже не сопротивлялась.

Просто пила всё, что мне давали, лишь бы снова провалиться в долгожданный сон.

Иногда мне казалось, что Варг рядом, даже если я уже не ощущала его резкого странного аромата. Но каждый раз, когда я открывала глаза, то была в каюте совершенно одна.

— Какой сегодня день недели? — спросила я у доктора, когда он пришел ко мне в очередной раз с новой горсткой таблеток и градусником наперевес.

Он мог не отвечать.

По его виду я и без того поняла, что пятница.

Страшный день недели, который становился проклятьем для всех, кто попадал в это место.