Викинг. Во власти холода

Глава 2

— Нам нужно поговорить!

Только Бьёрн мог позволить себе войти в мой кабинет без стука и заявить такое с порога.

— Поговорим потом. Я занят, — ставя отметку в одном из документов, я даже не поднял глаз от стола и своей ежедневной работы.

— Нет! Сейчас!

Я вскинул брови, откидываясь назад на кресле, когда он хлопком закрыл за собой дверь, прошагав до стола и упершись в него руками, чтобы смотреть на меня так, словно пытался сделать рентген мозга.

— Я вспомнил ее! Эту девчонку! Русскую!

На моем лице не дрогнула ни одна мышца.

Я просто продолжал спокойно и отрешенно смотреть в глаза единственного человека, кого без преувеличения мог назвать своим другом, но понимал, что в данный момент нарисовались две проблемы.

Первая: он знал меня так же хорошо, как я сам.

Вторая: если вспомнил ее, то теперь не отвяжется.

— И-и-и? — протянул я, надеясь сбить друга с верного пути, но совершенно напрасно.

Бьёрн только нахмурился и прищурил глаза, чтобы проговорить так, словно вбивал сваи:

— Так какого черта она делает у нас?

— По-твоему, русские неприкосновенны? — вскинул я язвительно брови, а Бьёрн почти зарычал:

— Ты знаешь, что я говорю не об этом, черт подери! Я помню, как ты смотрел на нее тогда!

— Это было больше чем полгода назад. Восемь месяцев.

Бьёрн усмехнулся, выгибая брови:

— Вот видишь! Ты даже срок помнишь наверняка!

Хотелось заорать!

Орать до хрипоты и крови в горле!

Хотелось забить кого-нибудь до смерти, чтобы только сделать один чертов вдох ноющей грудью!

Но я только сжал кулаки под столом, не изменившись в лице и окидывая друга сухим, ничего не говорящим взглядом:

— Как бы ни смотрел, это уже не имеет никакого значения.

— Серьезно? — язвительно поинтересовался Бьёрн, проигнорировав мой холодный острый взгляд, словно осколок битого стекла, которым можно убить.

Обычно такого взгляда хватало для всех, чтобы замолкали и уходили как можно скорее, смотря только под ноги.

Но чертов Бьёрн на то и был моим единственным другом, чтобы не бояться не только придавить к плинтусу своими дерьмовыми вопросами, но и сломать нос, например. Как уже было не раз.

— Значит, будешь ее ломать и выставлять в игру?

— Буду, — всё так же холодно отозвался я, понимая, что на самом деле закипаю и если он не уйдет прямо сейчас, то драки будет не миновать, а потому добавил не менее язвительно и надменно — У тебя совсем нет работы? Может, тогда сядешь за этот гребаный стол и попробуешь разобрать хотя бы фактуры на поставку за этот день, я уже не буду говорить обо всём остальном?

— Говнюк! — рыкнул в мою сторону Бьёрн на родном шведском, уходя из кабинета так же стремительно, как появился здесь, но оставляя после себя еще более гадкое чувство.

Твою мать.

Я тяжело потер переносицу, плотно закрывая глаза, чтобы снять напряжение последних дней, от которого уже пострадали три человека. Но, конечно же, это ни хрена не помогло.

Ровно неделя прошла с того момента, как я увидел ее здесь.

Увидел и охренел.

Когда увидел, как парни Бьёрна волокут новое мясо, то даже не обратил внимания. Были совершенно другие проблемы, которые, собственно, я и шел решать.

Но что-то заставило меня остановиться. Сам не пойму что. Странное ощущение.

Пока парни отчитывались, сколько привезли новых и кто готов выставляться на игру в новой партии, смотрел на девушку и ощущал, как руки холодеют.

Е-ли-за-ве-та.

Лиза.

Я ни разу не произносил ее имени вслух, но знал, какое оно на вкус.

Русская выглядела не самым лучшим образом, и я понимал почему.

Бьёрн говорил, что привезли новых, двух девушек. Они были в подвале больше восьми дней.

Не понимал только, какого черта она оказалась среди смертников!

Я не помнил, как прошел мимо вперед, заставляя себя не оборачиваться.

Не помнил, что говорил слишком наглым новым поставщикам продуктов. Видел только, как они побледнели при виде того, как я вошел прямо на кухню, где суетились два десятка наших работников, и опустили глаза в пол, больше не поднимая их и не стремясь доказать свежесть своей продукции на повышенных тонах.

Конечно, тяжело смотреть на равных глаза в глаза мужчине, чей рост почти два метра.

Но дело было не только в моем росте.

Я знал, что обо мне рассказывают, и никогда не пытался бороться со сплетнями. В конце концов, отчасти это было правдой.

Людей я действительно убивал. Пачками. И наказывал тех, кто не умел держать свое слово.

Говорили, что у меня нет сердца. А если и есть, то изо льда.

Это тоже было правдой.

И вот прошла неделя. Одна чертова неделя, за которую работа не была заброшена только силой воли и благодаря осмыслению того, что за мной стоят сотни семей, которым нужны деньги, помощь и стабильность, потому что всё это время я едва заставлял себя отрываться от монитора ноутбука.

«Северный чертог» был не просто баром по ночам и местом сбора тех, кого называли викингами.

Он был домом.

И был адом.

Поэтому на каждом этаже, в каждом углу стояли многочисленные камеры, благодаря которым мы с Бьёрном могли отследить любую неприятную или спорную ситуацию.

Камера была и в той каюте, куда забросили Лизу.

И я снова смотрел на неё.

Смотрел как сумасшедший с того самого момента, как парни закрыли ее в первый же день.

Лиза не была робкой и послушной — это уж точно.

И я снова хмыкнул, поражаясь силе ее воли и стойкости, потому что девчонка искала пути выхода. В очередной раз.

А еще был наслышан, как она успела свернуть кровь охране тем, что почти всё время кричала, а когда охрипла — била палкой о решетку.

За восемь лет работы «Чертога» Бьёрн еще ни разу не опускался до того, чтобы лично приходить к смертникам. И то, что этого добилась именно русская девчонка, говорило о многом.

Я не понимал только одного: КАК она оказалась среди самоубийц?

Сначала не поверил в это.

Подумал, что ошибка.

Даже вызвал к себе на разговор гробовщиков, которые привозили мясо изо всех трех центров реабилитации и психологической помощи, откуда и доставляли этих безвольных существ, если, конечно, успевали спасти и уболтать не убивать себя.

Мужчины клялись, что в отчетах значились обе девушки. Что их на пару сняли с моста спасатели и поместили даже в соседние комнаты, потому что психологи настояли на этом, отмечая сильную дружескую связь.

Я и этому не верил.

Чаще всего работа людей — это полное дерьмо.

Тот, кто хочет получить много денег и не страдать головной болью с заморочками в виде совести и полиции, способен на многое, лишь бы всё шло по плану.

Когда мне предоставили видео, вопросов больше не осталось.

Их действительно сняли с моста. Обеих.

Но глядя, как Лиза снова пытается оторвать от кровати кривой гвоздь, чтобы, видимо, расковырять окно или замочную скважину, начинал сомневаться во всём.

Ее трудно будет сломать.

Еще труднее будет найти для себя причину отправить ее на игру.

Хотя бы потому, что у Лизы была крайне устойчивая психика. Чтобы сломать такую до уровня безвольного раба, делающего всё, что ему скажут, придется вести себя слишком жестоко.

Девчонка и сейчас показывала свой характер.

Она ничего не ела. Вот уже как неделю, что провела в каюте.

Добавьте еще неделю, проведенную в клетке подвала, и станет ясно, что дело полное дерьмо.

Поэтому похудела так сильно, что от нее остались только одни глазища цвета бирюзового неба. А на фоне темных волос кожа выглядела настолько бледной, что пора было отправлять к ней врача.

На моей памяти никто еще так отчаянно не сопротивлялся. Даже мужики.

За всё это время Лиза не проронила ни слезинки.

Зато каждый день технично и упрямо переворачивала вверх дном свою каюту, и это при том, что вся немногочисленная мебель была намертво привинчена к полу, включая даже настольную лампу, которую невозможно было отодрать от стола.

Но девчонка не сдавалась, и я усмехнулся себе под нос, видя, как она яростно пнула кровать, закричав, а потом и вовсе принялась молотить по ней руками и ногами.

Как в ней еще осталась сила, если учесть, что она пила только воду?

Захлопнув крышку ноута и скрывая Лизу от своих вечно голодных до нее глаз, я поднялся из-за стола и неспешно покинул кабинет.

Чтобы спуститься на два-три уровня ниже, миновав кухню и подвал.

И лично услышать ее голос.

Каюты не закрывались на ключ. Замочная скважина была всего лишь иллюзией. Механизм закрытия дверей был куда более надежный и походил на клапан между отсеками подводной лодки, закручиваясь по часовой стрелке.

Отсюда невозможно было выбраться, пока дверь не откроют снаружи.

Но опустив руку на открывающий механизм, я замер, услышав голос Лизы.

Девчонка пела.

Тихо, разбито.

На своем языке, который я не понимал, но ощущал по интонации, что слова этой песни были печальные.

Я слышал, как задорно она могла смеяться.

Как строго отчитывала свою младшую сестру за то, что та в очередной раз стащила ее косметику или личные вещи.

Как сдержанно и вежливо общалась с посетителями конторы своего отца, который занимался подбором недвижимости и был хорош в этом.

Но не то, как она пела.

Поэтому не шелохнулся у двери до тех пор, пока девчонка не стихла, стараясь не думать о том, почему делаю это.

Я открывал дверь так, чтобы она слышала и была готова к тому, что ее одиночество будет самым наглым образом прервано. Даже если временно.

Стоило мне войти, склоняя голову, потому что вход был ниже положенного, и выпрямляясь затем во весь рост, как девчонка тут же насупилась и зыркнула яростным взглядом, едва не ощетинившись, словно мелкая хищница.

Как такую сломать?

Она походила на дикого волчонка, который остался совсем один, никому не верил, а потому кидался на всё, что двигалось.

Впрочем, разве это не было истиной?

Больше с ней не было никого.

Какое-то время я молча рассматривал девушку, отмечая, насколько сильно она осунулась и похудела. В реале, не через призму камеры, это было куда заметнее.

И позволял рассмотреть себя, когда неторопливо сел на край стола, потому что в этой убогой комнатушке не было стула или кресла. Только кровать, стол и тумбочка.

Теперь она смотрела на меня иначе.

Не так, как в первую нашу встречу, где она с порога врезалась в меня и, быстро извинившись, просто пробежала мимо, даже не поднимая толком головы.

Эта комната была пропитана ее ароматом.

Настоящим. Теплым. Особенным. Без намека на парфюм, потому что в ее скромном распоряжении были лишь кусочек мыла и ванная.

И этот аромат будоражил меня.

С ним так и не смог сравниться ни один из мне знакомых.

Потому что я знал его на вкус.

И хотел попробовать снова.

— Твое имя что-то значит? — спросил я лениво, расставляя ноги и видя, как от моего жеста девчонка нахмурилась, окинув меня яростным взглядом, даже не пытаясь скрыть своей ненависти. — Е-ли-за-ве-та.

— Эльза! — буркнула она, скрещивая руки на груди.

— Как принцесса студии Дисней? — хмыкнул я, с азартом глядя на то, как в ее голубых глазищах полыхали все эмоции, словно пламя.

Если бы она была более безрассудной, то, вероятнее всего, даже кинулась бы на меня.

Но девчонка не была дурой. Вовсе нет.

— Какое вам дело до моего имени и того, что оно значит? Я же вас не спрашиваю об этом, хотя ваши имена оставляют желать лучшего!

Я улыбнулся. Мрачно, но заинтересованно.

А она смелая…

— Мое имя Варг. И оно означает «волк».

Девчонка побледнела, услышав это, а я подавил в себе смешок.

Слышала обо мне, значит.

Вот только, видимо, совсем не таким представляла.

Интересно каким?

Под двести килограммов весом? С татушками даже на лице?

Видимо, так, потому что она окинула меня цепким взглядом, быстро заморгав и поджав губы.

— Ну так что с твоим именем? Может, оно означает что-нибудь вроде дикой кошки? Или сумасшедшей матрешки?

Она сжала губы еще сильнее, чуть прищурившись и явно желая выдать колкость, вот только благоразумие брало верх. А мне отчего-то хотелось вывести ее на эмоции и посмотреть, на что эта кукла способна.

Я просто смотрел на нее, понимая, как это может действовать, но не ожидал, что она заговорит сама хоть и тихо, но твердо:

— …Вы ведь часто сюда приходите, верно? Ночами.

Неглупая и умеет удивлять.

Я хмыкнул, подавшись вперед и замечая, как девчонка сжалась, но всё-таки не сдвинулась с места.

— Как поняла?

— У вас очень странные духи.

— Странные?

— Запоминающиеся. Я таких еще никогда не встречала… — Она еще раз окинула меня странным взглядом, словно что-то пыталась понять для себя, но, очевидно, безрезультатно. — Иногда утром я чувствую этот аромат. Сначала думала, что мне кажется. Но теперь, когда вижу вас и явно ощущаю его, понимаю, что всё это время я не ошибалась.

То, что я приходил сюда, не знал даже вездесущий Бьёрн, который отвечал за безопасность клуба и всех, кто содержался внутри него по своей воле или против.

Сколько раз это было за последнюю неделю?

Четыре? Пять? Может, больше?

Я просто приходил, садился на край стола так же, как сейчас, и смотрел на то, как Лиза спит, не трогая ее, не приближаясь.

Рассматривал ее. Вдыхал аромат тела. Прислушивался к тому, что девчонка шепчет в своем беспокойном сне, кутаясь в одеяло так сильно, что порой ее лица было даже не видно.

Я не понимал того, что она говорила на своем родном языке, но иногда мне казалось, словно она звала кого-то. Может, просила о помощи?

Думал, что приду всего один раз, чтобы убедиться в том, что это та самая девушка из русского квартала, чьи голубые глаза я не мог забыть вот уже полгода.

Но когда убедился, что это она, то уже не мог остановиться.

Меня затянуло.

Я не думал, что меня кто-то поймает на этом странном занятии. Особенно она.

Впрочем, это уже не имело значения.

Странно только, что она молчала, не впадая в истерику, и не пыталась задать вполне резонный вопрос: для чего я приходил к ней?

Девчонка просто смотрела на меня, как-то сжавшись и явно о чем-то размышляя, пока я с интересом ждал, что будет дальше.

— Может, трахнешь меня и отпустишь на этом?..

— Трахну? — переспросил я, выгибая бровь. — Любишь, когда тебя трахают?

От этого вопроса лед в моей крови начинал кружить острыми жалящими осколками, даже если я знал наверняка, что после разрыва со своим горе-женишком Лиза не встречалась больше ни с кем. Даже не смотрела в сторону мужчин.

Но когда ярость подогревается возбуждением, становится слишком опасно.

Моя кровь была ледяной, но, черт возьми, несмотря на заверения окружающих о том, что я бездушный монстр, я всё-таки тоже был человеком.

И в этом была моя единственная слабость.

Девчонка хрипло взвизгнула, когда я сделал резкий выпад к ней, вероломно хватая за шею, и выдернул из кровати, чтобы придавить к холодной железной стене.

— Порой между отчаянной смелостью и невоспитанным вероломством проходит тонкая грань. Не боишься, что я могу принять твое предложение?

Теперь боялась.

Смотрела на меня своими распахнутыми глазищами, зажатая у стены без права на побег, и едва могла дышать.

Не потому, что я слишком сильно сжимал ее горло рукой, нет.

Это была лишь попытка показать, что при всей смелости и отваге иногда нужно знать и свое место.

Гораздо больше ее пугало то, что я был действительно возбужден и не пытался скрыть это, когда второй точкой удержания в плену стали наши бедра.

— Ну так что? Мне принять твое любезное предложение, Холодное сердце?

Девчонка упрямо и испуганно молчала, даже не моргая. Лишь кончики ее черных ресниц дрожали в такт участившемуся сердцебиению, а мне хотелось смачно выругаться, потому что я завелся.

Так, что не ожидал сам от себя.

Я пришел сюда лишь для того, чтобы припугнуть девчонку и заставить ее наконец начать есть.

Теперь же всё вышло из-под контроля, когда хотелось наплевать на правила, которые я сам же и создал, и окунуться с головой в тепло ее тела и этот аромат, который окутывал меня и пленял.

— Ты отпустишь меня…потом?

— Ты не кажешься глупой девушкой, — проговорил я, не отпуская ее шею из своего хвата, но склоняясь так, что мог собрать губами ее легкое прерывистое дыхание. — Как думаешь сама, из этого места есть выход?

Лиза побледнела, потому что не была глупой и всё прекрасно понимала.

Смертникам, подобным ей, из «Чертога» можно было выбраться только в одном случае — мертвыми.

В черном мешке со множеством трубок для дальнейшей работы трансплантологов.

Или прахом в большой печи.

— И запомни: я — убийца, а не насильник.

В эту секунду нужно было поступить правильно — сделать шаг назад и выпустить ее.

Но тело жаждало иного. Получить хотя бы долю из того, о чем я мечтал сейчас.

Зажимая ее еще сильнее, даже если понимал, что у девчонки нет возможности оттолкнуть меня или сбежать, я припал к ее губам, целуя жадно и жестоко.

Ее вкус не давал мне покоя вот уже полгода.

Он отзывался во мне каждый раз, когда я закрывал веки ночами, будучи не в силах уснуть и видя перед собой эти глаза, смотрящие на меня.

Я не смог его стереть из памяти другими женщинами.

Не смог утопить в алкоголе.

И вот он снова был во мне. Пусть через сопротивление и страх, но он снова был только мой. И это походило на взрыв.

Просто невозможно было удержаться, чтобы не скользнуть языком между ее губами, ощущая дрожь ее худого хрупкого тела. Но не от возбуждения. От страха.

Для нее я был чужой.

Убийца. Захватчик. Монстр, который насильно удерживал людей и издевался над ними. Ледяной великан, который не знал ничего о милосердии и сострадании.

Но я плевать хотел на то, что говорили обо мне, пока она была в моих руках, заполняя своим теплом и запахом.

Сначала Лиза старалась держаться.

Не закрывала глаз. Не моргала. Только отстраненно ждала, когда для нее закончится эта пытка, тотализатором которой стала она сама.

Но стоило моему языку коснуться ее, как она вздрогнула и забилась, пытаясь оттолкнуть и опираться руками в мою грудь.

На этом нужно было заканчивать. По крайней мере, на сегодня.

Я хотел испугать ее и сделал это, пусть даже не всё прошло по плану. В первую очередь в отношении того, что теперь горело во мне.

Отступив на шаг назад, я одновременно убрал и свою руку, полностью освобождая Лизу, отчего девушка почти рухнула на пол, чудом удержавшись на ногах и стараясь тут же отшатнуться от меня как можно дальше.

— Я пришел сказать тебе, что если ты не будешь есть ту еду, которую тебе приносят, самостоятельно, то тебя будут кормить насильно. Через пищевой шланг. Не думаю, что тебе понравится такое.

Окинув дрожащую бледную девушку последним взглядом, я уже отвернулся, сделав шаг к двери, когда услышал за своей спиной ее хриплое:

— У тебя очень правильное имя, Варг. Потому что в тебе нет ничего человеческого…

Меня трясло так, что я едва смогла дойти до ванны и открыть горячую воду, выкрутив вентиль до упора.

Вода спасала меня, успокаивала, дарила то тепло, о котором в этом проклятом месте можно было только мечтать…но не в этот раз.

Ведь я держалась так долго! Так чертовски долго!

Но стоило этому мужчине появиться, как из меня словно ушли все силы и воля сопротивляться!

А ведь на вид он казался куда более цивилизованным, чем те викинги, на которых я насмотрелась за последние дни полного ада: не настолько накачанный, как все остальные, но стройный, с широкими плечами и длинными ногами.

Без единой татушки. По крайней мере, на той части тела, которую можно было увидеть.

С нормальной человеческой прической.

Без этой херни на шее с подвеской в виде маленького топора, которые носили здесь все.

Даже в нормальной одежде!

Вот только оказалось, что он самый жуткий из всех викингов даже без этих кричащих отличий.

Чего стоили его глаза!

Пронзительные, холодные, оценивающие каждую секунду, словно я была забавной игрушкой в его коллекции, а не живым человеком.

Варг.

Имя, которое выбивало воздух из легких и заставляло кровь холодеть.

Лучше бы я его не видела! Даже не представляла, кто он такой!

Знать, что он был где-то там, а не так близко, на расстоянии одного гребаного поцелуя, было бы спасением.

Я столько держалась, но, опускаясь сейчас в горячую воду, от которой стены тут же запотели, всё-таки разрыдалась.

Будь он проклят!

Я пила обжигающе горячую воду, чтобы только смыть со своего языка его чертов вкус, который въелся так, что хотелось кричать. Но ничего не помогало. Ничего.

Терла себя мылом, пока кожа не стала краснеть, чтобы только не ощущать его запаха на себе, но понимала, что у меня нет шансов. Он всё равно сможет прийти, когда захочет, и я ничего не смогу сделать.

Еще каких-то двадцать минут назад у меня была вера в собственное упрямство и мозги, когда я пыталась найти выход из сложившейся ситуации. И вот во мне осталось только опустошающее чувство того, что я совсем одна. Не будет помощи извне. Не будет попыток спасти меня.

Меня просто не смогут найти…

Просидев в ванне до тех пора, пока кожа на подушечках пальцев не сморщилась, я заставила себя выбраться в каюту и снова искать стержень, который не позволит упасть на колени перед ним и этим жестоким, циничным миром викингов.

Кстати, это место действительно было каютой.

С железными стенами и маленьким круглым окном, в которое почти не попадал солнечный свет лишь по той простой причине, что большую часть толстого стекла с другой стороны покрывал лед.

Очевидно, я была в той части, где уже одна вода. Замерзшая вода. И по этой причине я быстро поняла, отчего здесь всегда было настолько холодно.

Гораздо холоднее, чем в мерзком темном подвале.

Хотя теперь сложно было представить, где именно располагался он, учитывая, что, когда меня тащили сюда, то спускались только ниже.

Благо была кровать, матрац и даже довольно теплое одеяло, из которого я вылезала, только если собиралась в ванную.

Два раза в день.

Утром, чтобы принять скудный душ, оставшись без зубной щетки и пасты и будучи вынужденной тереть зубы подушечками пальцев с мылом, как бы противно это ни было.

И вечером, прежде чем лечь в постель, чтобы разогреть себя побольше и не околеть к утру, когда становилось холодно настолько, что дыхание выходило с белесым паром.

В окне всё еще оставался краешек неба и небольшая часть замерзшей реки, а сразу за ней начинался лес. Или, может, парк? В любом случае возвышалась какая-то густая хвойная растительность, выглядевшая довольно жутко с приходом ночи.

Я любила смотреть в окно.

Это было моим единственным развлечением.

И сейчас я снова забралась с ногами на стол, закутавшись в одеяло, чтобы не дать телу быстро остыть после горячей ванны. Думала, что лениво плывущие по небу облака смогут отвлечь меня.

Но то, что я увидела сейчас, заставило лишь еще сильнее погрязнуть в собственной беспомощности и удушливом осознании неминуемой гибели в этом чертовом месте.

Я видела Варга.

Хотела отвернуться, ощущая, как в душе тут же стало тяжело и неприятно, словно на меня вылили еще один ушат грязи. Но не смогла…

Только сейчас я могла рассмотреть его, не боясь, что он увидит, и не думая о том, что он может сделать, находясь поблизости.

Он совсем не был красавчиком.

Даже со своими светлыми волосами и стройной фигурой, которая не казалась неказистой, несмотря на рост.

Такие мужчины, как он, цепляют другим — внутренним стержнем. Прямым взглядом. Тем, что не боятся ничего и не обращают внимания на пересуды и сплетни вокруг себя.

Но именно за это я его ненавидела еще сильнее!

Ублюдок!

Он шел по льду, глядя куда-то вперед и хмурясь, а я украдкой и с ненавистью наблюдала за ним из своего укрытия и всей душой надеялась, что где-нибудь лед окажется настолько тонким, что не выдержит его и треснет, чтобы забрать в ледяную пучину.

Очевидно, холода он не боялся.

В то время, когда нормальные люди кутались в пуховики, теплые шапки, надевали рукавицы и обматывались шарфами, этот полоумный вышагивал прогулочным шагом в тонком черном свитере и брюках, ни разу даже не передернув плечами от сквозившего ветра и мороза вокруг.

То, что этот человек явно не в себе, я поняла спустя пару минут, когда он неожиданно остановился, и мои брови стремительно поползли вверх, а глаза стали округляться.

Нет, он не пошел обратно.

Остановился посреди льда и принялся стягивать с себя одежду!

Свитер. Ботинки. Носки. Брюки. ТРУСЫ!

Я клацнула зубами, зябко поежившись и ощущая, как у меня свело челюсти от одного только представления, КАК же там холодно, когда мужчина весь собрался и прыгнул вперед.

Нет, об лед он не расшибся.

К сожалению.

Судя по тому, как от его полета взметнулась вода, очевидно, в этом месте лед был продолблен.

Псих ненормальный!

Он плавал посреди льда, словно купался в бассейне, вылезая, только когда неожиданно появился тот второй. Которого все тоже называли шефом и который тоже выглядел не так дико, как остальные. Вот только был широкий и внушительный.

Кажется, и этот чертов викинг не особо боялся мороза.

Нет. В прорубь к своему ненормальному другу он не сиганул, но, облаченный в тонкую куртку, выглядел совершенно не обмороженным.

Он протянул Варгу полотенце, сев на корточки и о чем-то сказав быстро и кратко.

Варг кивнул и ловко выбрался на лед, даже не пытаясь вытереться, а просто обернул большое полотенце вокруг бедер, подхватил свои вещи и двинулся вперед, пока я смотрела с открытым ртом, прилипнув к окну.

Но в какой-то момент он вдруг обернулся, явно посмотрев в мою сторону.

И пускай меня едва ли можно было рассмотреть с такого расстояния, да еще в окошке, заросшем льдом более чем наполовину, я отшатнулась от окна настолько резко, что не рассчитала, где оканчивается стол, и просто свалилась с него.

— Да чтоб ты утонул в следующий раз, черт обмороженный! — прохрипела я, со стоном прикладывая ладонь к боку, которым всё-таки успела задеть край кровати.

Мало мне было проблем, так еще не хватало синяка на полспины!

А всё из-за него!

Чертова Варга!

— В последний раз ты вот так рассекал ледяную воду, когда один из смертников умудрился подстрелить сына прокурора. И это было три года назад, — кривая и многозначительная усмешка Бьёрна не добавила мне покоя.

И не убавила желания сломать кому-нибудь пару конечностей.

Может, с него и начать? Вспомнить молодость, так сказать?

— Что стало причиной в этот раз? Русская?

— Вспомнишь о девчонке еще раз — я тебе язык отрублю.

Бьёрн только рассмеялся в ответ:

— Русская, значит.

Я и сам не ожидал, что возбужусь настолько сильно, что потребуется небольшой заплыв.

В следующий раз стоило быть более сдержанным.

И готовым к ее самым неожиданным выпадам и словам.

— Ты меня вытащил только ради этого? — сухо поинтересовался я, никак не реагируя на любопытствующий взгляд друга и его слова:

— Дэми Роуз ждет тебя в кабинете.

Хотелось смачно выругаться. Но сделай я это, и у Бьёрна появится еще больше поводов стебаться надо мной. Чего я крайне не любил. А чтобы драться и ломать друг другу носы, мы всё-таки были уже далеко не подростками.

— Наконец решил вспомнить о своей девушке и позвонил ей? — ехидно поинтересовался друг, намекая на то, что с того момента, как Лиза появилась весьма неожиданно в стенах «Чертога», Дэми была позабыта.

— Она не моя девушка.

И я не звонил ей. Но и этого Бьёрну знать не следовало.

Меньше знает — меньше будет ходить за мной по пятам.

Более того, никак не реагировал на тридцать ее сообщений от «Привет! Как дела?» до «Какого черта у нас происходит?!».

Видимо, терпение девушки лопнуло, если она рискнула появиться сама.

Без моего предварительного вызова.

Таких, как Дэми Роуз, называют элитными шлюхами.

Их обязательный атрибут — это страница в «Инстаграме», где пару раз в сутки появляются фото весьма откровенного содержания с демонстрацией того, что ты получишь за немалые деньги.

Образование, культура, стремления — всё это вовсе не обязательно. Главное — это пухлые губы, большая грудь и внушительные бедра, пусть даже всё это было дано далеко не природой, а силами умелых хирургов.

Главное, чтобы ее хотели — не важно, реально иди виртуально, дабы список возможных богатеев пополнялся и можно было легко продолжить обеспеченную жизнь, уходя от одного к другому.

Они не могут быть девушкой одного мужчины.

Они с теми, кто готов за них платить.

И чем выше плата, тем крепче ее привязанность.

Она не интересовала меня ни как личность, ни как человек. Я лишь использовал, что она предлагала.

Меня устраивало то, что Дэми умела трахаться, не перегибая палку в выражении своих эмоций.

По крайне мере, быстро поняла это, когда я выкинул ее голой в коридор после первой нашей ночи со словами, что если она хочет сниматься в порно, то явно перепутала адрес.

Девушка сообразила, что для меня важна в первую очередь честность, а все эти охи и крики она могла приберечь для того, кто будет следующим после меня.

Она не лезла ко мне с этой розовой шелухой.

До сегодняшнего дня. Когда посмела явиться сама, без моего вызова.

Поэтому, заглянув свою комнату, чтобы одеться, я вошел в кабинет не в самом лучшем расположении духа.

— Привет, котик, — тут же промурлыкала Дэми так сладко, как только умела, но собираясь и замирая от одного моего недовольного взгляда.

— Ты забыла мое имя?

Девушка быстро заморгала, отчего ее наращенные ресницы стали походить на веера, но в глазах появилось явное осознание того, что она поступила весьма опрометчиво, придя в «Чертог».

— Нет. Прошу прощения, Варг.

Достаточно было одного холодного взгляда, чтобы она села, словно школьница на экзамене перед строгим учителем, сдвинув колени и положив на них руки.

— Что случилось? — не меняя интонации, сухо и резко уточнил я, занимая свое место за столом и не торопясь открывать ноутбук, потому что знал, что там будет Лиза и я начну отвлекаться.

А потом злиться еще сильнее.

— Мы так давно не виделись, что я соску…

— Не помню, чтобы я звонил тебе и назначал встречу, — оборвал я слова Дэми, отчего она поджала губы, больше не посмев заговорить об этом снова и выглядя сейчас так, словно собиралась разрыдаться.

Только этого мне не хватало.

Хмуро, но молча я рассматривал девушку, пытаясь отыскать в себе хоть отголоски жалости к ней.

Но не находил. Для меня она была не более чем кукла. Красивый манекен, который не жаль было передать кому-то еще.

Меня не трогала даже мысль о том, что она может принадлежать кому-то еще.

Скорее, эту новость я воспринял бы даже с облегчением.

А что же Лиза?..

В груди тут же рождался рокот ярости, стоило только вспомнить, как тот молокосос увивался за ней. А Лиза улыбалась ему. Так, как не улыбалась ни для кого!

— Что-то происходит, да?.. — всё-таки не выдержала Дэми, проговорив тихо и вкрадчиво, но явно не пытаясь скрыть свою грусть. Возможно, даже настоящую. Впрочем, меня это мало трогало.

С первой нашей встречи я расставил все точки, сказав, что мне она нужна только для секса. И девушка с радостью согласилась с этим.

— Да. У меня много работы.

Это не было ложью. Просто работы у меня всегда хватало, но при желании я мог находить время и для Дэми. И ключевым здесь было слово «желание», которое сейчас напрочь отсутствовало.

Вернее, отсутствовало в отношении нее.

— Я могу хотя бы надеться на то, что ты еще позвонишь мне и позовешь к себе?

Девушка окончательно сникла, и вся ее игривость и обольстительность сошли на нет.

— Можешь, — коротко кивнул я, тут же опуская взгляд на бумаги и давая этим понять, что наше незапланированное общение окончено. Больше не о чем было говорить.

Не думал, что Дэми уйдет, тихо прикрыв за собой дверь, даже не попытавшись устроить скандал с мокрыми глазами и проклятьями.

Что ж, это было явным плюсом для нее. И я это учел.

— Что-то вы сегодня быстро управились.

Твою мать.

Я едва не поморщился, окидывая Бьёрна уже откровенно злобным взглядом.

— С каких это пор ты стал за мной так тщательно следить?

— С тех пор, как умер твой отец, когда нам было по четырнадцать, — как ни в чем не бывало пожал плечами друг, прекрасно зная, о чем я говорил в этот момент, и совершенно игнорируя все мои недовольные взгляды.

Иногда меня бесило, что Бьёрн меня совершенно не боялся.

В такие моменты, как сейчас, его хотелось просто размазать по стенке.

— Вот, — он плюхнулся на кресло, что стояло прямо напротив моего через стол и где еще несколько минут назад сидела расстроенная Дэми, положив передо мной несколько черных тонких папок. — Понять не могу, сейчас полнолуние? Или, может, месяц какой-то особенный? Почему люди решают покончить с собой именно сейчас куда больше, чем в остальное время?

Новые смертники.

Судя по количеству папок — четверо.

— Они не люди, — сухо отозвался я, пролистывая папки, чтобы увидеть, что все четверо были молодыми парнями. От девятнадцати до двадцати семи лет. — Мясо. Если нет сил бороться за жизнь, то статус человека теряется автоматически.

Я ненавидел их. Каждого. Из тех, кто уже был десятками и сотнями в стенах «Чертога». И тех, кто еще попадет сюда, решив однажды наложить на себя руки. Все они были на уровне плинтуса. И даже еще ниже. Рабами. Те, кто встал на колени перед судьбой и не посмел поднять голову, чтобы пойти против трудностей.

Поэтому я не пожалел ни одного из тех, кто был застрелен в игре.

Они сами хотели этого.

И получили. Просто с небольшой отсрочкой.

— Нужно готовить новых. После очередной пятницы нужно будет пополнение.

Я знал, почему, говоря эти слова, Бьёрн смотрел на меня так пронзительно как никогда.

— И? По-твоему, у нас не хватает ресурсов? — холодным взглядом окинул я друга, спокойно выдерживая то, как разъедающе он смотрел на меня.

— Я забираю русскую?

— Забирай. Если сможешь сломать её. — Я молча проглотил его смешок, глядя в его спину, чтобы кинуть ему напоследок, прищурившись и ухмыльнувшись в ответ — И другую русскую забирай тоже. Ту, что во второй каюте. Кажется, она тоже говорит на русском?

Плечи Бьёрна напряглись, и всё хорошее настроение тут же пропало.

— Она из Беларуси, — буркнул друг, захлопывая за собой дверь и заставляя меня удовлетворенно улыбнуться.

Что ж. Не одному мне гореть в аду.