Глава 25


— Я влюблен.

Мы с Заком наблюдали, как Лео носился по полу из стороны в сторону, и это видение — было самым прекрасным во всей Вселенной, а я не могла не согласиться с Заком.

Мы трое любили маленький желтый меховой комочек, а прошло всего две недели. Все это время мы с Эйденом тренировали мальца и установили расписание. Когда Здоровяк уезжал, щенок оставался со мной, и каждые пару часов я выводила его на улицу.

Лео — бриллиант, и я очень жалела, что отдала его Эйдену, а не оставила себе. Но не так-то и важно, кому он принадлежал, потому что, технически, со мной он проводил больше времени, чем с папочкой, которого постоянно не было дома.

«Три Сотни» сейчас приближались к окончанию сезона и продвигались по непредсказуемой таблице, и скоро они окажутся в дивизионном плей-оффе. Их игра завтра, и, должна сказать, мужчина, который настаивал на том, чтобы нести на своих плечах вес всего мира, ощущал невероятный стресс.

Я, само собой, давала ему свободное пространство и старалась поддерживать, что означает, что я готовила достаточное количество еды, чтобы накормить всех в доме. Эйден включил уровень Джедая и, когда был дома, проводил все свое время с новым «ребенком» и отдыхал столько, сколько возможно.

— Я люблю его, — произнесла я, когда малыш подбежал к месту, где мы сидели в уголке, и лег на мои ноги, одетые в носки. — Пока я работаю, он все время спит у меня на коленях. Так трудно не оставлять его у себя на весь день.

Зак наклонился, чтобы почесать его кончиками пальцев, но Лео отключился. Мы пошли на девятнадцатикилометровую пробежку в зал, где он тренировался, а после сразу достали Лео из его клетки, которую Эйден хранил в своей комнате, и дали ему побегать по заднему двору.

Выпрямившись, Зак сделал большой глоток лаймово-зеленого «Гаторэйда» из бутылки, которая стояла около него.

— Ты идешь завтра на игру?

— Планирую. Хочешь пойти?

Он снова заглянул под стол.

— Тебе есть с кем еще пойти?

После той первой игры он со мной больше не ходил. Я смотрела их одна.

— Я могу пойти одна. Ничего страшного.

— Я знаю, что ты можешь пойти одна, но это игра дивизиона. Там будет сумасшествие.

Я закатила глаза.

— Я выросла с тремя психами. Я могу справиться с сумасшествием.

Зак приподнял брови, и тогда до меня дошло, что я сказала. Я могла справиться с сумасшествием. Идиотка.

Я застонала.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Его улыбка была большой, широкой и не очень невинной.

— Но я ничего не сказал, — подмигнул тупица. — Слушай, я пойду завтра с тобой. Только убедись, что Эйден достанет нам хорошие места, так как ты говоришь, что слишком хороша, чтобы сидеть с семьями.

— Слишком хороша, чтобы сидеть с семьями? — вскрикнула я. — Просто не хочу быть дружелюбной с женами других игроков. Вот и все.

Из-за этого Зак нахмурился.

— Почему?

— Я тебе говорила, — или я рассказывала об этом Эйдену? Не помню. — Я чувствую себя обманщицей.

— Ты не обманщица.

Я приподняла плечо.

— Так я себя чувствую. Плюс, сезон почти закончился. Кто знает, что произойдет. Он не говорит мне, что происходит с Тревором, или поедет ли в Колорадо в этом году.

Честно, я не сильно задумывалась над тем, уедет ли он во время перерыва между сезонами, потому что не хотела. Когда я все-таки подумала об этом, лишь раз, то мне стало грустно, потому что я не увижу его несколько месяцев. Я бы предпочла жить в неведении, чем все время думать об этом.

Плюс, он скажет мне, когда соберется уезжать... не правда ли?

— Он ничего мне не рассказывает, Ванни, и когда я в последний раз разговаривал с Тревором, мы обсуждали мои планы на межсезонье, — объяснил Зак.

Это стало для меня отговоркой забыть на секунду о Колорадо и вспомнить что-то: что Эйден решит делать со своей карьерой, затронет не только меня, но и Зака. Если он перейдет в другую команду, Зак этого же сделать не сможет. Последние пару месяцев между ними очень натянутые отношения, и я не знаю, что сейчас происходит.

— Ты уже решил, что будешь делать?

— Пару недель назад мне позвонил мой старый тренер из Техаса. Сказал, что в этом году собирается уйти в отставку, и он живет в городе, недалеко от моей мамы. Думаю, все-таки вернусь в Остин, чтобы работать с ним.

Остин? Я подавила свой эгоизм.

— Правда?

— Да. Неплохо было бы вернуться домой. Я тебе рассказывал, каким виноватым я себя чувствовал из-за дедули в это Рождество, — объяснил он. Зак говорил, что его дедушка продолжал напоминать ему, что моложе он не становился.

Потом меня поразил следующий шаг будущего. Конечно, мы живем вместе лишь пять месяцев, но... в конце концов, можем оказаться в разных штатах. Навсегда. Я буду безумно скучать по Заку, моему лучшему другу. В каком испорченном, эгоцентричном мире жила я, что не думала о подобном результате?

Должно быть, он заметил отчаяние на моем лице, потому что недоверчиво рассмеялся.

— Почему ты расстраиваешься, сладкая?

— Потому что я больше не буду тебя видеть, — ответила я со всей честностью. — Ты, фактически, мой второй лучший друг.

— Ох-х, черт, Ван. Ты тоже мой лучший друг, — он распахнул свои голубые глаза. — Что бы я делал без тебя в эти последние несколько месяцев.

Я потерла глаза тыльной стороной ладони. С Рождества я стала плаксой, хотя на это не было никаких причин.

— Почему я так расстроена? Мы все равно будем писать друг другу, верно?

— Конечно. Конечно. Давай же.

Его глаза блестят?

— Обними меня. Из-за тебя у меня тушь потечет.

Я рассмеялась, обнимая его.

— Ты идиот, но я люблю тебя.

Он обнял меня обеими руками, его грудь подо мной дернулась в плаксивом смешке.

— Ты не должен бежать марафон, если не хочешь, — произнесла я в его рубашку.

— Ты провела меня через ад не для того, чтобы сейчас отступить, милая. Мы сделаем это.

— Но если ты поедешь в Остин...

— Мы сделаем это, — настаивал Зак. Он отстранился, обхватил руками мои предплечья и посмотрел на меня. — Ты же знаешь, что между нами все будет отлично, верно?

— Во время марафона или если мне придется переехать с Эйденом?

Он прищурил свои светло-голубые глаза.

— Я не беспокоюсь о тебе во время марафона. У тебя все под контролем. Я имею в виду переезд.

— А, да, — я пожала плечами. — Я не беспокоюсь об этом. Все равно почти ничем здесь, в Далласе, не занимаюсь, и Эйден все чаще составляет мне компанию.

Часть меня ожидала, что он скажет что-то типа «я заметил», потому что когда он вернулся после Нового Года и заметил кольцо, которое Эйден купил мне, он беспощадно дразнил меня. А то, что я снимала его лишь тогда, когда мы отправлялись на пробежку, совсем не помогало. Вместо этого Зак кивнул, улыбаясь.

— Он позаботится о тебе.

Я фыркнула. Я хотела рассказать ему об Эйдене, и о том, что чувствовала, но... я не могла. Просто не могла. С каждым днем мои чувства становились лишь сильнее. И это плохо.

Как можно влюбиться в человека, с которым ты должна развестись через пару лет? Я идиотка, и иногда просто не хотела задумываться над тем, какой я была глупой.

Не уверена, что Эйден приложит усилия, чтобы убедиться, что я хорошо устроилась в новом городе. Я знала, на чем сфокусирована его жизнь, и это, определенно, не я.

— В любом случае, как дела между вами? Есть улучшения? — за последние пару недель я редко видела, чтобы они разговаривали, не то чтобы до этого они общались чаще.

— Все нормально, — его голос был таким же невинным, как я и ожидала. — А что?

— Я не видела, чтобы вы разговаривали. Просто интересно, произошло ли что-то между вами?

Зак покачал головой.

— Нет. Сейчас все по-другому. Он не знает, что сказать мне, а я не знаю, о чем говорить с ним. Когда я попытался поговорить с ним в прошлый раз, он отчитал меня за то, что я виноват в том, что меня выгнали из команды. Я знаю, это моя вина, но я не хотел слышать, как он говорит подобное. Слушай, не волнуйся о нас; не у меня его кольцо на пальце. У вас все будет хорошо.

Погодите секунду...

— И что это должно означать?

— Ты знаешь что, — он подмигнул мне.

— Нет. Не знаю.

Мне не нравилось, к чему все идет, и еще меньше мне нравилась хитринка в его глазах.

Когда Зак погладил меня по макушке, я закатила глаза.

— Не будь идиоткой. Он лег к тебе в постель...

— Потому что мне было страшно.

— Он подрался из-за тебя, Ван. Если это ни о чем не говорит, тогда не знаю, что скажет.

— Потому что...

Но его, вероятно, не волновало то, что я собиралась сказать.

— Я вижу, как он смотрит на тебя. И знаю, как ты всегда смотришь на него.

Нет.

— Ты никогда не встретишь никого более преданного, чем он, Ван, и не знаю человека лучше, чем Эйден, с которым ты могла бы быть. Ты, вероятно, единственный в мире человек, который может справиться с ним. Я просто надеюсь, что вы оба что-то с этим сделаете, и не будете тратить время впустую.

В ответ я лишь тупо смотрела на него.

Звук открывающейся двери гаража заставил нас отвести взгляд. Когда мы отодвинулись друг от друга, Зак думал, что знает какой-то грязный маленький секрет, а я понятия не имела, какого черта происходит, а Эйден в это время открыл дверь в гараж. Лео вылетел из-под стола и понесся к своему папочке.

Эйден сразу же присел и поднял свой светловолосый комочек мускулистыми руками, которые, казалось, совсем несовместимы со щенком, который весил сейчас уже пять килограммов.

Его взгляд скользнул от Лео к Заку, затем ко мне. Уверена, мы выглядели довольно подозрительно, пойманные как олени в свете фар, но да ладно.

Я улыбнулась Эйдену, надеясь, что выглядела не такой расстроенной, как себя чувствовала.

— Привет, Здоровяк.

— Привет.

Рукой, которой не держал Лео, он погладил его спинку, переводя взгляд своих глаз между нами с Заком.

Подойдя к нам, он опустил подбородок, чтобы прижаться носом к щенку, а потом остановился передо мной и наклонился, оставляя на моей щеке мягкий, сдержанный поцелуй, от которого мои ноги приросли к полу.

Какого черта происходит?

Что, черт побери, происходит?

— Пойду, приму душ, — произнес Зак, посылая мне ухмылку, которая просто кричала «Видишь?». Шлепнув меня по пояснице, он вышел с кухни, оставив меня там одну, смущенную и волнующуюся, не сон ли это, от которого я не могу проснуться.

Сдерживая желание ущипнуть себя, я сглотнула и посмотрела на Эйдена, хотя в душе у меня творилась полная неразбериха.

— Как прошел твой день? — прохрипела я.

Здоровяк странно посмотрел на меня, поглаживая щекой мех Лео.

— Нормально. Встречи и тренировка, — Эйден так высоко держал Лео, что тело щенка скрывало все, кроме его глаз. — Как твоя пробежка?

— Утомляющая. Мы пробежали девятнадцать километров по холмистому участку, установленному в спортзале, — он поцеловал Лео в нос и что-то во мне умерло. — Твой малыш уже побегал снаружи и сделал все свои дела.

Когда я произнесла слово «малыш», губы Эйдена изогнулись в маленькой улыбке. Он посмотрел на меня своими карими глазами и спросил:

— Ты все еще идешь завтра на игру?

— О. Да. Конечно. Все нормально? — после того, как я тогда пошла на первую игру с Заком, я посещала все домашние игры. Эйден не звал меня на выездные игры, а саму себя я не приглашала. Не хотела тратить деньги, когда могла сходить на отличную игру недалеко от дома.

Эйден что-то пробормотал, подходя к холодильнику.

— Ванесса, не задавай мне глупых вопросов.

— Ладно. Я не хотела просто предполагать, спасибо.

Он фыркнул и бросил через плечо:

— Ты же знаешь, я скажу тебе, если не захочу, чтобы ты была там.

— Я так и подумала, но никогда нельзя быть уверенной.

Эйден продолжал смотреть перед собой, когда отвечал, поэтому мне показалось, что, может, он умирает. Или бредит. Или, может, весь этот момент — всего лишь сон.

— Тебе никогда не стоит волноваться о том, что я не хочу, чтобы ты где-то была. Поняла?

И как идиотка, какой я и была, которая не знала, как воспринимать намеки или разумно и мило справляться со всем, в ответ я выдала самую тупую фразу, которую только могла:

— О-о-о. Хорошо.

Идиотка. Идиотка, идиотка, идиотка.

Все это преследовало меня до конца дня.


***

Свист был ошеломляющим.

Больше, чем ошеломляющим. Он был настолько оглушительным, что я ощущала его даже в костях.

Фанаты «Трех Сотен» на трибунах ревели с неодобрением и разочарованием. Сказать, что они разозлились, значит неадекватно описать ситуацию.

Игра была ужасной. В первой четверти злейшего врага Зака, защитника команды, валили на землю — или блокировали — и он сломал руку. В третьем периоде Кристиана Дельгадо заблокировали так грубо, что с его головы слетел шлем, и он получил сотрясение мозга. Я не кричала от восторга.

И это была лишь верхушка айсберга этого невезения. Зак, мой телохранитель во время игры, с самого начала хватался за сердце, а это многое говорило о мужчине, который не перестал болеть за «Три Сотни» после того, как его выгнали.

Нападающие играли ужасно, и Денвер пользовался преимуществами того, какой ошеломленной и невнимательной была защита «Трех Сотен». Ну, все игроки обороны, кроме Эйдена.

Каждый раз, когда на него попадала камера, или когда я ловила проблески его лица (спасибо местам поближе к полю), у него было такое холодное выражение, будто его одного будет достаточно, чтобы спасти команду.

К сожалению, это было не так.

Свист начался еще до окончания игры, и когда игроки «Трех Сотен» шли через поле в сторону боковой линии, самый большой игрок команды остановился, прежде чем зайти в туннель, ведущий в раздевалку.

Эйден стоял у линии пятидесяти ярдов, сложив руки на бедрах, и смотрел на меня. Я была хорошо знакома с сухожилиями на его шее и видела напряжение в его плечах, которое не заметил никто, кроме меня; даже то, под каким углом он держал запястья, говорило мне о многом.

Его заполняло разочарование.

Я подняла руку и махнула ему.

Он не помахал мне в ответ, и я совсем не удивилась. Тяжело излечить разбитое сердце мужчины.

Поэтому я сделала единственное, что, как я думала, он поймет, прижала руку, которой махала, к животу и подняла средний палец, как делала сотни раз до этого, когда думала, что он не смотрит.

И все еще будучи в шлеме, Виннипегская Стена покачал головой, и я знала, это смех в его проявлении.

— Эй, ты не можешь, мать твою, посылать Эйдена Грэйвса! — закричал на меня сердитый мужской голос с моего ряда.

Я оглянулась на него, не обращая внимания на нависшее надо мной тело Зака, который, казалось, приготовился защищать мою честь, и спокойно улыбнулась мужчине, который защищал Эйдена.

— Он мой муж.

В мгновение ока грубый пожилой мужчина, который кричал, успокоился. Я заметила, как он бросил взгляд на мою руку, где, конечно же, было мое новое кольцо. Я сама смотрела на него где-то раз двадцать за день, и в остальное время раз двадцать прикасалась к нему. Я до сих пор не могла поверить, что он подарил мне его.

— Ты прикалываешься надо мной? — рявкнул он.

— Нет.

На мне надета джерси Грэйвса.

— Ох, — и вот так все снова стало нормально. — Продолжай, — мужчина замолчал и задумался на секунду. — Можешь передать ему, что Гэри из Дентона надеется, что он не бросит эту дерьмовую команду? Прости мой французский, но без него мы отстой.

Что я должна была на это сказать?

— Хорошо. Передам.

Когда я снова посмотрела на поле, Здоровяк исчез.

— Это было ужасно, — заявил Зак.

Табло все еще горело, насмехаясь над фанатами и игроками, которые только что ушли.

31:14.

Ужас.

— Думаю, нам надо отсюда выбираться, — сказал Зак позади меня, когда двое мужчин на трибунах в пяти рядах от нас начали орать друг на друга.

Да, надо.

— Пошли, — ответила я, указывая в сторону выхода. Он опустил руку мне на плечо и проследовал за мной.

Я пробивалась сквозь толпы людей, поднимаясь по лестнице, ведущей к выходу. Фанаты были такими громкими, что у меня болели уши. Помня о двух пропусках в своем кармане, я повернулась к торговым палаткам, когда обнаружила маленький проход в стороне от человеческого трафика, пытающегося выйти.

— Ты пойдешь в комнату для семьи? — прокричал Зак, чтобы я его услышала.

Счет засел в моей голове, и я пожала плечами.

— Не знаю. А ты хочешь?

Зак посмотрел на меня любимым взглядом Эйдена.

— Нет, — это глупый вопрос, но он был достаточно добр, чтобы не говорить об этом. — Но ты должна.

Приподнявшись на носочки, я крикнула ему в ухо:

— Не думаю, что прямо сейчас он хочет меня видеть.

Зак сделал шаг назад и практически закричал:

— Иди.

Я снова шагнула к нему.

— Мне не нравится то, что я бросаю тебя и заставляю ехать домой в одиночестве, — объяснила я. — Плюс, что, если он не захочет отвезти меня домой?

— Выбирайся отсюда, Ван. Тебе меня не обмануть, и мы оба знаем, как прямо сейчас все воспринимает Эйден. Иди. Я, возможно, выпью чего-то перед тем, как поеду домой, но если я тебе понадоблюсь, позвони.

Ага, чувствовала я себя не очень оптимистично или обнадеживающе. Я знала Эйдена. Знала, как он переживает поражения, особенно проигрыши плей-оффа, которые так плохо отражаются на всех. Конечно, может, я и развлекла его немного, показав средний палец, но все равно волновалась из-за встречи с ним.

Вот черт. Что он сделает? Наорет на меня?

Я не считала себя трусихой. Так что к черту.

Обняв Зака и взяв обещание, что он не сядет за руль пьяным, я пошла в комнату для семьи длинным путем. Охрана была более жесткой, чем обычно, но, наконец, я дошла до места назначения и увидела, что оно переполнено людьми. Люди сбились в небольшие группки, их лица были мрачными, некоторые еще пытались улыбаться, но по большей части они все выражали одно и то же — «вот дерьмо».

И я была не единственная, кто боялся увидеть человека, ради которого здесь собирались.

Моя проблема в том, что я не уверена, хотел ли меня видеть здесь Эйден, несмотря на то, что он дал мне пропуск. Он намекнул, что хочет, чтобы я пошла на игру, но теперь, когда они проиграли... я на всякий случай сжала перечно-мятную конфету, которую на всякий случай положила в карман. Мужчина, которым он был, захотел бы побыть в одиночестве, но Эйден, которого я знаю сейчас... ну, я не уверена.

С другой стороны, если он не захочет говорить со мной, если вместо этого он будет самим собой, я пойму. И буду не против. Не позволю его поведению обидеть меня или взволновать.

Это деловая сделка. Мы друзья.

Эти слова напоминали мне пустоту в голове, которую я ощущала и в сердце. Сезон окончен. Что он теперь будет делать?

И эта неуверенность удерживала меня в углу коридора, так как отсюда я могла наблюдать и заметить Эйдена раньше, чем он уйдет.

Игроки стали выходить из раздевалки вскоре после того, как я устроилась на своем месте в дальнем углу комнаты, и после того, как я помахала нескольким женщинам, которые в прошлом относились ко мне дружелюбно. Время шло и шло, и игроков становилось больше. Но ни один из них не был Эйденом.

Вытерев руки о штаны, я достала свой телефон, проверяя его, но не надеялась ничего там увидеть. Мне просто безумно не нравилось стоять здесь в одиночестве. Переступив с ноги на нору, большим пальцем я погладила край своего обручального кольца, слегка закругленные края камня отвлекали меня, пока все больше парней выходили в комнату. Некоторые бросали взгляд в мою сторону, но большинство шли прямо к своим любимым.

Шли минуты, и комната опустела, а я стояла и думала, сколько еще мне можно подождать, прежде чем вызвать такси. Может быть, еще минут десять? Зак, должно быть, уже давно уехал, и я уж точно не собиралась звонить Диане и просить ее забрать меня. Согласно ее последнему сообщению два часа назад, она проводила время со своим парнем. Фу.

Я снова вытерла руки о джинсы, сглотнула и ждала. Затем начала возиться с молнией на куртке. Вверх и вниз. Вверх и вниз.

Прошло десять минут, а Эйдена все не было. К этому времени три четверти комнаты уже успели убрать.

Я вытащила телефон и стала пролистывать контакты в поисках номера компании такси. Вздохнув, я уже собиралась нажать на иконку звонка на экране, когда заметила высокого, темноволосого мужчину, идущего по проходу. На его лице была холодная маска, которая словно говорила «Убирайтесь с дороги и не разговаривайте со мной». Положение его плеч и твердость губ говорили о том же.

Вот черт.

На секунду я подумала о том, чтобы промолчать и нажать на вызов такси, но... я же здесь, не так ли? И я верю, что он не станет смущать меня.

Полагаю.

— Эйден? — позвала я его, мой голос был мягче, чем я ожидала или хотела.

Эти темные глаза оторвались от пола и посмотрели на меня, прежде чем его походка дрогнула, и он остановился в коридоре.

На нем сегодня был надет костюм, и серый костюм двойка смотрелся просто отлично. И лишь из-за спортивной сумки на плече он выглядел как Эйден Грэйвс, которого я знала, — того, кто чувствовал себя некомфортно во всем, кроме его любимого десятилетнего худи, шорт и кроссовок для бега.

На мгновение между его густыми бровями залегла складка, и прежде чем я обдумала свои действия, я помахала ему.

Я снова махала. Помогите мне.

Уголок его рта дернулся, и я знала, что совершила ошибку. Я не должна была приходить. Мне стоило уехать с Заком.

Он сделал шаг вперед, и его ноздри раздулись, и снова из его рта не вылетело ни слова.

Я идиотка. Чертова тупица. Что же я наделала, думая, что все те маленькие вещи, которые он говорил или делал, на самом деле что-то значили? Лишь то, что мы рассказали друг другу то, о чем, я уверена, не говорили больше никому, не означало, что мы кто-то больше, чем просто друзья. Ты можешь доверять человеку и не быть его другом... не правда ли?

Он остановился передо мной в последнюю секунду. На тридцать сантиметров выше меня и намного шире, Эйден был... он был огромным. Его присутствие подавляло.

От его тела исходило тепло и прекрасный, чистый аромат его кожи; я сглотнула, пока он стоял передо мной. А потом неуверенно ему улыбнулась.

— Привет, Здоровяк. Я не была уверена, хотел ли ты, чтобы я вернулась сюда или нет, но...

— Прекрати.

Эйден наклонил голову, поднимая руки. Одной рукой он коснулся моей щеки, а другой обхватил мою шею сзади. И поцеловал меня.

Эйден поцеловал меня.

Его нижняя губа коснулась моей верхней. Его хватка была обнадеживающей и непоколебимой, в то время как он притягивал меня ближе, чтобы углубить поцелуй. И я сделала то, что сделал бы каждый здравомыслящий человек, — я позволила ему и инстинктивно прижалась к нему губами. Наши рты встретились, и за этим последовал глубокий, гортанный стон у моей шеи, когда он прижался своим лбом к моему.

Окей. Ладно.

Ладно.

Не знаю, какого черта только что произошло, но не собиралась вдаваться в размышления.

Мое сердце колотилось, я приподнялась, чтобы поцеловать его так же, как и он меня, рукой я скользнула вверх, касаясь его шеи. Когда я опустилась обратно на пятки, он последовал за мной вниз. Я потянулась, чтобы размять его тугие, трапециевидные мышцы, и мне казалось, что, возможно, это первый и последний раз, когда я могу это сделать.

Я хотела спросить, все ли с ним в порядке, но я знала ответ.

Глубокий вздох, вырвавшийся из его груди, сказал мне все, что нужно. Поэтому я подняла вторую руку и принялась массажировать мышцы с другой стороны его шеи. Конечно, у него есть тренеры, которые этим занимались, и у него достаточно денег, чтобы заплатить профессионалам, но я все равно массировала его шею. Люди, окружающие нас в данный момент, казались маленькими и незначительными в жизни в целом, и мне было плевать, что они рядом.

— Это приятно, — прошептал Эйден.

Я лишь сильнее надавила пальцами и заслужила улыбку от мужчины, который раздавал их, как золотые билеты на Шоколадную Фабрику Вилли Вонка. Клянусь, он ворчал от удовольствия, как большой медведь.

— Лучше? — спросила я, когда мои пальцы начали уставать, и я прижала ладони к его плечам.

Он кивнул.

— Намного.

— Когда приедем домой, я приготовлю тебе ужин. Что скажешь?

— Я скажу «хорошо».

— Готов идти?

Он снова кивнул, удовольствие на его лице медленно исчезло.

Сомневаясь, я сделала шаг назад. Я сделала слишком много? Жалеет ли он уже, что поцеловал меня? Что глупо, потому что, если бы я задумалась над этим, то знала бы, что Эйден не делает того, о чем потом будет сожалеть... Кроме того, что он сделал мне перед тем, как я уволилась. Но я не позволяла себе об этом думать.

— Ты не против подвезти меня, Здоровяк? Зак уже уехал.

— Он привез тебя? — спросил Эйден, приподняв подбородок и взглядом изучая мое лицо.

Я кивнула.

— Я отвезу тебя.

Я рассеяно улыбнулась и позволила ему вести меня по коридору, нагло игнорируя его коллег по команде, мимо которых мы проходили, и кивала лишь сотрудникам, которые его приветствовали или желали хорошего вечера.

Оказавшись около машины, он нажал на кнопку и разблокировал ее, потом открыл пассажирскую дверь и махнул, чтобы я залезала внутрь, а затем закрыл за мной дверь. Каким-то чудом мне удалось свести уровень идиотского выражения на своем лице к минимуму. После он закинул свою сумку в багажник и сам сел внутрь. По дороге домой молчание между нами не было неловким. Я знала, что у него в голове, вероятно, крутятся сотни различных мыслей, и я хотела дать ему пространство.

Прислонившись головой к стеклу, я зевнула и задумалась над тем, что мне нужно сделать, когда я вернусь домой, поэтому не размышляла над тем, о чем не очень-то и хотела думать. Как тот поцелуй перед семьями его коллег по команде и персоналом «Трех Сотен».

— О чем ты думаешь? — неожиданно спросил Эйден.

— Просто думала о том, что мне нужно упаковать для моей поездки в Торонто. Помнишь, я рассказывала тебе, что еду на конвенцию? — объяснила я. — Что насчет тебя? О чем думаешь ты? — спросила я, прежде чем задумалась над своим вопросом, ответ на который не ожидала получить.

Но он ответил:

— Насколько я готов двигаться дальше в своей жизни.

— Ты имеешь в виду, поменять команду? — я ухватилась за эту тему двумя руками. Я отлично представляла, как тяжело ему, будучи таким хорошим игроком, играть за такую нескоординированную команду.

Из глубины его горла вырвался странный звук, его внимание было сфокусировано на дороге перед ним.

— Ты уже говорил об этом с Тревором?

— Нет. В последний раз, когда мы разговаривали, он сказал, что нет смысла строить планы, пока не окончен сезон. Он знает, что я хочу делать. Не хочу повторяться. Если он хочет уделить этому внимание, то может; если не хочет, он знает, что мой контракт с ним закончится до того, как я подпишу контракт с другой командой.

Ха.

— Ты... знаешь, куда хочешь поехать? — я поняла, почему мы раньше об этом не говорили. Он хотел сфокусироваться на сезоне, а не на том, что произойдет после. Но неожиданно, казалось, на него свалилось слишком много давления и возможностей. Переезд. Будущее.

Небрежно, очень небрежно он приподнял плечо.

— Что ты думаешь насчет того, чтобы уехать на север?

Север?

— Насколько далеко на север ты имеешь в виду?

Он посмотрел на меня своими глазами цвета кофе.

— Индиана... Висконсин... — произнес он.

— А-а-а, — я смотрела перед собой, чтобы собрать мысли воедино и выстроить в предложение, о котором потом не буду жалеть. — Я могу жить где угодно. Мне просто надо будет купить хорошую зимнюю одежду.

— Ты так думаешь?

Почему в его голосе вдруг зазвучали нотки веселья?

Я фыркнула.

— Да. Зимние ботинки, шарф, перчатки, и я буду в порядке. Я так думаю.

— Я куплю тебе дюжину курток и зимних ботинок, если это то, что тебе нужно, — произнес он тоном, который с каждой секундой становился все более веселым.

Из-за этого я слегка приободрилась.

— Тебе не нужно этого делать. Ты достаточно уже сделал для меня, Здоровяк.

Постукивая пальцами по рулю, он покачал головой.

— Ван, я куплю тебе куртку или десять, если захочу. Мы вместе.

Яичники. Где мои яичники?

— Не так ли? — вдруг спросил Эйден неуверенным голосом.

Я отодвинулась от стекла и повернулась, чтобы посмотреть на него. В его профиле было что-то сокрушающее, и это раздражало. В нем было что-то потрясающее, и это тоже раздражало. Но иногда он бывал таким глупым, что я просто не могла с этим справиться.

— Да. Конечно. Мы — Команда Грэйвс.

Он весело усмехнулся, и вдруг я вспомнила, о чем боялась у него спросить.

— Слушай, ты... когда ты едешь в Колорадо?

То есть, сезон окончен. Последние два года он уезжал так быстро, как только мог, но в этом году он и слова мне не сказал. И снова, зачем ему это делать? Не я собиралась снимать ему дом, арендовать машину или еще что.

И вот так язык его тела полностью изменился. Он стал жестким. Его пальцы сжали руль. Он изнутри ткнул в щеку языком.

— Собираюсь уезжать во вторую неделю февраля.

— Ох, — это уже через три недели. — Ты все еще едешь на два месяца?

Он не озвучил свой ответ, лишь кивнул.

Но ответ все еще бил по моему сердцу, как кувалда. Его не будет два месяца. Конечно, мы не каждый день разговаривали, но за последние полтора месяца я не помнила ни дня, когда не проводила с ним хоть немного времени, даже если все, что мы делали, это молча смотрели телевизор или сидели на полу с Лео между нами.

— Клево, — пробормотала я, но для меня это было совсем не клево.

Загрузка...