Глава 6


— Вот черт.

Я заметила черный «Рендж Ровер» на парковке в тот же момент, как такси подъехало к моему комплексу к въезду для посетителей. Я никак не могла его упустить — в прошлом я несколько раз меняла в машине масло и отвозила на мойку. Это не самая классная машина на парковке — у некоторых моих соседей «Эскалэйд» и «Мерседес», и я не была уверена, как они себе их позволили — но я узнала номерной знак Эйдена.

Но все равно, для меня стал неожиданностью его приезд.

Несколько дней назад он ушел из моей квартиры без улыбки на лице. После того, как я ясно сказала ему, что не хочу снова работать на него, он посмотрел на меня так, будто я говорю на другом языке, и спросил:

— Это шутка?

Какое высокомерие.

Я ответила единственным возможным образом.

— Нет.

Он поднялся на ноги, на мгновение перевел свое внимание на потолок, и ушел. И все.

Последнее, чего я ожидала, — что он вернется. И снова, может, я не должна удивляться. Я на собственном опыте знала, что если этот человек что-то решил, ничто не собьет его с пути.

Этот человек слышал лишь то, что хотел. От этого я не испытывала теплых и добрых чувств. Полагаю, бо́льшая часть меня хотела и ожидала, чтобы все между нами закончилось хорошо, особенно после того, как стало очевидно отсутствие у него лояльности.

А тот факт, что он каким-то образом узнал мой адрес, нарушил свое расписание, чтобы приехать к моей квартире, даже когда он не мог приложить ни малейшего усилия и спросить, как у меня дела, раздражал меня больше, чем должен. Слишком поздно. Единственное, чего я хотела от него в прошлом, — это капельку лояльности, если не дружбы, и он не мог дать мне этого.

— Все нормально, мэм?

— Все хорошо, спасибо, — солгала я, схватившись за ручку. — Думала, потеряла ключи, но нашла их. Сколько я вам должна?

Заплатив, вышла из такси и поспешила к воротам.

Я шла к своей квартире, в одной руке зажат перцовый баллончик, в другой ключи и кошелек, и я знала, что выпила слишком много вина, чтобы мириться с этим прямо сейчас.

Мой посетитель сидел на том же месте на лестнице, где я обнаружила его пару дней назад.

Как только Эйден поднялся во весь свой рост, его взгляд почти сразу опустился на меня и завис на подоле платья, которое я надела на ужин. На нем были спортивные шорты до колен и футболка, и я уверена, что он приехал сюда сразу после тренировки. Если мой календарь не врал, сейчас команда в середине предсезонных сборов, сфокусированная больше на новичках, чем на таких ветеранах, как Эйден.

— Нам надо поговорить, — незамедлительно заявил он, его глаза скользнули по моей груди и зацепились за глубокий вырез на хлопковом сарафане, в котором виднелась ложбинка между грудей.

Ха.

Я посмотрела на него уголком глаз, открыла дверь и проигнорировала любопытное выражение на его лице, которым он одарил меня. Я и раньше носила при нем платья, но они были ниже колен и прикрывали «девочек». То, что было на мне сейчас? Прикрывало не так уж и много. Но это было мое «я ходила на свидание с мужчиной впервые за два года» платье, в котором я была на свидании вслепую. Я познакомилась с ним на сайте знакомств, на котором зарегистрировалась несколько недель назад.

В сообщениях, которыми мы обменивались, все шло хорошо, но в реальной жизни не очень заладилось. Я испытывала паранойю из-за встречи с незнакомцем, и что он может записать мой номерной знак, поэтому поехала на такси до итальянского ресторана, где мы ужинали.

— Дай мне пару минут, — произнес он менее уверенным и агрессивным тоном, его глаза до сих пор впивались в мое платье.

Соблазн сказать: «О, за два года ты, наконец, захотел поговорить», вертелся на кончике моего языка, но я сдержалась и приподняла брови, прежде чем вставить ключ в замок.

Мускул на его щеке дернулся, и он выдавил:

— Пожалуйста.

Ад скоро замерзнет. Он сказал «пожалуйста»?

Прежде чем я задумалась над этим, в квартире надо мной зазвучали голоса, черт побери. Большая фигура Эйдена довольно заметная, особенно учитывая то, что он знаменитость в Далласе.

Всего пару дней назад я видела несколько джерси в цветах «Трех Сотен» и с именем «ГРЭЙВС» на спинах. Последнее, что мне нужно, чтобы кто-то увидел его, когда я годами не позволяла никому узнать, кто мой босс.

— Заходи, — пробормотала я и быстро махнула ему, прежде чем кто-то заметил его.

Его не надо было просить дважды. Эйден протиснулся внутрь как раз вовремя, я успела закрыть и запереть дверь, когда трое мужчин спустились по лестнице. Я обошла его и направилась на кухню, по пути осматривая свою гостиную и жалея, что пригласила его.

— Ты выглядишь иначе, — от его слов мои шаги замедлились.

— Я и раньше носила при тебе платья, — огрызнулась я с большей горечью, чем мне понравилось.

— Не такие, — ответил он быстро и резко, и довольно агрессивно, из-за чего я нахмурилась. — Я не говорю о твоей рубашке.

Моей рубашке?

— Ты выглядишь иначе.

Я фыркнула и обошла кухонный островок.

— Мои волосы другого цвета, и я похудела. Вот и все.

Я села за свой маленький столик, а взгляд Эйдена скользил по частям моего тела, которые он видел: по лицу, шее, груди и голым рукам. Боже мой, из-за него я чувствовала неуверенность. Еще раз он окинул меня взглядом своих темных глаз, его густые брови приподнялись ко лбу, в то время как он издал нечленораздельный звук «хм-м-м». Как и всегда с Эйденом, все мысли были незамедлительно забыты. Следующий комментарий, вылетевший из его рта, это подтвердил:

— Я хочу, чтобы ты снова работала на меня.

Я не смогла сдержать стон, когда повернулась к холодильнику.

— Я именно это имею в виду, — продолжил он, как будто я сомневалась в его словах.

Я тянула время: открыла холодильник и достала оттуда бутылку воды. Я упряма. Я честно принимала свой недостаток. Но Эйден? Черт побери. Он надвигался на меня оползнем; он поднял упрямство и твердолобость на новый уровень. Через пару дней он должен был просто забыть о моем существовании.

Не уделяя ему внимания, я закрыла холодильник, сделала успокаивающие вдох и выдох. Я знала его, и его поведение не должно удивлять меня. Как будто всю жизнь балуешь ребенка, а затем пытаешься топнуть ногой, когда уже слишком поздно. За все то время, что мы знакомы, я делала ему слишком много поблажек и теперь должна мириться с этим.

— Я тоже имела в виду то, что сказала. Я не хочу. И не буду.

Повисла тишина, секунда нависала над секундой, тягучая и бесконечная от слов, которые мы могли сказать друг другу, но не сделали этого.

Стул, на котором сидел Эйден, заскрипел под его весом. Я не хотела смотреть на него.

— Ты не выводишь меня из себя, — заметил он так, как если бы я излечила рак.

Я даже не могла смотреть на него. Ты не выводишь меня из себя. Мне пришлось опустить бутылку на столешницу и схватиться за край островка свободной рукой. Чего он ожидал от меня в ответ? Он хотел, чтобы я поблагодарила его за такой сердечный комплимент?

«Один, два, три, четыре», — считала я, чтобы не выдать нечто раздраженное в ответ. Осторожно подбирая слова, я подняла голову и достала стакан из шкафчика.

— Скажи своему следующему работнику, что разговоры не приветствуются.

— Я никогда такого не говорил, — ответил он грубым, низким голосом.

— Тебе и не надо было, — действия говорили громче слов.

Он издал раздраженный звук, а за этим последовали слова, которые остановили меня, когда я уже собиралась убрать воду в холодильник.

— Ты хороший работник.

Раз, два, три, четыре, пять…

Из всего, что он мог сказать...

Я могла ударить его по лицу прямо в эту минуту. Правда, могла.

— В мире очень много хороших работников. Ты довольно хорошо платишь, чтобы кто-то хорошо занимался своими обязанностями, — я убрала воду в холодильник и закрыла дверцу. — Не знаю, почему ты здесь. Почему настаиваешь на том, что хочешь, чтобы я вернулась, когда я не хочу больше быть твоим ассистентом, Эйден. Еще яснее я не могу выразиться.

Вот. Я сказала, и это оказалось, как болезненно, так и освобождающе.

— Помнишь, когда я только начала работать на тебя? Помнишь, как я каждый день говорила тебе «доброе утро» и спрашивала «как дела»?

Он ничего не ответил.

Идеально.

— И помнишь, сколько раз я спрашивала у тебя, что не так, или пыталась шутить, а ты только игнорировал меня? — я облизнула губы и замолчала. Я прижималась одним плечом к холодильнику и таким образом хорошо видела Эйдена за кухонным столом. — Не думаю, что кто-то может действовать тебе на нервы, пока ты им не позволишь. И в любом случае, ничего из этого больше не важно. Я не хочу на тебя работать.

Здоровяк выпрямился на своем месте, его ноздри раздувались.

— Это важно, потому что я хочу, чтобы ты вернулась.

— Начнем с того, что тебя это даже не волновало, когда я была там, — внезапное раздражение из-за того, что он пытается делать, разбередило мои нервы. «Ты не будешь биться головой об холодильник. Ты не будешь биться головой об холодильник». — Ты меня даже не знаешь…

— Я знаю тебя, — прервал он меня.

Раздражение, с которым я была доселе незнакома, сжало мою грудь.

— Ты не знаешь меня. И ты никогда не пытался узнать, так что не выдумывай, — ответила я и по какой-то глупой причине сразу почувствовала вину. — Я сказала тебе, что ухожу, а тебе было плевать. Не знаю, почему тебя заботит это сейчас, но это не важно. Эти рабочие отношения между нами закончены, и вообще, это все, что между нами было. Найди кого-то другого, потому что я не вернусь к тебе на работу. Конец истории.

Эйден не моргал, не вдыхал и не выдыхал; он даже не дернулся. Его взгляд впился в меня, а зрачки были точно как всезнающие лазеры, способные манипулировать эмоциями. На очень долгое мгновение моя крошечная квартира погрузилась в тишину. Затем, внезапно, тоном, который полностью олицетворял Эйдена, будто он не слышал ни единого слова, вылетевшего из моего рта, он произнес:

— Я не хочу кого-то другого. Я хочу тебя.

Внезапно я пожалела, что не записала на диктофон его высказывание, так бы я смогла разослать его в интернете сотне девушек, которые засоряют его почтовый ящик предложениями о свиданиях, минетах, дружеских отношениях и сексе.

Но с каждой секундой я все больше и больше отвлекалась от того, чтобы это сделать.

Как, черт возьми, у него еще хватало наглости говорить мне такое?

— Может быть, — и я просто хочу, чтобы ты подумал об этом на будущее — ты должен рассмотреть остальные факты, которые играют главную роль в удержании работника. Ты знаешь, чтобы человек чувствовал, что он ценный работник, давай им причины оставаться лояльными к тебе. Дело не только в зарплате, — ответила я так мягко, как могла, даже если чертовски хорошо знала, что он не заслуживает такого мягкого отношения. — Ты найдешь кого-то. Просто это буду не я.

Его карие глаза были колючи и оставляли неприятное ощущение в глубине моего живота.

— Я буду больше тебе платить.

— Послушай меня. Ради всего святого, дело не в деньгах.

Казалось, в мгновение ока тысячи мыслей пронеслись в его голове, когда одна его щека дернулась в подобии гримасы.

Понятия не имею, о чем он думал. Я вздохнула. Как мы дошли до такого? Шесть недель назад я не могла заставить его сказать мне «Привет». Теперь он в моей квартире, сидит за моим дешевым обеденным столом и просит снова работать на него после того, как я ушла.

Это как эпизод «Сумеречной зоны». (Примеч. «Сумеречная зона» (англ. The Twilight Zone) — американский телевизионный сериал, созданный Родом Серлингом. Каждый эпизод является смесью фэнтези, научной фантастики, драмы или ужаса, часто заканчивающейся жуткой или неожиданной развязкой).

Его подбородок дернулся в определенном жесте, который был хорошо мне знаком.

— В следующем году истекает моя виза, — выдавил он.

И... я закрыла рот.

Несколько месяцев назад, помню, открыла его почтовый ящик и увидела письмо, что-то о его визе. Полагаю, это письмо, которое он снова получил после того, как я ушла, когда сказала, что он должен проверить документы, которые я оставила у него на столе.

Понятия не имею, как можно использовать визу, чтобы оправдать то, что ты мудак.

— Ладно. Ты уже отправил документы на ее обновление? — слова еще полностью не вылетели у меня изо рта, а я уже обдумывала, какого черта творю. Это не мое дело. Он сделал это не моим делом.

Но я не ожидала этого, когда он ответил:

— Нет.

Я не понимала.

— Почему нет?

«Черт возьми! Какого черта я делаю, задавая вопросы?» — ругала я себя.

— Это рабочая виза, — его слова были медленными, будто я умственно отсталая или еще чего.

Я до сих пор не понимала, в чем проблема.

— Это относится к тому, что я играю за «Три Сотни».

Я моргнула, думая, что его слишком часто били по голове за всю его карьеру.

— Не понимаю, в чем проблема.

Прежде чем я успела спросить, почему он переживает за свою визу, когда любая команда, с которой он подпишет контракт, поможет ему получить новую, он прочистил горло.

— Я не хочу возвращаться в Канаду. Мне нравится здесь.

И это коренной житель Виннипега, который лишь раз возвращался на родину с тех пор, как мы вместе работали. Я выросла в Эль-Пасо, но не часто езжу «домой», потому что больше не чувствую там себя как дома. У меня нет такого места, где я чувствовала бы себя в безопасности, или любимой, или в тепле, или все остальные чувства, которые у меня ассоциируются с «домом».

Я посмотрела на стену у его головы, ожидая следующего откровения, которое поможет мне понять смысл того, что он говорил.

— Я до сих пор не понимаю, в чем проблема?

С глубоким вздохом, он опустил подбородок на руку и, наконец, объяснил:

— Если я не в команде, я не могу остаться здесь.

Почему он не будет играть? Его беспокоит нога? Я хотела спросить, но не стала.

— Ладно... разве нет другой визы, на которую ты можешь подать заявление?

— Я не хочу другую визу.

Я выдохнула и закрыла дверь холодильника, пальцами обхватив стакан.

— Хорошо. Обратись к иммиграционному адвокату. Уверена, один из них поможет тебе получить постоянный вид на жительство, — секунду я жевала внутреннюю сторону щеки, прежде чем добавить: — У тебя есть деньги, чтобы все сработало, и это намного лучше, чем бывает у большинства.

Затем мне в голову пришла идея, и прежде чем дважды подумать о том, чтобы такое предлагать, или прежде чем я смогла передумать, потому что не испытывала к нему дружеских чувств, я выдала:

— Или просто найди американку и женись на ней.

Его взгляд переместился на потолок, а потом он стал внимательно изучать меня. Его грубые черты гладкие и ровные, и даже не нахмурившиеся.

— Найди ту, что тебе понравится, повстречайся с ней немного, а потом попроси выйти за тебя. После ты всегда сможешь развестись, — я замолчала и подумала о дальней кузине Дианы. — Есть люди, которые сделают это для тебя, если ты им заплатишь, но это довольно рискованно, потому что, уверена, это уголовное преступление — пытаться получиться документы, женившись только по этой причине. Есть над чем подумать.

Я моргнула, замечая, что выражение на его лице сменилось с изучающего на размышляющее. Задумчивое. Слишком задумчивое. Это странное ощущение поползло по моей шее. «Странно, странно, странно», — говорило мне, что что-то не так, говорило, что я должна исчезнуть из его поля зрения. Я сделала шаг назад и окинула его взглядом.

— Что такое?

Ничто в этом мире не смогло бы подготовить меня к тому, что вылетело из его рта:

— Выходи за меня.

— Что? — слова, сорвавшиеся с моих губ, такие же удивленные и грубые, какими я их себе и представляла, уверена в этом.

Он на наркотиках. Серьезно, он на чертовых наркотиках.

— Выходи за меня замуж, — повторил он, будто в первый раз я его не услышала.

Я прислонилась к кухонной стойке, разрываясь между слабостью от шока и остолбенением от его смешного заявления, и остановилась на том, что безучастно уставилась на его гранитное лицо.

— Ты на наркотиках, не так ли?

— Нет, — обычно напряженные уголки рта Эйдена расслабились; напряжение в его теле немного уменьшилось, но этого было достаточно, чтобы я заметила. — Ты можешь помочь мне получить гражданство.

Какого черта с ним происходит? Может, это все-таки повреждение мозга. Я видела некоторых парней, против которых он выступал, и как после стольких лет он остался нетравмированным?

— Зачем мне это делать? — выдавила я. — Почему я вообще захочу сделать подобное?

Эта сильная челюсть сжалась.

— Я не хочу работать на тебя, а еще меньше хочу выходить за тебя замуж, чтобы помочь с бумагами, — в моем мозгу возникла идея, и я от радости чуть не вскинула руки в воздух. — Женись на той, кто сможет заниматься делами ассистента. Это идеально.

Он закивал, когда я рассказала про идею с ассистентом, но эмоции в его глазах немного тревожили. Он выглядел слишком решительно, уцепившись за сумасшедшие мысли, которые крутились в его большой голове.

— Это идеально, — согласился он. — Ты можешь это сделать.

Я поперхнулась. Так же сильно, как я хотела что-то сказать — поспорить с ним или просто сказать, что он сошел с ума — ничто из моего рта так и не вышло. Я ошеломлена. Чертовски ошарашена.

Эйден точно принимал крэк.

— Ты сумасшедший? Ты себе на шею уронил штангу, пока качался?

— Ты сама сказала — это идеальный план.

Что я наделала?

— Он не идеальный. Он далек от идеального, — пробормотала я. — Я больше на тебя не работаю, и даже если бы и работала, я бы этого не сделала.

Серьезно? Он думает, что сделала бы? Я знала, что он практичный, но это возмутительно.

Но он не слушал. Могла точно это сказать. У него было это задумчивое выражение.

— Ванесса, ты должна это сделать.

Разве он не понимал, что мы не друзья? Что он обращался со мной противоположно тому, как обращаются с людьми, о которых заботятся?

— Нет. Я не должна. И не буду.

Если я встречу правильного человека, я не смогу выйти замуж в ближайшем будущем. Я не часто думала о браке, но когда делала это, мне вроде как нравилась сама идея. Родители Дианы — идеальный пример отличных отношений; конечно, я хотела нечто подобное в будущем, если возможно. А если честно, я знала, что мне и самой будет хорошо.

И я не собиралась вычеркивать детей из своего списка, если в моей жизни появится правильный человек. Я знала, что хотела видеть в своем партнере, но больше всего знала, чего не хочу.

И Эйден даже в свои лучшие дни не был этим человеком. И даже близко не стоял. Конечно, он красивый; все, у кого есть глаза, видели это. Одно его тело заставляло женщин всех возрастов поворачиваться на своих сидениях, чтобы получше посмотреть, потому что Эйден дышал мужественностью, и какой женщине не понравился бы мужчина, который выглядел так, будто пьет галлоны мужественности?

Он — океан холодной воды, или мне так говорили. Ладно, у него есть деньги, но не это необходимое условие для будущего парня или мужа. Я могла сама заработать деньги.

Вот так.

Я только в первые три месяца своей работы на него думала, что у меня есть чувства к Виннипегской Стене. Он физически привлекал меня, конечно. Но для меня, особенно после всего, что я видела, через что прошла моя мама, всю жизнь прыгая из одних отношений в другие, этого недостаточно. Мой последний парень был не самым симпатичным парнем на планете, но он был забавным и милым, и нам нравились одни и те же вещи.

Мы ладили. Единственная причина, по которой мы расстались, — ему предложили работу в Сиэтле, и я не была уверена, что безумно влюблена в него, чтобы переехать через всю страну, еще дальше от людей, которые важны в моей жизни. Однажды я уже так сделала, уехав в колледж в Теннесси.

Эйден не соответствовал ни одной характеристике, которыми обладал мой бывший. Он не был забавным или милым, нам нравились разные вещи и, основываясь на последних двух неделях нашей совместной работы, мы не ладили.

И почему я вообще думала над тем, почему это плохая идея? Это ужасная затея. Та, которой я не собираюсь поддаваться. Никогда, ни за что.

Эйден, с другой стороны, не обращал внимания. Ему даже не надо было ничего говорить, чтобы я знала: он игнорирует все, что вылетает из моего рта.

— Эйден, послушай меня... — «во второй раз в своей жизни», — добавила я в своей голове. — Уверена, Тревор найдет кого-то. Просто попроси.

Этот комментарий привлек его внимание. Его широкие темные брови распрямились.

— Я не собираюсь говорить Тревору.

Я поправила очки, несмотря на то, что они были на месте.

— Ты сделаешь это? — спросил он.

Да, из-за этого я поморщилась. Я не доверила бы Тревору даже отправить мне что-то по почте.

— Что насчет Роба?

Никакого ответа.

Ха. Туше́.

— Зак?

Эйден просто отрицательно покачал головой.

— Твои друзья?

— Я бы уже сказал им, если бы хотел, чтобы они знали, — объяснил он осторожным тоном, в котором было слишком много смысла.

После этого комментария кое-что обрело смысл. Конечно, он серьезно был настроен на возвращение после травмы. И, самое главное, его ужасное настроение из-за страха, что его депортируют из страны, если он уйдет из футбола. Плюс, разборки с его менеджером и агентом, которые не поддерживали то, чего хотел Эйден после окончания контракта, и от этого становилось только хуже.

Но было кое-что, что не укладывалось у меня в голове, как только я над этим задумалась, и это не причина, почему он не хотел вернуться в Канаду или почему не хотел остаться в Далласе.

— Почему ты мне об этом рассказываешь? — спросила я нерешительно.

Карие глаза взглянули на меня, его широкий лоб прорезали линии.

Прежде чем смогла отговорить себя, я нахмурилась в ответ.

— Раньше ты мне никогда ничего не рассказывал, — я моргнула. — Никогда. Но теперь я ушла, и ты неожиданно появляешься у моей квартиры, просишь вернуться к тебе на работу, когда тебя совсем не заботило, что я ухожу, и ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, чтобы оформить твои документы. Ты рассказываешь мне то, о чем не хочешь говорить никому другому... это странно, чувак. Не знаю, какого черта ты ожидаешь от меня в ответ.

— Я рассказываю тебе, потому что... — он открыл рот и также быстро закрыл его. Снова открыл, прежде чем закрыть, мускулы на его щеке двигались, как будто он не знал, зачем на самом деле делал это. Черт, я этого не знала. Наконец, Эйден пожал этими массивными, округлыми плечами и встретился своим взглядом с моим. — Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться.

Черт возьми.

Боже мой, черт возьми.

Диана однажды сказала, что у меня нет стержня. Вообще-то, я уверена, ее точные слова были: «Ты идиотка, Ван».

«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться», — такое не должны считать комплиментом. Правда, не должны. Я не была настолько тупой. Но...

Неожиданно из меня вырвался грубый смешок, потом я засмеялась и подняла глаза к потолку.

От такого, как Эйден, полагаю, это самый большой комплимент, который я когда-либо слышала.

«Ты мне нравишься, если мне вообще кто-то может нравиться». Боже мой.

— Что смешного? — спросил Эйден, его рот хмуро изогнулся.

Я закрыла глаза рукой и склонилась над столешницей, смеялась и нервно потирала основание брови.

— Существует огромная разница между мной, чертовски не раздраженной из-за тебя, и между нами-друзьями, Эйден. Ты все четко прояснил, ты так не думаешь?

Он невинно заморгал, так искренне, и я не знала, что с этим делать.

— Мне все равно.

«Мне все равно».

Я разразилась смехом — правда, взорвалась от смеха — и уверена, казалось, будто я плачу, когда на самом деле я смеялась.

— Ты самая уравновешенная женщина, которую я когда-либо встречал.

«Уравновешенная». Он убивал меня.

Вот, чем стала моя жизнь. Принимаю полукомплименты от мужчины, который заботится лишь об одном — о себе. Мужчины, с которым я снова и снова пыталась подружиться, но безрезультатно.

К его чести, он немного подождал, прежде чем осторожно, слишком спокойно и мягко произнести:

— Это не смешно.

Пришлось присесть, потому что живот скрутило спазмом.

— Ты просишь меня — о, черт, у меня болит живот — совершить уголовное преступление, и объясняешь это тем, что «я тебе нравлюсь, если тебе вообще кто-то может нравиться», потому что «тебе все равно» и потому что я «уравновешенная», — я подняла руки, чтобы показать в воздухе воображаемые кавычки. — Черт возьми, не думала, что у тебя есть чувство юмора, но это так.

Лучший защитник НФЛ не засомневался из-за слов, что я ему высказала.

— Так значит, ты это сделаешь?

После такого я даже не могла найти в себе раздражение от его настойчивости. Я до сих пор слишком сильно смеялась из-за его таких важных аргументов в качестве фальшивой жены.

— Нет, но для меня это величайшее событие — узнать тебя. Правда. Я бы хотела, чтобы ты с самого начала был таким со мной. Работать на тебя было бы немного веселее, и я, возможно, задумалась бы над тем, чтобы вернуться к тебе ненадолго.

Хотя этого до сих пор недостаточно. Я не планировала постоянно работать на него, особенно не после всего, что случилось, и всего, о чем он просил меня сейчас. Выйти за него.

Он выжил из своего чертова ума.

В мой план после начала работы на саму себя в качестве графического дизайнера входила выплата ужасающего количества студенческих займов, которые у меня до сих пор были, покупка дома, новой машины и остальное... все встанет на свои места, когда придет время. Попутешествовать, найти кого-то, кто понравится мне настолько, чтобы завести с ним отношения, может быть, родить ребенка, если я захочу одного, и продолжить укреплять свою финансовую независимость.

А чтобы зарабатывать, я должна работать, так что я встала на ноги и пожала плечами в ответ своему бывшему боссу.

— Слушай, ты найдешь кого-то, если приложишь небольшие усилия. Ты привлекательный, у тебя есть деньги, и большую часть времени ты порядочный парень, — я убедилась, что пригвоздила его взглядом, который подчеркивал слова «большую часть времени». — Если ты найдешь ту, что тебе понравится, даже слегка, уверена, все сработает. Я могу дать тебе номер моих подруг, но они сведут тебя с ума через десять минут, и я не настолько зла на тебя, чтобы представить одной из своих сестер.

Я прикусила щеку изнутри, не зная, что еще сказать, в полной мере осознавая, что никогда не пойму, что привело его к этому времени и этому моменту со мной.

И что он сделал?

Его взгляд блуждал по моему лицу, он нахмурился и покачал головой.

— Мне нужна твоя помощь.

— Нет, не нужна, — снова пожав плечами, я послала ему неохотную мягкую улыбку, потому что знала, что он не привык, когда ему говорят «нет». — Ты сам во всем разберешься. Я тебе не нужна.

Загрузка...