Властный зов страсти

Глава 9

Флора пыталась обуздать поднимавшуюся в ней панику. Темная холодная ночь, казалось, была пронизана опасностью и окутывала, как тяжелый плед, а понимание того, что все это скорее у нее в мыслях, чем наяву, не приносило облегчения.

Она прекрасно знала, чем рискует.

Яростный ветер гулял по скалистым уступам, осыпая лицо мелкими каплями морской воды, наполняя воздух соленым ароматом океана; серая и пенистая изморось колола острыми иглами. Туман скрывал беглянку от бдительных взоров часовых, но из-за него предательский рев ветра казался еще ужаснее.

Остров Малл находился так близко, что виден был росший на нем вереск, ковром покрывавший склоны. Почувствовав запах свободы, Флора сделала еще один шаг вниз по тропинке, и тут камень подался под ее ногой. Она принялась отчаянно цепляться руками за ночной воздух в поисках любой опоры, за которую можно было бы ухватиться. В течение бесконечно длившегося мгновения ей казалось, что сейчас она соскользнет с утеса, и все же каким-то образом ей удалось сохранить равновесие, но она не смогла предотвратить обвал груды камней вниз с холма.

В отдалении залаяла собака, за ней другая. Флора замерла и напрягла слух. Сердце ее отчаянно стучало в груди, пока она ждала, опасаясь, что шум привлек внимание часовых. Не впервые она проклинала свои непрочные атласные туфельки, столь подходившие для свадьбы, но вовсе непригодные для движения по скользкой тропинке. В замке было так мало женщин, что оказалось невозможно раздобыть более приемлемую обувь, и теперь эти красивые туфельки снова могли провалить ее план.

Прошла почти минута, прежде чем Флора вздохнула свободно. Хотя было далеко за полночь, многие в замке не спали: часовые всегда бодрствовали и были постоянно наготове, охраняя внешние стены на случай внезапного нападения. К счастью, они не предвидели ее побега, и, скрываясь в тени башни, Флора сумела дождаться удобного момента. Это заняло много времени, но в конце концов во время смены часовых она проскользнула в ворота до того, как их заперли на ночь.

Флора начала медленно пробираться по крутой тропинке к небольшой бухте, где заметила лодку в тот самый день, когда Лахлан с такой страстью поцеловал ее и пробудил от невинной дремоты, вызвав в ней ответное желание. Это был день, когда она позволила себе поверить в будущее.

Когда Флора ступила на берег, ноги ее глубоко увязли в песке. Туман рассеялся, и она без труда могла различить короткий путь по отмели.

Теперь море оставалось единственной надеждой на спасение. В конюшне лэрда стояло несколько лошадей, которых он держал в небольшой загородке у северной стены башни, но Флоре никогда бы не удалось украсть лошадь незамеченной, а идти пешком по каменистой равнине Морверна посреди нескончаемых вересковых пустошей и опасных торфяных болот было бы сущим безумием.

Флора сглотнула, стараясь не вспоминать о том, как однажды она чуть не утонула. Ей было тогда семь лет, и на лето она осталась в замке Инверери с теткой и дядей, прежним графом Аргайлом. В замке праздновали свадьбу кузена Арчи, нынешнего графа, и впервые все ее братья и даже кое-кто из сестер оказались одновременно в одном месте. Флора отчаянно хотела произвести на них впечатление и потому, увидев, как они отправляются утром на озеро, увязалась за ними, а когда Рори спросил ее, умеет ли она плавать, уверенно кивнула.

Поначалу все шло прекрасно. Флора сняла чулки, туфли и ступила в холодную воду. Остальные ее родственники уже плескались на середине озера – ныряли, хохотали, и Флора, желая услышать, о чем они говорят, сделала несколько шагов, направляясь к ним, как вдруг… провалилась в черную бездну!

Ей никогда не забыть смыкающуюся вокруг темную удушающую воду, заливающую нос, рот, заполняющую легкие. Наступил момент, когда весь мир, в котором ничто уже не казалось настоящим, реальным, окончательно исчез, но Флора не желала сдаваться и принялась молотить руками по воде. На мгновение ее голова показалась на поверхности, прежде чем снова оказаться под водой.

Флора помнила, что там было темно и мрачно; она не могла видеть даже своих рук, не могла вздохнуть.

К счастью, ее барахтанье заметил брат Алекс, а затем все пять братьев. Они подоспели вовремя: глубина в этом месте была больше десяти футов, и позже Рори говорил, что Флора лежала на дне, свернувшись клубочком, как русалка.

Флора так и не смогла забыть слез матери и гнева всех братьев. Никогда ей не приходилось видеть столь единый порыв чувств. Даже Алекс кричал на нее, а объяснение, что иначе они не взяли бы ее с собой, было с яростью отвергнуто.

Когда в следующий раз вся семья отправилась на озеро, проказницу, разумеется, оставили в замке.

Взгляд Флоры упал на лодку, мирно покоившуюся на расстоянии всего нескольких футов от берега.

«Я могу это сделать», – внушала она себе. Страх воды не мог быть чем-то необычным, ведь Флора выросла в равнинной части Шотландии. На островах, где горцы легко бороздили широкие просторы моря на своих бирлиннах, как и их норвежские предки, все было иначе. Отвага и бесстрашие на воде были образом жизни и еще одной причиной, почему она не вписывалась в эту жизнь.

Пальцы Флоры не гнулись от холода, и ей было трудно отвязать веревку, но в конце концов удалось подтянуть лодку ближе. Убедившись, что весло на месте, она ступила на дно лодки и как можно бесшумнее оттолкнулась от берега. Не оставляя себе времени на раздумье, Флора взяла весло и принялась грести. С каждым движением весла уверенность ее росла.

Это была медленная и тяжелая работа. Хотя море казалось спокойным, течение оказалось на удивление сильным. Через несколько минут Флора обернулась, чтобы посмотреть, насколько продвинулась вперед, и пришла в ужас, увидев, что отдалилась от берега не более чем на пятьдесят футов.

Господи, как ей было холодно! Она попыталась поплотнее запахнуть плащ, но заледеневшие пальцы не слушались. Ноги ее совершенно промокли, и не потому, что она прошла до лодки по воде, а потому что на дне лодки стояла вода.

Не давая себе времени на размышления, Флора снова опустила весло в воду и принялась грести изо всех сил, стараясь как можно скорее сократить расстояние между собой и целью своего предприятия. Бороться с течением было трудно, приходилось изо всех сил напрягать спину.

И тут ей показалось, что ее зовут. К реву ветра примешивался человеческий голос, и он породил тоску в ее душе. Неведомая сила заставила девушку обернуться. Она подняла глаза, чтобы разглядеть фигуру, маячившую на берегу в туманной дымке, и ее охватила печаль. Она подумала о том, как много теряет – Мэри, Джилли, Мердок, Аласдэр и даже старая ведьма Мораг. В конце концов Флора дала себе слово, что, как только сможет, пошлет за ними.

А ведь был еще Лахлан Маклейн! Флора надеялась, что никогда больше не увидит его, но даже сейчас воспоминание о нем терзало ее душу. Он смутил ее, вызвал в ней бурю чувств, которых она не могла понять.

Из уголка глаза выкатилась слезинка, и она смахнула ее тыльной стороной ладони.

Она слишком долго ждала. Ей следовало сбежать сразу, как только она получила возможность свободно передвигаться по замку; тогда она не испытывала бы сейчас жгучей боли в сердце.

Ну все, довольно! Бросив последний взгляд назад, Флора распрямила плечи и принялась энергично грести.

Весь день Лахлана преследовала мысль о том, что, возможно, он плохо поступил с Флорой, и его не удивило то, что она не пришла ужинать. Он хотел пойти искать ее, но потом решил на время оставить в покое.

Сидя в кресле возле камина, он неподвижно смотрел на оранжевые языки пламени до тех пор, пока у него не заболели глаза.

Черт!

Лахлан с грохотом поставил кубок на стол и выбранился. Поднявшись, принялся шагать по комнате. С него довольно!

Решительными шагами выйдя из комнаты, Лахлан поднялся по лестнице. Остановившись у двери Флоры, он постучал, но ответа не последовало.

Вероятно, Флора спала. Лахлан постучал снова – на этот раз громче, и тут им начало овладевать беспокойство. Сжав ручку двери, он медленно потянул ее на себя…

Первое, что он заметил, был холод. Огонь в камине давно погас, и знакомый цветочный запах, который прежде, казалось, пропитывал весь воздух в комнате, теперь едва ощущался. Ставни были закрыты, и лишь фонарь в коридоре наполнял комнату слабым светом. Его взгляд упал на кровать, но он и так уже знал: Флора сбежала.

Дверь напротив открылась, и в проеме показался Аласдэр, которого, судя по всему, разбудил шум.

– Что случилось, мой лэрд?

Лахлан попытался обуздать внезапный приступ ярости.

– Черт возьми! Девушки нет в комнате. Когда в последний раз проверял, где она?

Лицо старого вояки побледнело.

– Примерно час назад. Как ты и приказал, до того, как пойти спать.

Как он приказал! Выходит, это он виноват в том, что она сбежала? Ну конечно, слишком расслабился, поверил ее слову. Следовало держать стражника у двери постоянно. Теперь, если с ней что-нибудь случится, винить придется только себя.

– Думаю, девушка не могла уйти далеко, мой лэрд…

Но Лахлан, не слушая, уже мчался вниз по лестнице, в уме анализируя наиболее вероятные способы и пути побега, методично рассматривая все возможности и отдавая предпочтение некоторым из них.

Еще ни одна битва не задевала его так болезненно. Теперь жизнь Флоры зависела от его способности составить план быстро и эффективно.

– Подними как можно больше людей, – крикнул он через плечо Аласдэру. – И проверь конюшни.

Маловероятно, чтобы Флора смогла проскользнуть мимо часовых и украсть лошадь, но если окажется, что он ошибся, часовым несдобровать!

В замок можно было поникнуть с двух сторон: с суши и с моря. Сначала следовало проверить причал, чтобы удостовериться, что Флора не выбрала этот путь.

Выйдя из башни, Лахлан окинул взглядом освещенный факелами двор замка.

Казалось, все было в порядке. Дурной знак. Это означало, что Флора ускользнула незамеченной. Появление лэрда немедленно привлекло внимание стражников, расставленных по периметру возле стен, окружающих двор.

– Что-то случилось? – спросил один из них.

– Да. – Лахлан хмуро кивнул. – Ворота заперты?

– Конечно – их заперли сразу после смены караула.

– И тем не менее мисс Маклауд исчезла. Немедленно всем отправиться на поиски!

Голос Лахлана был тверд и на удивление спокоен. В подобных случаях, когда приходилось действовать решительно, он отличался необычайной выдержкой.

– Кто-нибудь из вас слышал что-нибудь необычное?

Один из стражников выступил вперед.

– Недавно, когда я заступал на пост, лаяли собаки, мой лэрд.

Лахлан не сомневался в причине этого лая. Значит, она действительно сбежала!

– Как давно это было?

– С полчаса назад. Возможно, чуть меньше.

Итак, Флора не могла уйти далеко, и они ее непременно найдут. Если болота и скалы не найдут ее первыми.

– С какой стороны лаяли собаки?

Часовой покачал головой:

– Не могу сказать с уверенностью, мой лэрд; возможно, с севера.

Это соответствовало догадке Лахлана о том, что Флора вышла из ворот, ведущих на сушу. Вскоре Аласдэр привел еще несколько мужчин, и по мере того, как вспыхивали все новые факелы, во дворе замка становилось все светлее.

– Лошади на месте, мой лэрд, – доложил Аласдэр. – Значит, беглянка ушла пешком.

Кивнув, Лахлан немедленно отправил человека к причалу проверить, на месте ли лодка, а еще двоих послал на север по скалистому морскому берегу. Однако большая часть воинов, отправившихся с ним, конных и пеших, двинулась по вересковым пустошам.

Через несколько минут Мэри и Джилли спустились с лестницы: они были в ночных рубашках, и только на плечи накинули пледы для тепла. Лахлан видел по их лицам, что девушки обеспокоены, но у него уже не оставалось времени, чтобы утешить их. Сейчас каждая секунда промедления могла стать водоразделом между жизнью и смертью.

Сев на лошадь, Лахлан повернулся к сестрам:

– Обыщите башню, загляните во все углы.

– Мы будем искать, – пообещала Мэри.

– И мы найдем ее, – подтвердила Джилли. Лахлан кивнул, но его лицо оставалось мрачным.

– Я тоже намерен ее найти.

Когда ворота открылись, Лахлан повел своих людей вперед, сразу пустив коня отчаянным галопом. Оказавшись снаружи, они направились в разные стороны, рассыпаясь по всем направлениям. Пешие двигались зигзагами, надеясь таким образом обследовать большую площадь.

Чувства Лахлана обострились, и несколько минут он бешено мчался вперед, снова и снова мысленно проигрывая все случившееся. Неужели неудавшийся побег ничему не научил Флору? И как она могла вести себя так бесшабашно? Разве она не сознает опасности, таящейся в путешествии по незнакомым местам?

Как-то он повел ее по тропинке к берегу. Эта сцена всплыла в памяти Лахлана так живо, что он увидел ее во всех подробностях. Тогда Флора сидела на камне у кромки воды, и ее золотые волосы развевались на ветру, и Малл был виден ей с поразительной четкостью…

Ну конечно! Та старая лодчонка рыбака, жившего в хижине на краю песчаной отмели. Старик умер несколько лет назад, и с тех пор лодкой никто не пользовался, так что ее дно стало похоже на решето.

Лахлан натянул поводья и, круто повернув коня, помчался так быстро, будто от этого зависела его жизнь…

К тому времени, когда Флора поняла, что происходит, что-то делать было уже поздно, и все же она повернула к берегу. Теперь мысли о побеге сменились мыслями о том, чтобы выжить.

Сначала она приписала неудачу своему неумению грести, но скоро поняла: вода прибывает в лодку слишком быстро. В темноте она не могла видеть происходящего, но чувствовала, что вода уже достигла ее щиколоток.

В лодке была течь.

Флора все еще пыталась грести, надеясь на то, что течение, с которым она так яростно боролась всего несколько минут назад, отнесет ее обратно к берегу, но лодка так отяжелела, что едва двигалась, а берег, несколько минут назад казавшийся таким близким, теперь представлялся недосягаемым. Не умея плавать, она не смогла бы проплыть и фута, не говоря уж о том, чтобы добраться до спасительного берега.

Когда Флоре стало ясно, что достигнуть берега таким образом невозможно, она начала судорожно вычерпывать из лодки воду, набирая ее в горсти и выплескивая за борт с такой скоростью и силой, какие появляются у человека, только когда он борется за свою жизнь.

Флора была так поглощена этим занятием, что на время забыла о страхе; она прилагала отчаянные усилия, но лодка все равно все больше наполнялась водой, словно море, предъявляя свои права, не хотело отпускать ее.

Продолжая механически вычерпывать воду, Флора бросила взгляд на берег и тут же отчаянно заморгала. Неужели глаза подводят ее? Нет-нет! Сердце Флоры забилось быстрее. Вглядываясь в туманную дымку, она различала замок; сиявший в темноте яркими огнями. Даже издали она могла безошибочно различить признаки общей тревоги. Наверняка ее отсутствие заметили и теперь уже ищут! Лахлан Маклейн спасет ее! Ей надо продержаться еще немного, чтобы он смог до нее добраться.

Флоре захотелось встать во весь рост и замахать руками, но она не осмеливалась и лишь, продолжая вычерпывать воду, кричала в темноту:

– Помогите, я здесь!

Вскоре темноту прорезал свет факелов, а затем на берегу появился всадник на огромном коне. Они ее нашли! По щекам Флоры заструились слезы радости, и она снова закричала настолько громко, насколько позволял голос:

– Сюда! Сюда! Я здесь!

Лодку несло течением к берегу, но тут ей стало ясно, что всадник не может ее услышать. Постепенно оранжевый свет, суливший спасение, померк, а вместе с ним померк и луч надежды, оставив лишь черное отчаяние.

Горькое разочарование охватило Флору, усталое тело перестало подчиняться. Ей хотелось кричать и плакать от бессилия, ярости и несправедливости, но крик застревал в горле. И только природное упрямство заставляло Флору снова и снова продолжать вычерпывать ледяную воду окоченевшими руками.

Лахлан перехватил нескольких своих людей возле замка и отправил их спускать на воду лодки, чтобы обыскать каждый дюйм пролива между его островом и Маллом на случай, если бы его догадка оказалась верной.

Но никогда еще он так страстно не желал ошибиться.

Добравшись до каменистого обрыва, Лахлан спешился и побежал вниз по узкой тропинке к отмели. Его худшие опасения оправдались, когда он не увидел лодки ни у берега, ни в гуще тумана, висевшего над морем. Будь оно все проклято!

Он вбежал в воду и снова стал всматриваться в темноту, проклиная туман, окутавший луну, ночь и море, слившиеся воедино и казавшиеся одним гигантским черным котлом.

И тут его напряженный взгляд уловил какое-то движение примерно в ста футах от берега, потом что-то блеснуло. Сердце Лахлана замерло. Ее волосы. Лодка почти скрылась под водой и потому сначала он ее не заметил.

Но почему она все еще цепляется за лодку, почему не плывет?

Ответ пришел сам собой. Флора не умеет плавать! Как же она могла так бездумно довериться этой дырявой лодчонке? Понимание этого помогло ему овладеть собой. Флора проявила такую отчаянную отвагу лишь для того, чтобы скрыться от него. По-видимому, смерть в воде была для нее желаннее, чем брак с ним.

– Флора!

Лахлану показалось, что девушка повернула голову. Не раздумывая, он нырнул в волны и поплыл так, словно от успеха зависела его жизнь. Он с детства плавал вокруг островов и обычно выигрывал соревнования на скорость, когда его клан принимал участие в играх горцев, но течение в проливе оказалось слишком сильным, и добраться до Флоры было почти невозможно.

Горец был уже на полпути к ней, когда услышал ее голос:

– Лахлан!

Голос был слишком тихим, и он подумал, что ему почудилось. Но через секунду призыв повторился снова:

– Лахлан!

Мольба в ее голосе резанула его по сердцу. Теперь он не подведет ее!

– Скорее!

– Продержись еще немного!

Подплыв к месту, где только что была лодка, Лахлан нырнул и поплыл глубоко, почти у самого дна. Легкие его сдавливало из-за отсутствия воздуха, и он едва удерживался, стараясь не вздохнуть. «Думай о ней, вот и все».

Лахлан бешено шарил руками по дну, и вдруг судьба сжалилась над ним: его пальцы запутались в чем-то столь прочном, что едва ли это были водоросли. Ее волосы! Притянув Флору к себе, он сделал рывок, чтобы поскорее выбраться на поверхность.

Вскоре их головы показалась над водой, но беглянка по-прежнему оставалась бесчувственной в его объятиях.

– Флора!

Лахлан напрягся: он не должен ее потерять! Схватив девушку поперек живота, он сделал стремительное движение, которое вызвало у нее спазм. Из горла Флоры хлынула морская вода, затем ее веки затрепетали, глаза открылись и снова закрылись… Но хвала Господу, она жива!

Однако Флора была холодна как лед, и это значило, что опасность еще не миновала, и Лахлан, поддерживая голову Флоры над водой, энергично поплыл к берегу.

Это было намного легче, чем плыть в открытое море, и, добравшись до отмели, он поднял ее на руки, а затем, положив на песок, попытался привести в чувство.

– Флора, ты меня слышишь? Пожалуйста, очнись!

Ее веки снова затрепетали, и – о счастье! – глаза медленно открылись. Тогда, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение, Лахлан наклонился и поцеловал ее.

Он понимал, что сейчас не время, что ему следует поскорее доставить Флору в замок, но не мог справиться с собой и целовал ее жадно, без остановки, будто этими поцелуями мог изгнать холод из ее губ. В это краткое мгновение он сказал ей так много!

Когда Лахлан поднял голову, их глаза встретились, и он прочел во взгляде Флоры неподдельное удивление.

– Лахлан, я…

Ее веки затрепетали, глаза снова закрылись, и она опять впала в беспамятство.

Страх, что Флора может умереть, охватил его с небывалой силой, и Лахлан прижал руку к ее груди. Лишь почувствовав биение ее сердца, он испытал некоторое облегчение. Течение, с которым ему пришлось, бороться, отняло у него немало сил, но Лахлан понимал, что, если немедленно не доставит Флору в замок, в тепло, она умрет.

Каждый шаг по песчаной отмели причинял ему отчаянную боль, но он не позволял себе думать об этом.

Будь он проклят, если она умрет! Флора была его женщиной, она принадлежала ему с той минуты, как он впервые ее увидел, и будет принадлежать впредь.

Наконец Лахлан добрался до того места, где оставил своего коня. Уложив Флору поперек седла, он устроился позади нее и галопом помчался к замку.

Во дворе замка царила суматоха, мигом прекратившаяся, как только он проскакал по двору со своим бесценным грузом.

Должно быть, Джилли и Мэри наблюдали за ним, стоя у двери, потому что они оказались рядом до того, как его ноги коснулись земли. Несколько его людей тоже бросились на помощь, но он жестом отстранил их. Никто не смел дотронуться до нее, никто, кроме него.

– Слава Богу, ты нашел ее! – Джилли всхлипнула, не в силах скрыть страха, которым были охвачены все присутствующие. Как только Лахлан появился во дворе замка, там стало тихо, как в могиле.

– Что случилось? Что с ней? Она… мертва?

– Нет! – крикнул Лахлан свирепо. – Она дышит, но мне надо скорее внести ее внутрь и согреть!

– И куда ты ее отнесешь?

Лицо Лахлана сделалось угрюмым, и он бросил на сестру яростный взгляд:

– В свою постель!