Властный зов страсти

Глава 15

Компания, отправившаяся к озеру Фей, оказалась многочисленнее, чем предполагал Лахлан. Они прибыли до полудня и лучшую часть дня провели за едой, выпивкой и играми в воде. Возможно, это были не те игры, о которых он мечтал, но ему приходилось признать, что день выдался славный, особенно принимая во внимание вчерашнюю победу над Гектором.

Хотя Лахлан и был счастлив тем, что ему удалось отвоевать и вернуть часть своих людей, у него из головы не выходили страдальческие лица оставшихся во власти врага. Дождь свел на нет их надежды на урожай, поля остались бесплодными, и его людям пришлось отдать Дуарту то немногое, что у них оставалось. Рассказы о бесчинствах Дуарта и том бесчестии, которое он чинил женщинам, наполняли его яростью, но для того, чтобы отобрать свой замок, справиться с солдатами Гектора, у Маклейна пока не хватало людей.

Оставалось надеяться, что люди появятся, когда король решит дело в его пользу.

Что до союза с Рори Маклаудом и военной помощи с его стороны, то все это он мог бы обрести благодаря браку.

Взгляд Лахлана упал на Флору, стоявшую по колено в воде: она смеялась и весело переговаривалась с Мэри и Джилли, последовавшими ее примеру и одолжившими одежду у мужчин. Джилли только что плеснула водой в лицо Мердоку, и юноша изо всех сил старался сделать вид, что его это ничуть не задело.

После вчерашней стычки Лахлан счел за благо взять с собой с полдюжины солдат, включая Аллана, и теперь он жалел об этом. Видя отчаяние в глазах сестры, он убеждался, что серьезно недооценил ее чувства.

– Проклятие!

– В чем дело? – спросила Флора, появляясь из воды и тут же оказываясь рядом с ним на каменистом берегу.

– Ни в чем. – Лахлан наклонился и поднял с земли свою рубашку, не желая еще раз говорить о Мэри. Все равно они никогда не придут к согласию по этому поводу: мать Флоры воспитала ее так, что та не обладала чувством ответственности по отношению к семье. Для нее этот вопрос был простым, для него же усложнялся чувством ответственности перед кланом.

– Уже поздно, нам пора отправляться. – Лахлан начал натягивать рубашку, но прикосновение Флоры остановило его.

– Что-то случилось? – спросила она, проводя рукой по пестрым следам синяков на его предплечье. – Я и прежде это замечала.

Лахлан втянул воздух, когда пальцы Флоры спустились ниже, одно ее прикосновение наполнило его жаром.

– Ты так внимательно меня изучаешь, малышка?

Флора вспыхнула:

– Это трудно не заметить. Определенно ты получил их в какой-то схватке.

– Это пустяки.

– Похоже на сильный удар мечом. Может, скажешь, что случилось?

На самом деле все было просто. Лахлан как раз расправлялся с одним из людей Дуарта, когда сзади на него неожиданно набросился другой и нанес коварный удар, который оказался последним в его жизни.

Лахлан поспешно отвел руку Флоры: ее прикосновения сводили его с ума, воспоминание о том, что происходило недавно на этом самом берегу, было слишком свежо в его памяти. Кому по силам стоять рядом с женщиной, с которой ты был близок, вдыхать ее аромат и не иметь права немедленно овладеть ею? Он желал ее постоянно: она вторглась в его чувства, мысли, сны.

– Перестань меня трогать, моя прелесть, если не желаешь прилюдно закончить то, что начала.

Флора опустила взгляд, и при виде его состояния ее глаза широко раскрылись.

– Ну как? – Лахлан невольно усмехнулся. Флора покачала головой.

– В таком случае забери с собой моих сестер и марш переодеваться.

– Лахлан, я…

– Да?

– Прости. Я не хотела… – Флора выглядела такой растерянной, что Маклейн не смог удержаться от улыбки.

– Знаю. А теперь поспеши, а то уже поздно.

Быстро покончив с переодеванием, Мэри и Джилли присоединились к мужчинам, но Флора замешкалась: скрывшись за скалой, она попыталась собраться с мыслями. Ощутив реакцию горца, вспоминая, что она чувствовала, когда он был в ней, томясь по этой близости, она чуть не теряла сознание.

Сила собственной реакции на него ошеломила ее. Она не могла отвести от него глаз, желала его, нуждалась в нем… Между ними мгновенно возникало притяжение, будто пламя, вспыхивая от малейшей искры.

Но может быть, Лахлан прав? Неужели все дело в опасении окончить жизнь, как окончила ее мать? Неужели из-за этого она готова распроститься с надеждой на счастье? Флоре не хотелось так думать, и все же слова Лахлана ранили ее сильнее, чем она готова была признать. Она убеждала себя, что всего лишь проявляет осторожность, но что, если горец прав? Не подозревает ли она обман там, где его вовсе нет?

Флора вздохнула и крепче затянула шнуровку на платье. Откинув назад влажные волосы, она закрепила их на затылке лентой, думая о том, что уроки плавания оказались отчасти полезными. Сегодня ей удалось опуститься под воду с головой, не испытывая панического страха, хотя она никогда бы не стала этого делать, если бы Лахлан не стоял рядом.

Свернув мокрую одежду в узел, Флора бросила последний взгляд вокруг, желая убедиться, что ничего не забыла. Заметив на земле оставленный Джилли чулок, она наклонилась, и тут за ее спиной хрустнула ветка.

Прежде чем Флора успела что-то предпринять, грязная рука зажала ей рот, и она тотчас же поняла, что это не Лахлан.

Человек был крупным, сильным, но не таким высоким. Да и пахло от него по-другому – не миртами и мылом, а потом и лошадьми.

– Ни звука, или я убью всех, – прошептал бандит, и его зловонное дыхание вызвало у Флоры приступ тошноты. – Нам нужна только ты.

Флора с трудом могла этому поверить: ее снова собирались похитить! Если бы она не пребывала в таком ужасе, то посмеялась бы надо всем этим.

Человек потащил ее к деревьям. Ей хотелось извернуться и ударить его в ногу, как в случае с Лахланом, но она побоялась, потому что Мэри и Джилли находились совсем рядом.

– Флора, я…

Господи, нет! Это был голос Джилли. Она уже огибала скалу, без сомнения, желая узнать, что так задержало подругу.

Флора делала отчаянные усилия, стараясь предостеречь ее взглядом, но было слишком поздно.

Бандит грязно выругался, когда Джилли громко завопила:

– На помощь! Лахлан сюда, Флору схватили!

Похититель мгновенно оторвал Флору от земли, лишив таким образом возможности прибегнуть к ее излюбленному методу защиты, но, понимая, что крики Джилли перебудоражат всех, она вывернулась и принялась колотить его.

И тут же его пальцы впились в ее щеки, а рука тисками сжала рот и нос, лишая возможности вздохнуть. Флора перестала сопротивляться и лишь старалась высвободить рот, чтобы иметь возможность дышать.

Так они достигли прогалины между деревьями, где бандит выпустил ее и толкнул к другому похитителю.

Задыхаясь, Флора согнулась пополам и услышала звуки потасовки оттуда, где они только что находились. Сердце ее упало, когда она осознала, что это могло значить.

К ним подошел еще один человек, он вел в поводу лошадь.

– Что случилось?

– Какая-то девушка нас увидела.

– Кто вы? – задыхаясь, выкрикнула Флора. – И что вам надо от меня?

– Мы пришли помочь тебе, – ответил подошедший, ему было лет сорок, и у него было приятное, вызывающее доверие лицо. – Меня зовут Ангус, и это твой брат послал нас спасти тебя.

Ее брат?

– Который из двух?

– Маклейн из Дуарта.

Гектор! Кажется, он решил спасти ее очень не вовремя.

Звуки борьбы становились все громче, затем воздух прорезал отчаянный крик, и Флора стремительно обернулась. «Джилли!» Флора сделала шаг в ту сторону, откуда доносился шум борьбы, но сильная рука удержала ее. Впервые Флора внимательно посмотрела на своего похитителя. Его волосы закрывали большую часть лица. С тяжелыми надбровными дугами и густыми черными бровями, бородой и бакенбардами, а темные глаза смотрели отнюдь не дружелюбно.

– Убери от меня свои грязные руки!

Тон Флоры озадачил бандита, и тот послушно выпустил ее.

– Прошу прощения за Кормака, миледи, – сказал тот, которого звали Ангус. – Мы не хотели поднимать шум, чтобы нас не обнаружили.

– Думаю, теперь толковать об этом слишком поздно. – Флора смотрела на деревья, прислушиваясь к шуму приближающейся схватки. Она не знала, что предпринять. Несколько недель назад возможность побега несказанно обрадовала бы ее, но теперь все изменилось.

– Отзови своих людей. Произошло недоразумение, и я больше не пленница.

Она сделала несколько шагов в сторону, где шла драка, но Ангус преградил ей дорогу.

– Тебя обманули. Колл не тот, кем кажется…

Однако ему не удалось закончить фразу, потому что в эту минуту налетела буря…

Услышав крик Джилли и почувствовав недоброе, Лахлан сделал знак своим людям растянуться цепью и занять позиции до начала атаки с запада. То, что кто-то захватил Флору, означало, что их перехитрили. Без сомнения, речь шла об ответе на вчерашний набег, но, конечно, дело было не только в этом.

Они пришли за Флорой, мрачно подумал Лахлан. Гектор хочет забрать сестру, чтобы использовать ее в своих целях.

Слава Богу, у него хватило ума предвидеть это и прихватить с собой людей.

Лахлан сражался как одержимый. Только две мысли владели им – безопасность сестер и необходимость отвоевать Флору.

Они легко отбили первую атаку, и Лахлан тотчас же приказал Аллану и нескольким другим своим людям обеспечить безопасность сестер. Остальных он собрал в группу, отправившуюся выручать Флору. Грудь Лахлана сжимала судорога при мысли о том, что, возможно, она сама хочет от него уйти. Эта мысль точила его сердце, как червь дерево.

Но, что бы ни оказалось правдой, он не отдаст ее без боя.

Флора не раз видела, как Лахлан тренировал своих людей, но никогда еще ей не доводилось быть свидетельницей настоящего боя. Обоюдоострый шотландский меч так и сверкал в его руке: Лахлан владел им с неправдоподобной ловкостью, описывая мечом дугу, отражая удары противника. В другой руке был зажат кинжал, которому тоже нашлось немало работы. В памяти Флоры всплыли слова матери: «Горцы – варвары. Они всего лишь кровожадные убийцы». Если бы Флора не знала Лахлана, то, глядя на него, могла бы согласиться с ней, но…

Но она знала: рука, орудовавшая мечом со смертеносной решимостью и точностью, могла так нежно ласкать, а жесткие глаза, полные непреклонности и жажды убийства, могли быть мягкими и нежными.

То, как Лахлан встречал опасность, не могло не вызвать трепет. Хотя ситуация оборачивалась против него, он сохранял самообладание и почти сверхъестественное спокойствие, и его меч выглядел опаснее, чем прежде.

Лахлану давали преимущество ловкость и сноровка: он уже расправился с двумя нападавшими и теперь пробивался к ней.

К этому времени счет несколько выровнялся: восемь врагов против четверых людей Лахлана.

– Пойдемте, миледи, – сказал Ангус. – Нам пора, здесь становится небезопасно.

– Нет. – Чувствуя, что не может оставить Лахлана, Флора нерешительно переминалась с ноги на ногу.

Должно быть, догадавшись об этих колебаниях, Кормак грубо толкнул Флору к Ангусу:

– Забирай ее, а я позабочусь о Маклейне. – Он вытянул меч из перевязи, и вид смертоносного оружия вызвал у Флоры дрожь; только сейчас она поняла, как опасен этот человек.

Ангус сделал попытку увести ее силой, но Флора вырвалась и продолжала наблюдать за сражением. Хотя жестокость битвы ужаснула ее, она не могла отвести глаз.

Сердце ее подскочило к горлу, когда она увидела, как Кормак набросился на Лахлана.

Флора будто сама ощущала тяжесть каждого удара, обрушивавшегося на Лахлана, когда оба противника вступили в единоборство. Даже звук их ударявшихся друг о друга мечей был ужасен.

Тут Флора увидела, как пал один из людей Лахлана, и из ее горла вырвался приглушенный крик. Лахлан тоже это заметил и стал еще яростнее атаковать противника, опуская меч с такой силой, что мог бы разрубить Кормака надвое, если бы тот не парировал его удары.

На руках Лахлана вздулись мышцы, и Флора опасалась, что он не сможет долго продержаться.

Улучив момент, она оглянулась на остальных и тотчас же прикрыла рот рукой.

Мердоку приходилось туго. Его теснили к деревьям, и деваться ему было некуда. Остальные телохранители Лахлана пытались прийти ему на помощь, но их атаковали трое противников.

Видя, что его люди в опасности, Лахлан словно почувствовал новый прилив сил: теперь его движения обрели холодную четкость и точность.

Кормак пытался нанести ему удар мечом, но Лахлан чуть не вырвал у него оружие, вывернув его руку.

Этот момент решил исход поединка: Лахлан с силой вонзил кинжал в живот Кормака, и Флора, вздрогнув, отвела глаза.

Ангус злобно ругался: смерть соратника потрясла его. Он продолжал оглядываться на деревья, и у Флоры возникло страшное подозрение о наличии там подкрепления.

Схватив Флору за руку, Ангус с новой силой потянул ее за собой.

– Пусти! – Флора попыталась вырвать руку. – Я не собираюсь ехать с тобой!

– Простите, миледи, но, боюсь, это не вам решать…

Чувствуя, что ей самой похитителя не одолеть, Флора хотела позвать на помощь, но Лахлан бился с тремя солдатами ее брата одновременно, и она не решилась отвлечь его. Вместо этого она попыталась оказать сопротивление Ангусу, не спуская при этом глаз с битвы.

Видя, что Лахлана окружают, Флора с трудом подавила готовый вырваться крик.

Она не хотела оставлять этого отважного горца, потому что любила его.

Влечение, которое Флора испытывала к Лахлану с самого начала, теперь, когда она узнала его лучше, стало сильнее и крепче; она распознала в нем человека, способного проявлять удивительную нежность. С ним она чувствовала себя в безопасности: защищенной и, что самое главное, желанной. После смерти матери Флора словно заблудилась в жизни, он же дал ей дом и семью. Вождь Маклейнов был из тех, кто побеждает и выживает, сражаясь за свой клан.

Только сейчас поняв, что любит его больше, чем считала для себя возможным любить, Флора бросилась к нему, но тут же убедилась, что он закрыт от нее плотной стеной нападавших.

Услышав за спиной тяжелое дыхание Ангуса, нагонявшего ее, Флора побежала быстрее. Ветки хлестали ее по щекам, но она почти не чувствовала жгучей боли.

Внезапно увидела его, и это мгновение навсегда врезалось в ее память: Лахлан с ловкостью и изяществом отражал удары нападавших, как если бы сражался только с одним врагом, а не с несколькими. Сейчас Флора была бы счастлива стоять с ним рядом и назвать его мужем.

К счастью, Мердок, ухитрившись справиться со своим противником, двинулся на выручку вождю клана. Теперь врагов оставалось всего трое, но Флора видела, что Лахлан устал: его движения замедлились и стоили ему больших усилий. Пот струился у него со лба, а кровь уже пропитала весь рукав рубашки на той самой руке, в которой он держал меч.

Вскоре еще один враг рухнул к ногам Лахлана, но то, что случилось дальше, показалось Флоре дурным сном. Пытаясь защититься от противника, Лахлан замешкался, и меч плашмя обрушился на его голову.

Лахлан с глухим стуком упал на землю, и эта картина исторгла отчаянный крик из груди Флоры:

– Нет!

Он не умер.

Хотя падение Маклейна ошеломило нападавших, однако они быстро оправились, и один из них поднял меч, чтобы нанести решающий удар.

И тут Флора, не задумываясь, бросилась к нему и заслонила его тело собой.

– Прочь! – злобно крикнула она, и глаза ее сверкнули гневом. – Не троньте его!

Обхватив Лахлана руками, Флора с облегчением почувствовала, что сердце его бьется.

– Оставьте его, миледи!

Это был Ангус, теперь стоявший за ее спиной. Взгляд, который бросила на него Флора, мог бы испепелить целый город.

– Я сказала «нет»!

– Леди хочет, чтобы ее оставили в покое, – угрожающе произнес Мердок, подходя к ним.

Люди Гектора явно не знали, что делать, об этом Флоре сказала нерешительность на их лицах.

– Пойдемте, миледи, – снова попытался убедить ее Ангус. – Ваш брат печется только о вашей безопасности.

– Передайте брату, что я ценю его добрые намерения, но останусь здесь.

Хотя Лахлан пришел в сознание, ему казалось, что голова его раскалывается на тысячу кусков. И все же он ощутил тяжесть сладостного тела, прижимавшегося к нему.

Услышав слова Флоры, обращенные к людям Гектора, Лахлан почувствовал одновременно облегчение, счастье и удивление.

– Ты уверена, что сама хочешь этого?

При звуке знакомого голоса Флора вздрогнула, в ее глазах Лахлан прочел ответ на свой вопрос раньше, чем услышал его.

– Никогда в жизни ни в чем я не была так твердо убеждена.

Неожиданно Лахлан перевел взгляд на Мердока, и тот, поняв намерение своего лэрда, встал между ним и людьми Гектора. Тогда Лахлан вскочил на ноги и притянул Флору к себе так энергично, словно и не ощущал острой боли в голове и в руке.

Предводителя нападавших он знал лично, и поэтому спокойно произнёс:

– Ангус, ты слышал, что сказала леди. Она не хочет уезжать.

– Мне даны другие указания.

Лахлан усмехнулся:

– Здесь не ты распоряжаешься. И учти, остальные твои люди не вернутся. – Поставив Флору позади себя, Лахлан поднял меч обагренной кровью рукой. – На сегодняшний день довольно смертей. Уходи, иначе следующей будет твоя.

– Слышу речь отважного человека, владеющего только одной рукой и готового сразиться с тремя.

Услышав гневное восклицание Мердока, Лахлан сделал ему знак не вмешиваться.

– Мне есть за что сражаться. А ты можешь сказать то же о себе? Возвращайся к своему вождю и скажи ему, что Флора отказывается от его любезного приглашения. Она счастлива здесь, и никакой другой кров ей не нужен.

Ангус долго молча смотрел на Лахлана, затем повернулся к Флоре:

– Если ты передумаешь…

– Она не передумает, – сказал Лахлан с холодной убежденностью.

В конце концов Ангус кивнул своим людям, и они двинулись к прогалине, где их ждали лошади, по пути подбирая убитых. Вскоре они ускакали.

Флора оказалась в объятиях Лахлана прежде, чем люди Гектора скрылись из виду; плечи ее сотрясались от бурных рыданий. Не прибегая к словам, она искала у него утешения.

Никогда прежде Лахлан не видел, чтобы она плакала, и оттого чувствовал себя странно беспомощным. Мердок отошел в сторонку, чтобы предоставить им возможность побыть наедине, но Лахлан не мог позволить себе расслабиться – Аллан и его люди скоро вернутся с подкреплением, и им надо поскорее унести тела павших.

Флора продолжала рыдать у него на плече, не чувствуя, что окровавленная рука Лахлана пачкает ее одежду, и у Лахлана не было сил отстранить ее. В его крови все еще бушевало возбуждение битвы, но, когда он обнимал это нежное тело, на него постепенно снисходил покой.

Никогда прежде ему не казалось, что он упускает в жизни что-то важное. Одна битва сменяла другую, но не было никого конкретно, кто бы требовал его заботы и его любви.

Конечно же, он любит ее! Лахлан не желал этого признавать, считая, что не подвластен подобным чувствам. Как он ошибался! Единственной женщиной, заставившей его подумать о нуждах, не связанных с его долгом по отношению к клану, оказалась именно Флора Маклауд.

Лахлан заглянул в глаза Флоры, казавшиеся ослепительно яркими от застилавших их слез.

– В чем дело, крошка? – спросил он, вытирая ей слезы. – Он причинил тебе боль?

Флора покачала головой:

– Нет, дело не в этом. Когда я увидела, как тебя ударили по голове мечом… – Флора вздрогнула, и слезы снова полились из ее глаз.

– Неужели мысль о моей смерти так удручает тебя? – с притворным удивлением спросил Лахлан.

Флора ткнула его кулаком в грудь, и этот удар оказался на удивление сильным.

– Конечно, удручает, глупый ты человек! Как ты мог усомниться в этом?

– Может быть, это имеет отношение к твоему отказу от брака со мной?

Флора прикусила губу.

– Да, именно так. Тогда я еще не понимала…

Он замер, читая на лице то, о чем мог только мечтать.

– Не понимала что?

Флора порывисто обняла его и посмотрела на него с таким глубоким чувством, что у Лахлана перехватило дыхание.

– Не понимала, что люблю тебя.

Волна неправдоподобного счастья обрушилась на него. Ему казалось, что сердце больше не помещается у него в груди. Разве возможно, чтобы эта красивая, удивительная женщина могла его любить? Женщина, пользовавшаяся вниманием могущественнейших людей Шотландии, готовых пасть к ее ногам, предпочла отдать свое сердце неотесанному горцу – разве это не чудо? Ответ был запечатлен в его сердце, и Лахлан, не задумываясь, произнес:

– Я тоже тебя люблю, красавица!

Флора недоверчиво покачала головой:

– Любишь? Тогда почему не говорил мне об этом раньше?

Лахлан хмыкнул:

– Откуда мне было знать, что это удивительное чувство и есть любовь?

Вздохнув, Флора прижалась щекой к его груди.

– Теперь тебе никогда не избавиться от меня: у меня репутация своевольной упрямицы, и тебе это известно.

Лахлан напрягся.

– Означает ли это, что ты согласна выйти за меня замуж?

Флора кивнула и тут же улыбка осветила ее лицо.

– Да, я выйду за тебя, Лахлан Маклейн.

Облегчение, радость, недоверие – все эти чувства смешались в момент самого чистого счастья, и Лахлан долго молчал, боясь, что голос подведет его. Потом он нашел ее рот и жадно прильнул к нему, полагая, что горячий поцелуй более красноречиво выразит его чувства, чем это могли бы сделать любые слова.