Влюбленные недруги

Глава 4

Каприс пожала маленькую грубоватую руку, протянутую ей, и почувствовала, что ее собственные пальцы получают ответное теплое пожатие.

— Ричард был не совсем справедлив к вам. — Мисс Карфакс с укоризной посмотрела на Уинтертона, будто не могла понять, зачем он своей информацией ввел ее в крайнюю степень заблуждения. — Он сказал, что вы — типичная австралийка, но, по-моему, это совсем неверное описание. По мне, так вы — типичная англичанка.

— Благодарю вас.

По природе у Каприс была добрая душа, и она совершенно не могла сопротивляться и строить из себя буку, встретив такую же добрую натуру.

А глаза Салли смотрели на нее с восхищением.

— Мне хотелось бы узнать, как вам удалось добиться такого цвета лица, — без тени смущения заявила она. — Это потрясающе, правда? — Девушка повернулась к Ричарду. — Это заставляет меня думать о ваннах из молока ослицы и лепестках роз, трепещущих на ветерке. Этот цвет лица — самая настоящая, как говорится, кровь с молоком!

Ричард опустил глаза на кончик сигареты и слегка пожал плечами.

— Красота определяется глазами зрителя, — многозначительно заметил он.

Салли посмотрела на него с настоящим раздражением.

— Но у мисс Воган есть все, — горячо возразила она, — кожа, волосы, глаза, фигура — все! — Ее взгляд на мгновение остановился на черном платьице Каприс. Потом она удовлетворенно кивнула: — Даже это платье. Я не могу носить такие, но на вас оно прекрасно смотрится. Если бы я выглядела как вы, то у меня было бы много таких платьев.

— Вам еще следовало бы иметь такие же деньги, как у мисс Воган, — сухо вставил Уинтертон, с заметной холодностью взглянув на Каприс. — Это то, что называется обманчивой простотой, и одно такое платье стоит раз в десять дороже, чем весь ваш гардероб, бедная моя Салли. — И, вздернув бровь, он обратился к Каприс: — Хотите выпить, мисс Воган?

Вопрос был задан проформы ради, и девушка некоторым удовольствием отметила, что его намерение называть ее Каприс, видимо, все-таки изменилось.

Она ответила достаточно сдержанно, будто совсем не удивилась, обнаружив, что у них на ужине присутствует гость, и к тому же этот гость, точнее, гостья, — молодая женщина, которая, судя по всему, находилась с Уинтертоном в довольно близких отношениях.

— Благодарю вас. Я хотела бы немного хереса, если есть. — Она взглянула на низенький столик, где на подносе со спиртными напитками среди джина и водки стоял и херес.

Когда вино было налито, мисс Карфакс поморщилась.

— Не понимаю, как вы можете это пить, — сказала она. — Вам следует попробовать один из коктейлей Ричарда. Вот это настоящий напиток! — Она протянула свой бокал и, глядя поверх его края, улыбнулась Ричарду. — После первых трех или четырех вы начнете чувствовать, что начинается настоящая жизнь! И она только-только начинается для меня! Дорогой, — девушка прищурила очаровательные карие глазки, — как насчет того, чтобы помочь доброму делу?

Он взял у нее бокал и поднял шейкер, но, как показалось Каприс, слегка при этом нахмурился.

— Если вы хотите иметь цвет лица «кровь с молоком», вам следует плавно сокращать потребление спиртного, — коротко заметил он.

Однако он вручил ей наполненный до краев бокал.

В холле прозвучал гонг, и они перешли в обеденный зал. Массивный трапезный стол оказался далеко не таким нелепым, как вначале показалось Каприс. Гостья же явно окончательно освоилась и, как только все разместились за столом, затеяла чрезвычайно живую беседу и сыпала шутками как из рога изобилия.

Когда Салли увидела, что Уинтертон занял место на дальнем конце стола, вместо того чтобы сесть во главе, она прошлась насчет того, что Ричард, определенно, утратил свои полномочия. К некоторому удивлению Каприс, он вообще никак не высказался по поводу своего нового места за столом. Она же сама на большом резном стуле чувствовала себя чуть-чуть смешной, будто возведенной на престол, но Уинтертон, похоже, даже не заметил, что его место было узурпировано.

Или заметил — нет, она была совершенно уверена, что заметил и, должно быть, втайне очень обиделся, — но не сказал ничего, что подтвердило бы ее подозрения. Она стала разворачивать салфетку в ожидании миссис Бил, которая должна была обслужить ее первой после того, как поднесет еду гостье.

К большому удивлению Каприс, миссис Бил действительно оказалась прекрасной поварихой, и, особенно учитывая тот факт, что новая хозяйка не давала никаких указаний, еда была и великолепно приготовлена, и красиво подана.

Каприс, намеревавшаяся произвести некоторые изменения в Феррингфилд-Мэнор, в плане кухни совершенно точно ничего улучшить не смогла бы.

У Салли Карфакс оказался отменный аппетит, и она без видимых усилий одолевала одно блюдо за другим. Ее невероятные стройность и гибкость явно не были результатом соблюдения диеты.

Она запивала еду вином, проявляя глубокие познания в его марках. По ней не было заметно никаких признаков того, что она непосредственно перед ужином успела выпить несколько коктейлей, — чем дальше продвигался обед, тем более искристой становилась ее речь, но она ни разу не запнулась ни на фразе, ни на слове.

Ее особенно заинтересовал рассказ Каприс о жизни в Австралии. Но она совсем не удивилась, услышав, что Каприс умеет ездить верхом и что у нее была собственная лошадь задолго до того, как эти благородные животные стали рассматриваться в качестве средства спасения от чрезмерного увлечения велосипедом. Салли, кроме прочего, знала все, что можно было знать о лошадях, и, в целях поддержания бизнеса, стремилась убедить Каприс брать у нее лошадей всякий раз, когда ей (среди всех ее хлопот по хозяйству) вдруг захочется чего-то более волнующего, чем пешие прогулки или вождение автомобиля. А если она испытывает желание купить лошадь… ну что ж, в таком случае она тоже могла бы ей помочь. Салли смерила Каприс опытным взглядом и заявила, что точно знает, где можно подобрать красивую гнедую кобылу, которая прекрасно будет ходить под седлом… если новая владелица Феррингфилд-Мэнор серьезно заинтересована в покупке такого рода.

В это время в разговор вмешался слегка нахмурившийся Уинтертон и напомнил Салли, что он приглашал ее поужинать с ним, а не хвататься за первую же возможность заполучить комиссионные с мисс Воган. Он был очень официален каждый раз, когда упоминал Каприс, и «мисс Воган» звучало даже несколько подчеркнуто.

Мисс Карфакс, без всяких признаков обиды за упрек, упорно утверждала, что еще ранний вечер и что у них будет масса времени «насладиться друг другом», — так она выразилась, — когда ужин закончится.

— А мисс Воган и я познакомимся получше, знаете ли. — Тут она улыбнулась Каприс. — Она проделала такую дорогу из Австралии и, не имея в нашей стране никаких знакомых, может чувствовать некоторое одиночество.

— Если мисс Воган захочет познакомиться с людьми в нашей стране, у нее для этого будет достаточно возможностей, едва только разлетится слух, что наследница старого Джосии наконец-то здесь, вступила в права владения Феррингфилд-Мэнор, — парировал он таким тоном, будто его терпение уже на исходе.

Мисс Карфакс послала ему самую обворожительную улыбку и выразительно состроила глазки.

— Дорогой, — проворковала она, — это звучит нудно и неприятно, а только вы знаете, насколько действительно неприятны вы можете быть в соответствующем расположении духа. Едва ли стоит ожидать, что прибытие наследницы не вызовет некоторого интереса. Но я уверена, что у мисс Воган… у Каприс, — поправилась она, объяснив, что просто не может обращаться к молодой женщине своего возраста в столь неопределенно-официальной манере, — был в Австралии опыт отделения зерен от плевел. С ее внешностью у нее, конечно, была куча друзей, и она очень хорошо осведомлена о том, чем интересуется ваш брат.

Но Каприс не оправдала ее ожиданий.

— Я не притворяюсь, что хорошо понимаю представительниц собственного пола, что уж говорить о противоположном, — сухо заметила она.

— Мудрая девушка! — Ричард поднялся и позвонил в колокольчик, давая знать миссис Бил, что можно подавать десерт, и одновременно с ненатуральной вежливостью выясняя у Каприс, желает ли она, чтобы кофе подали в обеденном зале или же в гостиной.

Каприс со спокойным любопытством подняла на него глаза, холодные, большие, серые глаза, и ответила, что это ей совершенно безразлично.

— Где обычно вы пьете кофе? — вежливо осведомилась она.

— В библиотеке, — немедленно проинформировал Уинтертон девушку.

— Со всеми этими собаками? — Салли закрыла рукой нос, будто до нее уже дошел запах собак, преобладающий в библиотеке, и сделала это достаточно демонстративно, хотя, как и лошадей, собак нежно любила.

На ней, знаете ли, сегодня надето новое платье, и Желтая гостиная подошла бы ей гораздо больше, если только его не слишком мучает привычка хоронить себя в библиотеке.

Уинтертон как-то странно взглянул на Каприс и впервые за все время их знакомства с оттенком застенчивости спросил, не будет ли у нее возражений, если они все вернутся в Желтую гостиную.

От изумления она широко раскрыла глаза, но спохватилась, что неумно показывать ему свое удивление.

— Никаких, — ответила она. — Уже был случай, когда ваши собаки терзали меня, и сегодня вечером я тоже не хочу рисковать своим платьем. — И она опустила глаза на дорогое воплощение портновского искусства, которое втайне жаждала иметь и Салли, и немедленно получила поддержку молодой женщины.

— Вот и я о том же! — пылко воскликнула та. — Страшный грех, если бы вы испортили такую изящную вещицу. Вот это, которое на мне, я купила в магазине готового платья, но я же вижу, что вы не покупаете готовое платье.

Они вернулись в Желтую гостиную, миссис Бил последовала за ними с кофейным подносом и поставила его возле Каприс. Салли Карфакс с нескрываемым восхищением наблюдала, как Каприс, опять занявшая стул с замысловатой резьбой, с природным изяществом и элегантностью разливала кофе по чашкам из прекрасного английского фарфора, ловко управляясь с тяжелым серебряным кофейником. Каприс и сама удивилась, сколь многие вещи прекрасно сохранились в Феррингфилд-Мэнор, несмотря на то что долгие годы им правил холостяк.

Маленькая жесткая ручка приняла чашку от Уинтертона, и Салли с зажженной сигаретой уселась поудобнее, намереваясь выудить у Каприс еще какие-нибудь подробности ее жизни в Австралии. Каприс такое внимание к ее прошлому уже начинало утомлять. Чувствовалось, что и Уинтертону это не просто надоело, — его беспокойство все более и более возрастало…

У Каприс же еще оставалось немного терпения на то, чтобы переносить разговор о ее прошлой жизни подольше, и все же после второй чашки кофе у нее сложилось впечатление, что хоть и приятно быть в центре внимания, но ее личная жизнь — это ее личное дело. Ей совсем не хотелось удовлетворять любопытство мисс Карфакс до такой степени, чтобы та знала все подробности ее биографии.

Поэтому, затушив в пепельнице сигарету, она объявила, что собиралась сегодня лечь пораньше. На лице Ричарда Уинтертона сразу отразилось неизмеримое облегчение, а Салли Карфакс выглядела почти разочарованной.

— О, ну что ж, — посетовала она, любезно улыбаясь Каприс, когда та поднялась. — Не сомневаюсь, что в будущем мы будем часто встречаться. Вы должны потребовать у Ричарда, чтобы он взял вас с собой в мою конюшню, и не забудьте, если вам интересно, дать мне знать о кобыле.

Уинтертон, тоже поднявшийся, когда встала Каприс, направился к двери. Салли смотрела на них обоих немного странно.

— Должна сказать, — заявила она, — довольно чудно думать, что вы оба живете в этом доме. На самом деле даже вы, Ричард, строго говоря, не могли бы назвать такое положение обычным, правда ведь? — Она как-то пронзительно засмеялась. — Я имею в виду, что некоторые люди — в каком-то смысле старомодные люди — подумали бы, что это очень необычно, не так ли?

— Разве в наше время где-нибудь в мире еще остались обычные люди? — Уинтертон изучал тлеющий кончик своей сигареты, а Каприс с неожиданной горячностью заверила его, что в ее мире такие люди есть.

— Я сама, например, — очень консервативный человек, — отчеканила она так выразительно, что брови Салли изумленно взлетели. — Если бы не сугубая временность такой ситуации, я, наверное, и сама была бы шокирована. Хотя, — говоря это, она смотрела прямо на Салли, — мистер Уинтертон гарантировал, что моя репутация не подвергнется опасности.

И пока Салли все еще заинтересованно смотрела на нее, она бросила взгляд на Уинтертона.

Тот придерживал открытую для нее дверь, и выражение его лица ни в малейшей степени не изменилось.

— Даю вам слово, мисс Воган, — сказал он ей с нелестной прямолинейностью, — ваша репутация будет так же сохранна, как золотой депозит в Королевском банке Англии. Возможно, даже еще сохраннее! Если вам это необходимо, запирайте на ночь дверь в вашу комнату!

Каприс, поднимаясь по лестнице, была более чем задумчивой; ей было интересно, как долго те двое, которых она оставила в Желтой гостиной, будут оставаться там и как скоро их потянет в библиотеку.

Салли Карфакс была, очевидно, современной свободной молодой женщиной, и она весь вечер называла Уинтертона «дорогой». Ничего сверхъестественного в этом не было — масса людей используют ласковые выражения без особого повода, просто потому, что это их привычная лексика. Но вдобавок к обращению «дорогой» было совершенно очевидно, что она на короткой ноге с молодым человеком — Каприс не один раз перехватывала ее взгляд на него, и это было нечто большее, чем простой обмен взглядами добрых знакомых.

У Каприс сложилось впечатление, что Салли и Ричард духовно родственны. Вряд ли Уинтертон относился к тому типу мужчин, которые обращаются с женщиной — даже с женщиной, к которой их физически влечет, — с каким-то особым уважением; и он, конечно, не выказывал Салли никакого особенного уважения. Но иногда он направлял на нее вялый, странно-капризный взгляд, и, более того, иногда его рука протягивалась и весьма преднамеренно касалась ее… Как будто эти прикосновения доставляли ему удовольствие:

Он пощипывал ее ухо и поглаживал ее по щеке… И она откликалась на это, как откликается котенок на нежное внимание. Хотя у нее были большие карие глаза, которые могли при случае тепло улыбаться, а волосы были ярко-рыжими, она не произвела на Каприс впечатления страстной личности… пожалуй, как раз наоборот. Она была дружелюбной, почти фамильярной, но, возможно, довольно приземленной и достаточно проницательной и расчетливой особой и вполне могла таить в глубине души собственные корыстные интересы… Каприс и вообразить не смогла бы, чтобы сердце Салли было разбито из-за человека, который унижал ее, ну или, по крайней мере, не уважал.

Для этого она была слишком откровенна, слишком решительна.

Но — и Каприс это понимала — здесь она могла и ошибаться.

Она могла бы ошибаться и в отношении Ричарда тоже. Было возможно — даже очень возможно, — что он не весь на виду.

Но все же она считала, что он не такая уж таинственная личность. Ей казалось, что он как раз был весь как на ладони, и все, что на этой многострадальной ладони находилось, было ей очень неприятно.

На следующий день она никого из молодых людей не видела.

А днем позже случайно столкнулась с Уинтертоном в холле. Он был одет для верховой езды и небрежно кивнул ей на ходу.

Миссис Бил сказала, что к ленчу его не будет и что вечером он поужинает в гостинице «Краун» в Феррингфилде. Он обычно обедает в «Краун» один или два раза в неделю, а иногда устраивает приемы здесь. Каприс предположила, что эти приемы включают и присутствие среди гостей мисс Карфакс. Она также догадывалась, что если он собирается ездить верхом, то, должно быть, одалживает лошадь у Салли.

Она не могла объяснить, почему Салли Карфакс, с которой она практически совсем не была знакома, некоторым образом интересует ее (может быть, просто как определенный тип молодой женщины).

Может быть, ее некоторым образом привлекало отсутствие в девушке претензий, а ее современность… была до бесстыдства очевидна. В какой-то степени это даже успокаивало. И оказывало свое действие на Каприс.

Каприс решила, что без машины она совершенно изолирована в Феррингфилд-Мэнор, и потому отправилась в город к продавцу автомобилей. Там она встретила Салли Карфакс. Та восседала в машине, чем-то напоминавшей танк, — это был длинный кремового цвета легковой автомобиль с кузовом «универсал», — увидев Каприс, она приветствовала ее так бурно, словно встретила давно потерянного друга.

Салли настояла, чтобы Каприс отпустила привезшего ее водителя такси (не того, к большому облегчению девушки, который недавно привез ее в Феррингфилд-Мэнор) и позволила ей пригласить ее в свой дом, как только она закончит дела. А йотом Салли стала горячо убеждать Каприс вообще не иметь никаких дел с этим хорошо известным в городе автомобильным дилером, потому что она-де знает человека, на которого можно полностью положиться и у которого как раз сейчас есть отличный вариант. А если бы еще Каприс сопроводила ее обратно в конюшню, то она, Салли, связалась бы с этим человеком по телефону, и он, без сомнения, сразу подъехал бы на отличной машине и позволил бы ей «пощупать» товар, если Каприс того захочет.

Вообще-то Каприс планировала провести этот день в скитаниях по оригинальным старинным магазинам города, но ей, безусловно, была нужна машина. Доводы Салли звучали весьма убедительно. Поэтому девушке показалось вполне разумным, после того как было принято серьезное решение приобрести автомобиль, принять и приглашение на ленч, — ведь она не купит машину, если та ей не понравится! Так что она забралась на свободное возле водителя танка место, и девушки прокатились по окрестностям, в том числе полюбовались Хедлей-Тауэрс.

Хедлей-Тауэрс удивил Каприс сразу же, как только они к нему подъехали. Это был великолепный дом эпохи короля Якова I, заброшенный и разрушавшийся в течение полувека, потом купленный и реставрировавшийся каким-то богатым бизнесменом, который утомился при выполнении этой нелегкой задачи много раньше, чем дело было закончено. А может быть, карман бизнесмена не выдержал таких огромных расходов! Потом дом был перепродан и в конце концов брошен на растерзание десятифутовой высоты сорнякам до той поры, пока кто-нибудь еще не решится купить его по сходной цене.

Салли — которая этим утром выглядела намного более шикарно, чем вечером, в самом традиционном смысле этого слова, в светлом замшевом жакете и прекрасных вельветовых брюках, — с того момента, как они въехали во внутренний двор и вышли из автомобиля, смотрела на здание с нескрываемой гордостью.

Потом повернула свою ярко-рыжую голову, и ее волосы, сегодня утром свободно ниспадавшие вдоль стройной шеи, вспыхнули на солнце, словно отблески пожара.

— Он восхитителен, правда? — с нескрываемым трепетом произнесла она. — Конечно, он еще не полностью отделан, и он не мой, но я люблю его!

Каприс с любопытством уставилась на свою эксцентричную спутницу.

— Но вы здесь живете? — скорее констатировала, чем спросила, она.

Салли кивнула.

— Я отделала небольшую часть конюшен, а когда-нибудь доделаю и остальную часть дома… надеюсь! — Взглянув на Каприс, она скорчила гримаску. — Ненавижу, когда хочется что-то сделать, а не можешь, потому что не хватает наличных! Конечно, мне повезло с конюшней, но это не мешает мне мечтать о луне с неба каждый раз, когда я гляжу на дом.

Каприс была в легком недоумении. Несколько наивно она спросила:

— Но каким же образом вы можете пользоваться этим жильем и этими конюшнями, если они не ваши? Вы их арендуете?

Салли напустила на себя таинственный вид и улыбнулась, весьма соблазнительно прищурив глаза и высоко вздернув уголки губ.

— Ну, скажем так, у меня есть покровитель, — не без удовольствия сообщила она. — Он богат, но осторожен. В настоящее время он не будет делать для меня ничего, пока я не доказала, что того стою. — Уголки розовых губ приподнялись еще выше. — Это настоящая скупость с его стороны, не так ли? Но мужчины могут быть ужасными свиньями, знаете ли, и на упрямого мужчину так же трудно повлиять, как на упрямую свинью. А вы когда-нибудь видели свинью, которая отказывается идти в фургон, догадываясь, что ее повезут на рынок? Я видела! Мой отец был фермером, и я знаю о свиньях все!

— Мой отец тоже был фермером, — тихо ответила Каприс, — я тоже вполне достаточно знаю о свиньях, но не очень много о мужчинах.

Салли была удивлена таким признанием.

— Надо знать, — покровительственно покачала головкой она. — О мужчинах, я имею в виду. В общем-то они все-таки более интересны, чем домашний скот. И могут быть гораздо полезнее! И уж не в пример приятнее.

Каприс ничего не ответила.

Салли продолжала рассматривать ее, склонив набок яркую головку.

— Знаете, вы должны быть очень осторожны, — предупредила она. — Что касается мужчин, я имею в виду. С вашими деньгами — да еще при вашей внешности! — вы все время должны быть настороже! Я боюсь, что вы никогда не сможете быть абсолютно уверены в том, что вас хотят не из-за вашей внешности и не из-за ваших денег, но в чем вы можете быть уверены абсолютно, так это в том, что вскоре вас будет хотеть каждый второй.

Каприс слегка нахмурилась, но все же ничего не ответила. Салли прошла через двор к небольшой белой двери, которая вела в квартиру, оборудованную над конюшней. Как только они поднялись по крутой лестнице в красиво обставленные комнаты, Салли по телефону связалась с хозяином машины, которая, как она утверждала, была страшно дешева и которую, по ее же утверждению, он стремился как можно быстрее продать…

Тони Морсби никогда заранее не отказывается от хорошего предложения, но довольно требователен к людям, с которыми имеет дело. И он очень хорошо разбирается в автомобилях… надо сказать, помимо автомобилей он еще во многом очень хорошо разбирается.

Он может оказаться весьма полезен для Каприс.

Телефонная беседа, казалось, состояла из одних только веселых дерзостей и взаимных колкостей, которые заставили Каприс, слышавшую все это, хоть и совсем чуть-чуть, но изумленно приподнять брови, а потом Салли положила трубку и объявила, что Тони прибудет после ленча. Она пробовала убедить его присоединиться к ним на ленч, но он не может.

Потом она повернулась к плотно забитому бутылками застекленному шкафчику, содержавшему, кажется, все разнообразие спиртных напитков от джина до водки, — по содержанию шкафчик очень напоминал горку Ричарда Уинтертона в обеденном зале Феррингфилд-Мэнор.

Рыжеволосая хозяйка смешала коктейли, но любезно согласилась простить Каприс томатный сок, пока сама жадно упивалась «Честерфилдом» и активно распоряжалась еще парой порций спиртных напитков. Потом она отправилась на кухню готовить ленч.

Каприс пошла вместе с ней и предложила свою помощь. Но к ее удивлению, Салли оказалась умелой хозяйкой… и очень компетентной поварихой. Она поджарила отбивные с грибами и в качестве гарнира к ним сделала овощной салат. Девушка сообщила, что Ричард, когда они ели вместе, всегда требовал овощной салат… и он всегда упорно настаивал, чтобы кофе был свежезаваренным, а не из консервной банки или пакетика. У Ричарда много причуд, но все они довольно разумны. Когда они вместе шли куда-нибудь обедать, например, он никогда не откладывал меню, не настояв, чтобы было приготовлено что-нибудь из того, что он особенно любит… или она, Салли, особенно любит.

— С ним, наверное, очень трудно. — Каприс с любопытством оглядывалась, а Салли следила за ней прищурившись.

— На самом деле нет. Просто он ужасно упрямый.

— Вы хорошо его знаете? — спросила Каприс и спохватилась, что задала не слишком умный вопрос.

Салли весело улыбнулась.

— Я знаю его так хорошо, как вряд ли кто другой знает, — ответила она. — Возможно, лучше всех! Да, уверена, что так.

— Он… он часто здесь бывает? — неблагоразумно продолжала Каприс.

Хозяйка дома развеселилась еще больше.

— Очень часто, — ответила она и многозначительно повторила: — Очень часто!

Они ели, сидя на стульях эпохи Регентства за элегантным столиком розового дерева, а потом перешли в главную часть помещения (в качестве столовой служила часть комнаты, представлявшая собой не более чем нишу, которая, в случае необходимости или желания уединиться, отделялась занавесками из дамасского атласа).

Поскольку больше пока никого не было, только что заваренный и испускающий замечательный аромат кофе по такому случаю был налит в две большие чашки. Салли опять расположилась на своем диване, а Каприс сидела на чем-то вроде полосатой оттоманки, придвинутой поближе к пылающему огню, и думала про себя о том, как все это по-английски… и как, кстати сказать, ей нравится английский образ жизни.

Особенно нравилось девушке находиться в окружении такой изысканной мебели и такого множества прекрасно аранжированных цветов. В это время года цветы дороги, а эти были явно из оранжереи. Она указала на них Салли, и та, уютно обложившись причудливыми подушками, украшавшими ее диван, призналась, что боится, не слишком ли она сибарит… странная вещь для лошадницы, может быть, но в ее случае истинная правда.

— Я люблю дорогие вещи… шелк и атлас, — сокрушенно покаялась она. — Если бы я могла позволить себе, то никогда не носила бы зимой ничего, кроме самых дорогих мехов, и, как можете видеть, я люблю цветы. Много цветов!

Она потянулась к кофейнику и налила себе еще чашку. Впервые Каприс заметила, что в Салли есть что-то кошачье — та же гибкость, та же грациозность и, может быть, хитрость. В свете пламени и хрустальной люстры (был тусклый послеполуденный час, предвещавший ранние сумерки) ее карие глаза блеснули, как старый темный херес, и на щеках выступил густой румянец. Ее, прежде розовые, губы стали ярче, а мелкие зубы мерцали, как искусственный жемчуг, каждый раз, когда она улыбалась, даже если это была всего лишь полуулыбка.

— Думаю, в один прекрасный день я разбогатею, — с непоколебимой уверенностью заявила девушка. — Я верю в милости судьбы, да и нельзя жить в достатке на гроши. — Она подняла глаза на собеседницу. — Платы, получаемой за обучение людей верховой езде, едва хватает, чтобы оплатить небольшой счет за электричество, и она, конечно, не оправдывает труда девушки, которая зарабатывает чисткой лошадей и упряжи. Самостоятельно я действительно не могу позволять себе роскоши, но ничего не могу с собой поделать. Так или иначе, мой покровитель понимает это. — Ее длинные ресницы затрепетали от застенчивого удовлетворения или какого-то большего чувства, видимо охватившего ее при упоминании о своем благодетеле.

— Вам повезло иметь такого понимающего покровителя, — заметила Каприс.

— Да. Вы тоже так считаете? — Она закурила новую сигарету, вставив ее в длинный мундштук из слоновой кости, откинулась и умиротворенно возвела глаза к потолку, окутавшись клубами дыма. — Очень повезло!

— Но мне кажется, что вам нравится управлять конюшней, даже если она себя не окупает, — добавила Каприс, просто чтобы что-нибудь сказать, и ни по какой другой причине.

— Ну, этого я не знаю. Другие вещи я люблю больше! — Салли остановила на Каприс задумчивый взгляд, но в это время звук въезжающего во двор конюшни автомобиля возвестил им, что мистер Тони Морсби прибыл и намерен требовать доступа в квартиру.

Салли поднялась с дивана, потянулась, мельком глянула в зеркало над камином, дабы убедиться, что она вполне презентабельно выглядит, а потом объявила, что отправится и откроет гостю дверь.

— Вам понравится Тони, — пообещала она перед тем, как спуститься по крутой лестнице. — У меня такое чувство, что этот молодой человек как раз в вашем вкусе.

При первом же взгляде на Тони Морсби Каприс поняла, что согласиться с Салли не может. Однажды ее назвали деревенской наездницей, и тогда это нелестное определение очень подействовало ей на нервы, поскольку, как она точно знала, это не соответствует действительности. Но Тони Морсби по-настоящему производил впечатление человека, который очень много знает о лошадиной природе… что, впрочем, так и было.

Крепкий и коренастый, с красноватым цветом лица и песочного цвета волосами и ресницами, он и ходил слегка вперевалку, поэтому его легко можно было представить в седле. Он носил хорошо скроенный, однако довольно кричащий спортивный твидовый пиджак, с которым вступали в явное противоречие яркие, но изрядно поношенные рубашка и галстук.

Тем не менее у Каприс он не вызвал отвращения или чего-нибудь похожего, когда они обменялись рукопожатиями: привлекательная улыбка и очень светлые голубые смеющиеся глаза. В целом он произвел на нее впечатление очень любезного молодого человека, и — насколько она разбиралась в людях, — безусловно, порядочного и воспитанного.

— Приятно познакомиться, мисс Воган, — поприветствовал он Каприс, задержав ее руку в своей секунд на двадцать дольше, чем это было необходимо. — Я слышал, что вы — новая владелица Феррингфилд-Мэнор… и должен сказать, пора бы старому местечку заблистать! Глядя на вас, я нисколько не сомневаюсь, что в будущем оно будет самым блестящим поместьем. — И он широко ухмыльнулся.

— Ну, об этом пока еще рано говорить. — Каприс не привыкла к молодым людям такого типа и не совсем понимала, что должна ответить на столь грубую лесть. — Сейчас там очень многое нужно сделать, — добавила она чуть мягче.

— Ну, с такими деньгами какие могут быть проблемы? — вмешалась Салли, снова умащиваясь поудобнее на своем диване, в то время как двое ее гостей все еще продолжали стоять друг против друга.

— Вы правы, конечно, — повернулся Тони и взглянул на нее, словно она сказала нечто замечательное. — Для чего и деньги, если их не тратить? И если покойный Джосия был слишком скуп, чтобы тратить свои денежки, то мисс Воган для этого как раз очень подойдет!

— Мой двоюродный дедушка последние несколько лет своей жизни был слишком болен, чтобы тратить много денег, — холодно заметила Каприс. — И потом, разве вы забыли о налогах на наследство? Они съедают изрядную долю капитала.

Тони посмотрел на нее и развел руками.

— Но даже в этом случае после него осталось очень многое, не так ли?

— Вот как? — Тон Каприс стал еще прохладнее. — Возможно, мой поверенный мог бы рассказать вам об этом подробнее, чем могу это сделать я, и объяснил бы, что дедушка оставил мне на самом деле, но, как я понимаю, имущественные вопросы еще не полностью выяснены. Так что пока еще никто ничего толком не знает.

Салли едва ли не соскочила с дивана, чтобы поскорее вмешаться в ставший неприятным разговор.

— Зачем говорить о деньгах, Тони? — воскликнула она. — Это вульгарно! К тому же вы приехали сюда, чтобы помочь Каприс решить ее проблемы с автомобилем. Она собирается приобрести машину, а вы собираетесь продать, так что… выходит, это неизбежно возвращает нас к деньгам, не так ли? Но, как я ей объяснила, вы делаете это не ради денег. Вы просто хотите помочь ей!

— Точно. — Но Тони выглядел чрезвычайно удивленным таким сообщением. — Взгляните, мисс Воган… — он подвел девушку к окну, — она здесь внизу, во дворе… та шикарная маленькая серая красотка. Я не собираюсь говорить вам, что это — маленькая прелесть или что она проста в управлении, и не буду давить на вас только из-за того, что вы наследница. Я запрашиваю справедливую цену.

— И что вы называете «справедливой ценой»? — осведомилась Каприс, изучая «шикарную маленькую серую красотку», стоявшую в самом центре двора.

Тони назвал сумму, и Салли немедленно зашлась кашлем. Он, словно поняв намек, снизил цену до двухсот пятидесяти фунтов. Но все-таки это была непомерно высокая цена, и даже Каприс, знавшая об английских автомобильных магазинах чуть больше, чем ничего, подумала, что для подержанной машины это уж слишком.

Салли продолжала многозначительно кашлять.

— Вы говорили, что не собираетесь нагреть девушку, — напомнила она Тони.

— Я — нет, ни в коем случае! — Казалось, он искренне возмущен пришедшимся так некстати разоблачением. — Но могу сказать вам несколько вещей об этой машине… и о парочке людей, которые, как я точно знаю, хотят ее приобрести во что бы то ни стало. Фактически, — со всей искренностью глядя на Салли, продолжал он, — буквально перед самым вашим звонком сегодня утром я уже принял решение заключить сделку с парнишкой, который несколько дней приставал ко мне, требуя ответа… но я уладил этот вопрос, потому что хотел сделать одолжение вам и вашей подруге.

Он улыбнулся им обеим с невинным удивлением, которое излучала его красная физиономия… или, точнее сказать, его светло-голубые глаза обладали способностью время от времени принимать самое невинное, ангельское выражение, которое только можно себе представить.

Салли пожала плечами и посмотрела на Каприс.

— Что скажете? — спросила она. — Спуститесь вниз и осмотрите ее как следует?

Каприс согласилась. Троица немедленно спустилась во двор конюшни. Там Тони действительно перешел к работе по «продаже» своего автомобиля. Он настойчиво потребовал, чтобы Каприс села за руль и сначала опробовала механизмы, запустив мотор. Каприс автомобиль понравился, а беглый осмотр подтвердил, что машина находится в хорошем, если не сказать в великолепном состоянии… А еще ей понравилось удачное сочетание удобств малолитражки и кузова «универсал», который, как она знала, был нынче популярен. Как уверяла Салли, такая машина сделала бы Каприс честь, и вряд ли возможно приобрести что-нибудь более практичное и красивое. Каприс предположила, что, прежде чем принять окончательное решение, ей следовало бы обратиться в местный гараж с просьбой провести диагностику автомобиля. Но когда она высказалась на этот счет вслух, Тони был столь глубоко потрясен и обижен, а его ангельские голубые глаза выразительно упрекали ее с такой болью, что она забрала назад свое предложение немедленно и решила уладить вопрос, достав чековую книжку и тут же выписав чек.

У нее возникло чувство, что как только она передала чек, так сразу приобрела в лице Тони друга на всю оставшуюся жизнь. Что же касается Салли, то та явно была в восторге от деловых способностей, столь явно проявленных девушкой, и потребовала, чтобы перед тем, как Каприс сядет в свою новую машину и отправится в Феррингфилд-Мэнор, все трое непременно выпили у нее чаю.

Каприс отклонила предложение о чае, но приняла приглашение Салли посетить конюшню в любое время, когда ей захочется… или когда ей понадобится какая-нибудь помощь. Она была почти уверена, что мисс Карфакс и ее друг не собирались делать на ней деньги, как бы они в них ни нуждались. Претензий она к ним не имела и потому, собираясь отъезжать, очень приветливо помахала им рукой и сказала, что оба должны приехать к ней на ленч на следующей неделе, когда дом будет хоть немного приспособлен для приема гостей.

В ответ они сообщили ей, что приглашение конечно же принято, но чтобы она ни в коем случае не волновалась, если они заедут внезапно. Тогда у Каприс вдруг возникло чувство уверенности в том, что в будущем эта парочка не раз попытается продать ей много такого, чего у нее нет ни желания, ни намерения покупать.

Она поняла это по выражению их лиц, когда они с энтузиазмом помахали ей в ответ.

— Скоро увидимся! — радостно крикнула Салли. — А если вам нужна какая-нибудь помощь в наведении глянца на Мэнор, просто дайте мне знать.

— Хорошо! — кивнула ей в ответ Каприс.

Она была совершенно удовлетворена своей новой покупкой и с очень большим облегчением думала, что теперь ей не нужно будет вызывать такси, если захочется посетить магазины ближайшего городка.

В поместье она завела машину в тот большой гараж, в который ставил свой автомобиль Ричард Уинтертон, а поскольку он в этот ответственный момент отсутствовал, то она заняла максимально возможную полезную площадь, рассчитывая, что ему, когда он вернется со своим лощеным «ягуаром», может быть, покажется здесь для двух автомобилей очень тесно.

«Конечно, он может позволить себе «ягуар», — презрительно думала про себя девушка, лаская гладкие бока своего автомобиля с откидным верхом. — А если он захочет въехать… ну что ж, придется ему обратиться ко мне за ключом. Что ему, без сомнения, должно как следует попортить кровь… если я не очень в нем ошибаюсь!»

Но Ричард Уинтертон в этот день не побеспокоил ее и не попросил ключа. Она не видела его за ужином, не встретила его нигде в доме. Если он приехал поздно ночью, то она этого не слышала, и на следующее утро, как обычно, завтракала в одиночестве.

Что ж, если Уинтертон и оставался в этом доме, то использовал его больше в качестве пристанища для сна и комфортабельного места для своих глубоких размышлений, чем как жилье, А раз он проводит так много времени в «Гербе Феррингфилда» и в местных клубах, то почти с уверенностью можно сказать, что перемещение из одного заведения в другое было, с его точки зрения, более достойным занятием, чем сидение в поместье.

Но на следующее утро, когда Каприс отправилась в гараж, чтобы в очередной раз взглянуть на свое приобретение, ее противник был там — тщательно полировал свой претенциозный «ягуар». Девушка отметила про себя, что, загоняя свою машину, он так ловко справился с маневром, что не оставил на ее автомобиле ни единой царапины.

— Я вижу, вы купили себе машину. — Уинтертон был без пиджака и энергично орудовал суконкой. — Не тот тип транспортного средства, которое вам, по моему представлению, следовало бы выбрать, но полагаю, это хотя бы полезное приобретение. Дорого вы за нее заплатили?

Когда Каприс назвала ему сумму, он даже тряпку от возмущения бросил.

— Вы, должно быть, с ума сошли?! — с негодованием поинтересовался он.

Девушка равнодушно пожала плечами.

— Вам следовало бы вспомнить, что у меня уйма денег, так что я легко могу позволить себе подобные траты. Мне об этом напоминает каждый встречный.

— Каждый? Кто это «каждый»?

— Ваша любезная подруга мисс Карфакс и ее друг Тони Морсби.

Она поклясться могла бы, что он слегка испугался.

— Когда вы встречались с Тони Морсби?

— Вчера в конюшне.

— В конюшне Салли?

— Да. Она была настолько любезна, что пригласила меня на ленч.

— Понятно. — Уинтертон неприятно прищурился. — И кроме того, она была так добра, что пригласила Тони, чтобы он мог ободрать вас?

— Он не ободрал меня, — сладко улыбнувшись, возразила Каприс. — Он просто оказался деловым человеком, и, кстати сказать, большой прибыли не получил. Я не настолько глупа, чтобы не понять, что цену он завысил и насколько он ее завысил… но я хотела купить машину, и я купила ее. Это было совсем несложно. Или вы не верите, что бывают столь простые сделки?

— Я верю в необходимость некоторой осторожности, кроме всего прочего, и при покупке автомобиля. — Молодой человек смотрел на девушку с оттенком презрительного удивления. — Вы хотите сказать, что даже не диагностировали машину или не провели хотя бы ее осмотр, прежде чем покупать?

Она покачала головой:

— Нет.

— Вы просто выписали чек?

— Да.

Он подошел к капоту, поднял его и начал всматриваться в механизмы, скрывавшиеся под ним.

Потом открыл дверцу машины и заглянул внутрь салона. После чего спокойно захлопнул ее.

— Что ж, — пожал плечами он, — дурак и его деньги расстаются быстро. Глупая женщина и ее деньги могут расстаться еще быстрее.

Каприс, опершись на капот, продолжала улыбаться Ричарду Уинтертону. Почему-то она чувствовала, что из них двоих на этот раз именно она была тем, кто владеет ситуацией, а он находился в затруднении… и в легком изумлении.

Очевидно, он и не подозревал, что ее так легко обмануть.

К ее удивлению, он серьезно отнесся к такому пустяку.

— Хотите маленький совет? — спросил он.

— Нет, — ответила она и решительно мотнула головой.

— Ну, значит, в такие переделки вы будете попадать все время. Молодых людей вроде Тони лучше избегать. А если вам нужна подруга, присмотрите кого-нибудь менее искушенного и корыстного, чем Салли.

— Но она же ваша подруга.

Каприс все еще опиралась на капот машины, вызывающе глядя на собеседника серыми глазами.

В ответ на ее слова и взгляд его глаза потемнели и стали холодными. Ледяными.

— Одна из них, — уточнил он, извлекая из кармана дорогой золотой портсигар и вынимая из него сигарету. — Я не позволяю себе оплошности иметь всего одну девушку. Это главное заблуждение, проверив которое на собственном опыте я выучился быть иногда даже чрезмерно предусмотрительным.

— Понятно. — Девушка всматривалась в молодого человека так, словно обнаружила в нем еще менее приятные черты характера, чем те, с которыми уже была знакома. — В таком случае, надеюсь, все ваши подруги были снабжены книгой ваших правил, когда впервые знакомились с вами. Я имею в виду, на тот случай, если они думают, что вы серьезно… ну, иначе им может показаться немного неприятной такая ситуация, не правда ли? Или я ошибаюсь?

Он пожал плечами. Вряд ли у него когда-нибудь было более безразличное выражение лица.

— Изучение особ противоположного пола — одно из самых рискованных занятий в жизни. Но в наше время молодые женщины достаточно здравомыслящи… и они не стремятся к браку. Только некоторые! Может быть! Если бы у меня была хоть какая-нибудь власть на то, чтобы выдавать разрешение на брак, я настаивал бы на предварительном тестировании на пригодность к нему.

— Правда? — Каприс искренне позабавило такое мнение, но глаза не могли скрыть растущего отвращения. — Какая удача… для всех нас, поскольку, думаю, я тоже не составляю исключения, — что на вас не возложена власть управления людскими судьбами, мистер Уинтертон! Вы вольны протаскивать ваши правила в области вашей собственной свободы, но не можете сделать того же в отношении остальных… кроме некоторых, введенных в заблуждение молодых женщин, которые, возможно, находят вас привлекательным. А вот мисс Карфакс знает о вашем к ней отношении? Или она в любом случае в безопасности? Она произвела на меня впечатление человека, обладающего встроенной системой защиты против тех, кто пытается ее использовать, если только я хоть немного разбираюсь в людях и меня не слишком легко обмануть!

— Вполне возможно, что вас легко обмануть. — Уинтертон оглядел ее с видом высокомерной задумчивости и холодного презрения. — Несмотря на вашу проницательность, о которой я уже высказал свое мнение, ваши предположения выстроены весьма правдоподобно. Тем не менее Салли — девушка, которой можно любоваться, потому что она как открытая книга, вся как на ладони. Салли сумела бы ввести в заблуждение только полного дурака.

— Имеете в виду?..

— Что она прекрасная девушка… и прекрасная, и компанейская, и привлекательная, и здравомыслящая. Чего еще может желать человек?

— Чего больше может желать любая девушка, как не мужчину, который навесил на нее ярлык и больше знать ничего не желает? — парировала Каприс с нескрываемым презрением и раздражением. — «Здравомыслящая»! Не хотелось бы мне, чтобы во мне заподозрили подобное здравомыслие.

— Которого у вас, конечно, и в помине нет, иначе вы не оказались бы сейчас владелицей такой машины, за которую переплатили не менее чем вдвое против настоящей ее цены. И вас не надул бы Тони Морсби.

— Мне понравился Тони Морсби, — отчетливо заявила Каприс. — Мне он понравился потому, что он весь на виду, и каждому понятно, что он в трудном положении и ищет способа подзаработать… и это позорит его ничуть не более, чем тысячи других людей! Я захотела купить его машину и не торговалась с ним; он позволил мне ее приобрести, и я приобрела ее. Вот и все! Так что же вы имеете против Тони Морсби?

— Я ничего не имею против него, — ответил Уинтертон почти злобно. — Я думаю, что люди такого сорта иногда совершенно необходимы, когда вокруг них мельтешат такие маленькие девочки. Им хочется быть обманутыми, и если они принимают всякие приглашения, то все Тони Морсби на свете будут их надувать. Единственный человек, которого мне жаль, — хотя это абсурд, потому что теперь он в моей жалости не нуждается! — так это старик Джосия Воган, который оставил вам все свои деньги. Если бы он отдал их в приют для беспризорных котов или еще каких-нибудь беспризорных, и то было бы больше толку.

Каприс улыбнулась. Она просто не смогла удержаться от улыбки, и обаятельной и вызывающей одновременно.

— А если бы он оставил все вам, он показал бы себя более толковым, не так ли? — сладким и ехидным голоском проворковала она. — Ну что ж, по какой-то причине — о которой мне не трудно догадаться — он этого не сделал.

Она развернулась было, чтобы гордо удалиться, но, словно вспомнив о чем-то, опять повернулась к молодому человеку.

— Кстати, это напомнило мне еще кое о чем важном, — промурлыкала она все так же сладко. — Когда вы уезжаете, мистер Уинтертон?

Его и без того суровые глаза резко стали холодными, как две ледышки.

— Я не уезжаю, мисс Воган… пока еще! — с едва заметным нажимом на последние слова ответил он.

Она разглядывала его довольно долго, словно оценивая, и лишь потом произнесла — а они могли оказаться очень важными! — свои последние в этой беседе слова.

— Ну, пока вы остаетесь в моем доме, меня больше устроило бы, чтобы вы не принимали своих подруг на мои средства. — Каприс смотрела на Уинтертона с обманчивой вежливостью и приторной сладостью во взгляде. — Мне нравится Салли Карфакс, но в следующий раз она будет обедать или ужинать здесь только по моему приглашению.

Молодой человек отшатнулся от Каприс, и ей показалось, что он почти на шаг отступил в гараж… но в следующий же момент он взял себя в руки и холодно посмотрел на нее.

— Дайте миссис Бил распоряжения по домашнему хозяйству, — посоветовал он ей. — И спросите ее, кто в данный момент оплачивает еду, которую вы едите, и услуги, которыми вы пользуетесь!