Влюбляться лучше всего под музыку

Анна

Иду по траве в этих огромных тапках и думаю только о том, как неловко бы нам было общаться, будь мы трезвыми. Пашка для меня всегда был недосягаемой высотой, чем-то вроде вершины, которую страшно было даже попробовать покорить.

Для меня в жизни никогда не было ничего невозможного, это так. Если и оставалось все-таки что-то недоступное, то просто оттого, что я за это что-то еще серьезно не взялась. А вот Пашка – тут было что-то другое.

Два года я смотрела на него украдкой и не решалась сделать шаг навстречу. Потому что он… Добрый, правильный, надежный. И достоин чего-то особенного. Лучшего. Достоин настоящей любви.

А что я знаю о ней?

Хм. Любовь.

Что это? Привязанность, симпатия или химия чувств? Говорят, это понятие гораздо сложнее и глубже. Надеюсь, когда-нибудь смогу сказать вам определенно. А пока же… даже не стану гадать.

Не знаю, отчего так совпало, но у меня в бойфрендах всегда были лишь плохие парни. Один оказался жалким укурышем, второй – смазливым красавчиком с кучей скрытых комплексов, третий – здоровенным детиной с бородой и килограммами мышц, бесполезным и абсолютно тупым.

Обыкновенные самовлюбленные придурки. Недостойные даже того, чтобы я упоминала их сейчас по именам. Даже чтобы просто вспоминала, хоть иногда. И дело было не в том, что мне всегда хотелось веселья, праздника или быть рядом с кем-то популярным. Просто казалось, что до такого, как Паша, я еще не доросла, и нужен кто-то попроще. С кем не нужно быть серьезной, настоящей и сходиться настолько близко, чтобы открывать душу.

А на деле раз от раза оказывалось, что глупым мужчинам не нужны умные женщины. Кому из них охота иметь рядом подругу, которая видит его насквозь? Для которой он – не авторитет? Дерзкие, самодостаточные, с чувством собственного достоинства, такие представительницы слабого пола для мужчин – потенциальные соперницы. И самцам обычно приходится грубостью и властностью доказывать женщинам, что мы «бабы как бабы». Обыкновенные, такие, как все.

И я была, наверное, достаточно умна, чтобы прикидываться дурочкой до поры до времени. Беда, что мне всегда и неизбежно это надоедало. Каждый раз. Как итог – сейчас я одна. Мне не хочется обжигаться, и уж тем более делать больно тому, кто рядом.

Пашка… зачем только мы с ним всё это затеяли?

– Ого! – Он отпускает мою руку и куда-то бежит. – Это же кольцо там, вверху! Я его сразу и не заметил за деревом.

Семеню за ним на край двора и вижу небольшую баскетбольную площадку со щитом. Пашка уже там, подобрал откуда-то из травы мяч, прицелился и с лету забил трехочковый.

– Хороший домик у Димы, ничего не скажешь! – Подбегаю и крепко обхватываю мяч ладонями. – Давай в «вопрос-ответ»?

– Это как? – Пашка стоит рядом, делая вид, что хочет отобрать у меня мяч.

– Забиваю, ты отвечаешь на вопрос. Промахиваюсь – отвечаю на твой.

– Давай.

Прицеливаюсь, отталкиваю мяч от груди. Он летит вверх, делает над нашими головами плавную дугу и попадает ровно в корзину.

– Да!

– Весьма недурно. – Усмехается Суриков и идет за мячом.

– Твой любимый цвет?

– Черный.

Удивленно распахиваю глаза:

– Интересно.

Яркий свет фонаря играет бликами в его глазах.

– Вообще-то, люблю все цвета. Но черный универсален. Он может передавать любое настроение. Как и музыка. Транслировать в окружающий мир все, что ты в него заложишь.

– Бросай.

Пашка целится, кидает и попадает в кольцо с пяти метров.

– Отлично! – Хвалю я его. – Почти как трезвый.

– А я и есть. – Он бросает мне мяч. – Твоя любимая песня?

– Хм, – приняв подачу, задумываюсь. – Нет такой. И группы нет любимой, и исполнителя, и стиля… Их слишком много, чтобы выбрать кого-то одного. Похоже на оправдание?

Пашка качает головой.

– У меня также, наверное. И все мои любимые песни старше меня раза в два.

Подбегаю к кольцу, но чертовы тапки не дают, как следует оттолкнуться, и до корзины я не допрыгиваю. Эх! Мяч, отскочив от кольца, летит в кусты.

Суриков смеется и идет его искать.

– Твой любимый фильм?

– «Ангелы Чарли»! – Отвечаю, не задумываясь.

– Что? – Брезгливо спрашивает он.

– Честно! – Мне и самой смешно. – Глупо, но это правда. Если вижу его по телевизору, не могу переключить на другой канал. Есть в нем что-то волшебное, уж не знаю, что именно.

– Бе-е, – изображает рвоту Суриков, – даю тебе еще одну попытку. Удиви меня.

– Ну-у… «Брат 2». Его тоже могу пересматривать бесконечно.

– Хоть старьё, но зачет! – Хвалит он и закручивает мяч. Тот крутится в воздухе, а затем ложится ровно в цель. – Чего ты… боишься?

Улыбка исчезает с моего лица.

– Взрослеть, – произношу так тихо, словно боюсь обжечься собственным дыханием.

– Этого все боятся. Думал, ты бесстрашная.

– Нет. Боюсь, что так и не узнаю своего предназначения в жизни. Дала себе это лето на то, чтобы решить, кем хочу стать. Странно все это, некоторые с детства твердо знают, кем хотят быть: врачами или космонавтами. И упорно идут к этой цели. А я вот люблю сидеть на диванчике и смотреть сериальчики, заедая разными вредностями. И почему до сих пор такой профессии не придумали, не знаешь?

Паша смеется. Искренне так, открыто, что мне тут же нестерпимо щемит душу от нежности. Я останавливаюсь. Что со мной? Все, что я чувствовала к мужчинам прежде – это влечение. А это… это какое-то совсем другое… Первый раз в жизни начинаю бояться саму себя.

Хватаю мяч, швыряю со всей силы и тот, на удивление, скрутив пару кругов по ободку кольца, вдруг ныряет в него и падает вниз.

– Какие девушки тебе нравятся? – Кричу, отправляясь за мячом.

Это такой трюк, чтобы спрятать глаза.

– Мне нравишься ты. – Не раздумывая, отвечает он.

И это заставляет мой желудок сжаться. Слышу Пашкины шаги за спиной, бросаю мяч и бегу по траве прочь. Суриков несется следом и хохочет. Оборачиваюсь и ловлю его взгляд. Мне жарко. Нестерпимо жарко. Но я не собираюсь снимать эту шубу ни за какие коврижки. Лучше поискать, во что переодеться.

Паша настигает меня возле гаража. Разворачивает к себе и прижимает спиной к холодной стене. Берет лицо в ладони и целует. Так же страстно, сильно и до боли, будто хочет выпить меня до дна. Таю в его сильных руках, понимая, что теряю контроль над собой и своим телом. Подчиняюсь, позволяю исследовать себя его настойчивым ладоням, начиная от шеи, вниз, к набухшим соскам, и заканчивая мокрым насквозь от желания бельем.

Когда его пальцы сжимаются на моих ягодицах, вдруг вскрикиваю. И это раззадоривает его еще больше. Он лихорадочно нащупывает что-то на стене, нажимает, и дверь в гараж внезапно отъезжает наверх. Я чуть не падаю, но Паша в последнюю секунду успевает меня подхватить.

Мое тело горит, я в бреду. Мне все равно, где и как мы это сделаем. Он нужен мне прямо сейчас. Хочу его всем своим естеством. Хочу, чтобы он был во мне. Немедленно.

Жду, когда Пашка втолкнет меня внутрь помещения, но его горящие губы вдруг соскальзывают с моих и замирают.

Открываю глаза и сквозь туман пытаюсь проследить за его взглядом. Он направлен на мощный черный четырехколесный агрегат, стоящий прямо у входа и сверкающий своей новизной.

– О-о-о, – выдыхает Паша, отпуская мою талию. – Вот это конь.

Эх, мужчины, мужчины…

Недовольно стону и кутаюсь в жилет. Нет. Ну, нет же. Почему именно сейчас? Будьте прокляты, все производители квадроциклов! Знайте, вы обломали мне один из самых захватывающих моментов в жизни! Ну, как же так?