Влюбляться лучше всего под музыку

Паша

Спускаюсь по ступенькам вниз, на цоколь. Это звучит странно, но семнадцатая студия прячется в самом настоящем подвале. Иду по коридору, ищу нужную дверь. Меня все еще не отпускает ситуация с отцом. Он в больнице, осталось ему не долго, мать ходит вся не своя, сестра весь день рыдает. Один я совершенно растерян. И забить на все это не могу, и горевать не получается. Вот же хрень…

Под ногами хрустит песок, этаж кажется мне совершенно необитаемым, воздух сырым. Оглядываю не обшитый потолок. Интересно, зачем для репетиций они используют такое помещение? Дешево и сердито? Наверняка, из-за этого.

Иду по тускло освещенному коридору, разглядывая таблички на дверях. Едва различимый вдали звук приближается, становясь все отчетливее. Следующий участок пути хорошо освещен, по стенам тянутся трубы отопления. Воздух здесь заметно суше и теплее. Прячу руки в карманы джинсов, нервно тереблю ключи от машины.

Оп, кажется, мне сюда. Поворачиваю.

Дверь в студию открыта. Передо мной небольшой предбанник. Так называемый чилаут с печеньками: маленький диванчик, забросанный одеждой, рядом столик с грязными кружками, на которых еще в прошлом году повесились засушенные чайные пакетики, электрический чайник, две бутылки с водой.

Размышляю, постучать или нет, несмело поднимаю руку, когда передо мной в дверном проеме вдруг возникает та самая, вчерашняя, блондинка с вечеринки. Сердце вскакивает и стучит у самого горла, дыхание сбивается. Ловко лавирую между ней и дверью, чтобы не свалить девчонку с ног, и останавливаюсь, не готовый к тому, что окажусь так близко к ее лицу.

– Ой, – выдыхаю навстречу ее распахнутому взгляду, – привет!

Она молчит и с хитрым прищуром заглядывает в мои глаза. Мы стоим, будто разделенные невидимой стеной. В груди за секунду нарастает такое напряжение, что кажется, будто по венам течет не кровь, а ртуть, вязкая и густая.

– Ну, привет, – вдруг отвечает девушка, отступая назад.

– Ты… как здесь? – Задаю совершенно дурацкий вопрос.

Но она улыбается и понимающе кивает на просторное помещение позади нее:

– Это моя группа. Я – Леся. – Решительно протягивает мне ладонь.

– Помню, – улыбаюсь в ответ, пожимая ее.

Замечаю, что кожа ее рук невозможно-нежная, бархатистая, согревающая приятным теплом. А запястья тонкие, отчего кажутся хрупкими и изящными.

– Значит… – Делаю шаг внутрь. – Твоя группа?

– Моя, – на ее щеках появляются милые ямочки, – знакомься.

С трудом отрываю от нее взгляд. Передо мной просторное помещение, кирпичные стены окрашены в белый цвет, повсюду музыкальные инструменты, усилители, провода, колонки. Кровь начинает бурлить. Восторг… Вот что я сейчас ощущаю, завороженно разглядывая репетиционный зал – мою ожившую мечту. Не важно, для чего они пригласили меня сюда сегодня, мне кайфово от одного только взгляда на происходящее.

Незнакомый рыжий паренек подключает гитару к примочкам и усилителю. Кудрявый ударник настраивает рабочий барабан. Клавишник отрывается от синтезатора и поднимает взгляд на меня. Ярик!

– Здорово, братан! – Он выходит вперед и тянет руку.

Жму ее с каким-то особым усердием. До сих пор не верится, что я здесь.

– Это Майк, – раздается голос Леси.

Поворачиваюсь к рыжему пареньку с гитарой. Колкий взгляд недоверчивых синих глаз, челка, густой волной падающая на лоб, рот, изогнутый в недоверчивую ухмылку. Мы жмем руки, но меня не покидает ощущение, что я его напрягаю.

– А это Никита. – Мурлычет девушка, подталкивая меня к барабанщику, который, поглядывая на нас, молча закрепляет железо на стойках. – Картавый Ник, если быть точнее.

– Иди в баню! – Парень запускает в нее пакетом с чипсами. Девушка умело уворачивается. Он улыбается, пожимая мою руку.

Рукопожатие выходит крепким. Да он и сам здоровяк: мощные плечи, рост выше среднего, прикольная майка с гориллами, очки в красной оправе и целая грива русых кудряшек почти до плеч. Не легкая бы небритость и не дюжая фигура, из-за этих волос принял бы его за девчонку.

– Садись, – Ник, добродушно улыбаясь, указывает мне на стул. – Сейчас мы почекаемся, и сыграешь.

Послушно сажусь, раздумывая, о чем это он. Сыграю? Я? На чем? Меня что, не петь позвали?

Мои мысли прерывает Леся, настраивающая микрофон. Она что-то напевает себе под нос, затем прочищает горло и пробует петь уже в микрофон. Сижу на крутящемся стуле и не могу не поворачиваться туда-сюда. Для меня здесь все в новинку, все непривычное, но погружение в такую атмосферу сродни волшебству.

Девушка встает на цыпочки и присаживается прямо на полированный стол. От моего взгляда не ускользают цветные татуировки чуть ниже линии джинсовых шорт – два огромных черепа: один в очках с пальмами, другой с ромашками в зияющих пустотой глазницах. Вызывающе, но, надо признаться, красиво.

Удивленно поднимаю брови и тут же замечаю, что мой интерес замечен. Она подмигивает мне и медленно закидывает одну ногу на другую. Чувствую некоторое смущение и облизываю пересохшие губы.

Пытаюсь взять себя в руки, но когда рука Леси сжимается на основании микрофона, мне становится жутко стыдно за те мысли, что моментально приходят в голову. Отвлекает меня от этого зрелища лишь взвывшая вдруг гитара Майка и его же испытующий взгляд из-под челки. Парень либо не в духе, либо намеревается содрать с меня кожу одними глазами. Откидываюсь на спинку стула и концентрируюсь на музыке.

Наконец, ребята начинают играть вместе какую-то композицию. Звучит просто круто. Меня накрывает волной музыки, захлестывает незримой энергией, заставляя гореть огнем скованные мышцы и разгоняя кровь по венам.

– Че, не так нужно? – Сердито смотрит Майк.

– Глухо звучит, – говорит Ник, прерываясь. Чешет наконечником барабанной палочки спину. – Сделай-ка пожирнее, что ли.

Пока гитарист возится, Леся расправляет спину, замирает у микрофона, будто собираясь с духом, и начинает негромко напевать:

Ее голос мягкий, тягучий, словно карамель. Обволакивающий своей необыкновенной сладостью. Он действует на меня, будто парализующий газ – прибивает к стулу, заставляет сознание тонуть, погружаясь в дымку из слов. Она словно делает что-то противозаконное своими губами, что-то запретное. Не поет, а мурлыкает, щекочет, поглаживает, подчиняет своей воле.

Далее вступает Майк со своим соло, сразу, будто интуитивно, создавая созвучие с партией солистки, а Ник отзывается неспешным, но глубоким и проникновенным барабанным ритмом. Звук нарастает. Клавишные наполняют мелодию фактурой. Для органичной ритм-секции группе не хватает лишь бас-гитары, но томный бархатистый голос исправляет и это:

Барабанная установка словно взрывается, накрывая нас лавиной из звуков, гитара подхватывает, переливы клавишных взмывают в воздух яркими искрами, а девушка впивается в микрофон, будто боясь задохнуться, и спрашивает:

Смотрит на меня, дожидается барабанной партии и почти кричит:

Сижу потрясенный. Чем? Не знаю сам. Тем, что не понял, что это было. Может, сеанс гипноза? Магия? Но острое чувство, тлеющее во мне угольками, шепчет: хочу. Хочу так же. Срочно. Немедленно! Да, да, да, да!

Ребята играют еще пару композиций, а я сижу, не возражая даже тому, если они исполнят сейчас весь свой сет-лист. Песни на русском, песни на английском, каверы. Больше рока, пусть и попсового. Мне, черт побери, нравится!

– Бери, – возвращая меня к реальности, восклицает девушка.

И я будто выпрыгиваю из душного шкафа.

– Что? Где?

Она смотрит на меня, как на несмышленого юнца и смеется, облизывая накрашенные красным губы.

– Гитару. – Указывает на элегантный черный футляр в руках вошедшего незнакомца.

Кто он? Часто моргаю, глядя на крепко сбитого невысоко паренька, стоящего передо мной. Кисть его левой руки перемотана бинтами, глаза приветливо улыбаются, губы сжаты в упрямую тонкую линию.

– Боря, – представляется он, передавая инструмент, и пожимает мою ладонь освободившейся рукой.

– Бо́рис Бритва! – Ржет Ник из-за установки.

– Пошел ты, – отзывается парень и показывает ему средний палец. – Из-за того, что я разрезал запястье, не нужно на меня цеплять навечно это тупое погоняло, понял?

– А что, Угол лучше, что ли? – Усмехается Майк.

– Да ну тебя, – обиженно ворчит Боря и показывает «фак» и рыжему тоже.

Прикольное прозвище, – отмечаю про себя. А, нет. Не прикольное. Прочищаю горло. Угол – значит тупой.

Ставлю футляр на колени. Что там? Интересно. Воображение рисует запредельные Хэтфилдовскую ESP или Fender. Но так ведь не бывает. Открываю, подбадриваемый ребятами, и чувствую настоящий азарт. Передо мной гладкая, блестящая, отражающая блики света, Gibson. Мечта. Совершенство! Феерия!

– Сыграешь нам? – Говорит Майк, дерзкой интонацией бросая вызов.

– На басухе? – Удивляюсь я. – Так я на электрогитаре играю. И это еще громко сказано. Так, бряцаю.

– Да брось, – смеется Ярик, пробираясь к нам. – Мы тебя вчера видели.

Он хлопает меня по плечу.

– Если на электро умеешь, на басу тем более сыграешь, – поддерживает Ник.

Они все стоят вокруг меня и ждут. Вот черт!

Я ж не трус. Беру инструмент в руки. Обхожу погремушки Ника, насаживаю гитару на провод. Смогу-не смогу? Пытаюсь незаметно смахнуть пот со лба, вытираю ладони о джинсы.

Главное же не гитара, а руки. Значит, можно попробовать. Физически ощущаю, как трясутся поджилки.

– Подождите, – устраиваю ее удобнее на руке, пробую, – привыкнуть же надо.

Начинаю наигрывать, подтягиваю струны, снова играю. Не хотелось бы стать басистом, которого держат для того, чтобы подносить пиво гитаристу. Нужно разрушать стереотипы. Пытаюсь играть одну мелодию, потом другую, замечаю, как Майк меня убавляет, недовольно поглядывая. Выгляжу, наверное, как дурак.

– Слух есть, парень смышленый, – заключает Ярик, возвращаясь за инструмент. – Попробуем сыграть что-нибудь?

По моей спине катятся ледяные капли.

– Мы играем, а ты подстраивайся, – насмешливо кидает Майк, заставляя меня в панике хвататься за гитару.

Легко сказать! Я же не профессиональный музыкант. И рад бы доказать им обратное, но откуда ж взяться таким навыкам? Вот черт…

Нервничаю, косясь на наглого самоуверенного рыжего. Начнет сейчас наигрывать на своем эльфийском, попробуй подыграй ему. Придурок. В таком напряженном состоянии я не способен даже сообразить, как сделать туалетную бумагу из лопуха.

– Просто почувствуй ритм, – словно утешая, шепчет Леся.

Ее рука мягко ложится на мое плечо, нос щекочет сладкий цветочный аромат духов. Девушка идет и добавляет басов на комбике.

– Играй просто и не парься, – говорит Боря, усаживаясь на мой стул. – Но не низко… и не медленно.

Начинаем играть. Их партии словно выточены, доведены до блеска и сыграны между собой. Чувствую себя обезьяной с гранатой. Пытаюсь не налажать, но, кажется, только порчу все. Так продолжается около часа. К перерыву у меня начинает получаться все лучше и лучше. А вот футболку, в которой я пришел, можно выжимать или выкидывать.

Играю. Играю! Играю!!! Я – скоростной маньяк. Бацаю так, что трупы в морге оживают. Все ребята, за исключением Майка, улыбаются. У него, видимо, паралич лицевых мышц. Либо парень проглотил швабру. Но мне все равно, потому что гитара становится продолжением моих рук.

– Сможешь это сыграть? – Майк протягивает мне листы бумаги, когда мы заканчиваем.

– Запросто, – отвечаю, не глядя. Опускаю глаза на табулатуру. – Нужно только выучить.

Не зря ж я в музыкалке учился. На балалаечника…

– В общем, дело такое. – Вступает Леся, усаживаясь напротив меня и закидывая ногу на ногу. – Через три дня нам нужно выезжать – выступаем на фестивале в Адлере. Без басиста мы, ясен пень, никуда не поедем. Если ты согласен, мы тебя берем. Боря тебя поднатаскает, раз уж он так прокосячился с рукой.

– Да, блин, – стонет Боря, – я же не специально! Вы достали!

– Раз уж прокосячился, – не оборачиваясь, повторяет девушка. Ее взгляд скользит по моим рукам, все еще сжимающим чужую гитару. – Будет с тобой заниматься. Я дам вам ключ от студии. У тебя трое суток. Общие репы каждый день вечером. По два-три часа. Каждый дома учит свои партии, здесь сыгрываемся, прогоняем весь сет-лист, отыгрывая каждую песню несколько раз. Если встречаются ошибки, отрабатываем, исправляем нюансы.

– Понял, – кивнул я.

– На фестивале исполняем одну композицию. Далее едем на «оупен» в Сочи, там уже три. Акцент на репах будем делать на них, так что не переживай. Ник, – она поворачивается к ударнику, – слаженность ритм-секции на тебе, ок? Отрабатывайте. Бас и барабаны, в особенности бочка, должны звучать, как единый организм. – Короткий взгляд на гитариста. – Чистый ли звук, нет ли ненужной грязи и шума – это у нас к Майку, у него идеальный слух. Можешь смело довериться ему, на первых порах он подскажет.

Вряд ли. Парень все еще глядит на меня волком.

– И приходи в хорошем настроении, – взгляд из-под полуприкрытых ресниц девушки словно забирается мне под кожу, – это важно уже для меня. Я всех вас чувствую, и мне важно не отвлекаться на такие мелочи.

– Я могу подумать? – Вдруг спрашиваю я.

И это заставляет ее глаза широко распахнуться. Кто-то из парней хохочет. Майк, громко выругавшись, обращается ко мне:

– С тобой все в порядке, парень? – Он хмурит брови. – Такие предложения на дороге не валяются. Ты должен быть счастлив. Тем более сможешь выступить на одной сцене с такими мэтрами, как Халерий Блевоньтев, Коля Баксов…

– Квас Михайлов, – подхватывает Ярик.

Мое лицо, наверное, выглядит сейчас, как сморщенный урюк, отчего они тут же начинают ржать, как кони.

– Задрали, – выдыхает Леся, устало качая головой. Она поправляет кофточку. Теперь через вырез видна крутая ложбинка меж ее грудей. – Хэдлайнер мероприятия – сам Джон Н., тебе говорит что-нибудь это имя?

В моей голове будто переключается невидимый переключатель. Говорит ли мне что-нибудь имя Джона Н.? Да вы шутите! Я готов сутками насиловать эту гитару ради возможности выступить с ним на одной сцене. И Леся, кажется, понимает меня без слов.

– Вот и отлично. Предлагаю провести небольшой джем-сейшн. – Она встает и направляется к микрофону, не торопясь и плавно двигая бедрами. – Ритм-секция задает ритм и основной грув, остальные подхватывают. Мм?

– Поехали! – Смеется Ник, хватая палочки.