Вновь любима

Глава десятая

— Привет! Извините за беспокойство, я явилась без приглашения, но Пол сказал, что я могу навестить вас. Какой у вас прелестный старинный дом!

Холли вздрогнула и обернулась. С раннего утра она работала в саду и так увлеклась, что не заметила, как подъехала машина. Услышав знакомый голос с американским акцентом, она на секунду оцепенела. Чтобы выиграть время и оправиться от замешательства, вызванного неожиданным визитом Кэндис, она не торопясь воткнула лопату поглубже в землю и неохотно подняла глаза на гостью. Показаться невежливой не хотелось, поэтому она изобразила на лице любезную улыбку, стараясь держаться спокойно и естественно.

— Сколько же ему лет? — спросила Кэндис, когда Холли вышла к ней на дорожку между грядками.

— Лет шестьсот, — с излишней резкостью бросила Холли и тут же раскаялась: Кэндис не заслуживает такого отношения, она же не виновата, что Роберт полюбил ее. — Построен в четырнадцатом веке, — добавила она уже мягче.

Кэндис искоса взглянула на нее и неуверенно сказала:

— Послушайте, я вам, наверно, помешала. Если я не вовремя…

Холли стало стыдно. Надо немедленно взять себя в руки и не нарушать правила гостеприимства. Кроме того, нельзя допустить, чтобы Кэндис догадалась, что она сейчас чувствует.

— Нет-нет, нисколько. — Холли покачала головой. — Я как раз собиралась сделать перерыв и выпить чашку кофе.

Она жестом пригласила Кэндис в дом и пошла чуть-чуть впереди, чтобы не запачкать ее своей грязной одеждой. Открыв дверь кухни перед гостьей, она задержалась на крыльце — снять резиновые сапоги, на которые налипли комья влажной земли.

Кэндис прошла внутрь, и вскоре послышался ее возглас:

— Вот это да! У вас потрясающая кухня! Немного напоминает дом моих родителей в штате Нью-Йорк. Там так же уютно и хорошо, как здесь. Когда мне надоедает городская жизнь, я все бросаю и уезжаю к ним на несколько дней.

Холли вымыла руки и занялась приготовлением кофе: открыла запечатанную банку, высыпала в кофемолку горсть зерен и нажала на кнопку. Из-за шума говорить было невозможно. Холли обрадовалась временной передышке, хотя и понимала, что надолго оттянуть неприятный разговор не удастся.

Интересно, зачем она приехала? Что ее сюда привело? Холли разволновалась, ее охватил безотчетный страх. Хотя чего ей бояться? Судя по безмятежному выражению лица Кэндис, вряд ли незваная гостья собирается устроить ей сцену ревности, на что имеет, между прочим, полное право, виновато думала Холли.

Минут через десять она дрожащими руками разлила кофе по чашкам.

Если Кэндис и заметила ее состояние, то виду не подала. Держа чашку длинными тонкими пальцами с наманикюренными ногтями, она воскликнула:

— Ой, как хорошо пахнет! — И сделала глоток, потом другой. Затем, зажмурившись от удовольствия, поставила чашку на стол. — Наверно, вы догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить, — вполголоса произнесла она совсем другим тоном.

Сердце у Холли на секунду замерло, а потом застучало как сумасшедшее. Она неловко опустилась на стул, чувствуя, что покраснела до корней волос.

— Я давно знаю Роберта, — невозмутимо продолжала Кэндис. — Пожалуй, можно сказать, что я стала его первым настоящим другом в Нью-Йорке. Тогда я сама только что приехала из провинции — глупая молоденькая девчонка, неопытная и неотесанная. Роберт произвел на меня неотразимое впечатление, показался мне существом высшего порядка, таких, как он, я еще не встречала. Естественно, я тут же влюбилась в него по уши.

У Холли потемнело в глазах. Господи, лихорадочно взмолилась она, пронеси мимо меня горькую чашу, останови эту женщину, я не хочу слушать ее исповедь, ведь я знаю, что последует за ее признанием… Увы, ее молитва осталась без ответа, а сама Холли была абсолютно бессильна помешать Кэндис прекратить эту пытку.

— Я… я не уверена, что история вашего знакомства имеет какое-то отношение ко мне, — пробормотала она охрипшим голосом в полном отчаянии. В горле у нее пересохло, слова едва выговаривались.

Неужели она выдала себя? Догадалась ли Кэндис о том, что с ней происходит?

Повисло неловкое молчание. Холли, собравшись с духом, взглянула на гостью и обнаружила, что та смотрит на нее серьезно и сочувственно.

— Однажды Роберт пригласил меня на вечеринку. Вернее, это я его туда потащила, — поправилась Кэндис. Казалось, она и внимания не обратила на реплику Холли. — Вечеринку устраивал мой приятель, художник, в своей берлоге. Обстановка была самая что ни на есть богемная: еды мало, зато спиртного — море разливанное. В первый и единственный раз за все время нашего знакомства Роберт напился в стельку. Таким пьяным я его никогда не видела. Его так развезло, что мне пришлось отвезти его к себе на квартиру. — Она помолчала. Холли напряглась, всем существом безмолвно протестуя против того, что предстояло услышать дальше. Ей хотелось заткнуть уши и прокричать: хватит, не хочу ничего знать! Может, я и виновата, но этой пытки мне не выдержать! Каждое слово Кэндис жгло ее будто раскаленным железом. Сейчас она скажет, что они провели ту ночь вместе, поведает все подробности их романа. — Мы начали разговаривать. — Кэндис невесело усмехнулась. — Очень скоро я поняла, что мне не на что надеяться. Роберт вспомнил о девушке, которую оставил в Англии… Он все еще любил ее, это было совершенно ясно. Заговорив о ней, он, похоже, не мог остановиться. Я узнала все: какая она красивая и умная, как плохо он обошелся с ней, в чем горько раскаивается. Ему даже не нужно было говорить мне, что он не забудет ее до конца своих дней, всегда будет любить только ее одну.

Мне повезло. Я была достаточно молода, чтобы найти в себе силы отказаться от несбыточной мечты. Здравый смысл подсказал мне, что Роберт никогда не полюбит меня, поэтому мне незачем тратить время и душевные силы, нужно сделать над собой усилие и попытаться устроить свою личную жизнь иначе — найти человека, с которым я могла бы обрести счастье. Роберту повезло меньше…

Ходить вокруг да около я не стала — это не в моем характере — и спросила его напрямик: «Если ты так любишь ее, почему ты к ней не вернулся?» — «Слишком поздно, — ответил он, — я ранил ее в самое сердце… она никогда не простит, да я и не заслуживаю ни прощенья, ни ее любви».

И вот как-то Роберт сообщил мне, что решил вернуться в Англию. Помнится, я спросила его, любит ли он ее по-прежнему… ту девушку, и он ответил: да, люблю. «Ну, и что же ты собираешься делать?» — «Я много думал, — сказал он, — и понял, что должен предпринять последнюю попытку — отыскать ее и поведать о своих чувствах, заглянуть ей в глаза и прочесть в них ответ на вопрос, мучающий меня все эти годы: сможем ли мы начать все сначала? Если она скажет «нет», тогда мне придется смириться с неизбежностью и провести остаток жизни в одиночестве. Полюбить другую женщину я не смогу, а жениться без любви считаю непорядочным: зачем обрекать ни в чем не повинного человека на постоянные страдания?»

К тому времени я уже не любила Роберта как мужчину, нас связывала только дружба. И сегодня я пришла к вам, Холли, как его друг, потому что мне небезразлична его судьба. Хочу спросить вас как женщина женщину: если вы с Робертом любите друг друга, что совершенно очевидно, почему вы до сих пор не вместе?

Холли ничего не могла с собой поделать — она разрыдалась.

Кэндис тут же придвинулась к ней, ласково обняла ее, как это сделала бы любящая мать, не обращая внимания на протесты Холли, которая, захлебываясь слезами, уверяла, что она вся в пыли и грязи и запачкает дорогой костюм Кэндис из кашемировой шерсти, а сама жалась к ней, как беспомощный ребенок, ищущий утешения и защиты. Какое счастье разделить свои чувства с доброй и отзывчивой женщиной и знать, что та все правильно поймет и не задаст ненужных вопросов!

— Значит, я была права! — торжествующе воскликнула Кэндис, когда Холли немного успокоилась и высвободилась, чтобы достать носовой платок. — Увидев вас вчера, я сразу поняла, что вы влюблены в Роберта, а уж он-то, бедняга, просто глаз не мог от вас оторвать, весь вечер смотрел как зачарованный… Так почему же, почему вы все еще не вместе?

Холли покачала головой.

— Я думала, что он меня не любит. Уезжая в Америку, он сказал, что я ничего для него не значу… поскольку он никогда не любил меня по-настоящему, что между нами ничего не было, кроме взаимного физического влечения, секса… Я пыталась забыть его, выбросить из своего сердца. Увы, все мои старания оказались тщетными. Роберт причинил мне такую боль, что я возненавидела всех мужчин, испытывала отвращение при мысли о том, что кто-то коснется меня, поцелует… Никто не мог тронуть мое сердце, потому что в нем царил Роберт, но я боялась признаться в этом самой себе. Отказавшись от надежды на личное счастье, я с головой ушла в работу, занялась домом. Со временем я убедила себя, что всем довольна, обрела некое подобие душевного равновесия, как-то наладила свою жизнь… А потом он неожиданно вернулся, и я с первого взгляда поняла, что по-прежнему люблю его.

Холли перевела дух и, смущенно опустив голову, продолжала дрогнувшим голосом:

— Я должна вам кое в чем сознаться. Увидев вас вместе с Робертом, я решила, что у вас с ним роман. Мне стало очень стыдно, особенно потому, что… — Она запнулась, не в силах продолжать, и залилась ярким румянцем.

Кэндис тактично молчала, не сводя с нее внимательного взгляда. Убедившись, что Холли больше ничего не скажет, она вздохнула и твердо заявила:

— Никогда, клянусь вам, никогда мы не были с ним близки. Более того, я совершенно точно знаю, что у Роберта вообще никого не было. И дело вовсе не в том, что женщины не пытались его обольстить. Еще как пытались! Просто гроздьями на него вешались. Он же очень привлекательный мужчина… в Нью-Йорке такие, как он, пользуются бешеным успехом. При желании он мог бы… — Она выразительно повела плечами и серьезным тоном добавила: — Холли, Роберт в высшей степени порядочный человек, секс без любви его не привлекает.

Холли вспыхнула, вспомнив, как часто мысленно обвиняла его в том, что он воспользовался ею для удовлетворения своих плотских желаний. Как же она заблуждалась, как несправедливо судила его…

— Кэндис… но если он, как вы говорите, любит меня, почему же он не сказал мне об этом? Почему даже не попытался меня разыскать? Почему?

— По-моему, этот вопрос следует задать ему, а не мне, — ответила Кэндис. — Я свой долг, как мне кажется, выполнила: сыграла роль доброй волшебницы. Ей-Богу, Холли, когда я понаблюдала за вами обоими на вечеринке, мне очень захотелось подтолкнуть вас друг к другу и сказать: ребята, бросьте валять дурака. У вас же на лбу написано, что вы влюблены. Стоило вам встретиться взглядами, и воздух буквально начинал вибрировать от напряжения, только разве что искры не сыпались. Холли, вы же любите Роберта, правда?

Какой смысл отрицать очевидное?..

Холли кивнула.

— Да, люблю, всем сердцем, всей душой.

Кэндис удовлетворенно улыбнулась и облегченно вздохнула.

— Ну слава Богу, наконец-то. Почему бы вам не сказать ему об этом? — деловито предложила она.

— Мне? Сказать ему? — изумилась Холли. Глаза у нее округлились.

А вдруг Кэндис все-таки ошибается и Роберт к ней, Холли, совершенно равнодушен? Воображение нарисовало ужасную сцену: вот она изливает ему душу, бросает свою любовь к его ногам… он явно шокирован, недоволен, смущен ее признаниями и в конце концов отвергает ее, в очередной раз произносит холодные, жестокие слова…

— А почему нет? — невозмутимо продолжала Кэндис, не сводя с нее глаз. — Поверьте, на вашем месте я не колебалась бы ни минуты. — Она бросила взгляд на часы и всплеснула руками. — Ой, мне пора бежать, я опаздываю на свидание. Да нет же, не с Робертом, — успокоила она Холли. — Насколько мне известно, он сейчас сидит в одиночестве у себя дома и, несомненно, грезит о своей возлюбленной. Свидание у меня с вашим братом. Мы с Полом идем в ресторан. Между прочим, скажите мне, Холли, как вы оцениваете мои шансы убедить его в том, что мужская свобода в конечном счете не такая уж большая ценность? Ну, и, если мы об этом заговорили, ответьте еще на один вопрос: вам бы не хотелось иметь американскую невестку?

Холли ахнула. Кое-как справившись с изумлением, она весело рассмеялась.

— Если этой невесткой станете вы, Кэндис, я ничего не имею против. Более того, я буду в восторге! — воскликнула она и прибавила: — Попробуйте напомнить Полу, что он не молодеет, как и все мы. А если я первой выйду замуж, я обеспечу нашу компанию целым выводком будущих директоров, и Полу придется довольствоваться ролью доброго дядюшки-холостяка.

Холли проводила Кэндис до машины. На прощанье женщины обнялись. Кэндис серьезно сказала:

— Поезжайте к нему, Холли. Все, что я вам сказала, — чистая правда. Только в сказках первый шаг всегда делает мужчина, а женщина сидит себе в каком-нибудь замке и безмятежно дожидается, пока он соберется с духом. В жизни все по-другому. Мужчины — не боги, они обыкновенные люди. Порой их одолевают те же сомнения и страхи, что и нас, женщин. Иногда они не меньше нас нуждаются в утешении, хотят услышать слова любви.

Спустя час Холли, стоя у окна спальни, пыталась напомнить себе полные житейской мудрости слова Кэндис, но ее мужество таяло с каждой секундой. А что, если Кэндис все-таки ошиблась, неправильно оценила ситуацию? Что, если…

Но что, если Роберт действительно любит ее, Холли? Что, если в ту незабываемую ночь, которую они провели вместе после долгой разлуки, Роберта толкнула к ней не физическая страсть, а глубокая, подлинная любовь? Ведь наутро она не дала ему возможности сказать ей о своей любви — так велико было ее стремление сохранить собственную гордость.

Еще чуть-чуть — и сомнения парализуют ее волю. Не давая себе времени передумать, Холли схватила жакет, бросилась вниз по лестнице и выбежала из дома к машине.

Когда она подъехала к коттеджу Роберта, уже смеркалось. Ни одно окно не светилось, машины во дворе не было видно… Наверно, его нет дома, подумала Холли, ощутив одновременно разочарование и облегчение, но тем не менее заставила себя подойти к входной двери и постучать.

Прошло две или три минуты. Окончательно убедившись, что в коттедже никого нет, Холли повернулась и уже хотела спуститься вниз по ступенькам, как дверь вдруг открылась. На пороге стоял Роберт.

Видимо, он только что принимал душ или ванну. На нем был махровый халат, и Холли заметила струйки воды, стекавшие по голым ногам, — он даже не успел вытереться.

— Холли?

Нескрываемое изумление, прозвучавшее в его голосе, мгновенно отрезвило Холли. Ее охватило жгучее желание закрыть глаза и исчезнуть, провалиться сквозь землю. Что я здесь делаю? — в смятении думала она. Это просто сумасшествие… Какая же я дура, что послушалась Кэндис, поверила, что…

— Я…

— Погоди, а что это мы в дверях стоим? — опомнился Роберт. — Проходи, пожалуйста. — Он шагнул к ней с таким решительным видом, словно собирался силой втолкнуть внутрь, если только она попробует сбежать.

Дрожа всем телом, Холли покорно пошла за ним.

— Я был в ванной, принимал душ, — зачем-то сообщил Роберт. — Весь день копал грядки в огороде. На прошлой неделе пригласил двух парней, они выпололи сорняки, вывезли мусор, вот я и решил немного поработать. Давненько не брал в руки лопату. Так натрудил плечи, что до сих пор болят.

Он слегка поморщился, разминая мышцы. Обычный разговор о житейских мелочах немного успокоил Холли.

— Послушай, подожди минут десять, я поднимусь наверх, вытрусь как следует, оденусь, а потом…

— Нет! — вырвалось у нее. Она знала, что, если ей придется ждать хотя бы две минуты, не говоря уже о десяти, вся ее храбрость улетучится и она попросту сбежит отсюда без оглядки. — Нет, я не могу ждать, — в отчаянии выговорила она, но, заметив, что он нахмурился, с трудом оторвала глаза от его лица и бессознательно задержала взгляд на треугольном вырезе небрежно запахнутого халата.

От вида его обнаженной влажной кожи она еще больше разволновалась. По телу разлилась слабость, в голове зазвенело. Внезапно она осознала всю нелепость своего поведения. Ее затрясло так, как будто внутри заработала мощная бетономешалка.

Поначалу Холли хотела лишь осторожно спросить Роберта, правда ли то, что он все еще любит ее, но сейчас с ужасающей ясностью поняла, что не сможет этого сделать… не сможет задать вопрос, на который он, скорее всего, не захочет отвечать.

Должно быть, до Роберта дошло, в каком она страшном напряжении: он нахмурился и озабоченно спросил:

— Холли, в чем дело? Случилось что-нибудь? С Полом?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет-нет, с Полом все в порядке. — Набрав в грудь воздуха и уже не сознавая, что делает, она взволнованно заговорила: — Роберт, я… я люблю тебя, всегда любила и всегда буду любить… В ту ночь я отдалась тебе не потому, что хотела забыть, не потому, что стремилась освободиться от тебя, чтобы полюбить кого-то еще… Я… у меня никогда никого не было… не было другого мужчины, любовника. Я… я просто не могла. Потому что… — Она судорожно сглотнула и умолкла. Ей стало нестерпимо стыдно, щеки загорелись пунцовым румянцем.

Когда она отважилась взглянуть на Роберта, его лицо напоминало застывшую маску. Сердце у нее упало, тело пронзила дрожь. Кэндис ошиблась: Роберт не любит ее!.. Достаточно посмотреть на него — он же просто окаменел. Ее признание повергло его в шок, он явно растерялся и не знает, как выпутаться из неловкого положения, в которое она его поставила.

Холли издала странный звук — не то всхлипнула, не то зарыдала — и, повернувшись на каблуках, опрометью бросилась к двери. Однако Роберт оказался проворнее: он обогнал ее и преградил ей путь. Холли с размаху налетела на него.

Его руки схватили ее за плечи, пальцы больно впились в кожу. Он начал отчаянно трясти ее и в ярости воскликнул:

— Что ты со мной делаешь?! Признаешься в любви и тут же пытаешься убежать!.. О Боже, Холли, как долго, по-твоему, я способен выдержать эту пытку? Ты сказала правду? — спросил он почти грубо, вглядываясь в ее лицо. — Может ли это быть? Или я сплю и ты мне снишься? Неужели ты можешь любить меня после всего, что я тебе сделал, обошелся с тобой как последний подлец… оскорбил?..

Он произносил эти слова, перемежая их поцелуями, отчего ее губы дрогнули и непроизвольно раскрылись. Она обвила руками его шею, погрузила пальцы в его волосы, самозабвенно прижалась к нему, с восторгом слушая прерывистую, бессвязную речь.

— Холли, Холли… Неужели это происходит наяву? Не верю собственным ушам, глазам… Это правда… или мне снится чудесный сон?.. Ты любишь меня? Я не заслуживаю твоей любви… Я недостоин тебя. Как… почему… — Он снова приник к ее губам, с силой прижал ее к себе, так что ее одежда мгновенно намокла от соприкосновения с его влажным телом. Из груди Холли вырвался приглушенный стон. — Неужели это происходит наяву? — повторил он жарким шепотом, не выпуская ее из объятий. — Я должен пойти наверх и одеться. Нам нужно поговорить, а если я сию же минуту не отпущу тебя, никакого разговора не получится. Я за себя не ручаюсь…

Незачем было объяснять, что он имеет в виду. Холли чувствовала, как напряглось его тело от возбуждения, и с ней происходило то же самое. Но как ни велико было ее желание отдаться порыву страсти, опьянившей их обоих, она понимала, что им действительно необходимо наконец объясниться, о многом поговорить.

Неохотно выпустив Холли из рук, Роберт застонал.

— Я так боюсь оставить тебя одну. А вдруг ты снова исчезнешь? Пойдем наверх вместе. Я переоденусь в ванной, а ты подождешь меня в спальне. По крайней мере я буду знать, что ты неподалеку.

Холли хотела отстраниться от него, но он не позволил: обнял за талию и повел к лестнице. Дверь ванной комнаты на втором этаже была открыта, в воздухе пахло душистым мылом.

Когда Роберт скрылся за дверью, Холли прислонилась к стене и закрыла глаза. Представив себе его сильное обнаженное тело, она ощутила непреодолимую сладкую истому.

Нет, лучше открыть глаза, подумала она, дрожа всем телом и невольно прислушиваясь к звукам, доносившимся из ванной. Лучше прогнать эти мучительно яркие видения: Роберт вытирается полотенцем, начинает одеваться…

— Холли, ты там? — крикнул Роберт и выглянул в коридор. Она кивнула и замерла, заметив в его глазах тревогу и страх.

Вздрогнув, она кинулась к нему. Он уронил рубашку, которую держал в руках, и обнял Холли, шепча ей на ухо:

— Я подумал, что ты ушла, бросила меня, и очень испугался. О Боже, я этого не вынесу… Я не знаю, что я с собой сделаю, если ты покинешь меня. Я не могу жить без тебя.

Он прильнул к ее губам. Она положила ладони ему на грудь и замерла, изнемогая от его близости. Оба знали, что за этим последует. Когда он подхватил ее и понес в спальню, Холли протянула руку и дотронулась до его лица дрожащими пальцами, словно хотела убедиться, что он реально существует и принадлежит ей одной…

Вспышка страсти, соединившая их, была яркой и ослепительной и длилась недолго. Потом они оторвались друг от друга и лежали в тепле влажной смятой постели, постепенно успокаиваясь и приходя в себя.

— Я так часто мечтал об этой минуте, — тихо сказал Роберт. — Хотел лежать вот так рядом с тобой… насладившись любовью. Я не должен был покидать тебя, Холли… никогда.

— Но ты же сказал тогда, что не любишь меня по-настоящему. — Ей было невероятно трудно произнести эти слова. От горьких воспоминаний горло сжала судорога, в глазах защипало.

— Я солгал. Я всегда любил тебя.

— Тогда почему?..

Ласково гладя ее по голове, Роберт все объяснил: рассказал об отношениях своих родителей, о своих страхах и сомнениях… о долгом и мучительном пути, который ему пришлось пройти, прежде чем он осознал, что был не прав.

— Но ведь ты мог позвонить мне, написать…

Роберт покачал головой.

— Я думал, ты не захочешь со мной разговаривать, отвергнешь меня, не примешь моих извинений. Решил, что упустил время, что уже слишком поздно пытаться что-либо исправить. Я сказал себе, что не имею права осложнять тебе жизнь своим неожиданным появлением. Потом мне стали попадаться на глаза заметки о твоей фирме в английских финансовых газетах, из которых я узнал, что ты все еще не замужем, и надежда вновь вспыхнула в моем сердце… Я начал думать о тебе, строить планы…

После той нашей ночи я решил, что у меня есть шанс, что я, возможно, сумею превратить свою мечту в действительность, но ты сказала, что не хочешь меня… что я для тебя ничего не значу… Почему ты передумала, Холли? Что побудило тебя прийти ко мне?

— Меня навестила Кэндис, — ответила Холли. — Уверяла, что ты никогда не переставал меня любить. «Если бы я испытывала к Роберту те же чувства, что и вы, — сказала она, — я бы нашла в себе мужество признаться себе в этом. И не только себе, но и Роберту». Я поняла, что она права, и решила последовать ее совету. — Она подняла на него глаза и охрипшим от волнения голосом сказала: — Я люблю тебя, Роберт…

Его глаза влажно блеснули. Холли увидела, как по его щеке покатилась слезинка, коснулась ее кончиком пальца, осушила губами. Прижав к груди его голову, она утешала его, как ребенка, шепча ласковые слова, оплакивая вместе с ним долгие годы разлуки, и чувствовала, как светлеет на душе, как постепенно уходит и растворяется боль, которую пришлось пережить им обоим.

Позже они снова любили друг друга, на этот раз не торопясь, нежно, наслаждаясь каждой минутой близости, словно давали безмолвную клятву верности, обещали хранить бесценный дар любви.

Было уже совсем поздно, когда они решили поужинать. Сидя за столом совсем по-семейному, они неторопливо обсуждали свою свадьбу, планировали будущую совместную жизнь. Дела моей фирмы всегда будут занимать важное место в моей жизни, сказала Холли, и Роберт принял это как должное. Однако, добавила она, когда у нас родятся дети, я вполне удовлетворюсь более скромной ролью, уйду с руководящей должности. Ее всегда больше привлекало разумное использование даров природы, чем жесткий мир маркетинга и крупного бизнеса. Пусть этим аспектом займется Пол. Они решили, что будут жить в доме Холли, пока не закончится ремонт «Усадьбы».

Прежде чем заснуть, Роберт лукаво прошептал ей на ухо:

— Теперь ты понимаешь, что тебе обязательно придется заняться моим парком, правда?

Холли улыбнулась и, устроившись поудобнее рядом с ним, прошептала в ответ:

— Некоторые мужчины пойдут на все, лишь бы их не заставили немножко поработать лопатой.

Они рассмеялись и, обменявшись нежным поцелуем, заснули в объятиях друг друга.